— А что происходит с душой после её смерти?
Рэн ничего не ответил, а на столе перед ним возникла горящая свеча. Её огонёк, сначала уверенный и ровный, задрожал, ослабел и, оставив тоненькую струйку белого дыма, исчез.
— Вот что.
— И так — с каждой?
— Нет. Если в душе есть свой внутренний свет, она не исчезнет. Любовь, доброта, взаимопонимание — то, что не даёт погаснуть свету души, — Рэн пожал плечами. — Всё давно сказано, всё давно известно. Ничего нового.
— И что потом?
— Вариантов много. Например — демиург может присоединить душу и сделать её частью себя. Или, когда таких душ наберётся достаточно, мир может породить нового демиурга. Для этого в него нужно ввести семь основ. Три для внешнего мира — пространство и время, неживая природа и стихии, жизнь. Три для внутреннего — память, чувства, рассудок. Их всех объединяет последняя, особенная основа — воля. Бескрылая, но самая могущественная. Личность будущего демиурга, зерно, из которого появится архитектор новых миров. К ним, в свою очередь, присоединяются все души изначального мира. Вот так.
— Секундочку, — Наоко встряхнула головой. — У меня столько вопросов...
— Спрашивай, не стесняйся, — мягко улыбнулся Рэн.
— Получается — богов много?
— Да. И в каждом — свои миры.
— Внутри?
— Да. Для мира выделяется место, из которого удаляется всякое наше присутствие. Можно сказать — пустота. Полной пустоты добиться сложно, поэтому внутри этого места создаётся ещё одно такое же. Ну, представь себе пузырёк воздуха внутри стеклянного блока. Теперь весь воздух в пузырьке сжимается к его стенкам, и внутри образуется ещё один пузырёк — вакуума. И так несколько раз — свет, магнитные поля и так далее. Как показывает практика, семи итераций вполне достаточно. Миров, как правило, несколько, с разными законами природы.
— А мир мечей и магии у тебя есть? — заинтересовалась Аска.
— Само собой! — рассмеялся Рэн, — Как же без него?
— А попасть в него можно?
Рэн замялся.
— Можно, но... — он внимательно посмотрел на Аску. — Тебе не нравится этот?
— Нравится, конечно! Мне просто любопытно! — Аска замахала руками, показывая, что её интерес носит чисто теоретический характер. — А вот если мы туда попадём — какие там сейчас времена?
— Прости, я не совсем понял. Вот, смотри, — перед Рэном возник светящийся вертикальный отрезок, — это ваш мир, его история. Вот точка зарождения, вот — апокалипсиса, — Рэн поочерёдно указал на нижний и верхний концы отрезка. Посреди отрезка возникла яркая красная точка. — Мы находимся здесь. Ниже расположены вторая и первая мировые войны, Наполеоновские походы, открытие Америки и так далее, — чуть в стороне возник горизонтальный отрезок, раза в полтора короче первого. — А это мир фэнтези. Вот здесь его начало, здесь — коллапс. Что ты имеешь в виду, когда говоришь о временах?
Аска упрямо тряхнула головой.
— Погоди. Вон в той точке, говоришь, мы. Ниже были мировые войны и всё такое...
— Не БЫЛИ! — перебил её Рэн, — Они ЕСТЬ! Понимаешь, я вижу мир целиком — от рождения до завершения. В этом смысле мир для меня — готовое изделие, которое я обрабатываю, шлифую и полирую, пока не добьюсь совершенства. Я влияю на процесс развития мира, чтобы в конечной точке он стал таким, каким нужен мне.
Рядом с началом горизонтального отрезка появилась красная точка, и оставшаяся его часть порозовела. Вслед за красной точкой появилась оранжевая, за ней — ещё пять точек разных цветов спектра. Остаток отрезка каждый раз менял цвет, пока его "хвостик" не стал чисто белым.
— Многомерное время! — сообразила Рицко.
Рэн кивнул.
— Именно.
— Понятно, — Аска откинулась на спинку стула, обдумывая и усваивая полученную информацию.
Эстафету вопросов и ответов снова подхватила Наоко.
— А... Как бы это сказать... Над вами кто-то есть?
— Мы не знаем этого точно, — просто ответил Рэн. — Так же, как и вы, между прочим.
— А почему, кстати?
— Потому что цветок, выросший в поле, крепче и выносливей, чем тот, который вырос в теплице. Душа формируется консонансом мыслей и поступков. Но, сама подумай: если твои поступки вызваны точным знанием прейскуранта за содеянное — это одно, а если внутренним состоянием твоей души — совсем другое.
— Скажи ещё — душа, которая объединяется с другими, с демиургом, теряет индивидуальность?
— И да, и нет. На самом деле всё сложнее и интереснее. Сама увидишь — поймёшь.
— А я увижу?
— Да, — Рэн опустил взгляд и извиняющимся тоном добавил:
— Вот у тёти Рицко с этим проблема. Правда, в последнее время наметился прогресс.
Наоко приподняла бровь и с весёлым удивлением посмотрела на старшую дочь. Та прочистила горло и как бы невзначай заметила:
— Я слышала — спасением является только любовь к богу.
Рэн покачал головой.
— Любовь к богу — костыль. Для тех, кто уверен, что недостойны любви других и что никому в этом мире не нужна их любовь. Хотя, на самом деле, и то, и другое — глупость несусветная. Это я вам точно говорю.
Аска негромко кашлянула, привлекая внимание.
— Я слышала, ты можешь изменять прошлое.
— Конечно. Я говорил об этом.
— Я имела в виду наше прошлое. Для нас.
Рэн кивнул.
— Я могу переместить вас в прошлое или просто перенести ваши души в ваши же тела в любой точке времени. Тогда мир, который вы знаете, исчезнет, и вместо него возникнет другой.
— А куда денется та душа, что там уже была?
— Никуда не денется. Это всё равно, что перезаписать файл в компьютере. Во всяком случае, очень похоже. А ты хочешь изменить своё прошлое?
Аска покосилась на Софи. Та перехватила её взгляд и еле заметно отрицательно качнула головой.
Никто не успел ничего сказать. Дом вздрогнул и как будто загудел низким, почти на пределе слышимости, но от этого не менее ощутимым гулом. Звук ощущался не столько ушами, сколько всем телом.
В очередной раз опрокинув стул, Аска вскочила на ноги.
— Син, время!
Он уже развёл крылья, и в комнате моментально воцарилась тишина.
— Что это? — насторожилась Наоко.
— Нас атакуют, — прислушиваясь к чему-то вдалеке, тихо ответила Рэй. — Снаружи всё горит. Синдзи ускорил время в нашей комнате, пока Аска разбирается с угрозами.
— А единорожки? — с робкой надеждой спросила Лилит.
— Не могу понять. Я не ощутила ни одной смерти.
— Потому что их не было. Я спрятал всех единорогов, — Рэн смущённо улыбался. — Они мне понравились.
Рэй облегчённо вздохнула.
— Я всё равно не понимаю, как им удалось обрести разум.
— Ну, вам в этом мире позволено чуть больше, чем всем остальным.
Аска с грохотом вернула стул на место.
— Серия ракетных ударов, — мрачно сообщила она. — С двух подводных лодок. Судя по конструкциям — американская и русская. Первые атаки были успешно отбиты, часть боеголовок взорвалась вдалеке, но сквозь облака взрывов прорвались остальные. Прибью паршивцев!
— Не торопись! — Рэн вскинул руку. — У меня есть идея получше.
Один из дочерних миров. 23 сентября 2015 (Финал)
Будильник давно прозвенел, но подниматься не хотелось решительно. Икари Синдзи дал себе слово — вот ещё пять минут, и он точно встанет, заправит кровать, умоется, позавтракает и начнёт собираться в школу. Кстати — не забыть, как позавчера, лекало на математику. И журнал для Кенске.
Память вернулась внезапно, вспышкой, точно удар молнии в ночную грозу. Синдзи подскочил в кровати. Некоторое время он сидел, лихорадочно оглядываясь и приходя в себя. Развернул крылья, чтобы убедиться, что это не сон, и тут же сложил обратно.
В дверь осторожно постучали.
— Аска, заходи! — Синдзи не смог сдержать улыбку.
Вошедшая Сорью внимательно посмотрела на него и тихо спросила:
— Тоже вспомнил?
— Ага. Только что.
— А меня в ванной накрыло. Когда зубы чистила, представляешь? — она спохватилась. — Чего расселся? Одевайся бегом, опоздаем же!
— Выйди, пожалуйста, я оденусь.
— Ой, да ладно! Уж я-то тебя всякого видела!
— Всё равно, — спокойно возразил Синдзи, — я стесняюсь.
— Ой-ой, какой Версаль! Ладно уж, пойду с будущей свекровью мосты наводить.
— "Свекровью"? Ты уверена?
— Даже не сомневайся! — донеслось уже из-за дверей. — Икари Юй-са-ан! Я вам помогу!
На памятном перекрёстке их ждала Рэй.
— Опаздываете, — сказала она вместо приветствия.
— Успеем, — беззаботно отмахнулась Аска. — У нас теперь куча времени. Скажи, Син?
Синдзи кивнул в ответ.
Троица друзей быстрым шагом двигалась к школе.
— Вместо второго урока слетаем в "Конечную догму", — заявила Рэй.
— К Лилит? — уточнил Синдзи.
— Да.
Он поморщился.
— Слушайте, Рэн дал нам второй шанс. Почему бы нам просто не пожить тихонечко в своё удовольствие, а?
— Я её там не брошу, — упрямо заявила Рэй.
— И с этими пилотами тоже надо что-то решать. Ты свою Киришиму спасать собираешься или нет? — поддержала подругу Аска. — Это она — мать Софи. И потерянная дочь русского атташе, — на всякий случай пояснила она Рэй.
Синдзи остановился. Девчонки тоже.
— Я что-то не понял. Вы что — опять собрались показательные выступления устроить?
— Единороги остались здесь, в этом мире, — рассудительно высказалась Аска, — поэтому тихо отсидеться вряд ли получится. Ну, во всяком случае, с ними мы будем общаться обязательно.
— А без этого нельзя обойтись? И почему их вообще было не оставить в отдельном мире, как Рэн предлагал?
— Ты что?! — в один голос возмутились девчонки.
— А если с ними что-нибудь случится? Заболеют или поранятся? — негодовала Рэй.
— А вдруг на них нападёт кто-нибудь? Или стихийное бедствие случится? — наседала Аска.
— Во-первых, у них абсолютное здоровье и сумасшедшая регенерация, ты сама говорила, — отбивался Синдзи. — Во-вторых, они умеют постоять за себя сами. В-третьих...
Он набрал в грудь воздуха, чтобы произнести речь в пользу самостоятельного развития детей, но, увидев выражение лиц подруг, сник.
— Ну, хорошо! — с досадой выдохнул он и зашагал к школе. Девчонки кинулись следом. — Будь по-вашему! Всех спасём и всё исправим. Но теперь мы будем действовать в точности по моим указаниям. Понятно?
Аска отклонилась назад, из-за спины Синдзи подмигнула Рэй и кивнула. Та незаметно кивнула в ответ.
— Эй, вы чего? — он подозрительно оглянулся.
— Да, Синдзи! — быстро сказала Аска.
— Как скажешь, Синдзи! — поддержала её Рэй.
Их взгляды выражали готовность, готовность и ещё раз готовность. Он тяжело вздохнул и прибавил шагу — до звонка оставались считанные минуты.
Высоко, в поросших лесом горах над Токио-3, из кустов осторожно высунулась белоснежная лошадиная морда с витым рогом надо лбом. Секунду спустя рядом появилась ещё одна такая же. Две пары глаз, способных прочесть газету с расстояния в несколько километров, обследовали дворы и улицы раскинувшегося под ними города. Прямые широкие улицы, устроенные по современным американским стандартам, просматривались насквозь. Наконец Юки нашла искомое и радостно вскрикнула:
— Мама!
— Тиш-ш-ше! — зашипел на неё приятель.
Юки умолкла и опасливо оглянулась. Единороги обменялись многозначительными взглядами и неслышно исчезли в кустах.
Яркое утреннее солнце окрашивало улицы города в радостные светлые тона, обещая очередной жаркий денёк. Тихо шуршали по асфальту шины автомобилей. Час пик уже миновал, и немногочисленные прохожие вежливо уступали дорогу троим школьникам, которые со всех ног мчались на первый урок.
В Токио-3 пришёл новый день.
