Но этот естественный страх перед несчастными случаями был лишь частью его напряжения, и не самым большим.
Неизбежно распространилась весть о мобилизации флотов Корисанды, Чисхолма и Эмерэлда, и нервные шкиперы торговых судов разнесли ее по всем портам от Мэнчира до Трэнжира. Когда новость достигла Чариса, Хааралд отреагировал закрытием своих вод и изгнанием всех иностранных судов. Его враги ожидали такого ответа. На самом деле, они могли бы что-то заподозрить, если бы он этого не сделал, и если он был немного менее нежен с торговцами из Корисанды или под эмерэлдским флагом, кто мог бы его винить?
Он также направил просьбу о помощи своему "союзнику", королю Гордже, как это предусматривал их договор. Этот запрос был тщательно рассчитан по времени, чтобы его прибытие указывало на то, что всего три пятидневки назад Хааралд понятия не имел, что Корисанда и ее союзники мобилизуются. И до их отбытия ни один из экипажей этих изгнанных торговых судов не видел ни малейшего свидетельства того, что королевский чарисийский флот готовил свои резервные галеры к войне. Когда они уходили, некоторые из них видели признаки отчаянно поспешной мобилизации в последнюю минуту, но было очевидно, что Гектору из Корисанды и его союзникам удалось застать Хааралда врасплох.
Мерлин знал, что в этот самый момент объединенные силы Чисхолма и Корисанды находились в движении, направляясь к заливу Эрейстор и формируя то, что Хааралд назвал северными силами. Галеры чарисийского флота уже собрались для защиты бухты Рок-Шоул, и для наблюдения за бухтой Эрейстор на расстоянии была развернута группа разведывательных судов.
Это тоже было не меньше, чем ожидали враги Чариса.
Но за этим экраном, скрытый от любых враждебных глаз, флот галеонов медленно, но неуклонно выходил из переполненной гавани острова Лок, и его дело было связано с южными силами.
Остров Лок был самой важной военно-морской базой королевства Чарис. Расположенный почти точно посередине длинного узкого прохода, известного как Троут, он был сильно укреплен и отделен от материка двумя каналами.
Канал Саут был шириной двадцать четыре мили при высокой воде, но сужался всего до двенадцати при низком уровне, когда обнажались илистые отмели, и большая часть этих двенадцати миль была слишком мелкой для морских судов. Главный судоходный канал, отмеченный несколькими крутыми изгибами, в некоторых местах имел всего две мили в поперечнике и проходил всего в двух тысячах ярдов от батарей острова Лок.
Канал Норт был более глубоким, хотя при высокой воде его ширина составляла менее восемнадцати миль. Во время отлива она составляла менее пятнадцати миль, но ширина главного судоходного канала в самом узком месте составляла почти восемь миль, и к тому же он был гораздо менее извилистым, чем южный. Это означало, что даже корабли с большой осадкой могли использовать его, не проходя в пределах досягаемости береговых батарей с обеих сторон. Что сделало канал Норт тем, для защиты которого требовались военные корабли, а также объяснило, почему галеоны, плывущие с падающим приливом, проходили между островом Лок и Норт-Ки, соответствующей крепостью на дальней стороне канала.
География Троута была одновременно огромным стратегическим преимуществом и почти столь же огромной помехой для Чариса. Она делала всю протяженность залива Хауэлл практически неприступной до тех пор, пока чарисийский флот удерживал остров Лок и крепости Ки, но это также означало, что сильный восточный ветер мог эффективно перекрыть путь всему движению на парусах. Достаточно сильный ветер мог закрыть его даже для галер, которые, — как отметил Хааралд, — могли прижать весь обороняющийся флот к острову Лок.
К счастью, преобладающие ветры были с севера и северо-запада. Так было и сегодня вечером, хотя весна была сезоном, когда в бухте Рок-Шоул чаще случались сильные восточные ветры. Однако даже тогда ветер чаще дул с северо-северо-востока, чем прямо с востока, благодаря защищающим массивам суши Силверлоуда и Эмерэлда.
Стесненных вод даже канала Норт могло быть достаточно, чтобы вызвать некоторое беспокойство, но это также означало, что огни крепостей были очень хорошо видны, и особенно стофутовая башня маяка на самой высокой точке острова Лок. Они давали лоцманам, ведущим галеоны по каналу в линию вперед, отличные навигационные ориентиры, несмотря на темноту, и Мерлин неоднократно напоминал себе об этом, когда настала очередь "Дреднота" начать движение вперед.
— Полагаю, я должен сказать что-то вроде "Наконец-то мы в пути!" — сказал Кэйлеб рядом с ним, когда от уреза галеона начали виться белые усы. Голос наследного принца звучал бы удивительно спокойно для людей, которые плохо его знали.
— Можно и так сказать, — рассудительно ответил Мерлин. — К сожалению, если бы ты это сделал, Арналд и я были бы вынуждены задушить тебя и выбросить твое тело за борт.
Кэйлеб усмехнулся, и Мерлин улыбнулся.
— По крайней мере, флот не думает, что мы сумасшедшие, — сказал принц.
— Это так, — согласился Мерлин. — На самом деле, думаю, что ваш отец придумал почти идеальную историю прикрытия.
— И это доставит столько хлопот Гордже, когда он, наконец, вернется в Храм, — заметил Кэйлеб с блаженной улыбкой.
— Это придает всему определенный дополнительный вкус, не так ли? — сказал Мерлин со своей собственной широкой улыбкой.
Официальным объяснением того, как Хааралд узнал, когда вывести свои галеоны в море — и куда их отправить, — было то, что один из шпионов барона Уэйв-Тандера в Таро раскрыл планы храмовой четверки. Предположительно, он купил их у кого-то при дворе, что, как заметил Кэйлеб, должно было заинтересовать Горджу и его ближайших советников, когда слухи об этом неизбежно дойдут до Клинтана и его сообщников. И это очень аккуратно дало объяснение — кроме таинственных видений некоего сейджина Мерлина — тому, как Хааралд мог спланировать свой контрудар.
Они с принцем несколько секунд стояли, улыбаясь друг другу, но затем выражение лица Кэйлеба стало серьезным.
— Все мы... все это... действительно зависит от тебя, Мерлин, — тихо сказал он, и Мерлин мог ясно видеть выражение его лица, несмотря на темноту. — Без тебя ни один из этих кораблей не был бы здесь. И без тебя мы могли бы быть так же удивлены этим нападением, как, мы надеемся, они будут продолжать думать о нас. На случай, если я не сказал этого в стольких словах, спасибо тебе.
— Не благодари меня, — сказал человек, который когда-то был Нимуэ Элбан. — Я сказал твоему отцу в нашей самой первой беседе. Я использую Чарис, Кэйлеб.
— Я знаю это, — просто сказал Кэйлеб. — Я знал это с самого начала. Я бы знал это, даже если бы отец не сказал мне, что ты говорил тем утром. И я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым из-за этого.
Глаза Мерлина сузились. Глаза Кэйлеба не обладали способностью Мерлина улавливать свет, но принц все равно улыбнулся, как будто мог видеть выражение лица Мерлина.
— Рейджис и я пытались рассказать тебе в тот день в цитадели, — сказал он. — Не ты был причиной этого, Мерлин; ты только довел дело до конца немного раньше, чем это произошло бы в любом случае. И, попутно, дал нам, по крайней мере, шанс выжить.
— Может быть, и так, — ответил Мерлин через несколько секунд, — но это не меняет того факта, что многие люди вот-вот будут убиты.
— Без тебя тоже погибло бы много людей, — сказал Кэйлеб. — Разница — и я надеюсь, ты простишь меня за то, что это та разница, которую я одобряю — заключается в том, кто именно будет убит. Я достаточно эгоистичен, чтобы предпочесть, чтобы это были подданные Гектора из Корисанды, а не моего отца.
— И, говоря от имени этих субъектов, если позволите, — вставил Фэлхан из-за их спин, — я одобряю это так же сильно, как и вы, ваше высочество.
— Вот, видишь? — теперь Кэйлеб почти ухмылялся Мерлину.
Вопреки себе, Мерлин обнаружил, что улыбается в ответ. Затем он покачал головой и похлопал Кэйлеба по плечу. Принц снова усмехнулся, на этот раз тише, и они вдвоем снова повернулись к поручням, наблюдая за тем, как галеоны уверенно продвигаются вперед, в темноту.
.II.
Пролив Джаджмент, Южный океан
Граф Тирск обнаружил, что задыхается от напряжения, когда втаскивал себя через входной люк на палубу "Кинг Ранилд", и ему потребовалась минута, чтобы отдышаться после того, как он взобрался по доскам на возвышающийся борт огромной галеры. Это был долгий подъем для мужчины за пятьдесят, который уже не выполнял столько физических упражнений, сколько, вероятно, следовало бы, но за утомительные пятидневки этого долгого, ползучего путешествия он совершал его достаточно часто, чтобы привыкнуть к этому времени. И, по крайней мере, на этот раз он испытывал определенную мрачную уверенность в том, что его идиотскому "генерал-адмиралу" придется его выслушать.
Он заметил, что корабль больше не был тем безукоризненно образцовым, который покинул бухту Горэт в середине октября. Теперь он был испачкан солью, его позолота и великолепная краска были потрепаны брызгами и непогодой, а его единственный парус унесло недавним штормом. Его команда хорошо поработала, спасая мачту, но запасной рангоут был короче того, который унесло вместе с парусом, и она выглядела неуклюжей, почти недостроенной.
Не помогло и то, что фальшборт правого борта и трап над весельной палубой были раздавлены на протяжении более двадцати футов там, где на них обрушился один из штормовых валов. На палубах имелись и другие признаки повреждений, включая, по крайней мере, одну крышку люка плиты камбуза. Корабельному плотнику и его помощникам предстояло множество ремонтных работ, и он мог слышать унылое, терпеливое лязганье насосов. Он также мог слышать стоны раненых, доносящиеся через брезентовые воздухозаборники, установленные для вентиляции причальной палубы галеры, и знал, что она также понесла по меньшей мере две дюжины потерь.
Честно говоря, он был удивлен, что это неуклюжее кондитерское изделие вообще уцелело. Ее капитан, должно быть, значительно более компетентен, чем он думал.
— Милорд, — произнес голос, и он повернулся, чтобы обнаружить одного из младших лейтенантов флагмана за своим плечом.
У молодого человека был вид одного из перерожденных, недоразвитых представителей аристократии, которые присоединились к "персоналу" Мэйликея. Но его красная форменная туника была заляпана водой и порвана на одном плече, а обе его руки были сильно забинтованы. Очевидно, он нашел себе какое-то полезное занятие во время шторма, и Тирск улыбнулся ему гораздо теплее, чем мог бы в противном случае.
— Да? — спросил он.
— Милорд, герцог и командиры эскадр собрались в большой каюте. Могу я сопроводить вас на встречу?
— Конечно, лейтенант.
— Тогда, если вы пройдете сюда, милорд.
* * *
Большая каюта "Кинг Ранилд" была обставлена столь же роскошно, как и сама галера, хотя доски, наспех прибитые над одним из разбитых штормом кормовых иллюминаторов, и общие признаки повреждения водой несколько умаляли ее великолепие. Герцог Мэйликей был высоким мужчиной с румяным лицом, светлыми волосами и светлым цветом лица, как у его матери, уроженки Тигелкэмпа. В отличие от поврежденной водой каюты или лейтенанта, который привел сюда Тирска, он был идеально ухожен, без каких-либо внешних признаков шторма, который пережил его флагман. Тщательно подстриженная борода скрывала возможный недостаток слегка выступающего подбородка, но его плечи были широкими, телосложение внушительным, и у него было то, что придворные дамы упорно описывали как высокий лоб.
На самом деле, — подумал Тирск, — у него, вероятно, где-то там даже есть работающий мозг. Просто со стороны это трудно подтвердить.
Мэйликей оторвался от обсуждения с двумя младшими коммодорами, когда Тирска проводили в каюту.
— Ах, милорд! — сказал он, сияя, как будто Тирск был одним из его любимых людей. — Приятно видеть вас здесь.
— Спасибо, ваша светлость, — ответил Тирск с более сдержанной, но столь же фальшивой улыбкой. — И позвольте мне сказать, что я был больше всего впечатлен тем, как капитан Экирд управлял своим кораблем в крайне неблагоприятных обстоятельствах.
— Я передам ваш комплимент капитану, — заверил его Мэйликей, но улыбка герцога, казалось, немного померкла при напоминании о жестокой погоде, с которой столкнулся флот. Или, возможно, косвенное напоминание о том, где флот столкнулся с ним. Затем он оглядел каюту — переполненную, несмотря на ее роскошные размеры — и громко откашлялся.
— Джентльмены, джентльмены! — сказал он. — Полагаю, что сейчас мы все присутствуем, так что давайте перейдем к делу.
Конечно, все было не так просто. Происходила неизбежная борьба за место за великолепным столом. Затем были столь же неизбежные бутылки отличного бренди, не говоря уже об обязательных комплиментах по поводу его качества. Один или два коммодора за столом выглядели такими же нетерпеливыми, как и Тирск, но большинство из этих офицеров были достаточно старшими, чтобы знать, как ведется игра, и поэтому они подождали, пока Мэйликей поставит свой стакан и осмотрится.
— Уверен, что мы все были довольно встревожены погодой в последнюю пятидневку, — сказал он, и Тирску удалось подавить резкий смешок от этого преуменьшения.
— Очевидно, что шторм и его последствия требуют от нас пересмотра нашего запланированного курса, — продолжил Мэйликей своим глубоким, звучным голосом. — Понимаю, что с самого начала были некоторые разногласия по поводу нашего лучшего маршрута. Учитывая четкие инструкции, данные его величеством перед нашим отъездом и неоднократно подтвержденные с тех пор семафорной отправкой, мы явно были обязаны следовать первоначальным курсом. Не только это, но и таротийский флот будет ожидать встречи с нами на основании того, что мы следовали нашему первоначальному маршруту.
— Несмотря на это, я считаю, что мы обязаны рассмотреть альтернативные варианты.
Он откинулся на спинку стула, довольный своим заявлением, и Тирск подождал мгновение, чтобы посмотреть, захочет ли кто-нибудь еще ответить. Затем он прочистил собственное горло в продолжающейся тишине.
— Ваша светлость, — сказал он, — никто не может оспаривать, что нашим долгом было следовать нашим первоначальным приказам, насколько это практически возможно. Тем не менее, все отчеты, которые мне удалось собрать от местных лоцманов и капитанов судов во время нашего путешествия, указывают на то, что пролив Шулера намного сложнее из двух проходов вокруг Земли Сэмсона, особенно в это время года. Сочетание течения и набора преобладающих ветров создает именно те условия, с которыми мы столкнулись в прошлую пятидневку, когда предприняли попытку этого перехода. Поэтому я думаю, что у нас нет выбора, кроме как рассмотреть относительные преимущества использования вместо этого пролива Джаджмент.
К чести Мэйликея, никто на самом деле не слышал, как он скрежещет зубами. С другой стороны, никто, включая герцога, также не мог реально оспорить то, что только что сказал Тирск. Если бы они захотели, потеря четырех галер и одного из кораблей снабжения флота была бы довольно весомым ответом. И тот факт, что они были вынуждены плыть против ветра, пока их не отнесло далеко на юг и запад от Земли Сэмсона, был бы еще одним.
