— Катака-кун, если уж твои братья и сестры не смогли найти нашего врага, то и остальным его не найти, — рассуждал Лидер. Окружающие люди прислушивались к диалогу, что Катака не очень радовало.
Есть шанс, что среди толпы командиров отрядов Акацуки найдется хоть один, который не поверит в ложь Катака и решит проверить со своим отрядом — кто там так ловко грабит приграничные кланы добытчиков мха. Не факт, что этот кто-то не найдет доказательств приступной деятельности семьи Ву.
"Нужно поймать последнюю крысу как можно скорей!" — в очередной раз посетила парня мысль.
Грабежом и захватом ценного мха Ву занимались не по своей прихоти. Все эти ресурсы переправлялись Суне, которая и приказала именно так маскировать подрывную деятельность против агентуры Конохи.
По мнению Катака, да и большей части семьи Ву, Суна хочет слишком многого. Вполне было достаточно ограничится предоставлением Акацуки тел нукенинов, что якобы толпой повалили из Страны Реки, желая пограбить терзаемую гражданской войной страну. Или еще как замаскировать свою деятельность и проявить полезность в деле революции. Однако большой бос, в лице Третьего Кадзекаге, потребовал болотного мха для чакро-медицины. Ву не могли отказать. На кону стояло будущее их клана в Стране Реки, да и само будущее этой страны, их нового дома. Вот и приходилось первому среднему брату Ву Кафка и второму среднему брату Ву Каору выполнять грязную работу.
Из-за этого характер Кафка испортился еще сильней, и первый средний брат стал обижать Катаку чаще. Не будь постоянно рядом сестер и Кана, возможно бы и побил.
"Слишком много вранья", — с досадой подумал Катака. Лишь вопрос времени, когда Лидер узнает о делах Ву и причине исчезновения Конохи из Страны Дождя. И когда это случиться, Катака хотел бы быть подальше от всех Акацуки и их Лидеров в частности.
Это сестрица Кен И и гении кланового Хидена Кан, Кафка и Каору смогут что-то противопоставить шиноби со столь сильной чакрой, как у Лидера. У Катака же даже убежать не выйдет!
Кеккай Генкай Ву звучит грозно, но правда такова, что Катака первый рожденный с ним, и ему приходится выворачивать мозги, переделывая дзюцу Хидена на новый лад, а это куча времени на тренировки и расчеты — оттого Катака и слабей всех в семье. Но зато принц клана...
— Друг мой Катака, помни, что если задача непосильна, ты всегда можешь попросить помощи у своих товарищей, — напомнил Лидер.
— Лидер, дайте мне еще немного времени. Мы уже сжимаем кольцо вокруг злодея. Пара дней и он окажется у нас в руках, — вызвал в себе гнев Катака. Принявший этот гнев за праведную ярость по убитым товарищам и несчастным гражданским, Лидер доброжелательно похлопал Катака по плечу.
— Хороший настрой! Жаль, что Ву не будут участвовать в будущей карательной операции, но защита гражданских и слабых первоочередная цель для каждого Акацуки! Катака, оставлю проблему грабителя на тебя. Если через две недели результатов не будет, то товарищи протянут твоему отряду руку помощи, — слова Лидера были полны заботы и понимания. Но для Катака они звучали предупреждением.
"Знает?! Нет, успокойся! Не может того быть! Не стал бы он жертвовать столькими источниками дохода своей страны", — успокоил себя Катака.
Еще некоторое время Лидер общался со своим детищем — Гидрой Акацуки, но затем, пригласив самых сильных лидеров отрядов покинул вместе с ними утреннее собрание. Многие смотрели на уходящую группу с завистью, им тоже хотелось отправиться карать предателей.
Катака же связался со средней сестрой Ву Ан У и попросил перенести его к остальным.
Словно мираж возникла одетая в мешковатую одежду древних ниндзя Ан У, и не говоря не слова обняла брата.
"Сейчас точно выдержу!" — пообещал себе Катака.
Мир для него завертелся, верх стал низом, низ верхом. Парень утерял ориентацию в пространстве. Затем его вермишелью растянуло между ближайшими пространственными печатями сестры и потянуло дальше, до следующей пары печатей.
Катака понял что не выдержит. Так и случилось.
Только он ощутил под ногами землю, как желудок парня взбунтовался, голова закружилась, возникли черные пятна на периферии видимости.
— Катака опять испачкался, — бас Кафки доносился до Катака, словно через толщу воды. Принц Клана Ву дрожащей рукой достал из за пазухи платок и вытер рот. Принял пару таблеток — полегчало.
— Прости, — как-то жалко протянула Ан У.
— Да ладно тебе сестра, то, что принц Катака до сих пор не может привыкнуть к твоей технике, только его вина, — утешил сестру Кафка.
Катака полностью проигнорировал первого среднего брата, осмотрелся.
Кроме прячущейся где-то младшей Ци Эн, на поляне, окруженной чахлыми и кривыми деревьями, присутствовали все члены семьи.
Кафка и Каору сидели рядом друг с другом на голой земле. Каору тупо пялился на свои длинные руки, по которым нет-нет, да и проходили трещины, будто кожа ссыхалась.
Кен И раскуривала длинную женскую трубку. Её глаза были прикрыты, а на лице застыло выражение счастья. Старшая сестра даже не заметила прибытие своего любимца — Катака, полностью поглощенная сладким дымом слабенького безвредного наркотика из Суны — табака.
Самый старший из братьев, и при этом сильнейший член семьи — Кан, в данный момент игрался со своим обличьем — то увеличивал себе грудь, то уменьшал. Как не странно использование семейного Хидена таким образом и сделало Кана сильнейшим в семье.
— Катака-доно... Вам лучше? — погладила по голове брата средняя сестра Ан У.
— Да, спасибо Ан, уже лучше. Не понимаю, как ты постоянно терпишь эту макаронофикацию, — по привычке посетовал Катака. Выдохнул и незамедлительно стал громким голосом вводить всю семью в курс дела.
— Я стараюсь! Она постоянно ускользает! — плаксивый детский голосок раздался откуда-то из под земли. Ци Эн приняла волнение Катака, как упрек на свой счет.
После подарков союзника контроль этой стихией достиг у девочки невиданных для её возраста высот, а тот факт, что чакра у всех в семье Ву с некоторых пор практически бесконечна, позволяло девочки плавать сквозь грунт без перерыва. Также влияние силы союзника помимо дополнительного огромного запаса чакры, усиления контроля над стихиями воды и земли, увеличило еще и сенсорные способности каждого в семье. Особенно у той же Ци Эн, семейного сенсора.
Не будь Ци Эн столь капризна и ленива, то за те три года, что у них были дары союзника, она могла бы стать даже сильней Кана. Однако девочку не прельщала стезя шиноби, только приказы отца и боязнь разочаровать мать заставляли Ци Эн участвовать в миссиях вместе с остальными членами семьи.
— Совсем глухо, да? — поникли плечи Катака.
Поганая Коноховская Крыса была как тот призрак. Появлялась то тут, то там — собирала сведения и ловко уходила от облав. Члены семьи Ву даже не видели её воочию ни разу!
— Фу-фу-фу. Славьте меня, славьте. Я смогла раздобыть каплю чакры нашего врага, — высокомерный девичий голос прозвучал где-то рядом с Катака.
Только все сидели, занимались своими делами и в пол уха слушали Катака и Ци Эн, как вмиг оказались рядом со своим номинальным командиром с одинаковыми выражениями на лицах: Предвкушение и затаенная ярость хищника, вставшего на след.
— Ох, как же я жду встречи с этой юркой сволочью, — похрустел кулаками Кафка.
Все были с ним солидарны. Столько неудач взбесят кого угодно!
— Не радуйтесь раньше времени, — осадила их взгрустнувшая Ци Эн:
— Я не уверена, что смогу выследить её.
— Её? — ухмыльнулся Кафка, и расслабился. Он не считал женщин сильными, и уже предвкушал, как будит убивать доставшую его вконец бабу.
Поняв мысли Кафка по его лицу, Кен И презрительно скривила губы.
Один только Каору молчал, он с трудом понимал, о чем говорят братья и сестры, ведь большую часть жизни провел на Восточном Континенте — сперва жил и тренировался в доме у дяди, а потом долгие годы отвоёвывал владенья семьи Ву, а ведь в тех далеких землях совсем иной язык.
— Ци Эн, ты уж там постарайся. Меня не прельщает еще пару месяцев ловить крысу по болотам и равнинам. Это плохо сказывается не моей коже, — причитал трансвестит Кан.
Ответа он не дождался. Не любила Кана Ци Эн, и никто кроме этих двоих не знает почему.
— Предлагаю хорошенько подготовиться к встрече. Нельзя упустить врага и в этот раз. Малыш Катака прав, чем чаще нам приходится заметать следы деятельности шиноби из Конохи, тем больше будет возникать вопросов у Акацуки. То что там хочет Кадзекаге его дело, но рисковать своей семьей я не намерена! — быстрый взгляд наполненный любовью в исполнении Кен И зажег щеки Катака.
Несогласных с мнение Кен И не нашлось. Отряд клана Ву начал свою подготовку к операции по поимке крысы.
В нескольких сотнях километрах женщина в безликой маске беззвучно преодолевала территорию болот, её путь лежал к крупному поселению на территории подвластной Ханзо Саламандре. Хоть Фай и потеряла всех своих людей, но миссию не свернула. Её одной будет вполне достаточно для сбора всех необходимых сведений.
Молодая, девятнадцатилетняя женщина, с плоской фигурой была немного раздражена сенсором, который постоянно окидывал своим "взглядом" большие территории на пути её следования. В её умной головке постоянно возникала мысль ликвидировать угрозу, но Фай откидывала эту мысль на задворки сознания. Благо особые печати позволяли абстрагироваться от эмоций, и Фай принимая решения опиралась на голую логику.
Нет, она испытывала эмоции. Они у Фай были яркими и весомыми, но не влияли на решения девушки.
"Первоочередная задача получить максимум информации для Данзо-сенсея", — текли умные мысли в её светлой голове.
Помимо них там была еще надежда, что вконец доставшие преследователи таки на неё нарвутся. И тогда Фай сможет с чистой совестью их ликвидировать. Не всех, одного или двух нужно оставить для допроса и исследования их силы.
"Например, сенсора", — почувствовав "взгляд" врага подумала Фай.
Из кустов выскочил юркий маленький зверек и на полном ходу залез на плечи женщины. Это был хорек с коричневой шерсткой, одетый в курточку, поверх которой был маленький зеленый жилет. На лбу у хорька красовался протектор Конохи.
Животное что-то запищала на ушко Фай. Информация была неоднозначной. Контрактор Фай засек присутствие знакомой чакры. Выводы пока было делать рано, но пометку Фай себе в памяти оставила.
Если Киштик, так звали Хорька, прав, а Фай верила нюху друга на чакру, то возможно предательство интересов Конохи. По крайне мере Данзо-сенсей никакой информации о проводимых в Дожде операций "этого" клана не давал. Возможно информация секретная, или Хокаге вновь действует своей разведкой в обход специалистов, таких как Данзо-сенсей.
"Нужно проверить", — приняла решение Фай и сменила цель своего назначения. С её плеча спрыгнул Киштик и рванул вперед. Фай последовала за контрактром в сторону найденного им убежища со следами чакры Учиха.
В это же время Ци Эн засекла слабый всплеск чакры, а в сочетании с чувством колебаний почвы, способность, которой девочку одарил союзник, она смогла на долю секунды засечь врага. Этого хватило, чтобы ограничить зону поиска на меньшую, что увеличило его качество. И хоть больше чакры Ци Эн не ощущала, но по "тону" колебаний почвы ей удалось найти искомого ниндзя и во второй раз, а потом и в третий. Чем чаще Ци Эн находила Фай, тем лучше распознавала "тон" её шагов.
— Нашла! — выкрикнула Ци Эн.
Незамедлительно отряд Катака отправился за взявшей след младшей сестрой.
Встреча клана Ву и Фай теперь лишь вопрос времени.
Победить дракона и сбежать от ответственности перед принцессой.
В темной при темной пещере, под слоем страдающей земли, там куда лучи солнца не находят пути было довольно уютно. Теплый желтый свет от масляных ламп освещал меньше четверти помещения, но жителям норы его хватало для своей скромной жизни.
Хозяин пещеры, молодой Цуцудзаки предлагал своему гарем... то есть своим названным сестрам купить несколько ламп работающих на энергии молнии, но девочки были категорически против, объясняя свое нежелание уничтожать привычный с детства полумрак дороговизной молниевых ламп.
Как водится нашу пещеру защищал могучий дракон, в лице загадочного шиноби, и жила настоящая принцесса священных кровей. Принц тоже был, но биться с драконом он не стал, а хитростью и уговорами подружился с могучим существом.
Дракон был силен, и как говорилось выше, очень загадочен. А еще он знал чудесную историю, эпос, который захватил умы жителей мрачной, но уютной пещеры на долгие дни.
Однако дракон был еще и хитер, он не стал в первую же ночь рассказывать всю историю, чем расстроил трех храброго принца, принцессу и маленькую волшебницу мокрых глаз.
Прошли дни, и вот дракон вновь предстал перед храбрецами в своем истинном обличии. Готовое выплеснуться на дракона заклятье мокрых глаз, было погашено хитрым драконом при помощи чудеснейшей амброзии — горячего шоколада...
— Обещал на следующий день вернуться... большой братик — большой врунишка *Фшшш-Фшшш* — бурча, отхлебывала из странной глиняной чашки, покрытой множеством закорючек, малышка Юзу, она же волшебница мокрых глаз, она же скрытый Тиран Норы. Однако стоило горячему угощению попасть в ротик Юзу, лицо девочки из почти недовольного преобразилось в почти восторженное.
*ФШшш-Фшшш* — незамедлительно сделала еще пару глотков малышка Юзу.
В ярких детских глазах девочки зажглись два драгоценных камня, бледные щечки покрылись здоровым румянцем, на лице Юзу расплылась улыбка довольного сытой жизнью котенка.
Цин-Цин подавила свою улыбку. Подула на напиток, сделала глоток.
Горький вкус из далекого забытого детства расплылся от обрубка языка и проник в мозг. Фрагменты памяти мелькнули перед мысленным взором немой Цин-Цин.
Капризный мальчик немного старше тогдашней Цин-Цин отчитывает слугу за плохо сваренный напиток. Покровительственно смотрит на неё, Цин-Цин.
Старый мужчина, от которого пахнет жасмином и чаем, что-то ей наставительно говорит. Его руки при этом живут своей жизнью — стругают что-то темное, очень похожее на шоколад, иногда хватают соломку с какой-то приправой и осыпают настроганную субстанцию коричневой пылью.
Мужчина, из которого казалось выкачали всю влагу, лежит под слоями красивых узорчатых одеял. Цин-Цин, склонив голову, преподносит ему чашку с горячим напитком. В фиолетовых глазах мужчины затаенная боль, он отмахивается от девочки. Чашка падает на отполированный до зеркального блеска пол. Черный шоколад расплывается на белом мраморе.
Цин-Цин прикусив внутреннюю часть губы вызывает у себя острую боль, которая уносит фрагменты прошлого из её сознания туда, откуда они явились.
Цин-Цин не ощущает сладости и готова к новой порции горячей горечи. Глоток.
Вкус, созданный единением двух противоположностей — сладости и горечи, неожиданно бьет в сознание Цин-Цин.
Целую минуту девочка приходила в себя. Сделала глоток. Вновь вкус напитка захватил её разум и тело. Радостное тепло поселилось в каждой клеточке механизма из плоти и крови.
