Наконец, эмоции от первой встречи прошли, мы направились к домам. По дороге Кнут лил в уши Ториру на скандинавском, что-то про лодки, я его не до конца понимал. Ивар тёрся с мужиками, все про семью интересовался. Гуннара взял в оборот незнакомый мужик, как выяснилось, его дядька и воспитатель. Отца у парнишки не было, погиб в походе. Гуннара дядя по имени Атли воспитывал как сына. А в прошлый раз мы его не видели, потому что он с ранением тяжёлым дома остался. Вроде оклемался, судя по суровым ударам по броне нашего Гуннара. Давен, врач увидел деда, тоже улыбаться стал. Они нормально в прошлый раз сошлись, даже выпивали под беседы о здоровье. Ко мне подкатил грустный Славик:
— С Веселиной все ли в порядке? Не вижу я её...
— Не боись, Рубенович, все нормально, сейчас покажется, — я помахал арбалетом, для неё это знак, что все свои.
Влас сначала вышел, а потом и девочка показалась, таща на плече здоровенный мешок с винтовкой.
— Ну вот и Веселина твоя. Сам как? Как дома? Что нового? Хотя давай лучше после пира поговорим, вдумчиво...
— Да там и Торир с тобой поговорить хотел. Тоже вдумчиво.
Я посмотрел на вождя мурманов. Какой-то он дёрганный, нервный.
— Чего серьёзное случилось? — спросил я у Славика.
— Да там... Ну... Сложно всё, долго говорить надо, — ушёл он от ответа.
— А чего Торир, на нашем болтать начал?
— Ага, меня попросил помочь и всю зиму учил, — подтвердил мои предположения переводчик, — сказал, иногда вождям надо с глазу на глаз поговорить, без свидетелей.
Опаньки! Меня в вожди записали! Я расправил плечи, приятно, черт побери! Только вот не нравится мне это "с глазу на глаз", видать, что-то действительно происходит.
Пировали под навесом. Там стол накрыли, принесли остатки зимних запасов рыбы, овощей, кроликов троих зарезали. Хотели поросёнка, но решили что рано. Мужики тоже в накладе не остались. Привезли сыра с собой, пойла алкогольного, рыбы копчённой. Бухло было крепкое, вроде самогона. Ну и пару бочонков пива, для разогреву. Перед самой посадкой за стол, пошли втроём, я, Торир, Ярослав, на Перуново поле. Там поставили чашку с привезённым самогоном, накрыли хлебом. Чтобы помянуть павших и богов уважить, я им так объяснил. Посмотрел на Торира, тот вроде как уже и не помышляет о рабстве да грабежах в нашей деревне, сильно мы в тот раз их зацепили своей близостью к богам. По крайней мере, по хозяйски не осматривается, проворачивая в голове, чего бы умыкнуть и кого примучить. Да и ребята с ним как-то более сдержаны, уважительно себя ведут.
Потом по три рюмки выпили, не чокаясь, в память о всех мужиках, что полегли в этих краях, и наших, и мурманских. Торир обратил внимание на табличку новую, я ему прочёл. Тот отвесил подзатыльник Ярославу, не сильный, скорее обозначил. Это чтобы письмо учил наше, а то чужих людей вождь читать просит. Вождь произнёс речь, что мол много мужиков хороших даны-кровопийцы побили, но мы всех помним и никогда не забудем. Выпили, постояли, перекинулись парой слов и двинули в деревню, на пир. Перед этим делом всех построили на торжественный подъём флага, праздник всё-таки. Мурманы на флаг тот стойку сделали, по хорошему. Под ним они данов разбили, торжественность церемонии никто не сорвал.
Хорошо посидели, до поздней ночи. Мы с прибытком оказались — нам подарков привезли. Пять ягнят маленьких, семян, да свинца с медью. Ещё и извинялись, что меди мало. Мол, кризис производственный. Свинца зато кучу привезли, в слитках. Ура-ура-ура! Теперь пояски для пулек сделаю и аккумулятор сделаю! Ну, то есть я сдержанно поблагодарил, и сказал, что мы тоже не лыком шиты. На ухо деда попросил принести меч из "Ладожского булата". Был у нас такой, запасной. Свои же пока не светили.
Причина проста — орудовать мечом профессионально мы не умеем. А появляться на публике, ну там в бою, или на пиру, с такой вот дорогой цацкой — только навлекать на себя неприятности. Никто же не знает, что это "Ладожский булат", а не тот, волшебный! Вот и получается, что мы с таким мечами будем как ботаник вечером в бандитском районе с китайской поделкой в корпусе последнего Айфона — морда будет скорее всего бита, а побрякушка поменяет хозяина. И зачем нам такие приключения? Обойдёмся пока и обычными стальными железяками. А как махать на манер Конана-Варвара научимся — сразу из запасников мечи-то хитрые и достанем.
Появление оружия вызвало фурор! Меч достали из ножен, тускло заблестел булатный рисунок. Торир выпал в осадок. Орудие пошло по рукам, под удивлённые возгласы мореманов. Мы довольно всей деревне улыбались. Угодили, вроде. Хоть и хотели не продавать оружие, но тут вроде как для закрепления дружбы, союзникам, и в подарок. Я надеялся сохранить сложившиеся отношения, причём хотел добиться этого уже не привлекая угрозы со стороны высших сил, экономический, так сказать, базис теперь подвести.
Торир горестно вздохнул притворно, мол, вгоняете меня в долги, я вовек не расплачусь. Мы уговорили его, что расплатится, обязательно расплатится. Вот на меч этот возьмёт пару-тройку городов, да и расплатится. Поддержали шутку, так сказать. Народ юмора был не чужд, ржали все. И наши, и гости. Начали пить да есть, за жизнь говорить. Про погоду, про торговлю, про то, как раненые тут время провели, как мурманы до дома добрались, что там, в Скандинавии, происходит, как мы зиму провели, как боги к мурманам относятся. Общались нормально, но Торир постоянно скользкие вопросы обходил. Про торговлю, про дела дома... Чувствовалась недосказанность. Да и раздражение проскальзывало, не на нас, а так, по жизни. Особенно когда его товарищи малость поднабрались и начали языком молоть. Интересно, интересно...
Вообще, за столом было забавно наблюдать за изменениями в поведении наших раненых. Опылились за зиму, не иначе. Насмотрелись на наши взаимоотношения, которые я в основном исподволь насаждал, и прониклись. Ну там за столом поухаживать за девушкой, кусок ей с дальнего блюда передать, вилкой опять же пользоваться научились. Мурманы поначалу никак не могли понять, ещё в прошлый раз, почему бабы не бегают с подносами, а сидят со всеми вместе за столом. Я же любые попытки барышень носиться, как девки кабацкие, пресекал взглядом и жестами. Пусть себя уважают и от других того же требуют. А сейчас приезжие мурманы вроде как с присутствием милых дам за столом смирились, но товарищи их, инвалидная команда, ведут себя теперь странно! Вон Ивар достал кусок сыра большой, положил Агне, и продолжил, размахивая вилкой, вещать про то, что молодёжь нынче не та, сколько не учи, все бестолку, воинское дело осваивать должным образом не хотят. Кнут увидел пустой стакан у Леды, метнулся сам (!) на кухню, принёс ягодной настойки Буревоя, девушки её пили, подлил, и как ни в чем не бывало продолжил рассказывать о том, как ему скоро дадут компас, и все будет ни по чем нашему корабелу в море. Ярослав даже нечто подобное в отношении Веселины изобразить попробовал, её со всеми усадили. Та опять покраснела, как рак, стеснительный снайпер у нас. Но всё без конфликтов, весело и радостно.
Утром мы с Ториром вдвоём уединились у меня в слесарной мастерской, уже без алкоголя. Торир по-русски говорил плохо, но я его понимал. А вещи он рассказывал интересные. Домой они дошли, когда уже был глубокий снег. С погодой повезло, штормов не застали, приплыли целыми. Народ, что их встречал, удивился смене судна. Отмазались тем, что подрезали кого-то, вступили в бой, да и отхватили посудину — Торир запретил рассказывать без него про бой с данами, хотел обстановку провентилировать. Уже потом, когда разобрали товары, разъехались купцы, что ходили и плавали между их посёлками, он собрал всех своих родичей и коллег по опасному ремеслу да и рассказал всю историю. Всю, за исключением расположения нашего села. Он крепко запомнил, что я его просил не раскрывать местоположение деревни. Мол, боги наши будут крайне недовольны. Родственникам погибших вручили торжественно наши браслеты, продемонстрировали свои, и уже всем наказали молчать про данов, до особого распоряжения. Были причины на то, как оказалось.
Дома же у Торира все было не так радужно. Урожай был бедный, потеря воинов в бою с данами подкосила клан, в котором они жили. Распродав всё и пополнив запасы продовольствия, Торир отправился на некий курултай, "сходняк", лейданг — слёт викингов, который они ещё не определились до конца, как называть. Собрались все вожди дружин, формировали союзы, определяли направления походов на весну. Вот тут то и оказалось, что с данами вроде как у них мир да любовь, их руководитель тихой сапой, где хитростью, где подкупом, пытался подмять под себя сборища викингов. И вроде как получается, что Торир по осени поперек линии партии пошёл. Да ещё и один вояка его поднажрался до состояния непотребного, и выложил собутыльнику всё про битву с данам да посёлок странный, что богами оберегается. За что потом огрёб, конечно, по самые гланды, но информация уже ушла. Нашлись на том курултае наушники, которые стали исподволь в разговорах Торира неудачником называть, мол, увёл дружину, вернул только половину, добычи — кот наплакал. Да ещё и с братьями нашими, данами, по слухам, вражду имеет. Мол, не место за общим столом такому злыдню. Конечно, не так все явно, не так прямо, но настроение соответствующее создали. Ториру это в минус, новую дружину собирать труднее. Он практически с прошлогодней пришёл, только что потери восстановил, и то не все. В прошлую весну больше в поход уходило.
Там же, на совещании, определились три партии по возможной стратегии походов на эту весну. Первая предлагала идти на запад, там вроде как не всё ещё пограбили, да и слухи о земле новой ходили. Вторая партия стояла на том, чтобы идти к данам, а с ними уже потом грабить вглубь территории Европы. Эта партия поддерживалась соотечественниками убиенных нами осенью противников, они хотели обезопасить себя от соседей и расширить владения. Третья партия придерживалась консервативной точки зрения. Это — грабить, кого придётся, путь держать на восток, дальше реками, потом выйти к богатым южным землям, сопровождая походы торговлей. Причём всё это вместе с местными, варяжскими и словенскими, дружинами. Так сказать, продолжить интеграцию северных и восточных отморозков.
Направление на запад считалось перспективным, Не первый раз уже туда плавали все, имели неплохую добычу. Надо было решить, что делать с остальными двумя возможными маршрутами. Споры подогрел припозднившийся вождь, рассказавший новости с Ладоги. Гостомысл, Новгородский правитель, собрал дружины с Варяжского моря, разместил их в своих землях, и начал мзду серьёзную брать за возможность проплывать по его территории. Не подчинившихся могли и прибить, но в основном отгоняли от Ладоги одним видом кораблей, набитых вооружёнными людьми. Мотивация Гостомысла была проста, как валенок. Ему надоело, что уже который год его земли грабят всякие залётные гопники. Решил навести порядок.
Торира такая постановка вопроса не то что удивила, скорее, расстроила. Со словенами его клан дружно жил. Постепенно, в процессе разговоров с представителями других отрядов грабителей, засылки своих дружинников погреть уши под пиво за чужими столами, анализа ситуации, сложилась общая картина. Воду мутили те же даны. Именно они разоряли селения в Новгородской земле, чем причиняли неудобство мурманам. Так как я вообще слабо себе представлял местным реалии, то пришлось перейти к геополитике.
Если представить себе какую-нибудь Гугл-карту и на ней уже рисовать маршруты походов отморозков всех мастей, то получается следующее. Факт первый, торговля идёт по воде, ибо лодка берёт гораздо больше, чем телега, и это логично и разумно. Факт второй, северная Европа торгует с востоком и югом тремя маршрутами. Из Варяжского моря по Неве все идут в Ладожское озеро, далее пути расходятся. Одни идут по Волхову, через Новгород, на юг, при помощи системы волоков, натурально на себе тягают лодки. Так попадают в Днепр, и двигаются дальше, в сторону ромеев на Царьград — это первый путь. Другие не заходят в Новгород, а идут на восток по речке Свирь, там опять волоки, переход в Итиль (это, я так понял, Волга), и далее в сторону Каспийского моря, в Персию и прочие страны — это второй путь. Третий — прямо из Варяжского моря в речку, которую я решил считать Западной Двиной, опять волок, и в тот же Днепр. Эти три маршрута, собственно, и есть "путь из варяг в греки и обратно". Есть, правда, ещё одна дорога к нашему озеру, но она севернее, и проходит через кучу озер, там сложнее пройти, ей почти не пользуются.
На выходе из Варяжского моря из Северное, аккурат между Скандинавским полуостровом и материковой Европой, живут даны, на месте будущей страны, которая — как вы думаете называется? — правильно, Дания. Они образуют некую условную пробку, через их острова и протоки сложно пройти незамеченным, и купцы платят немалую мзду местным отморозкам, или сливают товар им же, те везут его далее. С другой стороны, такую же примерно пробку образуют и Новгородские земли, только на реках. А когда Гостомысл договорился о союзе с Полоцком, что стоял на Западной Двине, торговля приняла законченный вид. Три пути, две пробки, и даны, и словене неплохо наживаются на своём транзитном положении. Причём если скандинавы в основном занимаются перепродажей, то Новгород ещё и достаточно развитый промышленный город, сам много чего производит. И вот тут появляется конфликт, по сути, бьются две монополии.
Конфликт вполне себе обыденный, но с местным колоритом — режут друг дружку словене и даны только в путь. Чего хотят? А желают быть самой главной страной торговой в этой части географии и чтобы другая сторона была у них на посылках. Причём положение Новгорода в этом плане лучше, чем у данов, ибо товарное наполнение разное. С севера везут трофеи из походов, железо и всякую кость моржовую, если вкраце. Из Византии, где живут ромеи тянут вино, пряности, "ювелирку" и предметы роскоши. Новгород добавляет в торговый путь мех, лес, воск да всякое полезное в хозяйстве барахло, вроде смолы да тканей льняных. Особое место занимает стекло, а точнее — бисер. Его тут, на Севере, часто используют вместо денег, насколько я понял. Прибалтика вносит свою лепту янтарём, Приднепровье — зерном. Обратили внимание, в чем прикол?
Словене контролируют поставки жизненно важных товаров — лес и смола для лодок, дёготь, ткань для парусов, "денежное" стекло, зерно. А даны — предметов роскоши! А учитывая, что торговля ведётся на судах, и привод у них в основном весельный, ручной по сути, соотнесите стоимость и важность зерна и доброго леса с цацками да тканями дорогими? Во-о-от! Добавьте сюда прирост населения у скандинавов, частичную переориентацию викингов с собственного хозяйства на грабежи, низкие урожаи на севере, сто с гаком лет походов, для которых уже повырубали много хорошего леса, и получите завершённую картину. Новгород, по сути, держит данов за тестикулы, периодически сжимая их посредством повышения цен на товары свои и транзитные, что идут с юга.
Конечно, из Скандинавии на продажу поставляется хорошее железо. Там то ли месторождения неплохие, то ли технологии "продвинутей", но оно неплохо цениться. У Новгорода на это свой козырь — мех. Он тут тоже вместо денег используется, серебра не так много ходит по рукам. И словене, контролируя поставки меха и стекла-бисера, по факту держат под собой финансовое наполнение чуть не всей торговли на Балтийском море. Ну к примеру не продадут меха, цена его вырастет, обороту упадут, торговля зачахнет. Да и железа сами словене добывают немало, пусть и чуть худшего качества. А собрав все это вместе, получается, что даже если у тебя меч крутой есть, ну там "+3 к атаке", к примеру, то сидишь ты на своём Скандинавском полуострове без лодки да жратвы, и думаешь — на хрена мне эта железяка? Такие вот гримасы спорта...
