В остальном же, Лес — строго говоря, эльфийским, после того, как минувшие войны Империи Истинного Человечества генерала Нестерова, его называть было неправильным — был тих и благостен, как свежезапечатанный склеп.
Конечно, речь идёт о склепе, куда помещают на ответственное хранение урны с прахом, а не целые тела. А то, бывали инциденты.
Собственно, наставник Найта в Круге Топей, следопыт Керелден, как-то обмолвился, что одного жителя Гавани, промышлявшего контрабандой в обход уважаемой организации, как-то подселили к телам предкам со взведённым амулетом Поднятия Нежити на шее.
О том, как была получена запись последовавших событий — а без неё разговаривать с наследниками трагически похороненного заживо трактирщика было бы не о чем — Найт не спрашивал. Некоторые вопросы не должны быть заданы.
Словом, следопыт — не Керелден, но Найт, находившийся снаружи убежища их команды, что на западных окраинах остатках Эльфийского Леса 'Иллефарн-2' (ох, кто теперь помнит это название, кроме энциклопедистов, археологов и упивающихся былым величием расы эскапистов?!) — проследил за кроликом, ища следы сбоя в работе поведенеческих алгоритмов.
А затем, убедившись, что, скорее всего, никто не подчинил животное, находящееся в паре метров от сигнальных нитей ловушек, растяжек и глифов, отступил вглубь территории их лагеря.
Для постороннего наблюдателя — в том маловероятном случае, если бы тот видел замаскированного динамическим камуфляжем следопыта, но не стационарную голограмму — эльф спиной вперёд прошёл бы сквозь стену.
Впрочем, для иных преследователей, идущих по пятам эльфийских рейдеров во время осады Лесов войсками ИИЧ, стена оказывалась достаточно реальной. Плотные голограммы, особенно, основанные на тонко переплетённых воздействиях нескольких Доменов, где Иллюзия скрывает свою фантомную природу под покровом Тени или Тьмы, а подкреплена Землёй или совсем экзотическим, ледяным Хладом, способны выдержать таранный удар плечом варвара или воина с уровнем угрозы ниже 8 единиц по универсальному каталогу.
Ничего удивительного — стационарная оборона восполняет недостаток мобильности и излишнюю ресурсоёмкость высоким запасом прочности.
Найт привычно задвигал глазами, оглядывая скрытое убежище.
Восемь настоящих древних деревьев — толстые стволы скрыли под собой остатки магического фона жертв, некогда заточённых внутри для обеспечения роста опорных узлов укрепления — формировали защитные контуры, служа генераторами магической энергии для иллюзий и щитов. Кроме того, семь промежутков между толстыми стволами — диаметр был сравним с высотой от корней до упирающейся в местное небо кроны — были запечатаны чисто физической преградой из армированного циркулирующей по адамантиевой решётке энергией.
Впрочем, все это — восемь меллорнов, поддерживаемые ими щиты, барьеры, магические и физические минные поля — было лишь внешней линией обороны, следующей сразу за выставленной самим Найтом сигнализацией. Следопыт недостаточно доверял протоколам управляющего интеллекта этого места, чтобы не подстраховаться.
В центре восьмиугольника, демонстрируя спиралью против часовой стрелки загнутый ствол, переплетаясь корнями и ветвями со своим окружением, стоял меллорн-гигант высотой в четырнадцать метров семнадцать сантиметров, если считать от точки окончания отхождения корней и до начала ветвления.
Найт присел и начал разбирать своё копьё. Мечи в ножны, посох сложить и закрепить за спиной. Привычное с детства действие.
А затем начал восхождение.
Следопыт слабо улыбнулся, медленно взбираясь по стволу, ощупывая каждую неровность, каждый раз ощущая, что разные органы чувств — да что там, даже разные составляющие тактильной чувствительности — рисуют разную структуру поверхности.
Это было похоже на головоломку. Пропустил ощущение приятного жара разогретого до паразитного свечения железа? Проигнорировал укол холода под пальцами? Или, быть может, точно-тянущее чувство боли в левом безымянном пальце, когда правой ощупываешь ствол перед собой, показалось иллюзией собственного разума? А, быть может, давление с тыла ладони только показалось?
Пальцы могут соскользнуть, не встретив опоры, хотя только что чувствовали её. Потому что правильная опора греет, точно Звезда, точно шарик плутония, точно разогретое, мягкое железо в руках, символизируя тепло родного очага.
Пальцы могут примёрзнуть и обломиться под тяжестью тела — невнимательные, пропускающие простейшую морозную ловушку, достойны только естественного отбора.
Наводящее ощущение боли в конечности, удерживающей уже проверенный выступ на стволе — это отсроченная ловушка, игла пробоотборника, проверяющего расовую чистоту, первый признак отравления ядом членистоногих симбионтов, или наводка в нервной системы от того, что правая рука, рышущая впереди, почти коснулась триггера электрошоковой ловушки? Ах, каждый решает для себя.
Давление с тыла ладони? Что же, 'иногда глюк — это просто глюк', как говорят менталисты и иллюзионисты. А иногда — признак гравитационной аномалии или иллюзия разума, попытка интуиции матом намекнуть что-то своему владельцу.
Нет, вы что, не знали, что разумные думают на одном языке, говорят друг с другом на другом на другом, а подсознание каждого думает и вовсе на третьем? Строго говоря, отсюда и проблемы понимания. Отчасти, конечно.
Словом, взбираться по стволу старого меллорна в поисках дупла — это значит разгадывать сложный, опасный паззл с постоянно меняющимися правилами. Пожалуй, сложнее только втаскивать на верёвке подругу-ампиршу с бессознательной напарницей, каждую секунд замирая, гадая, активизировались ли защитные системы, или простили такое поругание традиций и расовой верности, как втягивание компаньонов в дупло центрального бункера на верёвке.
Словом, когда Найт, забравшись внутрь, отключил систему маскировки, Анна, вскину голову, отзеркалила застывшее на лице эльфа выражение.
Застывший оскал злого веселья и безумия ей, пожалуй, шёл. Хоть сейчас на пропагандистский плакат об имперской угрозе мирового ампиризма, стремящегося всех загнать на ferma и посадить в страшный kapitolism, что бы эти странные слова проклятого языка не означали.
Найт, согнав с лица неуместное выражение, короткими жестами показал, что слежки не отмечено.
Анна, помедлив — глаза быстро станцевали, обегая помещение, фигуру и лицо напарника, вытаскивая зацепки, чтобы скормить их Знанию в обмен на какое-нибудь озарение — кивнула.
Затем, чуть наклонившись, но не выпуская из поля зрения ни пришедшего следопыта, ни сидящую, привалившись к скруглённой стене, накрытую парой термоизолирующих плащей, молча смотрящую на пантомиму осунувшуюся Лина, коротким, выверенным импульсом энергии из ауры активировала триггер защиты.
Это было ни капли не зрелищно. Миниатюрная вспышка от левой пятки, несколько мигнувших светло-сиреневых точек вокруг, вставший за спиной барьер, поверх которого вспыхнула иллюзия внутренней стенки дупла, светло-серой с коричневым, морщинистой, пахнущей непередаваемым букетом запахов антисептиков, седативов и антидепресантов в субклинических дозах.
— Ты очнулась — констатировал Найт, глядя на соплеменницу.
Подумав немного, он решил, что стоит проявить нечто вроде вежливости.
— Жаль, что всё так повернулась.
Лина криво, подрагивающим движением — в щеке словно запульсировала жилка — улыбнулась.
Затем её лицо вздрогнуло и тут же расслабилось, возвращаясь в прежнее выражение усталой, мрачной... нет, Найт не знал, как расценить эмоции, что, очевидно, сейчас в фоновом режиме испытывала жрица.
Слитным движением, наполненным характерной плавности и мягкости гуманоида, живущего в тяжёлых доспехах, она согнула руку. Словно красная плотная дрожь прошла от согнутого локтя до собранных вместе пальцев, охватывая бронёй, вызывая дрожь и слабую, мучительную боль в зубах у Найта и нечто вроде страхе у Анны.
— Домен Войны. Старовата я для таких срывов, верно?
Следопыт чуть прикрыл глаза, вспоминая характеристики домена, наиболее часто встречающиеся поражения психики пользователей — как вследствие инициации, так и вызванных постоянным использованием — а также основные способности и заклинания.
— Что получила?
Вместо ответа, Лина молча упала боком на пол и отвернулась лицом к стене, наматывая вокруг себя плащи, использованные как одеяла.
— Пох. Оно того не стоило.
'Жрать будешь?' — хотел спросить Найт.
Не успел.
Анна подскочила к эльфийке, обхватив руками за плечи, подняла с пола, развернула лицом к себе, зашептала какие-то благоглупости.
Найт устало прикрыл глаза. Не что, чтобы это было неожиданно. Профессиональная деформация, тяжёлое детство, учебники по психологии...
'Клерики боятся ПТСР боле шизофрении' — устало подумал он.
— У. Меня. Нет. Мужа — чётко, по слогам, произнесла Лина под набирающее ощущение жути, отдающейся где-то в костях следопыта странным ощущением одновременного холода и жара, приятной истомы и искреннего омерзения.
Найт, сделав десять быстрых шагов вперёд, вытянувшись, подхватил Анну за косу и отбросил прочь. Мимолётно порадовался, что у Пятой Волны доработан шейный отдел позвоночника — человечку или эткорпку такой фокус вполне мог убить. Рассечение продолговатого мозга краем большого затылочного отверстия. Глупая смерть.
А затем, мир стал тих, тёмен, хрупок и скользок.
Это не было искажением временного потока. Это не было магией.
Возможно, потому этот мир был покинут и брошен эльфами, созданными для него. Брошен тем, кто не прожил и одного поколения здесь.
Нет звука — есть очередь ударных волн, идущих сквозь среды переменной плотности. Их частота становиться тем ниже, чем быстрее мыслит нервная система наблюдателя.
Потому, в этом мире все звуки низки, а слова глухи и растянуты.
Нет света — есть фотоны, падающие на рецепторы сетчатки глаз, кожи, серебристых волос, тонких нитей трёхмерной сети внешней ауры. И чем быстрее личное время, тем меньше их падает в его единицу.
Хрупкие тела, сквозь которые три сердца, надрываясь в медленном, гулком ритме, качают ставшую сверхтекучей от воздействия медиаторного коктейля LA-24/alpha-31(E), кровь. Хрупкий мир, готовый разрушиться от одного прикосновения. Кости, готовые расколоться от резких движений. Мышцы, готовые разорваться от резкого импульса. Тело, готовое разрушиться от любого столкновения.
Какая мука — иметь стеклянное тело и разум из света.
Шаг — осторожный, выверенный, чтобы не потерять равновесие, чтобы не повредить кости, связки, мышцы, не создать ударную волну, что, поднявшись от ступней через колени и бёдра, достигнет внутренних органов брюшной полости.
Взгляд — на другую перед ним. Силуэт покрывает алый комбинезон с багряными пластинами, охваченный бушующим пурпурным с клубнично-красным пламенем, едва скованным серебристой сетью, окружающей тело.
Шаг — руки медленно сближаются с телом охваченной Войной жрицы. Словно в ответ, от её ног, вырываясь вперёд, растёт круг, начертанный сияющими линиями.
Одна нога в этом шаге уже проходит накатывающим вал высотой в пару сантиметров. Вторая стопа успевает оторваться от пола, пропуская под собой, сканируя аурой границу расширяющегося площадного воздействия.
Отстранённая мысль не вызывает эмоций, только понимание природы явления. Не Взрыв, но подавление. Должно замедлять движения, мешать тем, кто оказался в зоне действия.
Слишком поздно. Слишком медленно.
Этот мир — пуст. Покинут. А потому — принадлежит ему.
Удары в голову, в грудь, с позиции атакующего выглядят аккуратными, нежными касаниями. Сила противодействия жестока и справедлива. Удар, достаточно быстрый и сильный, чтобы проломить череп, подкреплённый сжатой в Доспех Войны ауры, обратным импульсом раздробит кости и суставы руки от пальцев до локтей.
К счастью, даже эльфийский мозг не защищён от запреградного действия в должной мере. К тому же, цель, звучащая как 'обезвредить', сейчас более достижима, чем прямое убийство.
Удар. Удар. Шаг. Шаг на стену. Пинок плоскостью стопы, прикрытой неудобной подошвой.
Второй шаг на стену. Третий.
Скользко. Сальто.
Медленно проворачиваясь в воздухе, отслеживая движения тела, минимизируя перегрузки, он падает ногами вниз. В поле зрения попадает жрица — обездвиженная, с вмятым носом, со сбитой аурой, теряющей цвет и плотность. Живая.
И руки, покрытые латными ребристыми перчатками— прозрачный фиолетовый, чеканка узором из совиных крыльев.
Внутренне улыбнувшись, он возвращается в скучный мир.
И, конечно, в тот же момент сапоги — никчёмное барахло, добытое в башне волшебника взамен утерянных, развалились.
'Ну, хоть до Леса дотянули' — мысленно вздохнул Найт и повернулся к светловолосой напарнице.
— Я дура, да? — спросила Анна и склонила голову.
'Это было глупо' — одновременно подумал следопыт.
— Я знаю тебя почти год. Трудно не догадаться.
Найт задумался. Разговор ему чем-то не нравился.
— Эльфы думают не так, как люди — осторожно сказал он.
— Банально — живо отреагировала жрица и забавно сморщила нос — так почему она так отреагировала? Забыла?
Эльф в ответ едва заметно пожал плечами.
— Плата за домен? Дёшево отделалась. Забыла или отрицает.
Анна вздохнула, надув щёки, демонстративно повела взглядом, задержав его не полсекунды на оглушённой Лине.
Затем, наклонившись, придвинула к себе рюкзак и начала там рыться.
Найт вопросительно поднял бровь, отчасти сожалея о времени проведённом для отработки жеста по изолированному движению только одной половины лица.
— Я её в чём-то понимаю — не поворачиваясь, тихо, но с ясно слышимой усмешкой, сказала Анна, доставая из своего рюкзака что-то плоское — особенно после прочтения этого.
Предмет — серая прямоугольная пластина толщиной в пару сантиметров, явно имеющий откидную крышку на скрытых петлях, очевидно, принадлежал времени куда более дикому и фантастическому, чем нынешнее.
— Древний гримуар — пояснила жрица — пароль на четырнадцать символов ломается брутфорсом с озарением, центральный процессор на сто двадцать восемь ядер из кристаллического кремния с легирующими элементами, карта памяти с пару сотен террабайт... короче, древность несусветная. Все данные и структуры 'камня' стёрты элементарной диффузией, но при наличии достаточных навыков можно использовать как дневник. Строго говоря, больше этот аппарат ни для чего не пригоден.
Очевидно, Анна ждала вопросов. Например, о том, зачем кому-то нормальному вести записи в подобном архаичном аппарате. Ни защиты от взлома, ни резервирования мощностей.
Прищурившись от напряжения, Найт мог припомнить, что, согласно легендам, в далёкие времена, когда ещё Ад не замёрз, древние хранили информацию на облаках. Каким образом водный конденсат обеспечивал хранение информации, мифы и баллады умалчивали.
Впрочем, даже это короткое упоминание, если подумать, говорило о следопыте как о эльфу эрудированном, Знание Легенд которого, пожалуй, следовало оценить не менее 12 по универсальной шкале. Довольно много, учитывая, что показатель в 25 позволял зарабатывать на жизнь оценкой артефактов, а уникумов со Знанием от сорока спокойно брали преподавателями в университеты.
