— Только не начинай заново, — предупредила Алиса. — Мы с этим разобрались. Все равно ОПЗ никогда не позволил бы нам оставаться поблизости.
— Я пожелала понимать человеческое общество, — сказала Асака. — И так и есть — думаю, из-за этого и повышение. Но это не вполне то, чего я хочу. Уже нет. Что это за мир, где девушка жалеет о своем желании?
— Мир, в котором мы живем, — сказала Алиса, — и нам придется с этим справляться. Без этого желания ты бы никогда не познакомилась со мной. Относись к этому так.
— Хотелось бы, чтобы нам не… — начала Асака.
Затем они остановились, когда внутренний голос предупредил их обеих о только что начавшемся неожиданном наступлении пришельцев, и что всему персоналу необходимо немедленно направиться на боевые позиции.
— Серьезно? — сердито пожаловалась она.
— Увидимся на следующей неделе, — сказала Алиса. — Обещаю.
— Ага.
«Полковник Эммануэль Джеймс убита в бою, — подумал командный гештальт, — 60% подчиненных офицеров потеряны, наряду с 50% бункеров командных ИИ».
Где-то в глубине своего сознания выругалась Асака. Командная структура под ней уже выдыхалась, что можно было вывести из того простого факта, что она, полковник, возглавляла целый трехдивизионный корпус, соответствующая генерал-лейтенанту роль. Это как минимум предполагало, что все бригадные генералы и генерал-майоры либо мертвы, либо не в состоянии добраться до своих командных постов. По всей видимости, единственная причина, по которой еще жив был генерал Филипович, была в том, что он командовал с орбиты. Обезглавливающие удары кальмаров были жестоки, что способствовало растущему присутствию в офицерском корпусе волшебниц.
Очевидным ответом были полевые повышения. Конструкция командной структуры была призвана насколько возможно обеспечить гладкую замену потерянных офицеров — но все еще неизбежной оставалась потеря эффективности. Неопытные лейтенанты и капитаны по всему фронту заменяли капитанов и майоров, и из-за неопытности их — и потрепанные остатки их отрядов — убивали.
Она надеялась, что ее собственная позиция не слишком заметна.
Как полковник, она уже привыкла работать на внешних краях максимального командного режима, подключенная к сетям ИИ через укрепленный командный бункер. Сейчас этот опыт хорошо послужил ей, даже если ей пришлось действовать с гораздо более центральной роли.
У командного поста, где она находилась, все еще были активны коммуникационные и орбитальные связи, так что она знала о ситуации все необходимое — и ситуация была паршива. Атака кальмаров весь фронт обратила в беспорядок, и она оказалась в самой гуще, удерживая позицию, которую должна была удержать, против по меньшей мере втрое большей численности. Она ожидала, что это означает, что она получит подкрепления, но кальмары в то же время начали крупную орбитальную атаку. Мобильный резерв прижало орбитальным огнем, и еще долгое время она не получит никакой своей орбитальной поддержки.
Они были одни, фронт был прорван, и у нее не осталось никаких своих резервов.
«Нам нужно временно оторваться! Нас разорвут, если мы просто развернемся и уйдем!» — подумал один из подчиненных ей свежих полковников, ссылаясь на бригаду под его командованием, которой Асака приказала выдвинуться усилить один из слабеющих секторов.
«Я знаю, — слегка прорычала Асака. — Не нужно мне об этом говорить. Приказ выдвинуться, когда практично. Сделайте его практичным».
«Новички», — подумала она про себя.
Они не привыкли к командному режиму и слишком часто настаивали на прямой коммуникации, вместо того чтобы просто использовать свои чертовы интерфейсы, больше необходимо осложняя задачи и себе, и ей. На нижних уровнях вербальные коммуникации повышали мораль, но на командном уровне их вытеснила гораздо более эффективная «машинная» коммуникация.
Но беспокойство полковника было оправдано, подумала она, логическая конструкция проскочила по ее синапсам, в подпрограммы ИИ и вернулась, снова и снова, невозможно быстро. Она пыталась сократить фронт, чтобы не допустить прорыва в точках 54-57, но на такие маневры требовалось время, особенно под огнем. Ускорение отвода любого отряда в одном из других секторов могло подвергнуть опасности всю зону, но критическая необходимость — четвертый полк уже был буквально кусками, все части отступили в различные места, оставив открытую дыру, ведущую прямо в тыл. Кто-то должен был остаться и выиграть сколько получится времени.
Единственной возможностью была часть посередине: остатки второго батальона, включающие в себя роту дельта, часть роты чарли, роту бета, с фрагментами первого батальона, роты дельта. Их контингент волшебниц пострадал, активны были всего семеро. Их отвод мог поставить позицию под угрозу, и учитывая, насколько критичен был корпус для фронта в целом, необходимо было пожертвовать…
Именно тогда ее ударило осознанием, достаточно сильным, чтобы прервать даже ИИ-опосредованное командное состояние, пронзившим естественно сопутствующее этому облако эмоциональной отстраненности.
Вторая дивизия, второй батальон, рота дельта это та самая рота, в которой была Алиса. Она сердцем знала это — конечно знала.
С кричащими на нее командными обязанностями она насколько возможно быстро перебрала варианты. Усилить — нет доступных подкреплений. Отвести — она могла буквально потерять колонию. Отвести только Алису — полный провал. Алиса будет знать, что происходит. Она не уйдет. Асака с болью понимала, что она не уйдет.
«Я не могу… я не…»
Решение разрывало ей разум. Это был худший кошмар, обернувшийся реальностью. Она никогда не должна была командовать своей любимой, это произошло лишь из-за распада командования — но что ей оставалось делать? Как она могла приказать ей это сделать? Алиса умрет. Почти наверняка. Но опять же, как она может? Как может…
А затем она почувствовала мягкую приглушающую хватку обрушившегося на нее с максимальной силой эмоционального подавления ее таккомпа, некоторые части ее мозга просто умолкли в забвении. Командный ИИ отдал приказ, уже приказано было держаться любой ценой; ей нужно было уделить внимание другим обязанностям.
А затем сон сломался, и ее ударила вся боль разом.
Асака, задыхаясь, проснулась со слезами на глазах, и в этот раз все было не так, как в другие разы.
Она вспомнила.
Через полчаса Алиса погибла, и боевой ИИ удержал от нее этот факт.
То, что она тогда сказала себе, было неправдой. Если бы пришлось, возможно, она бы с этим справилась.
Правда была в том, что эмоциональное подавление таккомпа не могло отменить эмоции волшебницы, не с учетом участия самоцвета души, которое не исчезнет. У командных ИИ не было власти контролировать личный таккомп — эмоциональное подавление было вызвано самой Асакой или ее таккомпом, с ее по крайней мере молчаливым одобрением.
Она постфактум проверила это, подтверждая для себя то, что она уже знала.
Тогда как?
Она уже знала правду.
В тот момент она просто вышла за рамки опыта, «позволив» эмоциональному подавлению накрыть ее и защитить ее от решения — защитить ее от размышлений о том, что она сделала, пусть даже лишь на оставшееся время битвы.
А что касается того, почему не сопротивлялся ее самоцвет души, то кто знает? Может быть он просто последовал ее желаниям. Может быть, в конце концов, она недостаточно любила Алису.
Именно эта мысль ее в итоге и сломала. Она не могла смириться с чувством вины. Стоило ли ей быть злее? Отчаяннее? Она стыдилась того, что не развалилась прямо на месте. Она чувствовала, что должна была.
Она растила свою привязанность к Алисе, определяла себя этим, потому что благодаря этому чувствовала себя человеком. Она хотела кого-то любить, но в этот момент…
Она крепко зажмурила глаза, всхлипывая, чувствуя возвращение тоски.
Затем она почувствовала прикосновение мягкой руки и открыла глаза.
Там стояла Алиса, обрамленная льющимся из окна солнечным светом, и Асака моргнула, гадая, симуляция ли это все еще.
Девушка покачала головой, отвечая на ее мысль.
— Я мертва, Асака, — сказала она. — Часть тебя всегда это знала, как бы глубоко ты ни пыталась это похоронить, как бы ты ни старалась вылепить этот окружающий тебя мир. Ты даже попыталась грубо переформатировать себя, но ты знала, что это не продлится вечно.
— Я не хочу, чтобы ты уходила! — взмолилась Асака, хватаясь за руки девушки, которая, знала она, была лишь симуляцией. — Я не могла жить, но мне не позволили умереть. Это была агония! Даже если все должно закончиться, я хочу уйти!
Девушка снова покачала головой.
— Я не совсем ушла, — сказала она. — И никогда не уйду. Настоящее клише говорить так, но я всегда буду в твоих воспоминаниях. Симуляция это доказывает. Я не сфабрикованная машиной марионетка. Я создана из твоих воспоминаний, твоих мечтаний и страстей. Только так симуляция могла бы обмануть тебя.
Асака стиснула зубы, опустив взгляд на поддельный ковер.
— Так что я сижу здесь и разговариваю с собственным воображением, — сказала она.
— Возможно, — сказало ее воспоминание об Алисе. — Но твое воображение при этом знает, что бы подумала о тебе Алиса.
Призрак схватил ее за подбородок, заставляя ее поднять глаза.
— Она хотела, чтобы ты была свободна, — сказала девушка. — Свободна от преследующих тебя кошмаров. Ты всегда считала себя неготовой жить в этом мире. Даже после своего желания, даже после повышения, ты никогда не верила в себя. Она хотела, чтобы ты была достаточно сильной, чтобы жить своей жизнью. Тем не менее, ты здесь, все еще убегаешь. Как думаешь, этого бы она хотела?
— Конечно нет! — выплюнула Асака, отведя взгляд. — Но я не могу быть такой, как она хочет. Я ведь здесь, не так ли? Если бы я была такой, я бы не создала эту стирающую память симуляцию, чтобы скрыться от реальности. И уж точно я бы не добавила в смесь магию.
— Она верила в тебя, — укоризненно сказала ее память. — Однажды и ты поверишь в себя.
— Я в это не верю.
Алиса покачала головой.
— Ну, однажды. Эта симуляция окончена.
Асака проснулась во второй раз, и на этот раз слабость в теле и вес воспоминаний сообщили ей, что больше некуда просыпаться.
Она подняла правую руку, сонно глядя на запястье, куда для большей пропускной полосы к одному из ее вспомогательных портов доступа был подключен кабель.
Затем в ее сознание безэмоциональной компьютеризованной тирадой влился ее таккомп, упрекая ее за нарушение правил и протокола, действия вопреки его рекомендациям, исполнение несанкционированных психологически опасных действий, риск отказа самоцвета, блокирование его доступа к ее сознанию и так далее.
Она не винила его за злость, но от всего этого у нее болела голова, и она сказала устройству утихнуть.
Ну и что вообще ей делать? Не то чтобы она планировала, что делать после завершения симуляции, и она должна была продлиться гораздо дольше этого. По крайней мере годы по времени симуляции — она потратила на это все, что у нее было. Она задумалась, из-за кого…
— Знаешь, устроила ты нам массу проблем, — сказал голос рядом с ней.
Она почти смиренно повернула голову взглянуть на незнакомку.
Нет, не незнакомку.
Танака Юи, телепат и основательница МСЁ, улыбнулась ей, бросающийся в глаза черный соединительный кабель вел к ее спинному порту.
— О, да идите вы, — отвернулась Асака, глядя на свой самоцвет души, стоящий на столе, погруженный в буквально гору кубов горя.
Практически кощунственно было так говорить с основательницей, но сейчас ее это не заботило. Ее сон закончился, и на его месте осталось ничто.
— Отдел не думал, что ты способна магически манипулировать собственным психическим состоянием, — сказала Юи. — Очевидно, мы ошибались. Ты пошла на много неприятностей, запираясь там. Крайне редко мне приходилось предпринимать попытку реверс-форматирования, в то же время манипулируя симуляцией. Весьма интересно. Конечно, к сожалению, нам пришлось арестовать твоих соучастников по этому делу, которым та заплатила позаботиться о тебе. Ты хоть представляешь, насколько опасна для гражданских эта куча кубов горя?
— Зачем вы здесь? — сердито спросила Асака. — У ОПЗ полно специалистов, которых могли бы отправить. Разве вы не боитесь, что я вдруг взбешусь и нападу на вас?
Юи тихо рассмеялась.
— Ты не нападешь. У меня было достаточно времени, чтобы узнать тебя, и симуляция была модифицирована, чтобы вывести тебя так, чтобы ты не была при выходе жестока или самоубийственна.
Волшебница появилась рядом с Асакой, нависнув над ней.
— Хочу, чтобы ты знала, — с мрачным лицом сказала она. — Последняя часть, с Алисой и твоими воспоминаниями — была подлинной. Я не хочу, чтобы ты думала, что я это контролировала. Она не могла отказаться от тебя, и мы не станем.
— Вы ее не знаете, — прорычала Асака. — Вы ничего не знаете…
— Асака!
Новый голос, резкий и пронзительный, знакомый ей, и Асака взглянула на его источник.
Над ней возникла высокая и стройная индианка с заплаканными красными глазами, захватив ее в чрезмерно крепкие объятия.
Асака была вполне уверена, что никогда ее раньше не видела, но она казалась странно знакомой.
— Это я! — сказала женщина, прежде чем Асака даже подумала запросить номенклатор. — Мадхури. Я знаю, что мы никогда друг с другом не встречались, но когда я услышала о твоем исчезновении… ты хоть представляешь, как напряженно мы тебя искали? Как мы из-за тебя беспокоились?
— Она помогла нам найти тебя, — снова улыбнулась Юи. — Похоже, она знает подпольный игровой мир так же хорошо, как и ты.
— Мне жаль, Мадхури, — сказала Асака, ее глаза увлажнились, в то время как женщина тихо плакала у нее на плече, и она просто не знала, что еще сказать.
Это была правда: ей было жаль, немного, что вызвала ее беспокойство, но больше она ценила собственное счастье.
— Приводить друзей это дешево и манипулятивно, — сказал еще один голос. — И рискованно. Возможно, она не хотела, чтобы кто-то ее такой видел. Я бы смутилась.
— Дешево, но эффективно, — ответила Юи. — Раз уж вы двое здесь, ей придется постараться действовать счастливой.
На этот раз Асаке не потребовалось знакомство.
— Вы привели Патрицию? — сказала она. — Вы правы. Она последний человек, что я бы хотела…
— И тебе привет, — перебила Патриция, появившись рядом с ней и подергав Мадхури, пока женщина не отпустила ее.
Мгновение Асака разглядывала наблюдающее за ней трио.
Патриция вздохнула, светлый хвостик покачнулся, когда она покачала головой.
— Ну и что нам с тобой делать? — риторически спросила она, нагнувшись отделить подключения Асаки к машине — по одному на запястьях, одно в задней части шеи, одно в нижней части спины, подачу питания.
