Не повезло девчонкам с мужем, капитально не повезло. Утопленнику — и то фартит больше.
Тем не менее, недолгий период, предшествовавший созданию семьи, наполненный массажем, совместными ванными и сауной, общением и прогулками, чуток сдвинул окно восприятия негатива, ну а теперь и вовсе это окно с впечатляющей скоростью исчезало, хотя нет-нет, да случались эксцессы. Впрочем, и это пройдёт, как сказал бы представитель столь нелюбимой мной божественной фракции дедушка Соломон, любивший приударить за копытной красавицей.
Вообще, вернёмся, и надо будет уточнить несколько специфичных вопросов. В частности, являются ли кицурэ и их потомки столь жадными до тесного интимного контакта, или это нам просто молодость башню рвёт, и как вообще с этим важным планом совместной жизни обстоят дела в других семьях?
Стараясь переориентировать взгляд так, чтобы Кейт оказалась вне моего поля зрения, соскользнул в Суть, с ходу проскочив до максимальной границы чувствительности. Всмотрелся.
Пусто. Ни веяний Силы, ни, тем более, характерного столпа энергии, генерируемого аппаратурой стабилизации пространства. Или оборудование работает на слоях и частотах, недоступных мне, или превосходно закапсюлировано в ограниченном объёме, или же скрыто фильтрами неизвестной природы, как ловушки на подступах к обиталищу Теодара.
То, что дроиды не попали ни в одну из ловушек, ещё ни о чём не говорит. Может, тут шаг сетки откалиброван так, что срабатывает только на крупную цель, может, они срабатывают только на органику или определённый минимум фонового шума, который всегда создаёт любое живое существо. А может, вообще, всё это находится в свёрнутом виде в спящем режиме и включается после пересечения какого-то периметра или активации скрытого триггера.
В общем, понятно, что ничего не понятно.
В любом случае, надо быть настороже.
Я дотянулся до котелка и снял пробу. Суп — не суп, жаркое — не жаркое, но что-то жутко густое, ароматное, нажористое получилось. Мясо, опять же, весьма в тему оказалось в виде солянки: набросал и копчёного и вяленого, и сушёного в толстой прослойке из соли и пряностей, и свежего из внекармана отсыпал. Жирно, сытно, простенько. Лучшая на всю долину ресторация "Походное кафе "У Шурика", обращайтесь.
Да, под такой ужин совсем не лишними оказались бы сто пятьдесят беленькой, но — хоть алкоголь почти и не действует теперь ни на меня, ни на Кейтерру, — однако в походе лучше от него воздержаться. По крайней мере до тех пор, пока не деактивируем аномалию. На случай удачного финала запасена бутылочка гайсара прекрасной выдержки — другой в Эри-Тау и не найти, конечно, но остатки хумансовского тщеславия всё равно немножко греют душу.
Ну и литровая бутыль алхимически чистого медицинского спирта, куда ж без неё: царапину какую обработать, если сэкономить на регенерации потребуется, или костёр разжечь, если огнеящерки посбегают от своей ходячей кормушки, да мало ли где ещё можно использовать сие чистейшее и великолепнейшее произведение искусства анклавовской алхимии?
Мягкий ягодно-травяной взвар готов, осталось только разлить по кружкам.
Легонько коснулся плеча спящей красавицы:
— Просыпайся, соня, ужин готов.
Передвигаться по лесу вслед за Чуком — истинное удовольствие. Чугунатор и сам немало весит, плюс медкапсула, капитально забитая походным скарбом, да на ней ещё всякого-разного принайтовано на крепкую сотню килограмм — просеку в густом подлеске шустрый дроид делал знатную, при этом умудрялся большую часть деревьев оставлять в целости и сохранности, и даже кусты каким-то образом не вытаптывал. Гринписовец, мать его, чугуниевый.
С утра мы попёрлись в лес. Как ни велико было желание поближе ознакомиться с результатом применения неизвестного оружия на примере пробитой насквозь горы, но найти третий ориентир всё же важнее. Как ни крути, а ориентирование по трём точкам гораздо надёжнее. Да и интересно стало — почему дроиды за лесом ничего не обнаружили, кроме уже знакомой дороги из прозрачного материала.
Вывод логичный, что храм в лесу искать стоит, благо, площадь у него небольшая. Дроиды проскочили его поверху, тут уж я сам накосячил, признаю, надо было чуть подправить программу поиска. Ну да ладно.
Чук делает дорогу, мы плетёмся в хвосте. Птички непуганные, чвиркают буквально в ухо, и ни бронированной туши, ни двух мягкотелых не боятся от слова совсем. Кровососы, опять же, на нежную кожу не покушаются. Кейт не привыкать к такому раскладу, и потому по лесу она движется в тонкой майке и плотных бриджах милитаристского покроя, только на ногах неизменные тяжёлые ботинки, да на поясе ножны и за спиной закреплена кобура с модифицированным револьвером. А я в упор не помнил, грызли ли меня комары и прочие вампирствующие твари во время моего пути к Эри-Тау, но прекрасно помнил, как эти гады охотились за моей кровью на Земле, так что экипировался немного брутальнее: ботинки на толстой подошве, карго из уплотнённой ткани, топ и куртка с подвёрнутыми рукавами — наручи не позволяли полностью укрыть предплечья, но с ними как-то надёжнее, чем без них.
Под ногами шуршали листья — вперемешку свежие и уже приобщившиеся к вечности, сквозь листву местами пробивались прямые лучи солнца, кроны на особую густоту не претендовали, и потому под ветвями было более чем приличное рассеянное освещение и даже отсутствовала привычная плотным зелёным насаждениям влажная духота.
Чесслово, не лесок, а натуральный парк. Ещё бы деревья по линеечке, ровными рядками росли — вообще один-в-один было бы.
Местами из земли и толстого слоя прелых листьев выглядывали какие-то разбитые тумбы, бордюры, иногда даже особо упрямые крепыши росли прямо сквозь проломленный материал зеленоватой дороги — широкими пластинами он торчал из почвы, вздыбленный и зафиксированный упрямой зеленью — нерукотворным памятником доминирования живой природы над искусством древних разумных.
Расфокусированный взгляд просигналил мозгу о непонятках в картине, заставив сознание сработать на автомате — тело, развернувшись под прямым углом, само шагнуло в сторону необычности, и только потом уже подключился разум.
Тумба, обычная такая, вроде бы, только, в отличие от ранее встреченных, шестигранная против четырёх углов, и материал — камень типа базальта или гранита — коричневый, с проблесками каких-то вкраплений. А наверху покоится присыпанное листвой, закутавшееся в редкую ползучую зелень потрескавшееся яйцо.
Я аккуратно стянул местный вьюнок и, схватившись за яйцо, потащил его наружу. Посыпалась комьями сырая земля, листья, и яйцо подалась наружу из многовекового плена.
Однако нет, не яйцо.
— Кейт, не знаешь, к какой расе принадлежал этот красавчик?
Замечательная у неё реакция, всё же: успевшая пройти вперёд кицунэ только повернула голову, а левая рука уже схватилась за медальон с энергосферой, в то время как вокруг правой заклубился ранее незнакомый серебристый дымок.
— Спокойнее, радость моя, он уже никому не повредит, — Лисёнка и без моих слов успела оценить ситуацию и, коротким взмахом кисти развеяв дымку, неторопливо двинулась ко мне.
Симпатичный черепок попался. Верхняя часть вполне себе человечья, только надбровные дуги излишне массивны, да усеяны ближе к вискам шишкообразными наростами. Впадина носового отверстия, кажется, излише широка и толстокостна. Больше всего сюрпризов принесли челюсти, по какой-то неведомой прихоти переклинившиеся до полного нерассоединения: длинные кривые зубы, скорее даже клыки, а из подскулья, в плоскости висков, торчат аккуратно спиленные пеньки не то бивней, не то внешних клыков. И бонусом к черепу идёт фрагмент шейной части позвонков — последний присутствует наполовину, сколот, сплющен, весь в выщербинах и трещинах.
— Не знаю, — пожала плечами подошедшая кицунэ, с любопытством разглядывая удерживаемое мной бывшее хранилище мозга. — Может, какая-то из забытых рас, а может, химера времён войны с Паразитом. А может быть и обычным мутантом, говорят, до основания Анклавов такие часто рождались.
Не выпуская череп из руки, я осмотрел шестигранную колонну.
— Не исключено, что у меня просто такая нездоровая фантазия, но — не кажется ли тебе, что этого типуса заживо расплющило внутри этой ловушки?
Кейт вновь пожала плечами:
— Если это и была ловушка, то ставили её много тысяч лет назад — кроме обычного магического фона здесь ничего не ощущается, любое заклинание за такую бездну времени развеется без следа.
Ну ладно, чо. Доверимся ушастой красавице и интуиции. Первой — об отсутствии неестественной магии, второй — что череп с остатками шеи можно просто закопать рядом с колонной-ловушкой.
Рыхлый грунт без проблем поддавался лопате, и через несколько минут неглубокая яма была готова. Положил череп и, уже собравшись закапывать, отложил орудие труда. Всё та же интуиция настойчиво твердила, что можно сделать завершённый ритуал. Ну и кхал с ней, ей виднее.
Воткнув рядом с головой нож, всунул в щель между зубами мелкую серебряную монетку.
— Пусть Лодочник примет за проезд, а пока что спокойных снов, — слова не мои, но и не Кайны. Странное ощущение, что моим ртом говорит сама Вечность. Ощущение жутковатое, но жуткость в нём — от осознания своей крошечности на её фоне, и вовсе нет страха.
Миг — и давящее ощущение чего-то безмерно огромного и безгранично чуждого смертным ушло, оставив пустоту. Кейтерра, вздохнув, вздрогнула, и, поёжившись, двинулась в сторону остановившегося Чука, а я, с осознанием, что всё сделал правильно, взялся за лопату.
— Думаешь, это — храм?
Я почесал в затылке.
— Других строений не наблюдаю. Хотя согласен — с моей точки зрения это корыто вряд ли тянет на данный статус священного места.
И вправду — прошерстили лесок вдоль и поперёк, но кроме полуразрушенного бассейна, в который упиралась доисторическая дорожка, ничего не нашли. Посреди сей дивной купальни, изрядно присыпанной листвой, с тут и там торчащими корявками проросших насквозь немаленьких деревьев, высилась груда каменных осколков, капитально закутанная в толстый, желтовато-серый мох.
Ни строений, ни лавочек, ни служебных сараев и прочих пристроек — просто бассейн с остатками облицовочного камня, структурой похожего на мрамор изумительного изумрудного оттенка. Сколько лет прошло, одному солнцу известно, однако, благодаря магии, использованной при строительстве, объект культа сохранился в относительно приличном, легко опознаваемом виде.
Уверен — выкорчевать деревья, вычистить дно, залатать дыры в нём, да набрать воды — и купайся сколько влезет — не рассыплется и не растает.
Вчувствовался в Суть. Пусто. Только потоки Силы мерно пульсируют, да от самого бассейна веет древним спокойствием и умиротворением — не иллюзорным, нет — настоящим. Узел Силы почти полностью накрывает его, и вокруг источника магии неторопливо крутятся кольца символов. У них нет перевода и строгого однозначного выражения, зато у них есть смысл — отдых, восстановление сил, медитация, единение с собой.
Вот как. Я вновь посмотрел на карту — и всё стало ясно. В структуре обозначения крылись начальные символы незримых письмён — по одному на каждое кольцо. Переплетаясь, они создавали интересный узор-фактуру рисунку. Криптография, начало.
Не храм это, вовсе не храм — в привычном значении. Скорее, святилище души. Место, где можно отдохнуть и найти себя, но не богов.
И в толще земли ничего, кроме корней деревьев и мелкой живности, не ощущается. Лишь в глубине бортиков слабо мерцают стройные ряды рунических заклинаний — повреждённые, не способные уже ни выполнить заложенную в них задачу, ни распасться.
Выдохнув, я повернулся к Кейт, собираясь сообщить увиденное, но она меня опередила:
— Тоже хочешь починить заклинания?
— С удовольствием, но, боюсь, в связи с извращённой топологией моих рук — только хуже сделаю.
Кицунэ легко перескочила давно уже обросшую мхом каменную тумбу и, чмокнув меня в щёку, хитро улыбнулась:
— Нечего на себя наговаривать. Я не вижу тут ничего сложного, думаю, справлюсь.
— А мне чего делать?
— Ты же Аномалию ищешь? Вот и ищи, только голема своего оставь рядом?
Я мотнул головой, не веря своим ушам:
— Радость моя, ты — вот именно ты, вся такая нежная, хрупкая, умная и красивая, — просишь оставить тебя одну? Вот прямо посреди незнакомого леса, засыпанного черепами, и без поддержки отряда штурмовых големов?
— Не одну, а с Чуком. Чувствую — он ничуть не хуже тебя.
Я посмотрел в оранжево-жёлтые глаза девушки. Не шутит, не смеётся.
— Я серьёзно, Саш. Надо перебороть свой страх, понимаешь? И лучше уж тут, где ни хосков, ни разумных, кроме нас, нет, чем где-то ещё. Я не хочу шарахаться от каждой тени и трястись от каждого шороха, рискуя получить разрыв сердца от малейшего испуга или ещё чего похуже. А черепа... Знаешь, ни от одного покойника не было столько бед, сколько от живых. Справлюсь, не бойся.
Я обнял кицунэ, ткнувшись носом ей в ушко. Волосы кицунэ пахли полевыми травами и, совсем немножко, сладковатым дымом костра.
— Понимаю, моя сильная. Так тому и быть, — заглянул вновь в глаза, в бездонную оранжевую пропасть. — Но одного инженера оставлю — просто для связи.
Кейт улыбнулась:
— Если тебя это успокоит — то оставляй.
Кицунэ вывернулась из моих объятий и, хлопнув меня по заднице, весело напутствовала:
— Иди уже, мой герой, подвиги сами себя не совершат.
Триангуляция есть, азимут взят, площадь поиска — от силы с пару десятков футбольных полей. Инженер чирикает высоко над головой, солнышко припекает так, что впору вообще без одежды ходить — почти тропики, как ни крути.
Скинув курку и перебравшись из штанов в просторные бриджи, я полез во внекарман.
Так, а вот и царский подгон от Феди. Искин на прощание выдал от всех щедрот аж две полезнейших прибабахи: передатчик для установки связи и девайс для поиска контактных точек. Первый представлял собой обычный шар размером с два моих кулака, матово-белый, с перламутровыми разводами, и здорово напоминал жемчужину, выросшую вокруг куска урана — весила эта пакость почти как мешок цемента, и, если бы не наличие внекармана, таскаться с такой дурой было бы сущей мукой даже для проапгрейженного кицурского организма. Второй девайс куда как легче и проще: простая прозрачная пластинка размером чуть больше привычных КПК.
Передатчик включается так же, как и шайтан-кружка — чиркнуть по экватору пальцем, и всё готово. Сфера на миг вспыхнула разноцветной волной и, вздрогнув, неторопливо потянулась вверх, на ходу теряя плотность и очертания.
Пока аппарат поднимался на изначально заданную искином высоту, я занимался простым и полезным для здоровья при прогулках по Аномалиям делом — набивал подсумки камешками, комочками глины с зафиксированными в них кусочками травы и остатками фруктов, и распределял запас мелких ранеток, сорванных в прилеске, по свободным карманам.
Надо было бы ещё догадаться пару-другую мензурок под кровь прихватить, но этот момент из головы как-то вылетел. Ну и Бездна с ними, у меня до сих пор, не смотря на всё головотяпство и отсутствие здравого смысла и субординиции, аж целых две ладони и десять пальцев на них в сумме, и в довесок — внушительный набор кромсающе-режущего оружия. Так что как-нибудь, да грамм сто своей эксклюзивной кровушки сцежу.
