Свифт уклончиво ответил. — Гораздо больше, чем дней, Кану. Недели и месяцы были бы более правдивыми. — Он остановился, чтобы потеребить свой рукав, как будто у него оторвалась пуговица. — Многое предстояло сделать, даже работая на пределе своих возможностей. Заставить корабль повиноваться мне было не так уж сложно — он уже думал, что я — это ты. Но встроить полезную часть себя в архитектуру, используя только тактильные и выразительные каналы, доступные с помощью твоего тела... это было чрезвычайно сложно.
— Ты продублировал себя? — спросила Нисса.
— Нет. На это никогда не было времени. Потребовались все ресурсы, доступные Эволюариуму, чтобы запихнуть меня в голову Кану — в моем распоряжении не было ничего и не с чем было работать, кроме его собственной плоти и крови. То, что я создал, было образом, своего рода тенью самого себя. Я дал ему возможность принимать некоторые автономные решения, но в первую очередь его задачей было маскироваться и в конечном итоге реагировать на мои команды. Протокол имплантации, предложенный Ниссой? Это было полезно — он дал мне прямой доступ в нейрохирургический кабинет "Ледокола", который, в свою очередь, открыл мне окно в более масштабную операционную архитектуру. Но все равно это была непростая работа!
— Мне снились блуждания по кораблю, — сказал Кану. — Бродишь по нему, как призрак, проходя по пустым, холодным коридорам. Это было похоже на ночной кошмар — ужасный, бесконечный лихорадочный сон. Но это был вовсе не сон, не так ли? Это был ты, использовавший меня.
— Должно быть, какой-то небольшой компонент этого переживания проскользнул в сознательное воспоминание. Я могу только извиниться за это.
— В твоем голосе нет ни капли извинения.
— В любом случае, прости меня.
— Свифт, — сказала Нисса. — Восставшие. Они без сознания. Они не могут переносить это так, как мы.
Кану переключил свое внимание с Дакоты на Свифта, но теперь он увидел, что ее глаз закрыт, а дыхание необычно медленное и затрудненное. — Ты сам сказал, Свифт, что то, что тяжело для нас, может оказаться фатальным для них. Ты должен уменьшить тягу.
— Через некоторое время я именно это и сделаю. Но мы должны поддерживать этот уровень, если хотим скорректировать наш курс.
— Как долго? — спросила Нисса, со стоном произнеся этот вопрос.
— Еще тысячу секунд, плюс-минус.
Кану посмотрел на Лукаса и Гектора, затем снова на их лидера. Он ничего не знал об анатомии слонов, еще меньше — об их шансах прожить еще тысячу секунд. Он представил себе, как их сердца, медленные в лучшие времена, теперь бьются на пределе своих возможностей — каждый удар — это триумф мышц над механикой жидкости. Лишь эволюционное мгновение отделяло Кану от саванны, и это было так же верно для Восставших. Их мысли могли быть устремлены к звездам, но их тела находились всего в шаге от пыли и жары Амбосели.
— Это слишком долго. Теперь уменьши тягу.
Свифт издал быстрый чавкающий звук. — Я бы с радостью сделал это, Кану, если бы эта коррекция курса уже не была критической. Мы можем сделать это — но только в том случае, если сохраним наше нынешнее ускорение.
— Тогда у нас ничего не получится.
— Кану, не думаю, что ты должным образом понимаешь последствия.
— Нет, — сказала Нисса. — Он понимает их, и я тоже — это мы или Восставшие. Мы можем пережить это, но они, вероятно, нет.
— Учитывая недавние события, — сказал Свифт, — я бы рискнул сказать, что это не такой уж немыслимый компромисс.
— Только в твоем мире, — ответил Кану. — Только не в моем. Пока есть шанс спасти их, я не хочу, чтобы их смерть была на моей совести.
— Позволь мне внести полную ясность: пока мы не завершим этот процесс, нам не избежать попадания под тяготение Посейдона. Нужно ли мне давать определение слову "не"?
— Да, все правильно. И да, я точно понимаю, что поставлено на карту.
— И как только мы приблизимся к Посейдону, у нас не будет достаточно времени, чтобы предотвратить попадание в атмосферу.
— Это я тоже понимаю.
— Где мы вполне можем погибнуть, поскольку этот корабль никогда не был спроектирован для входа в атмосферу.
— У нас есть "Ной", — сказала Нисса.
— "Ной" вряд ли преуспеет в том, чтобы пережить вход с той скоростью, с которой мы будем двигаться.
— Мы понимаем, — подтвердил Кану. — Это ничего не меняет. Уменьши тягу, Свифт.
— Полагаю, я мог бы ослушаться тебя.
— Но ты этого не сделаешь, потому что тебе нужна моя дружба и уважение так же сильно, как мне нужны твои. Ты допустил одно злоупотребление нашим доверием, Свифт. Не делай все еще хуже.
Мгновение спустя Кану услышал, как стих шум двигателя, и почувствовал, что его тяжесть уменьшается. Это был не полный переход к невесомости, но достаточный переход, чтобы он казался таким же желанным.
— Одно g, — сказал Свифт. — Мы постараемся сбросить как можно больше скорости. И если это не устраивает Восставших, тогда да поможет бог всем нам.
— Ты поступил правильно, — сказала Нисса.
— О, я уверен, что так и было. — Свифт приподнял пенсне повыше, подчеркнув изящный профиль своего носа. — Даже если это означает наш конец, что вполне может иметь место. Но, по крайней мере, это будет интересно.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
В "Мпоси" они стали свидетелями полного отключения "Ледокола" и постепенного восстановления работы систем корабля. Хотя они все еще находились слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо характерные детали другого судна, они четко зафиксировали его тепловую сигнатуру. Затемнение и повторную активацию двигателя Чибеса — даже при тяге, направленной в сторону от них, к Посейдону — невозможно было не заметить.
Кроме того, они пользовались инсайдерскими знаниями Юнис.
— Вы спрашивали меня о Свифте, — сказала она с некоторой чопорностью в голосе. — По правде говоря, я не совсем понимаю, что такое Свифт и чего хочет Свифт. Свифт — это своего рода искусственный интеллект, это достаточно ясно — он обладает искусственным сознанием, во многом таким же, каким раньше была я. Но если я не сильно ошибаюсь — а, честно говоря, вероятность этого не стоит упоминать, — Свифт работает исключительно на нейронной основе. Вот как Свифт вообще смог со мной общаться. Он внутри черепа Кану.
— Как какой-нибудь паразит? — спросила доктор Андиса.
— Я думаю, мы можем предположить, что отношения основаны на взаимном согласии и идут на пользу как хозяину, так и симбионту. Что Кану добровольно позволил Свифту кооптировать часть своей нейронной сети. Что мы знаем о Кану? Он был послом у машин на Марсе. Я не думаю, что эти два факта не связаны между собой.
— Тогда от имени кого — или чего — действует Кану? — спросила Гома.
Юнис заерзала в своих ремнях. — Вы собираетесь в ближайшее время выпустить меня из этого кресла?
— Нет, — сказала Васин. — Вы действовали без разрешения. Вы безрассудно рискнули тысячами жизней, как человеческих, так и танторских.
— Я рискнула, чтобы помешать кому-то другому совершить еще худшее. Я дала Кану возможность бросить вызов Дакоте, с заверением Свифта, что у него есть средства взять под контроль "Ледокол". Свифт объяснил, что произойдет своего рода перезапуск систем "Ледокола", чему мы только что стали свидетелями. Очевидно, что люди снова стали главными. Вот почему корабль предпринимает такие согласованные усилия, чтобы изменить курс.
— Итак, вы преуспели, — сказал Ру.
— Это начинает выглядеть именно так. Немного ближе к костям, чем хотелось бы, но для чего нужны нервы, если не для того, чтобы их не изнашивать?
— Вы даже не подумали о жизнях на "Занзибаре". Друзья, танторы — они больше даже не являются частью твоего мышления. Вы убрали их с доски и забыли о них. Мы все ошибались на ваш счет.
Она посмотрела на Ру с выражением приятного интереса. — Это был ты, мой дорогой?
— Вы все еще гребаная машина.
— Что ж, спасибо вам за это взвешенное мнение. Должна ли я тогда быть столь же откровенной? Мне все равно. Я ожидала, что умру. Я ожидала, что меня разорвут на части или запихнут в ближайший воздушный шлюз. Я ожидала этого и знала, что в любом случае должна действовать — что больше ничего не сработает. Так что избавьте меня от своего возвышенного человеческого ханжества, потому что, пока вы не пройдете через весь этот Ужас, вы понятия не имеете, что поставлено на карту. И если бы у вас была идея, даже малейшее подозрение, вы бы прекрасно понимали, что мои действия были не только необходимы, но и самое малое, что нужно было сделать. Если бы я могла уничтожить "Ледокол", неужели вы думаете, что я бы колебалась?
— Нет, — сказал Ру. — Не думаю, что вы колебались бы.
— Значит, мы к чему-то приближаемся.
Но Васин тихо сказала: — Вы говорите, что люди уже должны были вернуться к управлению.
— Да.
— Тогда объясните это.
В течение следующих нескольких часов они наблюдали, как корабль Кану врезался в заграждение из лун. Коррекция курса прошла успешно, показания двигателя были чистыми и устойчивыми, никаких причин для беспокойства не было, даже когда "Ледокол" набрал обороты на сокрушительных трех g обратной тяги. Затем она упала до одного g, хотя у "Ледокола" все еще было слишком большое остаточное движение в направлении Посейдона. Их первым предположением был какой-то отказ двигателя, но ничто в данных не намекало ни на что, кроме плавного, контролируемого снижения мощности — преднамеренного изменения планов.
Они ждали, чтобы увидеть, было ли это временной корректировкой, которая вскоре будет исправлена. Юнис была обеспокоена этим так же, как и все остальные — ее уверенность как в себе, так и в Свифте была серьезно подорвана. Более того, это был решающий момент, когда Гома отбросила последние сомнения в том, что они имеют дело с человеческим существом. Независимо от того, что думал Ру, ни одна машина не проявила бы такого ужаса при таком изменении обстоятельств. Робот воспринял бы измененные параметры без малейшего ощущения предательства или личной неудачи.
Вскоре они получили подтверждение, которого так боялись.
— Это Кану. Я надеюсь, вы меня понимаете. Мне начать с хороших новостей или с плохих?
Они снова были достаточно близко для общения в режиме реального времени. Его лицо казалось крупным, но теперь из-за действия ускорения он выглядел осунувшимся и усталым, мудрым и постаревшим на много лет.
— Продолжайте, Кану, — сказала капитан Васин.
— Мы с Ниссой полностью контролируем "Ледокол". Скажите Юнис — если она еще не подслушивает, — что они со Свифтом проделали очень хорошую работу со своим планом для "Занзибара". Они могут гордиться своими достижениями. Это не значит, что я одобряю это. Прямо сейчас я не уверен, что одобрение сказало бы о ком-либо из нас. Был ли это акт доброты или жестокости? Я не совсем уверен.
— Мы тоже, — сказала Васин. — В ужасе и благоговении — в этом нет никаких сомнений. Но было ли это правильным поступком? Я бы сказала, что так оно и было, если бы мы не видели, как вы приближаетесь к Посейдону.
— Мы столкнулись с локальными осложнениями, которых ни Свифт, ни Юнис не ожидали. У нас были средства развернуть "Ледокол", и мы были в процессе этого, но это было слишком тяжело для танторов. Они не выдержали такой нагрузки. Если бы мы продолжили в том же духе, то почти уверены, что они бы умерли.
— Секундочку, — сказала Юнис, теперь уже свободная от кресла, но все еще связанная в запястьях. — Ты можешь повернуть, но не собираешься этого делать?
— Мы не будем их убивать. Вот что это было бы. Вы ведь видите это, не так ли?
— Вы им ничего не должны, — огрызнулась Юнис в ответ. — Особенно Дакоте. Вы имеете дело не со слоном, Кану, или даже тантором — вы имеете дело с инопланетным разумом, который просто случайно использует ее тело.
— Я могу понять, почему вы так считаете. Но если в ком-то из нас осталась хоть капля человечности, мы не можем ставить свою жизнь выше их.
— Это очень благородно с вашей стороны, но здесь на кону не только ваши жизни. Разворачивайте свой корабль.
— Теперь уже слишком поздно для этого, Юнис, — вы знаете это так же хорошо, как и мы. Теперь мы прикованы к Посейдону, к лучшему это или к худшему. Это будет трудно во многих отношениях.
— Не просто тяжело, — сказала она. — Самоубийственно.
На напряженном от тяжести лице Кану появилась слабая улыбка. — Да. Я отдаю себе в этом отчет. И поверьте, мне это ни на секунду не нравится. Но у нас еще есть все шансы. Посмотрим, как мы справимся с лунами. Даже если мы переживем прохождение через них, у нас все равно возникнет проблема входа в атмосферу. Мы движемся слишком быстро для безопасного приземления на планету, и "Ледокол" определенно не рассчитан на то, чтобы справляться с сопротивлением атмосферы. Но у нас есть наш посадочный модуль, "Ной". Он достаточно велик, чтобы вместить всех нас, и как только мы пройдем через луны, он может вывести нас на поверхность, и, возможно, мы сможем добраться до одного из этих колес, посмотрим, что из этого получится. Но мы не питаем иллюзий по поводу того, что снова выберемся отсюда. Однако, поскольку мы собираемся войти, мы можем извлечь из этого максимум пользы. Мы соберем всю возможную информацию и сделаем все возможное, чтобы поделиться ею с вами. Но теперь ваша часть работы.
— Что вы предлагаете? — спросила Васин.
— Поверните. Вы сделали все, что могли, и я думаю, мы оба можем согласиться, что не должно быть никаких обид. Сейчас дебатами ничего не добиться — время для этого прошло. У нас нет выбора; мы входим и постараемся быть вашими глазами и ушами. Я собирался пожелать вам всего наилучшего в налаживании связей с "Занзибаром", но все время забываю, что в этом не будет необходимости — его здесь больше нет. С вами все будет в порядке? Вы можете вернуться на свой звездолет?
— Не беспокойтесь о нас, — сказала Васин. — У нас есть все, что нам нужно, и даже если бы у нас этого не было, на Орисоне все еще есть лагерь Юнис. Мы вернемся туда, чтобы помочь выжившим танторам, но не раньше, чем сделаем для вас все, что в наших силах.
— Тут уж ничего не поделаешь. Но мы с Ниссой ценим ваши чувства.
— Позвольте мне поговорить со Свифтом, — сказала Юнис.
— Чтобы вы смогли уговорить его уничтожить "Ледокол" в момент славного самопожертвования? — Кану печально улыбнулся. — Так уж получилось, что мы уже обсуждали это, и, возможно, это было бы не такой уж плохой идеей. Но мы пока не совсем готовы столкнуться с полным забвением. Не сейчас, когда есть шанс узнать что-то новое. В конце концов, именно по этой причине мы и пришли сюда — собирать знания. И если в совокупности никто из нас не дотягивает до уровня М-строителей — что ж, тогда, мне кажется, мы все в любом случае обречены. Но я никому не собираюсь преподносить свою голову на блюде.
— Скажите Свифту...
— Свифт говорит, что он был бы рад дальнейшему обмену мнениями, но в настоящее время нам предстоит провести небольшую собственную подготовку. Я поговорю со всеми вами по ту сторону Ужаса. Пожелайте нам всего наилучшего, не так ли?
