Я извенившись перед девчонками, вынужденный покинуть их, поскакал к себе в модуль.
Нужно сказать, что та первая неделя, не прошла для меня даром. И за то время, я успел, довольно много всего. для начала, я-таки освоил, тот чудо синтезатор, заказанный в первый же день моего здесь появления, оказавшийся, поистине, верхом технического гения, наших потомков. Играть на нем было одно удовольствие. И легко подобрав, шикарные по звучанию, супер профессиональные стили и звуки, я забил в память, более ста, настроек,что вызывались одним касанием, и превращали работу на этом инструменте, в чистое наслаждение. А так же я решил вспомнить, максимальное колличество спетых когда то в нашем школьном ансамбле, да и потом, разученных для себя, песен. И набралось их тоже порядочно.
Так что пока я бежал вниз, в голове моей уже формировался плей лист, в котором инструменталки, чередовались с песнями, и первыми в список попадали самые популярные и любимые в мое время. Насколько я знал, среди моих сотрудников по цеху, почему-то, не оказалось ни кого, кто играл бы на электронных инструментах. Так что, синтезатор здесь, походу, будет, чистым креативом. Но примут ли здешние, избалованные жители мое творчество, я не знал.
Заскочив по пути, в первый же транслятор, я встав на черный диск, коротко поприветствовав дом, попросил кое-что для концерта. Прежде всего, я заказал, радиомикрофон невидимку, с одного из буклетов Криса. А так же солидный сапбуфер, для воспроизведения низов, которые почему-то мне казались, там на площади, немного слабоваты. И получив заказ, свалив его в большую тележку, рванул к себе.
Наверх пришлось подниматься в три захода, сначала тележку со усилителем басов, потом, коробку с клавишами, и под конец, тоже упакованную, да бы, ненароком не повредить такое чудо, гитару.
И погрузив все это добро, на крепкую и легкую тележку, я акуратно, но в темпе, покатил к площади.
Когда встретивший меня у входа за сцену взволнованный Крис, увидел что я приволок, у него аш челюсть отпала, на что я коротко бросил:
— Кончай пялиться, помоги лучше!
После чего, облегченно улыбающийся шеф, местных лабухав, радостно подскочив стал тискать меня:
— Молодчина Алекс! Не подвел! Давай! Что тут тебе помочь!?
И глянув на синтезатор, который я тем временем распаковывая, устанавливал на отличную, тоже заказанную, чуть раньше стойку, спросил:
— А ты что! Играеш на этом?Мы такое здесь еще не пробовали!
Но я так же коротко, успокоив его, попросил позвать Рихардо, отличного малого, и настоящего, спеца, который был здесь главным техником, и звукарем. И объяснив прискакавшему, белобрысому, как мой роман, парню, чего мне от него надо, быстро помог ему перетащить тяжеленный усилитель басов, к краю сцены, и нацепив, прозрачную дугу, с микрофоном, подключил все к главной системе, через беспроводной модуль. Так что мне оставалось, только ждать своего выхода, и надеяться что ни чего в последний момент не откажет.
А в это время, на сцене, выступал, тот давешний парень, что так рассмешил меня в прошлый раз. Я так и не удосужился с ним познакомиться, народу здесь было много, и всех даже в лицо не запомниш, так что и этот веселый малый, что так здорово травил сейчас какието байки, тоже увы так и остался для меня лиш талантливым балагуром.
Но вот, настал мой черед, и когда мы с крисом, вынесли на сцену мой агрегат, публика слегка притихла. действительно, здесь , никогда еще не видели ни чего подобного. А синтезатор, надо сказать, неизвестного мне производителя, отмеченный лиш двумя большими буквами, ЗС, которые не весть что означали, выглядел просто шикарно. Весь в индикаторах, разноцветных диодах, с огромным подвижным дисплеем, и при первом взгляде, создавал впечатление, какого-то космического пульта, а не музыкального инструмента.
И вот, когда Рихардо, подал мне знак что все включенно, и я могу начинать, я желая проверить микрофон,, а за одно и сказать пару слов Милене, негромко проговорил:
— Приветствую вас всех дорогие собравшиеся! Звук был идеальным, казалось, сам воздух вокруг, производит эти колебания, ане установленные по периметру площади колонки. — Мне очень приятно видеть вас сегодня, в такой замечательный во всех отношениях вечер! И прежде всего, хочу поздравить мою новую знакомую, хорошую девушку, красавицу, спортсменку, комсомолку, и вообще прекрасного человека, с рождением! Не знаю, возможно для кого-то дни рождения в той нашей жизни и значили многое, но, появление здесь в доме, это действительно величайшее событие! Это самый настоящий праздник! Ведь мы все здесь, получили второй шанс! И теперь можем показать на деле, кто мы есть, и чего мы стоим! Вот и сейчас, дорогая Милена! Мы, каждый из присутствующих, радуясь твоему возрождению, от всего сердца поздравляем тебя, и желаем что бы этот второй шанс, ты использовала самым наилучшим образом! Я всем сердцем хочу, что бы ты, была здесь, по настоящему счастлива! А для этого желаю тебе, настоящей, чистой любви! Верных друзей! Благополучия! Полной, радостной жизни! И бесконечности! той самой, величайшей перспективы, вечного счастья, которое предоставленно нам всем сейчас!
Я глядел на притихшую публику, на сидевшую в пол оборота ко мне Милену, которая присоеденилась к нашим девчонкам и внимала мне, приоткрыв свои пухлые губки, И ощущал, какой-то подъем, некую легкость в сознании, так словно летел над всем эти миром, над этой площадью, над всеми этими огнями, и так мне было хорошо, так светло, что я коротко объявив название, с вдохновением, впервые за много лет, а может и тысячелетий, спел одну из моих любимых песен, которая называлась просто снег.
В этой песне были чистые и очень яркие по смыслу слова. Я пел, а перед глазами вставали мои старые друзья, моя Катька, Олег, с Наткой, Ольга с Генадием, Колька Серебряников, Володька, и другие однокашники. Мне казалось что я вижу их лица, взволнованую маму, уверенного в себе отца, чуть ироничного всегда Олега, добрую и немного печальную Ольгу, и весь этот калейдоскоп, так закружил меня, что, окончив песню, я леш через какую-то минуту услышал аплодисменты, и увидел пробирающуюся к сцене между рядами Милену.
А тем временем, конферансье, объяснял присутствующим что данная песня прозвучала на русском языке, и конечно слегка переврав, перевел текст. Ну а когда я собрался было уже объявить вторую песню, на сцену поднялась, улыбающаяся Милена, и помахав, как в западных теле-шоу, рукой собравшимся, направилась ко мне. Подойдя сбоку, она, ни чуть не смущаясь, чмокнула меня в щеку, а затем, спросила так что ее услышали только здесь на сцене:
— А можно и я спою?
Конферансье, видно ни как не ожидавший подобного, хотел было что-то возразить, но пробегавший мимо него Рихардо, шепнул что-то тому на ухо, после чего подскочив нацепил Милене, маленькую пуговку микрофона, на ворот платья.
Видно посчитав данный выход запланированным сюрпризом, наш звукарь ускакал к себе за пульт, оставив меня в полном обалдении.
Но оказалось, Милена в той своей жизни, была не только ученой, но и попутно всерьез занималась музыкой с профессиональными преподавателями.
И вот, Подойдя ко мне, разглядывая сверкающий яркими огнями синтезатор, она спросила тихо:
— Алекс! Что из англоязычных исполнителей ты знаеш?
тогда я зависнув на пол минуты, вспомнил на вскидку, с пяток звучавших в мое время хитов. И предложив ей песню из репертуара Барбары Стрейсант, которая мне всегда нравилась, подцепив наушники, взятые специально для настройки между номерами, легко отыскал нужный стиль, который по всем параметрам, был даже круче оригинала.
Милена как оказалось знавшая наизусть почти всю западную эстраду, лиш кивнув мне, спросила:
— Как в оригинале? После вступления?
И когда я тоже утвердительно кивнув ей заиграл начало, эта фантастическая красавица, легко ступая, вышла на середину сцены.
Нет, я конечно слышал красивые голоса, и часто встречал по роду занятий, людей с абсолютным слухом, но такого исполнения, в общем-то, довольно не простой, в техническом плане песни, я никогда не слышал.
Голос у Милены был, таким чистым и нежным, и выдавал такие сердечные интонации, что площадь словно замерла, слушая эту удивительную девушку.
Вокруг разливалась такая чистая грусть, такие волны любви и страдания, заложенные в каждой ноте, что на глазах у многих заблестели слезы, а наш Рихардо, вылез из своей кабинки и стоя на краю, за занавесом, глядел на Милену с раскрытым ртом.
Когда эта песня окончилась, публика с пол минуты словно загипнотизированная, пребывала в каком-то ступоре, а затем, грянули такие авации, что я заопасался, не рухнула бы вся эта терасса, вместе со всеми нами, с трехсотметровой высоты.
Видно было, что такого вокала здесь еще никогда не слышали, поэтому после пяти минут таких аваций, понявший сразу в чем соль, конферансье, громко объявил:
— Следующую песню, нам исполнит вновь наша дорогая рожденная! И обернувшись к нам, вопросительно поднял брови.
И тогда, мы с Миленой, вспомнили все что можно было, ну а после того как она спела еще с пяток хитов, а публика все ни как не хотела отпускать ее, мне на память пришли несколько известных в мое время дуэтов.
Так что когда мы с этой девушкой запели модный, в последний год моей жизни, танцевальный хит, на площади началась самая настоящая дискотека.Собравшиеся повскакивали со своих мест, и принялись кружиться между столами, так что, ни кого не осталось равнодушным, и задвинув стулья, к концу этой довольно быстрой песни, за столиками не было ни кого. Все весело танцевали, кто парами, кто по одиночке, а кто как у нас когда то, став в круг.
Короче говоря, праздник удался, и еще долго, чуть не до полуночи, здесь танцевали, смеялись, радовались жизни новые освобожденные, которым, за все время здесь в доме, ни разу не приходилось бывать на подобных концертах. Да и сторожилы, хоть и были избалованны местными праздниствами, тоже не смогли устоять перед всем этим весельем.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ.
Оператор.
39.
А утром, проспав всего лиш пару часов, я неожиданно пробудившись, ощутил какое-то странное свербение в мозгу, так словно какая-то мерзко зудящая букашка влезла мне в голову не давая спать. Я сел в недоумении, а затем почувствовав, все нарастающее беспокойство, вышел на кухню. девчонки спали без задних ног, и не удивительно, после такой то дискатеки. Да и повод был знатный, так что осуждать я никого и не собирался. Слишком уж , серой и постной, была жизнь у большенства из них. Заказав себе большую чашку кофе, я чувствуя что больше не усну, уселся за огромный стеклянный стол. Настроив подсветку на морской прибой, и включив любимый Лизкин вид, с зеленой лужайкой, и старыми, столетними дубами, что соседствовали, с милыми русскому сердцу березками, задумался.
Что в конце концов происходит. Насколько я себя знал, просто так вскакивать по среди ночи, мне не свойственно. Хотя уже пол пятого, и скоро утро, все же, вскочить вот так, ни с того, ни с сего, так словно и не спал вовсе, такое со мной бывает довольно редко, и если уж случается, то очень даже неспроста.
Что же так меня беспокоит? Что за мысль засела в моей голове, что я не могу спать, хоть и устал вчера как собака?
Так! Размышлял я. Вчерашний вечер который прошол как самый большой в моей жизни концерт, где мы с Миленой дали-таки жару, вроде не оставил в памяти, ни каких заноз. Все были радостными, и счастливыми. Я не мог налюбоваться на своих девочек. Лиза, Шерри и Сьюзи, были так счастливы, и так довольны, что прыгали, со всеми, как малые дети. Крис, так же, долго потом жал нам с Миленой руки, восхищенно благодаря за самый лучший вечер в его жизни. Да и вообще, впечатление от празника, у меня остались самые хорошие.
Под конец, утомленные долгим выступлением, мы с Миленой не много выпили вина, кстати здесь это было совершенное нечто, которое делали, местные виноделы, из растущих тут же плодов винного дерева. Я как-то попробовал один такой, и по вкусу он напоминал знакомый по той жизни виноград, но внешне это больше напоминало, гигантскую малину, ярко красного цевета, с приторным ягодно цветочным запахом.
Так вот, посидев за нашим столиком, и наблюдая как резвятся девчонки, мы с Миленой, утолив, голод и жажду, тоже вступили в круг танцующих, а когда, наш первый с ней, медленный танец заканчивался, Милена, ни с того, ни с сего вдруг расплакалась.
Я уже привыкший к любым неожиданностям такого рода, мои девчонки, порой выкидывали такие коленца, что мне приходилось долго распутывать, эти их алогичные, невозможные петли, так что, когда из глаз этой прекрасной девушки, потекли слезы, я взяв ее за руку, потянул к ближайшей беседке. Не знаю, заметили ли девчонки наше исчезновения, но пока мы сидели рядышком на уютной скамеечке, нас ни кто не потревожил.
Милена, оказалось, просто не выдержала и выплеснула, все свое внутренне напряжение, радость от рождения, счастье быть самим собою, и в тоже время, странный холод, что ощущался где-то поблизости, и который не давал ей ни как расслабиться. Все это, копилось в ней, с первых секунд пробуждения, и только сейчас, она наконец, смогла, излить мне все это.
Я долго прижимал ее к себе, пытаясь утешить, и когда она по немногу стала успокаиваться, предложил ей чуток прогуляться. Мы отошли уже довольно далеко от рассвеченной яркими огнями площади, когда Милена неожиданно сказала:
— Алекс! Помниш я тебе обещала показать кое-что!Я ведь нашла то о чем говорили девчонки! Ну, ту картинку с домом, без купола!
— И где она!? Я помоему, тут все облазил, но ни чего подобного не встречал! Спросил я почти безразлично.
— Пойдем, я покажу! И ухватив за руку, Она потянула меня, куда-то в заросли. Здесь у внутреннего кольца терассы, опоясывающего , высокой, метров шесть стеной, большой зеркальный купол, со шпилем, который так для меня и оставался загадкой, росли всевозможные деревья, и кустарники. Тут были и уже знакомые томатины, априты, уже упомянутые виноградные деревья, и еще всякие особенные, не виданные ранее плодовые растения, Так что сама стена была скрыта, за этой зеленью, и только когда Милена найдя между тесно сгрудившимися деревьями, неприметную тропинку, и вывела нас к светлой, шершавой стене, я увидел, что между ней и зелеными насаждениями, есть, дорожка, которая как и все прочие здесь, была выложенны белыми плитами. И вот, продвигаясь поэтому, не замеченному мной ранее проходу,отодвигая, мешавшие ветви, особо разросшихся деревьев, мы прошли еще немного, пока наконец за одним из особо густых скоплений,, через которое пришлось пробираться чуть не ползком, мы не нашли искомое.
В неверном свете, далеких фонарей, я увидел на стене под куполом, огромное, мозаичное пано. Подойдя ближе я стал ощупывать материал из которого оно было сделанно, и мне показалось тогда что это было, обычное, разноцветное стекло. На этой мозайке, в виде большого полукруга, изображен был купол, с прекрасно узнаваемой пирамидой дома в центре. где-то сзади на фоне, всходило солнце, и его лучи, стилизованной короной окружали зеркальную пирамиду, которая как бы на половину была в тени. И все бы ничего, вроде картина как картина, да только первое что бросалось в глаза, это что на вершине привычного нам за все время дома, явно отсутствовал купол. И только приглядевшись, я обнаружил, в стороне, весь седьмой уровень, но и там того самого купола, что сейчас возвышался над нами, тоже не было.,
