После десяти — пятнадцати минут блужданий все же удалось найти кое-что подходящее — озаренный ровно падающим из окон светом зал с семью богато украшенными креслами, слишком маленькими для человека. Знакомое место, очень знакомое… Усадив Соусейсеки в ближайшее и нежно разжав хватку маленьких пальцев на одежде, я устало сел рядом на пол. Ожоги уже не болели, Тень в очередной раз спасала меня от мучений, но вот страх за Соу становился все сильнее. Почему она не разговаривает, почему не движется? Словно парализованная…но определенно в сознании. Подлый удар, импульс, повредивший механизм? Последствия шока? И главное — как мне с этим справляться?
Секунды укатывались прочь тяжелыми каплями, невероятно медленно и в то же время неудержимо. Потерявший чувство грани между сном и явью, опьяненный свежеродившимися стыдом, отчаянием и ненавистью, до темноты в глазах сжимал я врезающуюся острыми углами в ладонь ручку кресла, где неподвижным упреком застыла Соусейсеки. Некому было одернуть, остановить, привести в чувство и оставалось только глупо тонуть в самобичевании. Как удобно! Права, тысячу раз права была она, предлагая не искать чужих сил, а растить свои, изменяясь в первую очередь изнутри! Да, рядом с ней и ради нее я мог терпеть и хитрить, думать и преодолевать невзгоды — а теперь остался все тем же беспомощным и слабым человеком, не знающим, что делать дальше. Что делать…что…что происходит? Это не то, неправда, обман, не мои мысли…не те, что должны быть! И я услышал сладковатый шепот, ползущий в уши, то затихающий, то нарастающий, убеждающий, пугающий, уговаривающий, ломающий, путающий мысли…
Почему, почему? Как я мог не слышать его раньше?
Слабое движение маленькой кисти, едва заметное, неожиданно громко скрипнувший шарнир…проклятие, да что же я медлю?!
Собирая остатки самообладания, действуя почти инстинктивно, чтобы не поддаться окончательно липкому ужасу, я подхватил на руки Соу и единым слитным движением шестнадцати серебряных щупалец вспорол дерево пола, чертя в нем глубокий круг.
Первый, второй, третий…
То ли кстати вспомнился глубоко засевший в памяти с детства "Вий", то ли позднее читанные книги о ритуальной магии, приписывавшие кругу защитные свойства, или же просто моя вера напитала силой это простейшее средство, но шепот пропал, словно отсеченный трехслойной преградой, а границы внешнего круга слабо засветились.
Надо же было случиться подобному! И что, что еще я не знал о Н-полях?
По крайней мере все это позволило отвлечься от переживаний собственной вины — угроза извне здорово отрезвляла. Оставаясь пленником кругов, я мог лишь сделать то, что следовало предпринять сразу. Нужно было понять, что же случилось с Соусейсеки.
Мы сидели в обьятиях трех кругов, под лучами неживого — теперь я отчетливо это чувствовал — неживого солнца и мертвая неподвижность этого мира лишь способствовали концентрации. Тонкие нити вползали в шарниры, скользили по разорванной ткани на ее спине, опутывали, искали, слушали, пытались почувствовать секрет ставшего вдруг непослушным хозяйке тела, а я лишь смотрел в разноцветные глаза, пытаясь понять, не делаю ли ей больно… а потом нити коснулись затылка и мир схлопнулся до пределов тускло освещенной витражами комнаты.
В этом сне не было резких контрастов, как это случилось с Суигинто — то ли я представлял его достаточно смутно, чтобы не противоречить ей, то ли у нее не было сил вносить коррективы…да и было ли это важно?
В иное время вызвали бы у меня ироничную усмешку и дымящийся в трогательных старых чашечках чай, и невесть откуда проникшие сюда бублики рядом с малиновым вареньем, и другие несвойственные никому из нас мелочи. Но сейчас выплывшие из глубин подсознания несуразицы не могли отвлечь меня от куда более важных вещей.
Соу плакала.
Не рыдала громко, взахлеб, не билась в истерике — просто катились из глаз сверкающие дорожки лунной влаги и тенью скрылось лицо, не желая выказать слабость — даже передо мной…или именно передо мной? Сколько же копилось в ней этой боли, обид, разочарований, что теперь лопнула маска и показалась из-под нее…настоящая, живая Соусейсеки, а не Четвертая Дочь?
Может быть, правильнее было бы уйти тогда, позволить ей самой справиться с собой, как это, несомненно, случалось и раньше?
Ага, как же.
Сколько раз она оставалась одна в такие минуты? Сколько раз обречена была оплакивать собственные надежды и мечты только потому, что долг велел иначе? И теперь, после всего случившегося, выслушивать подобные упреки и обвинения, причем так неожиданно — заслужила ли она подобное? Невинное желание разрушило ее привычный мир, перевернуло все с ног на голову и самая смелая мысль не могла предсказать подобное: союз с Суигинто, стычки с Шинку, презрение Канарии…
Ради того, чтобы Соусейсеки могла остаться собой, я должен был уйти, выждать, сделать вид, что ничего не случилось. Но разве по силам это слабому человеку?
И я остался.
Черной тенью, густой и тихой, подошел неслышно и сел рядом, обнимая, окутывая, принимая в себя струящуюся обрывками наружу боль, словно в последнее убежище. Соу пыталась оттолкнуть меня, но тут, во сне, силы были неравны.
Слова казались преждевременными. Пряча лицо на плече, она мелко вздрагивала от сдерживаемых рыданий, а я все сгущал и сгущал вокруг тепло и темноту, пока сам не заплакал от бессилия. Странно, но Соу почувствовала это почти сразу. Притихла, замерла, подняла почти неразличимое в сгущенном сумраке лицо, коснулась маленькой холодной ладонью коснувшись моей щеки, словно не доверяя увиденному и единственным вопросом загнала все готовящиеся доводы в глухой тупик.
— Почему?
Молча — а что можно было сказать? — я стер ее слезы, отодвинул от глаз непослушные волосы…и обнял еще крепче, словно от этого зависела моя жизнь.
Но Соусейсеки не была бы собой, если бы сдалась так просто.
— Почему ты все еще со мной? — голос дрожал, словно она боялась услышать ответ, — Ведь я чудовище, монстр, и Канария, наконец, сломала меня — по заслугам. Ведь за мной только страдания и раздор, я и твою жизнь сломала, мастер…
— Ты и вправду не знаешь? Или просто хочешь, чтобы я сказал это вслух?
— Постой! — ее ладонь мягко запечатала готовые сорваться слова. — Не спеши говорить того, о чем пожалеешь после!
Да, это было сложно. Чудеса и подвиги казались ничем по сравнению с одной-единственной куклой…идеальной куклой. Как говорить, как поступить, как утешить?
— Соусейсеки, отдай мне эту боль. Хочешь, я заберу все без остатка? Ты знаешь, что это возможно, верно? Хочешь, я буду хранить эту память до тех пор, пока не решишь вернуть ее?
— Мастер, зачем, зачем ты говоришь все это? Искушаешь меня вредить тебе еще больше, терзать не только опрометчивыми желаниями, но и собственной совестью? Я, только я виновата в том, что случилось, и теперь…
— И теперь собираешься раскиснуть в шаге от цели? Соу, неужели слабость так заразна?
— Как ты можешь так говорить об этом, мастер? Ты слышал все, что сказано, и знаешь, что это правда — разве нет?
— Да. Это их правда, но мне важна только твоя. Видел, и слышал, и обдумывал — и решение принял. Соусейсеки, если решишь выжечь мир, срубить Дерево Снов или погасить солнце — я все равно буду с тобой, потому что ты права. Всегда. И не надо сейчас своими сомнениями разрушать эту веру.
— Но как же так, как же? Ты добр, не спорь, ты готов помочь всем — и теперь говоришь такое… такой… мне…
— А хочешь, убежим? Уйдем из этого мира туда, где все станет прошлым? Ты же знаешь, что этим не нарушишь Игры — если она все еще тебя волнует…
— Нас не выпустят так просто. Лаплас не любит терять игрушки — а мы ему не соперники. И… я хочу знать правду. Правду Отца.
— В этом вся ты, Соу. И знаешь… никогда больше так не делай!
— Как "так"?
— Не прячься от меня… пожалуйста. Если и ты уйдешь…
— Нет! — неожиданно громко воскликнула она, — Нет, не уйду!
И отвернувшись, добавила:
— Наверное, даже к Отцу…
Вот так вот.
Думаю, вы знаете, как иногда теряет вкус мечта, сбываясь не вовремя? Услышав это неделей раньше, я был бы счастлив, а сейчас… Все встало на свои места, наш путь будет продолжаться, стоит только найти выход из западни — а это уже, как ни странно, становилось рутиной. Но все же, все же нужен, нужен не как инструмент, не как способ попасть к Розену! Неудивительно, что уныние и отчаяние сменились жаждой действовать и оставалось лишь узнать — как.
— Соу, что ты имела в виду, когда сказала, что Канария тебя искалечила?
— Её диссонанс оказался слишком эффективен. Для любой другой Розен Мейден он обернулся бы не более чем временным параличом, потому что его импульс разбалансирует механизм. Со мной вышло иначе, ведь тело…не такое, как раньше, и она этого не учла. Не знаю, смогу ли я снова двигаться и говорить…
— Как это могло… — глупый вопрос сорвался прежде, чем я подумал над услышанным. Старый опыт с выстрелом в пустую банку и наполненную водой вполне подходил к случившемуся.
— Ты замолчал, мастер. Наверное, уже и сам все понял?
— Да, пожалуй. Как обычно, все из-за меня.
— Какая очевидная глупость! Конечно, из-за тебя — потому что иначе вообще ничего не случилось бы.
— Ты так спокойно говоришь об этом, как будто речь не о том, что ты можешь остаться…
— Сам знаешь, что мне нечего бояться, пока ты жив. Даже снова сорвавшись в лабиринты тех далеких мест, где всегда холодно и одиноко, я буду знать, что рано или поздно туда протянется твоя рука, правда?
— И все же! Нет, на этот раз до такого дело не дойдет — нас тут всего двое, а значит рано или поздно я тебя вылечу хотя бы потому, что верю в это.
— Начинаешь понимать, — улыбнулась Соу, — так что нечего считать себя беспомощным, обладая такими возможностями, мастер.
— Но Соу, я все равно…
— Не особо силен в честном бою, верно. Да и не твой это путь пока что, и далеко не все решает сила, сам знаешь.
— Против наших противников хитрость не слишком помогает.
— А без нее мы бы уже проиграли… как я до этого.
— Ладно, оставим это на потом. Сейчас бы выбраться отсюда и тебя вылечить.
— Ты первый, кто говорит "вылечить", а не "починить", мастер, — в ее голосе были странные нотки, но вряд ли недовольство.
— Э-м, ну да, пожалуй, это неправильно звучит…
— Оставь, — она снова не дала мне договорить. — Лучше послушай вот что. Если ты все еще хочешь жить здесь, придется очистить это место.
— Очистить? — удивился я, — Его скорее оживить стоит, иначе придется жить в картинке, да и эти голоса…
— Ты не зря оградился кругами, прежде чем говорить со мной. Много я не скажу, но знаю вот что — в подобных местах, брошенных их создателями, иногда поселяются странные создания, в каком-то смысле тоже детища Моря. Их присутствие заставило тебя пасть духом — так они кормятся, и теперь просто так уже не выпустят.
— Хм, я определенно где-то слышал подобное, но как с ними бороться, не представляю.
— И еще. Н-поле, брошенное хозяином или потерявшее его, со временем погибает — вот почему я удивилась, когда ты сказал "оживить". Но верно, если удастся избавиться от этих…существ, со временем это место станет почти настоящим, хоть и не прежним.
— То есть я могу стать его владельцем?
— Вроде того. По крайней мере от прежнего создателя останутся лишь основы, и это далеко не то, о чем ты подумал. Я видела несколько подобных мест, когда искала Отца, но знаю об этом не слишком много.
— Зато у меня найдется, что рассказать вам, раз уж вы успокоились и готовы слушать.
— Тень?! — хором воскликнули мы от неожиданности.
— Уже не Тень, но это неважно. Вы уж извините за подслушивание, но нельзя не слышать то, что происходит внутри тебя. Итак, что же у меня за новости? — она изобразила глубокие раздумья. — Ага! Новость хорошая будет первой — за два-три дня я восстановлю механизм маленькой леди, если она не будет сопротивляться, а ты — мешать.
— Так долго? — протянул я.
— Так быстро? — одновременно засмеялась Соу.
Мы переглянулись, но оставили вопросы на потом. Если лечение будет таким долгим — или быстрым? — то на них найдется время.
— А теперь другое, — продолжила вдохновленная вниманием Тень, — сейчас только два круга отделяют нас от стаи… стрейгов, гоулов, ревенантов, еще черт знает, кого и как их будет правильнее назвать, и надо готовиться к встрече.
— Заметь, что мы толком даже не знаем, что они такое, — возразил я, — и бой без этого знания будет дракой вслепую.
— То, что я знаю не более тебя, уже в расчет не берется? — деланно удивилась Тень. — Ну да, ты всегда был слишком ленив, чтобы помнить. Ладно, начну с основ…
Определенно, у Тени было, что рассказать. Чему удивляться — сам я никогда не воспринимал подобные книги всерьез, даже после того, как оживил Соу, и естественно, не особо старался запомнить прочитанное.
А лекция все продолжалась, прерываемая короткими поправками от Соусейсеки, и чем дальше, тем больше казалось, что мы снова основательно влипли в неприятности, и не без чьей-то помощи. Поганец Лаплас знал, что поселилось в особняках и услужливо показал мне дорогу в это место.
"Смерть — это слишком скучно, сэр", да? Ничего, с нами не соскучишься.
— …И единственные более-менее правдоподобные случаи изгнания этих существ так или иначе связаны с верой. Плетения не помогут — я, в каком-то смысле, для них не существую, — подытожила Тень.
— Вряд ли сюда заглянет скучающий от безделья экзорцист, — хмыкнула Соусейсеки.
— Занятно видеть, как шутит судьба, — пробурчал я, нарушая тяжелое молчание. — Ведь когда-то мечтал стать инквизитором…
— Ну-ка, ну-ка, — вдруг заинтересовалась Тень, — и с какой же целью?
— Целью? Да нет, цели не было, я просто ненавидел зло и желал искоренять его.
— Именно зло? Обыденное, бытовое?
— К чему ты клонишь, Тень? Нет, именно сверхъестественное, инородное, которому простым смертным невозможно противостоять.
— К тому, что самое время, — засмеялась Тень, — вспомнить, как это делается. Нас тут всего трое, и заставить нас поверить будет несложно.
