— Ресторан работает только по пятницам и субботам, а сегодня четверг, — женщина одарила гостей широкой улыбкой, — Лучше купите еду в магазине и сможете поужинать в номере. По инструкции не положено, но для таких симпатичных гостей можно сделать исключение.
— Милый, раз уж мы ночуем в номере для новобрачных, то ты идешь в магазин за фруктами и шампанским, а я буду ждать тебя в нашем уютном гнездышке, — Ира изобразила на лице самую глупую улыбку, на которую только оказалась способна, — Ну и в дыру же вы меня завезли. Предложенная вами сумма начинает казаться мне слишком маленькой.
Уютное гнездышко состояло из трех небольших комнат. Сразу за входной дверью жилец оказывался в гостиной с двумя креслами и журнальным столиком. Из гостиной можно было попасть в две расположенные друг против друга спальни, в каждой из которых стояло по широченной кровати. Данный факт поставил Иру в тупик. Как девушка не старалась, она так и не смогла понять логику создателей подобного номера для новобрачных. Стены люкса были оклеены местами пузырящимися игривыми розовыми обоями. Пол покрыт обшарпанным линолеумом. Мебель выглядела ничем не лучше. Тяжело вздохнув, девушка принялась распаковывать вещи.
— Ирина Константиновна, идите ужинать, — позвал девушку возвратившийся с покупками Митрохин, — Фрукты и шампанское обещаю после возвращения из прошлого, а пока могу предложить вареную колбасу, сыр и минеральную воду.
К удивлению Иры местные колбаса и сыр по вкусу ничем не отличались от столичных и это стало первой положительной эмоцией после прибытия в Кашин.
После ужина Митрохин предложил:
— Ирина Константиновна, ложитесь спать, а я пойду пройдусь по городу.
— Зачем? — удивилась девушка, — Уже очень поздно. Да и молодые люди возле палаток никакого доверия мне не внушают.
— Не смогу заснуть, очень волнуюсь. А молодые люди... Я их не боюсь. Двух, трех из них я смогу уложить сразу, а остальные разбегутся. Они смелые, пока толпа. Во всех остальных случаях они слабые и нерешительные подростки.
— Красуетесь? Смотрите, какой я сильный и храбрый, но стоит ли рисковать перед прыжком в прошлое. Думаете, я каждый день гуляю во времени, и уже привыкла к этому? Я тоже волнуюсь и не смогу заснуть. Давайте просто посидим и поболтаем, если уж так получается.
Ира проболтала с Митрохиным почти до самого утра. В процессе общения выяснилось много интересных подробностей. Оказывается, они оба не любят огурцы и любят томаты, предпочитают цветную капусту картошке, обеим нравятся фильмы "День сурка" и "Четыре свадьбы и одни похороны" и оба считают самым великим русским писателем Достоевского, а не Толстого. Были и отличия. Ира считала самой великой рок-группой "Doors" и сходила с ума от стихов их лидера Джима Моррисона, Юрий же предпочитал "Led Zeppelin". Что касается текстов, то Митрохина они совершенно не интересовали, так как, по его мнению, в зарубежном роке главное мастерское исполнение инструментальных партий и тембра голоса, в совокупности с энергией и напором, а не смысл песен. До хрипоты в голосе Ира и Юрий спорили о музыке, пока перед самым рассветом не заснули прямо сидя в креслах и спали до тех пор, пока их не разбудил Пеенджиил.
Утро решили посвятить поиску места, где можно было бы позавтракать. Причем позавтракать чем-то горячим. Например, яичницей и кофе. При дневном свете Кашин произвел на Иру совсем иное впечатление, чем вечером. Некая неизъяснимая прелесть таилась в наполненных патриархальной тишиной улицах, узкой извилистой речке, слегка подернутой льдом у берега и хаотичным чередование спусков и подъемов холмистой местности, на которой расположился город. Деревянные дома приводили девушку в восторг резными наличниками удивительной красоты, а от вида семидесятиметровой колокольни, построенной в самой высокой точке города и величаво парившей над Кашиным, захватывало дух.
— Это колокольня Воскресенского собора, — пояснил Юрий, заметив, куда смотрит Ира, — В туристических справочниках пишут, что собор является "выдающимся памятником архитектуры, отличающимся подлинной монументальностью и ясностью объемно-пространственного решения". Состоит он из пятиглавой церкви, колокольни с часами и еще каких-то построек, каких — не помню. В ста метрах от собора давным-давно стояла Успенская церковь, где и покоилась благоверная княгиня Анна Кашинская, а в 1650 году гроб с ее телом перенесли в собор. Позже вместо разрушавшейся от времени деревянной церкви построили каменный Успенский собор, который, впрочем, после революции тоже разрушили, но уже с помощью человеческих рук. Для начала нам надо попасть именно в Успенскую церковь, а там посмотрим.
— Мы будем переноситься в прошлое около собора?
— На центральной площади города при всем честном народе? Как вы думаете, Ирина Константиновна, что с нами сделают жители Кашина семнадцатого века, когда мы на их глазах материализуемся из воздуха? Я думаю, ничего хорошего. Поэтому отъедем от города километров на пять, заедем подальше в лес, включим вашу машину времени, а потом пешком вернемся в Кашин. Вот только кофе выпьем.
Кофе выпить так и не удалось. В единственном обнаруженном в городе кафе, поразившем Иру многообразием расцветок скатертей и занавесок, ни одна из которых не повторяла цвет своих соседок, путешественникам пообещали выполнить заказ в течение часа. Ждать так долго было невыносимо. Приключения звали и манили, и поэтому решили начать их, ограничившись остатками сыра и минералки.
— 18 -
Осенний лес окружал Иру со всех сторон и отражался в ее зеркальце. Втянув в себя воздух и стараясь больше не дышать, девушка повернула аметист. На первый взгляд казалось, ничего не изменилось. Ноги по-прежнему утопали во влажном ковре прелых желтых листьев. Все также слева от Иры стояли две ели, одна высокая, другая совсем маленькая, а прямо перед ней виднелась стена из голых ветвей осин. Просто окружающий мир слегка дернулся, словно девушка смотрела кино, а несколько кадров на киноленте было пропущено.
— Мы перенеслись или нет? — спросила Ира у Митрохина.
— Сам не понял. Надеюсь, да. Сейчас разберемся. Если машина на месте, то не перенеслись, а если нет, то мы в прошлом, — ответил Юра и уверенно двинулся к просеке, на которой они оставили джип.
Джипа на месте не было, впрочем, как и просеки. На ее месте громоздились непроходимые заросли, и от этого сердце Иры с бешеной скоростью заколотилось в груди. Она сделала это. Она попала в прошлое.
— Ура!!! — закричала девушка от переполняющих ее чувств.
— Не надо кричать, — прервал ее восторги Митрохин, — Мы не на Красной Площади во время праздничного салюта. Не привлекайте к себе внимание.
— Извините, не сдержалась.
— Постарайтесь сдерживаться, Ирина Константиновна, а то мы с вами бед не оберемся, — предупредил девушку Юра и уверенно начал пробираться сквозь заросли.
Ира последовала за ним, но через мгновение поняла, что сделать это будет непросто. Ветки били и карябали, труха и елочные иголки сыпались за шиворот, корни и ямки норовили подставить подножку. Очень захотелось ненадолго стать гоблином, поскольку девушка видела, с какой легкостью Пеенджиил проходил все возникающие перед ним препятствия. В конце концов, Ира смогла вслед за Юрием достигнуть небольшой полянки, но это стоило ей массы усилий и большого количества ругательств, произнесенных по дороге.
От поляны, с противоположной для путешественников стороны отходила узкая тропинка. Ире, захотелось реабилитироваться в глазах спутников, и она устремилась по тропе, опережая всех, но через пару десятков метров чуть не выскочила на невидимую за деревьями дорогу, по которой скакали всадники с закрепленными за спиной крыльями и в накидках из звериных шкур. "Ой" — чуть не вскрикнула от неожиданности девушка, но не успела, потому что грубая рукавица закрыла ей рот, а чьи-то сильные руки увлекли обратно в лес.
— Тихо, боярышня, тихо. Зачем же ты сама шляхтичам под копыта бросаешься, — услышала Ира над ухом сдавленный шепот.
— 19 -
— Чудно ты боярин одет, потому и не признали сразу свой ты, али чужой. Поначалу-то думали, может это шведы до наших краев добрались, но потом как боярышня ругаться стала, сквозь чащу продираясь, сразу своих признали. Хотя и не след молодой девице так ругаться, — говорил одетый в сермяжные порты и зипун мужик, которого звали Фрол. Отблески костра падали на его немолодое обветренное лицо и куцую бороденку. Именно Фрол спас Иру от встречи с конным польским отрядом.
— Не сомневайтесь, мы свои, — успокоил мужика Юрий, с интересом рассматривая его обувь, состоящую из суконных онучей и лаптей. Прежде чем переместиться во времени путешественники переоделись, сменив джинсы на шерстяные брюки, а пуховики на дубленки, но все равно их одежда выглядела чужеродной и слишком изящной даже по сравнению с овчинным тулупом молодого спутника Фрола, по имени Прохор. Был он гораздо моложе Фрола, бороды не имел, зато на его ногах красовались кожаные сапоги.
— Знамо дело — свои. Только свои сейчас ничем не лучше чужих, — пробормотал парень, с неприязнью поглядывая на Пеенджиила. Встреча с Фролом изменила планы Митрохина. От него Юрий узнал, что сейчас Кашин осажден поляками и нет никакой возможности попасть в город. Остановиться на ночлег в одном из близлежащих к Кашину поселений путешественники тоже не решились, поскольку по утверждению Фрола все окрестности кишели рыскающими по деревням отрядами поляков и переметнувшихся на их сторону казаков. В результате Ира, Митрохин и Пеенджиил заночевали вместе со своими случайными встречными прямо в лесу, подальше от дороги.
— Это Прошка, боярин, правду говорит. Никто сегодня и не разберет где свои, а где чужие, — Фрол смачно сплюнул, — Король польский Сигизмунд Смоленск взял, на север шведы, Шуйскими на помощь призванные, пришли, да тока помогать и не собираются. Бояре московские на верность Владиславу, сыну польского короля, присягнули, и сидит он сейчас в Кремле дворянским и казацким войском осажденный. Все бы хорошо, да только дворяне с казаками сами власть между собой не поделили, передрались, про Владислава запамятовали и теперь окрестности грабят. Войска гетмана Сапеги, Владиславу на помощь шли, да не дошли, и тоже грабят. Поди, кто-то из них Кашин и обложил. Мало этого, так еще в Пскове новый царевич Дмитрий появился, уж третий по счету, и царем себя объявил.
— Слышь, Фрол, в народе говорят, никакой он не царевич. Говорят, узнали его. Вор это бывший. Сидоркой кличут, — вставил свое слово Прохор, который переключил свое внимание с Пеенджиила на Иру и с неподдельным интересом рассматривал девушку.
— Вот и я про то же самое. Куды деваться? Как жить? Сам-то ты боярин, откуда будешь и пошто с боярышней в Кашин собрался? — вдруг резко сменил тему Фрол.
"Странная пара. Вроде простолюдины, а держатся очень уверенно — думал Митрохин, наблюдая за мужиками — Судя по внешнему виду материальный статус Прохора без сомнения выше, чем у Фрола, выглядевшего явно проще и беднее. Но при этом Прохор беспрекословно подчиняется Флору. Удивительно. Неужели из-за возраста? А в наше время возраст по сравнению с материальным положением уже не имеет никакого значения".
Никто и никогда не считал Юрия доверчивым и легкомысленным, но эти два человека почему то не вызывали у Митрохина недоверия. Он смотрел на них с восторженным умилением. Мысль о том, что он видит перед собой людей, живших пятьсот лет назад, будоражила мозг и не давала возможности сосредоточиться. Тем не менее, рассказывать о себе и своих спутниках всю правду Юрий не собирался.
— Сестру вот веду к мощам княгини Анны Кашинской. Говорят, у гроба ее многие чудеса случаются и болезни излечиваются. Да вот калека с нами еще увязался, — кивнул Митрохин на Пеенджиила, — Не гнать же его прочь.
При этом Юрий предпочел не объяснять, откуда собственно он идет.
— Так вы паломники, — обрадовался Прохор и сразу пояснил причину своей радости, — А то я все дивился, вроде знатный человек, а пеший.
— Слышал я про чудеса эти. Да неужто боярышня хворает? Так и не скажешь. Щеки румяны, губки алые, взглянет, будто солнце из-за тучи выглянуло, — в словах Фрола сквозило недоверие.
"Что же ты дотошный-то такой" — с раздражением подумал Митрохин, а вслух пояснил:
— По женской части она приболела.
— Всяко в жизни бывает. Даст бог, поляки осаду снимут, и вылечится, — заинтересованность во взглядах Прохора на Иру сменилась искренним сочувствием.
— А снимут ли? Вдруг город возьмут, — высказал сомнение Юрий.
— Коли возьмут — разграбят и сожгут дотла. Да только не волнуйся, боярин. Не возьмут поляки город. Слышал я, не первый раз они Кашин осаждают, да только не выходит у них ничего. Святая заступница на небесах город свой бережет и ворога не пускает. Ты бы прикорнул, боярин. Да и боярышне поспать надо, а мы с Прошкой за костром последим.
Фрол замолк. Спать Юрию действительно очень хотелось. После фантастических событий произошедших с ним за этот день, он чувствовал себя физически и морально опустошенным. Сил сопротивляться усталости не осталось. Еще несколько секунд Митрохин, привалившись спиной к стволу дерева, смотрел в наступившей тишине на языки пламени костра, но вскоре веки сами собой закрылись, и он погрузился в сон.
— 20 -
Проснулся Митрохин от холода, когда первые слабые лучи рассвета только начали с трудом пробиваться сквозь лишенные листьев плотно стоящие стволы деревьев. Прямо перед ним около слегка потрескивающих угольков догорающего костра дремал сидя Прохор, а чуть дальше спал на земле плотно закутавшийся в зипун Фрол. Рядом с Юрой, свернувшись калачиком и тесно прижавшись к нему, тихо посапывала Ира. К утру пошел редкий бесшумный снег. Крупные снежинки медленно опускались на длинные ресницы девушки и, превращаясь в капельки воды, скатывались по щеке. Митрохин невольно улыбнулся. В жизни Ира напоминала ему пластилинового ежика, который ощерился иглами, никого к себе не подпуская, но на деле иглы были совсем не страшными и не острыми.
С трудом ворочая затекшей шеей, Юрий поискал глазами Пеенджиила, но того нигде не увидел. Неожиданно Митрохин почувствовал прикосновение холодной стали, и хриплый голос произнес:
— Сиди тихо. Дернешься — горло перережу. И хлопца своего предупреди, пусть не ерепенится.
Чья-то рука потянулась к Ире, но за мгновение до того, как пальцы чужака сомкнулись на ее горле, Юрий толкнул девушку плечом. Ира завалилась на бок, шапка упала с ее головы и длинные светлые волосы разметались по плечам.
— Да это девка, — воскликнул обладатель хриплого голоса, и Митрохин почувствовал, прижатый к его горлу клинок дернулся и на секунду перестал давить на шею. Этой секунды хватило, чтобы резким движением бросить врага на землю и вскочить на ноги. Место ночлега окружали люди в пестрой одежде с обнаженными клинками в руках.
-Подъем!!! — вовсю мочь закричал Митрохин.
Разбуженный Прохор встрепенулся, но на него сразу навалилось двое, повалили, скрутили за спину руки. Фрол оказался более проворным. Чудом он умудрился моментально оказаться на ногах, и никто из нападавших не успел на это среагировать. В руках у Фрола оказался нож с длинным лезвием, которым он, не задумываясь, ударил ближайшего врага. Тот выронил оружие и, неуклюже раскинув руки, рухнул лицом вниз. В ответ нападавшие окружили Фрола, не подпуская его к себе ближе, чем на длину сабли. Дело принимало нехороший оборот, и Митрохин попытался вместе с Ирой скрыться в лесу, но девушка спросонья не понимала происходящего вокруг и висела на его руке бесчувственным грузом. Попытка кончилась тем, что Юра споткнулся, свалился на едва покрывшуюся снегом землю и выпустил руку Иры. В тот же миг кто-то схватил девушку в охапку и потащил прочь от него. Митрохин попытался встать и настигнуть похитителя, но острая боль пронзила его затылок, и он потерял сознание.
