По графику полётной программы подошло время обеда, но есть не хотелось — тошнота накатывала мерзкими волнами. А есть было надо, потому что обед — это тоже эксперимент. Меню состояло из трёх блюд. На первое — тюбик супа-пюре, на второе — мясной и печеночный паштет, на третье — черносмородиновый сок.
(Из статьи доктора медицинских наук И.И. Касьян)
Обедать Титов не стал, решился только глотнуть чего-нибудь кисленького. Открыл контейнер — 'бардачок', пить очень хотелось. В контейнере лежали несколько туб с разными соками, на выбор. Герман перебрал их все. На тубе с клюквенным морсом было рукой Королёва написано маркером — 'кислый'. Все остальные тубы тоже были подписаны, кислых соков было положено больше, чем сладких. Герман открутил крышечку, выдавил в рот немного бодрящей кислой влаги. Стало полегче.
(АИ. В реальной истории Титов выбрал черносмородиновый сок, который оказался приторно-сладким, и космонавта вырвало. По счастью, сок в невесомости прилип к поролону кабины, зато хотя бы не летал по кораблю...)
Герман вспомнил совет Королёва перед полётом: 'Если будет шалить вестибулярный аппарат — попробуй не двигаться, посидеть смирно'. Он ещё подумал, что Главный как будто наперёд знал, что может случиться на орбите. На четвёртом и пятом витках Титов сосредоточился на работе, взял кинокамеру, начал снимать Землю.
(Кинокамера 'Конвас' с тремя объективами, которую использовал Титов в полёте https://habrastorage.org/files/dd8/378/79c/dd837879c6984f979a8e4da8da5a6978.jpg)
Он старался поменьше двигаться, но муть в голове становилась все плотнее. Закончив с киносъёмкой, взял видеокамеру. Неприятные ощущения не проходили, поскольку снимать кино и видео, совсем не двигаясь, не получалось, а любое движение головы вызывало приступы тошноты.
(В реальной истории неприятные ощущения стали особенно ощутимы на 6-м витке, после того, как Титов выполнил предусмотренный программой полёта комплекс физкультурных упражнений. Возможно, именно физическая активность до окончания период адаптации повлияла негативно, так как в последующих полётах Николаева и Поповича у них подобные ощущения не были выражены так ярко, как у Титова)
Титов: 15 часов 30 минут. Прохожу экватор, невесомость переношу отлично.
Далее он снова назвал несколько цифр, по которым на Земле поняли, что состояние космонавта далеко не такое 'отличное', как он сообщил. Тут же начались споры, медики требовали:
— Надо его сажать, пока есть возможность и не стало ещё хуже.
Королёв, зная наперёд, что Титов справится, категорически воспротивился:
— Раз говорит, что всё отлично, значит, чувствует в себе силы перетерпеть. Дадим ему возможность поспать на орбите и нормально отлетать программу. Даже если его стошнит — от этого ещё никто не умирал, а информация о поведении организма в невесомости будет получена ценная. (АИ)
Титов: Внимание! Внимание! Передаю сообщение с космического корабля 'Север-2'. Наилучшие пожелания народам Австралии. Космонавт Титов: (Сообщение принято многими станциями.)
Земля: Передаю телеграмму: Герману Титову телеграмма от Юрия Гагарина.
'Дорогой Герман! Всем сердцем с тобой. Обнимаю тебя, дружище. Крепко целую. С волнением слежу за твоим полётом. Уверен в успехе завершения твоего полёта, который ещё раз прославит нашу великую Родину, наш советский народ. До скорого свидания. Юрий Гагарин'.
Титов: Вас понял хорошо. Благодарю за телеграмму.
Земля: Вас понял. Сообщите давление и температуру в кабине.
Титов: В кабине все по-прежнему, давление нормальное. Отличное давление. Влажность — 70 процентов, температура — 18 градусов Цельсия. Полнейший комфорт. Вам этого желать только остается.
Шёл шестой виток полёта, прошло более 9 часов после старта. На шестом витке Герман воспользовался ассенизационным устройством. Техника работала как надо, никаких трудностей не возникло. (https://aftershock.news/?q=node/550109)
С Земли оператор запросил о самочувствии, при этом ещё и перепутал отчество, по аналогии с Гагариным назвав Титова 'Германом Алексеевичем'.
— Герман Алексеич, как поужинали, вы не отвечаете нам?
— Герман Степанович был до сих пор! — весело ответил Титов. — Поужинал хорошо, хорошо поужинал! Всё отлично, спокойного отдыха. Под холодную закуску рюмочку бы не мешало! А в общем-то всё хорошо идёт!
Правду Титов открытым текстом не говорил, для этой информации использовались цифровые коды. ТАСС в это время сообщило, что 'самочувствие космонавта по-прежнему отличное, настроение бодрое'. Воспользовавшись временным облегчением, на 7-м витке по команде с Земли снова попробовал вручную управлять ориентацией корабля:
— Орёл, я Заря-1, разрешаю ручную ориентацию на седьмом витке, следите за давлением.
— Заря-1, я — Орёл, понял, понял, разрешаете, буду следить за давлением, буду следить за давлением.
Качество связи было не самым лучшим, голоса тонули в помехах, и Титов для верности повторял ключевые слова и фразы.
— Орёл, я Заря-1, прошу сообщить давление и температуру в кабине.
— Заря-1, я — Орёл, давление в кабине постоянное, атмосфера и пять сотых, температура до 20 градусов, влажность — 70 процентов, полный комфорт.
Корабль слушается хорошо ручного управления, хорошо слушается. Скорости, я считаю, достаточные для первого раза, угловые скорости, всё проходит отлично, всё проходит отлично. Мне, например, ручная ориентация понравилась, приём!
У него опять всё получилось. На этом эксперименты с управлением пришлось прекратить, чтобы не расходовать рабочее тело — иначе могло не хватить на ориентацию перед посадкой.
Титов: Внимание! Внимание! Передаю привет странам Азии с космического корабля 'Север-2'. Космонавт Титов:
(Сообщение слышали многие KB и УКВ станции.)
Космонавта продолжало мутить. После 7-го витка посадить его раньше времени уже не могли, поэтому на очередной вопрос оператора о самочувствии, Герман честно ответил:
— Хреновое, — и назвал ряд чисел по кодовой таблице.
(Реальная история, из д.ф. 'Герман Титов — первый после Гагарина')
Титов, однако, не отчаивался. Он помнил, что собаку Белку тоже рвало на четвертом витке, а на Землю она вернулась вполне жизнерадостной. Герман решил поспать, в надежде, что в состоянии покоя вестибулярный аппарат тоже успокоится, и все неприятности кончатся. В океане по трассе полёта заняли позиции корабли контрольно-измерительного комплекса, были задействованы многочисленные дирижабли противолодочных сил флота, с космонавтом поддерживалась непрерывная связь. Он предупредил ЦУП, что собирается уснуть:
— Прошу передать дорогим москвичам 'Спокойной ночи', я сейчас ложусь спать. Мне очень хочется спать.
(Реальная фраза из записи переговоров Титова, см. д.ф. 'Легенды космоса. Герман Титов')
Земля: Привет от всех товарищей 'Зари-1'. Спокойного отдыха.
Титов: Спасибо, спасибо. Я сейчас ложусь отдыхать. Вам тоже желаю спокойной ночи, все идет хорошо.
Земля: Вас понял. Звезды видно сейчас? Как у вас, ночь там или день?
Титов: День, день, сейчас день. Все видно. Я определял момент выхода и входа в тень. У меня получился тут средний период 1 час 29 минут.
(Переговоры реальные, по книге Г.С. Титов 'Голубая моя планета')
Чтобы во время сна прозрачное забрало скафандра не закрывалось — с закрытым стеклом в скафандре было душно, космонавт зафиксировал его предусмотренным в доработанной по результатам полёта Гагарина конструкции шлема винтовым зажимом. Установил сигнал встроенного в приборную панель электрического будильника, чтобы проснуться перед сеансом связи (АИ).
(В реальной истории Титов просунул под стекло шлема веревочку, за которую надо дёргать, чтобы открыть забрало. Образовалась щёлка, через которую стало легче дышать.)
Титов буквально провалился в сон, ему казалось, что спал он очень глубоко, хотя на Земле отметили, что космонавт просыпался дважды. По показаниям коротковолновой системы 'Сигнал', передававшей на Землю медицинскую телеметрию, пульс был хороший: 53-67 ударов в минуту. Проснулся от трели будильника, тут же вызвал Землю, доложил о самочувствии. (АИ, в реальной истории будильник в корабле не предусмотрели, и Титов проспал, доставив ЦУПу 37 очень неприятных минут, когда Земля не могла с ним связаться, да ещё и выключил радио, включив его снова, только когда проснулся)
Титов: Спалось хорошо. Самочувствие отличное. На борту все в порядке. Все в порядке на борту. Показания часов и 'Глобуса' вам хочу передать. Просили передать, когда буду проходить экватор. Я вам передаю: 2 часа 40 минут, 2-40, 2-40, прошёл 140 градусов восточной долготы, 30 градусов северной широты. Как поняли?
Земля: Вас понял. Даю коррекцию, даю коррекцию. Коррекция 466. Виток 12-й и 4-й нисходящий. Западная долгота 70,5 градуса. Время включения 3 часа 11 минут 19 секунд. Сообщите, как позавтракали?
Титов: Позавтракал хорошо, хорошо позавтракал; все в порядке, ничего особенного нет.
Земля: Мы все здесь на командном пункте вместе с советским народом желаем вам успеха. (Передал С. П. Королёв.)
Титов: Спасибо.
Земля: Сообщите, что видите в иллюминаторы кабины, ваше впечатление о полёте.
Титов: В иллюминаторы сейчас ничего не видно. Только что прошла Земля: Облака. Все пространство покрыто облаками. Кучевая облачность. Вообще наша территория покрыта облаками. Видел горный район. Горы были открытые. А в основном очень много облаков. Как поняли?
Вопреки многим публикациям того периода, после сна неприятные ощущения, исчезли далеко не сразу. Космонавт проснулся с тяжёлой головой, самочувствие оставалось отвратным. При этом, как ни удивительно, но медицинские тесты — вестибулярные пробы в виде разных рисунков, получались хорошо. Координация с открытыми и закрытыми глазами тоже не ухудшилась. Все рисунки — пятиконечные звезды и спирали — выходили не хуже, чем на Земле, почерк сохранился, хотя мерзкая муть в голове не исчезала.
Надо было снова что-то съесть, аппетита опять не было. Он снова достал тубу с кислым клюквенным соком, глотнул немного. Стало легче. (АИ. В реальной истории Титов выпил чуть-чуть жидкого шоколада, и его снова стошнило, но совсем немного: желудок был пустой.) Замер в кресле, стараясь не вертеть головой. Шёл двенадцатый виток полёта. И вдруг он почувствовал: стало отпускать.
Волны мерзкой тошнотной мути, мучившей его в первые часы полёта, постепенно утихли. С каждой минутой Герман чувствовал себя бодрее. Он схватился за приборы, выполнил все замеры, предусмотренные программой полёта. Даже попробовал делать физические упражнения прямо в тесном, облегающем ложементе кресла. Перед посадкой самочувствие окончательно пришло в норму.
(В реальной истории Титов занимался физкультурой на 6-м витке, что могло дополнительно усугубить тошноту)
— Орёл! Орёл! Я — сорок восемь. Готовы ли вы к выполнению заключительных операций по программе полёта?
— Готов, Заря-1, я готов! Готов к выполнению заключительных операций, готов!
Земля: Я — 'Ландыш' (под этим позывным в эфир выходил космонавт Павел Попович). Привет тебе, Гера. Ждем тебя, встречаем.
Титов: 8 часов 44 минуты, включился 'Спуск-1', индикатор ПКРС тронулся с места, все в порядке. Звук включил. Как поняли?
Земля: Вас понял, мы вас транслируем.
Титов: На борту все в порядке, как по писанному, как должно быть. Как меня поняли?
Земля: Повторите. Включён 'Спуск-2' или нет?
Титов: Включён, включён. Когда мы переговаривались, он включился...
Титов: Подготовку к спуску закончил, всё в кабине закреплено.
Во время сеанса связи на 16-м витке в наушниках раздался знакомый голос Сергея Павловича Королёва:
— 'Орёл'! Готовы ли к посадке?
— Так точно, к посадке готов!
По данным координационно-вычислительного центра с Земли была дана команда на включение программы посадки на БЦВМ.
Рисковать ориентировать корабль вручную он не решился. Нажал кнопку 'ПОС' на пульте управления БЦВМ, запуская процедуру посадки (АИ). Инфракрасная вертикаль отработала на этот раз безукоризненно, развернув 'Север' в правильном направлении. Заревела тормозная двигательная установка — звук передавался через конструкцию корабля. Навалилась перегрузка. Корабль затормозился и начал проваливаться в атмосферу.
— Весна, я Орёл, двигатель сработал, всё хорошо!
— Товарищи, очень интересное зрелище! Справа в иллюминаторе такие снежинки пролетают, невероятно, чёрти что такое? Некоторые поближе проходят, совсем голубые становятся.
Снежинки — это затвердевшие хлопья азотной кислоты и воды, образовавшиеся после продувки тормозного двигателя.
Титов услышал громкий щелчок пиропатронов — сработал предложенный Чертоком резак (АИ). Приборы на панели спускаемого аппарата частично отключились, индикаторные лампочки аппаратуры приборного отсека погасли, продолжали работать только установленная в спускаемом аппарате БЦВМ, индикация систем жизнеобеспечения, мягкой посадки и связь. Герман радостно подумал: 'Порядок! Приборный отсек отстрелился!'
(В реальной истории он увидел, что все приборы на пульте работают, чего после прерывания подачи электропитания из приборного отсека быть не должно, и услышал стук от ударов приборного отсека о стенку спускаемого аппарата.)
— Произошло разделение, как поняли меня? Произошло разделение!
— Слышите меня? Багровое пламя в иллюминаторе! Великолепное зрелище, внимание, великолепное зрелище в иллюминаторе! Наверное, меня уже никто не слышит.
За шторками иллюминатора билось оранжевое пламя горящей теплозащиты. Навалилась тяжесть, но планирующий на гиперзвуке спускаемый аппарат 'Севера' имел некоторое аэродинамическое качество, что отчасти снижало перегрузку. Теоретически, можно было попробовать управлять спуском, вращая корабль, но Герман толком не видел, куда летел, и опасался залететь в нерасчётный район, где его долго пришлось бы искать.
На заданной высоте отстрелился люк парашютного отсека, космонавт отчётливо услышал слившуюся почти в единый удар короткую очередь сработавших пироболтов. Через несколько секунд последовал рывок — раскрылся основной парашют. Перегрузки прекратились, спускаемый аппарат мирно висел на стропах, снаружи, потрескивая, остывала обгоревшая теплозащита. Ещё один удар, на этот раз — снизу. Пироболты отстрелили выполнивший свою работу теплозащитный экран на днище корабля, открывая сопла двигателей мягкой посадки. Ветер подхватил парашют, и нёс спускаемый аппарат. Титов пытался выглядывать в иллюминатор — внизу расстилались бескрайние колхозные поля. В наушниках послышались голоса, его вызывали по радио спасатели. Герман тут же назвал свой позывной
— Я — 'Орёл'. Слышу вас отлично, самочувствие нормальное.
— Хорошо идёшь, 'Орёл', мы рядом, — послышался голос вертолётчика.
Титов не видел в маленький иллюминатор сопровождающих вертолётов, но они сопровождали спускаемый аппарат на снижении. Ветер дул довольно сильный, он подхватил парашют и нёс корабль, пока он не приземлился на мягкую пашню. В заданный момент сработали тормозные двигатели, гася вертикальную скорость, но горизонтальная оказалась непогашенной, и спускаемый аппарат в туче пыли завалился набок. Посадка произошла в 10:18 ДМВ в районе поселка Красный Кут Саратовской области.
