Тот было что-то толкать, но я прервав, безапелляционно:
— Вы уволены! Не только с занимаемой должности — но и из рядов Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Кто Вы говорите по основной специальности? Массовик-затейник? Ой, извините… Агитатор-пропагандист!
Поворачиваюсь к Мехлису:
— Товарищ Начальник «Совинформбюро»! Может трудоустроите?
Тот, оглядев Голикова с ног до головы и в обратном порядке, пренебрежительно-скептически:
— Разве что киоскёром.
Уверен, что Красная Амия ничего не потеряла, ибо в «реальной истории» после отставки с должности Начальника ГРУ — сей «стратег» ничем выдающимся себя не проявил.
* * *
После ухода Голикова, объявил:
— Главное разведывательное управление Генштаба ликвидируется — как учреждение, не только полностью бесполезное — но и вредное. В данный момент штаб-квартира этой «конторы» зачищается подразделениями Народного Комиссариата государственной безопасности — с опечатыванием сейфов и всем таким прочим, положенным в таких случаях.
После пары минут зловещей тишины, вновь испечённый начальник Генштаба Вооружённых сил СССР — генерал-майор Захаров, недоумённо вопросил:
— Товарищ Сталин! А как же я буду планировать боевые действия без разведсведений?
Повысив его в звании на одну ступень, отвечаю:
— Не путайте горячее с волосатым, товарищ генерал-лейтенант! Не знаю там, что в современных уставах РККА про разведку написано — руки не дошли пока… Но должно быть написано так: «Разведка должна вестись всеми доступными средствами и всеми подразделениями, частями и соединениями… Круглосуточно»! Все добытые сведения об противнике должны быть проанализированы и немедленно передаваться вверх по инстанции…
Заостряя внимание, поднимаю указательный палец:
— …Самая высокая инстанция — Разведывательный отдел Первого (Оперативного) управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР.
А действительно, если вернуться к старому списку управлений Генштаба — где там армейская разведка?
В каком месте?
Ей места там не нашлось — одни предупреждающие «штирлицы с рамзаями»!
Так что ничего удивительного нет в том, что советское командование с первых же часов войны потеряло всякое представление об обстановке на фронте. Дело дошло до того, что советское политическое руководство узнало об потери Минска — не от собственного Генштаба, а…
Держите меня семеро!
…Из сообщения Лондонского радио.
Впрочем, хорошо известная история — вследствие которой произошла та историческая сценка, когда после конкретного наезда Реципиента, Начальник штаба Жуков то ли — заплакал и убежал весь в соплях, то ли — послал того «по матушке».
Разное по этому поводу говорят!
Однако, мало кто знает об продолжении этой истории…
Обстановку на фронте выяснил один подполковник Генштаба и, сделал он это по собственной инициативе — так как был всего-навсего старшим помощником начальника Ближневосточного отдела. И причём, сделал он это — не выходя даже за стены своего учреждения.
Каким образом?
Он просто-напросто приказал своим подчинённым обзвонить все сельсоветы в Белоруссии и отметить на карте те населённые пункты, где отвечали на дойче-мове…
И всё!
Через пару часов, перед советским политическим и военным руководством положили карту с нанесённой линией фронта и, она полностью соответствовала сложившейся обстановке.
Тот подполковник враз стал полковником, через год — генералом, а уже после войны — Начальником Генерального штаба. При Хруще-Кукурузном он слетел на второстепенный военный округ, что лишний раз говорит в его пользу.
Кто если не он?
На лицо я его не знал — даже фотографии «там» не видел, но фамилию и звание — как «Отче наш»:
— Подполковник Штеменко!
«Из галёрки» встаёт такой бравый казачина с «будённовскими» усами, всё это время чувствующий себя «не в своей тарелке» в окружении генералов да маршалов и бодренько так рявкает:
— Здесь, товарищ Верховный главнокомандующий!
— Назначаетесь Начальником Разведывательного отделения Первого (Оперативного) управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР, с присвоением Вам очередного воинского звания — полковник.
— Служу Советскому Союзу!
Однако, вижу — не особо рад, что-то мнётся-нудится и прямо в лоб спрашиваю:
— Что-то хотели сказать, товарищ полковник?
Тот, решившись:
— Товарищ Сталин! Я думаю, что больше пользы социалистическому Отечеству я бы принёс, служа на строевой должности. Ведь я же закончил Военную академию механизации и моторизации РККА и имею опыт командования Отдельным учебным тяжелым танковым батальоном 5-й танковой бригады РГК.
Несколько раздражённо:
— Вы «думаете», а мы знаем(!) — где Вы принесёте больше пользы, товарищ полковник!
Подумав, решил что виртуальная «морковка» под носом не помешает:
— Хорошо! Как только создадите дееспособный отдел, наладите работу армейской разведки и главное — найдёте человека на своё место, можете рассчитывать на танковую… Ээээ… Дивизию.
Поочередно посмотрев на полковника Штеменко, на генерал-лейтенанта Захарова:
— А вообще-то в современной войне, основные сведения о противнике добываются разведывательной авиацией и ей надо уделить первостепенное внимание…
Задержав взгляд на Бонч-Бруевиче-Старшем:
— …Товарищ маршал СССР! Вы же у нас — не только «отец» Красной Армии, но и «родной папаша» советской аэрофотосъёмки… А ведь аэрофотосъёмка и авиаразведка — это почти одно и тоже!
Тот кивает:
— Совершенно верно, товарищ Сталин.
— Так неужели среди своих учеников, Вы не найдёте «правую руку» для Начальника разведывательного отдела Генштаба?
Буквально через пару секунд, тот уверенно:
— Найдём «правую руку» товарищу полковнику, обязательно найдём. Если надо — то и две, или даже четыре «правых руки» — как у индуского бога Шивы!
Имея в виду знаменитую «Группу Ровеля» (Kommando Rowehl) — отдельную авиационную группа Люфтваффе для ведения стратегической воздушной разведки, развиваю мысль:
— Нашему Генеральному штабу пора обзавестись «глазами»: собственным подразделением авиаразведчиков — способных на большой высоте и долго, «висеть» над интересующей командование территорией и, не только вести аэрофотосъёмку — но и передавать разведсведения в режиме «он-лайн» по радио…
— А каком-каком режиме?
Не соблаговолив опуститься до подробностей, я закончил разговор:
— Уверен, что Вы меня прекрасно поняли, товарищи.
Ничего, кстати, невозможного или просто фантастического в моём предложении нет: рекордов по продолжительности полёта и высоты — перед войной было поставлено немало, особо много самолётов в авиагруппе при Генштабе не надо.
* * *
Так сказать «мысли вдогонку»…
Судя по его дневникам, даже министр пропаганды Геббельс, чуть ли не самого последнего дня — ничего не знал, хотя и подозревал об намерении Гитлера напасть на СССР…
А тут, какие-то «Рамзаи» — за тридевять земель находящиеся от Ставки Фюрера, сообщают едва ли не точною дату вторжения!
Ну не смешно ли?
Ещё вот…
Вся весна 1941-го года переполнена знаменательными событиями, вроде бы напрямую СССР не касающимися, но тем не менее — довольно-таки интересными с точки зрения советского политического руководства: вторжение Вермахта в Грецию, на Балканы, в Югославию, в Северную Африку… Критская операция, наконец.
Почему ни один «Рамзай» не предупредил о них Сталина?
Что там историки по этому поводу говорят…?
Ау!
Делаем вывод: все эти «предупреждения» имеют одно происхождение, один и тот же адрес — «Берлин, Тирпицуфер, 74/7670».
Мне могут напомнить: Сталина не только Рамзай и его друзья предупреждал, но и такие серьёзные источника как Черчилль — премьер-министр Британии и даже…
Германский посол в СССР Шуленбург.
Беспрецедентный в дипломатии случай!
А тот один хрен в ус не дул, маразматик паранойялогический!
Разберём как это обычно, «по полочкам».
Черчиллю доверять — себя не уважить, ибо кто такой Гитлер по отношению к нашей стране — ещё не было понятно… А вот сэр Уинстон у тому времени, уже успел с 1918-го — зарекомендовать себя злейшим врагом Советской России.
Он кстати ничуть этого не стеснялся и даже после 22 июня открытым текстом говорил:
«В философии русских большевиков нет ни одного социального или экономического принципа, который не был бы миллион лет назад осуществлен на практике термитами».
Хм, гкхм…Нет, это не совсем то.
«Признать большевиков — то же самое, что легализовать гомосексуализм»…
Ээээ… Это совсем не то.
Да, где ж ты?
Вот, нашёл:
«Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я… И я не возьму обратно ни одного сказанного о нём слова».
Даже дураку было ясно, что доверять такого «другу» нельзя, не говоря уже про то, что в «предупреждениях» хорошо заметен корыстный интерес — столкнуть лбами оба режима, ибо его словами:
«Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма».
В общем, с Черчиллем всё ясно.
С Фридрихом-Вернером Графом фон дер Шуленбургом же, всё немножко сложнее.
Да, он намекал советской стороне о возможности развязывания войны Германией против СССР…
Однако одновременно (это очень важно!) германский посол связывал эту «возможность» с какими-то экономическими и внешнеполитическими претензиями своего руководства к Советскому Союзу — удовлетворив которые, последний мог бы избежать этого «развязывания».
Опять же на «неофициальном уровне» вбрасывалась всякая дичь по поводу этих «претензий»: от обеспечения германских потребностей в сырье в размерах больших — чем это обусловлено договором от 10 января 1941 года, до признания Турции сферой жизненных интересов Третьего Рейха и вывода частей Красной Армии из Прибалтики и Бессарабии.
Поэтому естественно, советское руководство ждало когда эти самые «требования» будут официально объявлены… Не дождавшись, через знаменитое «Сообщение ТАСС» от 14 июня 1941-го года — само сделало запрос, который в переводе с дипломатического языка — звучит примерно так:
«Чё вам от нас надо?».
Не дождавшись ответа и на этот раз, Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), политическое руководство) дал отмашку на приведение Красной Армии в полную боевую готовность. И если бы военное руководство, проявило бы хотя бы чуточку профессионализма и, так жидко не обосралось…
Впрочем, разговор нынче не про то.
В общем, граф Шуленбург вовсе не был другом нашей страны (с чего бы это вдруг?), как это считают некоторые… Вовсе не стремился к миру и дружбе между нашими народами. Он был звеном одной пропагандисткой спецоперации по вводу в заблуждению высшего политического руководства СССР.
Почему-то говоря об советской разведке, забывают о германской… А ведь она существовала и отнюдь не бездельничала!
В отличи, например, от Кента и его сотоварищей с уругвайскими паспортами в Бельгии.
* * *
Так, так, так…
Ну, вроде «слонов» всех раздал.
— На сегодня всё, товарищи.
Посмотрев на Федоренко:
— Начальнику Главного автобронетанкового управления РККА, через час быть у меня с результатами последних испытаний новейших танков, остальные могут быть на сегодня свободны.
Народ с хорошо слышимыми вздохами облегчения — могущими приняться за массовый пердёжь, начал рассасываться… Смотрю в одну сутулую спину и, уже почти на выходе обращаюсь к ней:
— А Вас, товарищ Шапошников, я попрошу остаться!
Глава 18. «Демотиватор» и, «один в поле воин» — особенно если он «старый конь».
В.И. Молотов:
«Когда мы со Сталиным прочитали об этом (перелёт Рудольфа Гесса в Британию 10 мая 1941), то прямо ошалели! Это же надо! Не только сам сел за управление самолетом, но и выбросился с парашютом, когда кончился бензин. Его задержали близ имения какого-то герцога… и Гесс назвал себя чужим именем.
Чем не подвиг разведчика?!
Сталин спросил у меня, кто бы из наших членов Политбюро мог решиться на такое? Я порекомендовал Маленкова, поскольку он шефствовал от ЦК над авиацией. Смеху было! Сталин предложил сбросить Маленкова на парашюте к Гитлеру, пусть, мол, усовестит его не нападать на СССР! А тут как раз и Маленков зашел в кабинет. Мы так хохотали, будто умом тронулись».
Н.Д. Скорняков — резидент военной разведки при посольстве СССР в Берлине:
«При определенных условиях наши достоинства оборачиваются недостатками. Возьми Сталина. Трезвый, холодный расчетливый. Рационально мыслящий. Но именно этот рационализм и подвел его в оценке возможности нападения Гитлера на Советский Союз. Сталин считал, что Германия безо всякой войны получает от нас всё, что ей надо — хлеб, нефть, сырье, политическую поддержку… Зачем ломиться в открытую дверь, ввязываться в войну? С точки зрения здравого смысла действительно незачем. Но Сталин не понимал, а вернее, был не в состоянии понять, что человеком движут не только рациональные силы, особенно таким человеком, как Гитлер. Фюрер тяготился вынужденным сближением со Сталиным, с этим, как он считал, «унтерменьшем» (недочеловеком). Такой союз унижал Гитлера в его собственных глазах, и он с трудом сдерживал переполнявшие его эмоции…».
Из всемирной сети:
«Демотиватор, если рассуждать логично, должен демотивировать. То есть это что-то мрачное, негативное, что заставляет опустить руки, завернуться в простынку и тихонько ползти на кладбище».
Когда мы с маршалом Шапошниковым остались наедине в совнаркомовском зале для совещаний, ненавязчиво предлагаю тому:
— Приглашаю Вас составить мне компанию за вечерним чаепитием… Как Вы на это смотрите, Борис Михайлович?
Тот, сперва изрядно опешив, тем не менее согласно кивнул:
— Хм, гкхм… Не откажусь, Иосиф Виссарионович.
* * *
Через какое-то время оказавшись в совнаркомовской столовой, в том же «отдельном кабинете», за столом с знакомым самоваром и приступив к «церемонии», первым делом извиняющим тоном расставляю все точки над «ё»:
— Я не так давно перенёс микроинсульт, так что на некоторые вновь появившиеся странности в моей манере речи и стиле поведения — не обращайте внимания. Консилиум кремлёвских врачей во главе с профессором Виноградовым признал это не опасным для моего здоровья, а меня самого — вполне дееспособным.
