Возможно, ирония заключалась в том, что сфера, в которой движение действовало наиболее открыто, была той, где неравенство, против которого оно выступало, было наименее выраженным, но это также не делало его чем-то, что гражданские власти республики приняли с распростертыми объятиями. Однако, по мнению Канира, позиция уравнителей о том, что все мужчины и женщины в равной степени являются детьми Божьими и поэтому должны одинаково заботиться друг о друге, прямо вытекала из Священного Писания. В этом не было ничего ни в малейшей степени предосудительного! И большинство сторонников уравнивания выступали за мирные средства реализации своей платформы, хотя забастовки и остановки работы имели тенденцию скатываться к насилию даже в лучшие времена, особенно в таких местах, как земли Храма или довольно многие Пограничные штаты между ними и республикой. И одному Богу известно, что случится с группой уравнителей, которые попытаются устроить "гражданское неповиновение" где-нибудь вроде империи Харчонг!
Однако растущее число уравнителей выступало за более... активную позицию. То, что Парсан только что назвала их "жестким крылом", устало от мирных протестов и ходатайств о возмещении ущерба. Его члены все больше приходили к мнению, что никто никогда не будет воспринимать их всерьез, пока они не убедят остальной мир в том, что они серьезны, а это потребует насилия. Лично Канир считал, что они сошли с ума, если верили, что смогут преобразовать общество в подлинный эгалитаризм, убивая всех, кто с ними не согласен, хотя он предположил, что, когда остальной мир все равно сошел с ума, их можно было бы извинить за то, что они думали, что видят возможность осуществить некоторые из своих собственных реформ. Но все же...
— Уравнитель, работающий рука об руку с инквизицией? — сказал он. — Звучит достаточно странно!
— Обычно они не считают друг друга подходящей компанией, не так ли? — согласилась Парсан. — Что еще меня беспокоит во всем этом, Базкей — печатник и памфлетист, и уже несколько лет он выпускает довольно провокационные материалы. Власти республики точно знали, кем он был и где его найти, но каким бы подстрекательским он ни был, он всегда старался держаться подальше от пропаганды любых форм насилия. Только этот его акцент сменился за последний год или около того. Фактически, вскоре после того, как в архиепископство Сиддар был назначен Патковейр. И он все больше и больше жалуется на несправедливое, неравномерное распределение богатства в империи Чарис и чарисийцах в целом.
— Не реформисты? Чарисийцы?
— Ну, в некотором смысле античарисийская предвзятость со стороны кого-то вроде уравнителя достаточно понятна, — отметила Парсан. — Если во всем мире и есть какой-нибудь город, чье общество дальше от идеала уравнителя, чем в Теллесберге, то это может быть только Шэнг-ми, и он движется в противоположном направлении!
Вопреки себе, Канир усмехнулся, увидев выражение отвращения на ее лице. Шэнг-ми, столица империи Харчонг, превратила Зион в очаг реформ!
— Но Базкей сосредоточился на том, каким чертовски богатым Чарис должен выйти из этой войны, — продолжила Парсан, выражение ее лица снова стало гораздо более мрачным, — что касается "высасывания жизненной силы" из "законных предприятий Сиддармарка" из-за эмбарго и того, как торговые дома уклоняются от него. Насколько я могу судить, он верит в теорию о том, что на самом деле все дело в жадности и что Чарис вместо того, чтобы нуждаться в каждой марке, чтобы заплатить за флот, необходимый ему для выживания, намеренно перекачивает богатство республики в свой собственный кошелек из чистой жадности. Его "неприлично богатые плутократы" активно продвигают намеренно агрессивную, воинственную внешнюю политику, направленную на продвижение войны, чтобы наполнить свои кошельки большим количеством достойных мировых наград. Если бы не их жадность, все это дело можно было бы уладить давным-давно простым обращением к правосудию великого викария.
— Просто смешно!
— Простите меня, ваше высокопреосвященство, но мне всегда казалось, что самое первое, что происходит с любым фанатиком, — то, что он удаляет свой мозг на случай, если в него случайно забредут какие-либо мысли, которые могут бросить вызов его фанатизму. За исключением присутствующих, конечно.
— Ой, — поморщился Канир. — Ты действительно считаешь меня фанатиком?
— Для некоторых определений этого слова, безусловно, принимаю, — спокойно ответила Парсан. — С другой стороны, я сама фанатик. Если уж на то пошло, есть фанатизм, а есть другой фанатизм, и хотя я могу быть предвзятой по своей собственной точке зрения, я не считаю вас фанатичным фанатиком. Просто... ревностный фанатик.
— Спасибо тебе за твой изысканный такт, моя дорогая.
— Не за что, ваше преосвященство, — она улыбнулась ему, но затем выражение ее лица снова стало серьезным. — В любом случае, причина, по которой Базкей привлек мое внимание, была связана не столько с его оскорблением империи Чарис, сколько с его растущей враждебностью к чарисийцам в целом. В частности, он сосредоточился на том, как чарисийские беженцы здесь, в республике, отбирают работу у сиддармаркцев. Вряд ли он единственный, кто это делает, поскольку уверена, что вы, по крайней мере, так же хорошо осведомлены, как и я, но он намного более организован в этом, чем большинство крикунов и горячих голов. И теперь у нас есть предположение, что он каким-то образом связан с Эйрнхартом. И, по-видимому, он выполнял некоторые печатные работы для людей, которые также размещали листовки с нападками на реформистов. Я знала, что он не был большим поклонником реформистов — что всегда казалось мне немного странным, поскольку реформисты гораздо больше симпатизируют тому миру, который хотят построить уравнители, чем кто-то вроде Клинтана или Тринейра, — но мне не приходило в голову, что Эйрнхарт может поручить ему некоторые из этих печатных работ.
— Не думаю, что мне нравится, к чему ты клонишь, — медленно сказал Канир.
— Мне тоже.
Она повернулась, чтобы еще раз выглянуть в окно, протянула руку, чтобы медленно отделить и намотать прядь волос на указательный палец правой руки, пока думала. Она постояла так несколько минут, затем оглянулась через плечо на беглого архиепископа.
— Риторика сторонников Храма и оскорбления в адрес реформистов неуклонно усиливаются, ваше высокопреосвященство. Мы оба это знаем. И в последние полтора месяца или около того я также слышу все более и более отчетливо выраженный гнев против чарисийцев. То, что приходит мне в голову — и сообщение отца Лари тоже не единственная причина, по которой я так думаю, — то, что кто-то, возможно, на самом деле намеренно организует этот рост гнева и оскорблений. Это конкретное неприятное подозрение уже пронеслось у меня в голове, но если Базкей, который, как я знаю, замешан в этом, работает напрямую с Эйрнхартом, считаю, мы должны очень серьезно рассмотреть возможность того, что это распространяется намного дальше, чем я думала. Я исходила из предположения, что это было в первую очередь городское явление, которое было наиболее сильным в городах, где наиболее сконцентрированы реформисты и чарисийцы, а политические мнения всегда, скорее всего, будут бродить более... энергично, чем в сельской местности. Но если инквизиция — именно тот повар, кто помешивает в котле, они могут поддерживать его в местах, которые я еще даже не рассматривала.
— Вы думаете, что это что-то вроде общереспубликанского... заговора, за неимением лучшего слова? — Канир мог бы пожелать, чтобы его собственный тон был более недоверчивым. Медленный кивок Парсан в знак согласия тоже не заставил его почувствовать себя лучше. — Ну... я не хочу называть это абсурдным, но это звучит ужасно амбициозно даже для такого человека, как Клинтан.
— Разве наш прославленный великий инквизитор сделал что-то за последние три или четыре года, чтобы убедить вас, что он мыслит не "амбициозными" категориями? — спросила Парсан немного насмешливо.
— Конечно, нет. Я просто имел в виду...
— Вы имели в виду, что республика Сиддармарк огромна и что организация чего-либо подобного в качестве осуществимого предложения была бы сложным предприятием, особенно в разгар войны?
— Ну, да. В значительной степени.
— На первый взгляд я могла бы согласиться с вами, ваше преосвященство, — сказала она очень серьезно, — но учтите три вещи. Во-первых, — она подняла левый кулак, вытянув указательный палец, — инквизиция, как и сама Мать-Церковь, повсюду. И, во-вторых, — ее второй палец соединился с указательным, — в этот момент Жэспар Клинтан сосредоточил в своих руках больше власти, чем, вероятно, любой другой великий инквизитор в истории Матери-Церкви. И, в-третьих, — ее безымянный палец присоединился к двум другим, — мы находимся в разгаре войны, а это значит, что он и Рейно в состоянии убедительно доказать, что Церковь борется за само ее выживание. Ваше высокопреосвященство, даже священники, которые в корне не согласны со многими вещами, которые сейчас делает Клинтан, соглашаются из-за испуга и оборонительного мышления Церкви. И, честно говоря, череда побед чарисийцев только усиливает этот страх. Хуже того, Клинтан совершенно ясно дал понять, что он готов сделать с любым, кого он может даже отдаленно считать противником или врагом. Таким образом, к страху за выживание Матери-Церкви у них прибавляется личный страх, что любой, кто встанет на пути инквизиции, пострадает за это — жестоко пострадает.
— Итак, у нас есть разведчики и щупальца инквизиции, протянутые не только по республике, но и по всем материковым королевствам, и у нас есть великий инквизитор с настоящим железным кулаком и вкусом к его использованию, и духовенство — не только в инквизиции, но и повсюду в Матери-Церкви — напуганное объединенным вызовом Церкви Чариса извне и реформистов изнутри и напуганное его железным кулаком. Неужели вы действительно думаете, что при таких обстоятельствах такие люди, как Жэспар Клинтан и Уиллим Рейно, не увидели бы возможности... дестабилизировать республику Сиддармарк, которую они ненавидели и которой не доверяли буквально десятилетиями? Знаю, что сама мысль об этом отвратительна, но попытайтесь на мгновение проникнуть в их сознание. С их точки зрения, действительно ли был бы какой-либо мыслимый недостаток в том, чтобы разорвать всю республику на части и одновременно схватить за горло реформистское движение здесь, в Сиддармарке?
Жэйсин Канир молча смотрел на ее мрачное, милое лицо почти полторы минуты. А затем медленно покачал головой.
.VII.
Резиденция лорда-протектора Стонара, и
посольство Чариса, город Сиддар, республика Сиддармарк
— Температура, кажется, повышается ужасно резко для сентября, — кисло сказал Грейгор Стонар, оглядывая красивый инкрустированный стол в богато обставленной библиотеке личной резиденции лорда-протектора.
Он мог бы провести эту встречу в своем государственном кабинете во дворце лорда-протектора рядом с площадью Конституции, но государственные учреждения были именно такими: публичными. Даже агенты Хенрея Мейдина не могли быть уверены, что в его собственном штабе нет шпионов, хотя это казалось маловероятным. Он был почти уверен, что храмовая четверка предприняла бы гораздо более решительные действия против него задолго до этого момента, если бы Жэспару Клинтану удалось подвести шпиона так близко к нему. С другой стороны, он не прожил бы так долго, принимая что-либо как должное.
— Температура, как правило, делает это, когда кто-то начинает раздувать пламя, — с несчастным видом сказал Мейдин.
— Так ты уверен, что это то, что происходит? — спросил лорд Сэмил Гадард с еще более несчастным выражением лица. Мейдин оглянулся на него, и хранитель печати поморщился. — Понимаю, что у тебя нет привычки просто небрежно доводить до нас необоснованные слухи, Хенрей, но, если ты прав насчет того, что происходит под поверхностью, мы вот-вот окажемся в море неприятностей.
— Тогда рекомендую нам всем научиться плавать, — резко сказал Дариус Паркейр, сенешаль республики. Взгляд Гадарда переместился на него, и Паркейр пожал плечами. — Каждый из моих агентов сообщает точно то же самое, что и Хенрей. Или, во всяком случае, те, кого, я уверен, не подкупили Патковейр или Эйрнхарт. — Он на мгновение обнажил зубы. — Честно говоря, их не так много, как мне хотелось бы.
Стонар провел правой рукой по волосам, выражение его лица было более измученным, чем он когда-либо позволял себе выглядеть на публике. Не то чтобы они не предвидели этого уже довольно давно, — напомнил он себе. — Однако существовала разница между ожиданием чего-то в какой-то неопределенный срок в будущем и фактическим видением того, что оно приближается к вам, как соляная мельница Шан-вей.
— Хорошо, — сказал он через мгновение, — думаю, мы только что ответили на вопрос о том, замышляют они что-то или нет. Так что мне кажется, что перед нами все еще стоит вопрос о том, как скоро они намерены двигаться, насколько широко они намерены двигаться и как именно они планируют, чтобы все это произошло в конце концов.
— Надеюсь, никто не возражает, если я укажу, что это довольно широкие вопросы, — сухо заметил Гадард.
— Согласен. — Мейдин решительно кивнул и повернулся к лорду-протектору. — Не думаю, что мы можем ответить на любой из них в каком-либо окончательном смысле. Однако, кажется вероятным, что они работают над своими задачами с тех пор, как Клинтан прислал нам Патковейра. Я бы не удивился, если бы у них были планы на случай практически любых непредвиденных обстоятельств, и когда Чарис отказался лечь и умереть, они решили стереть пыль с одного из них и обновить его в соответствии с изменившимися условиями.
— Я также думаю, что мы можем предположить, что они действительно хотели бы, чтобы все, что они задумали, произошло до того, как пойдет снег. Это объяснило бы, почему их агитаторы повышают "температуру" прямо сейчас — у них осталось всего около месяца или полутора до наступления зимы.
— Вероятно, ты прав, Хенрей, — сказал Паркейр, — но давайте не будем слишком полагаться на это время. Если мы рассматриваем какую-то широкомасштабную операцию, направленную против республики в целом, то да, они, вероятно, предпочли бы убрать ее с дороги до того, как зима начнет сокращать их мобильность. Если то, что они планируют, — более целенаправленная операция, что-то вроде захвата контроля над городом Сиддар и правительством в результате быстрого переворота, а не какого-то народного всеобщего восстания наших "возмущенных граждан" — без всякой внешней провокации, конечно! — они могут рассматривать зимнюю погоду как своего союзника. Если они не преуспеют в первом порыве, плохая погода затруднит нам доставку подкреплений из отдаленных регионов, которые решили остаться верными нам.
— Справедливое замечание, — сказал Стонар. — С другой стороны, мы говорим о Жэспаре Клинтане. Он не из тех, кто мыслит мелко, и у нас есть сообщения о тех же видах пропаганды и "спонтанных" организациях по меньшей мере из дюжины других городов и поселков. Это наводит меня на мысль, что он думает в терминах вашей "широкомасштабной операции", Дариус.
