Изо рта Зенчи хлынула вода. Мужчина захрипел, закашлялся, а Платина искренне обрадовалась, что тот обошёлся без искусственного дыхания.
Вскинув голову, простолюдин посмотрел на беглую преступницу огромными, полными боли и недоумения глазами.
— Барышня?
— Нет, — выдохнула та. — Фея... зубная.
Растерянно похлопав ресницами, собеседник потрогал рассечённый и всё ещё кровоточащий лоб.
— Зенчи! — донеслось со стороны дороги. — Госпожа!
— Мы здесь! — скривившись, махнула рукой приёмная дочь бывшего начальника уезда.
Наверху метрах в пятнадцати стоял Кен и всматривался в покрывавшие склон заросли.
Заметив Ию, он обернулся, что-то проговорил и начал осторожно спускаться.
Дождь сильно ослабел, и капли уже не заливали глаза, поэтому девушка разглядела обёрнутую вокруг его тела верёвку, не позволявшую мужчине соскользнуть в овраг.
Когда слуга подобрался поближе, она поняла, что это связанные между собой кожаные ремни, очевидно, части конской сбруи.
— Живой, старый крот! — нервно рассмеялся Кен, опускаясь на корточки. — А я уж думал, ты утоп.
— Чего мне сделается? — усмехнулся Зенчи, уже сидя и вытирая кровь, наползавшую из раны на глаза. — У меня башка крепка.
— Сплошная кость и никаких мозгов, — согласно кивнула Платина.
— Руку давай, — не обращая внимание на её слова, потребовал слуга.
Примерно с полминуты озадаченная приёмная дочь бывшего начальника уезда наблюдала, как Кен пристально вслушивается в пульс, ухватив приятеля пальцами за запястье.
— Так ты лекарь?! — вскричала она, подумав, что для отряда, путешествующего по разного рода диким местам, просто необходим кто-то, разбирающийся во врачевании.
— Какой там лекарь, барышня, — отпустив пострадавшего, криво ухмыльнулся слуга, и во взгляде его мелькнула затаённая боль. — Только и могу сказать: сейчас помрёт человек или поживёт ещё немного. Дядя у меня известный на всю... округу лекарь был. Вот и научил меня... маленько.
Отвернувшись, простолюдин резко сменил тему разговора:
— Вы, госпожа, сами по верёвке поднимитесь, или вам помочь?
— Сама, — проворчала Ия.
— Тогда идите, — предложил слуга. — А мы потом.
Пару раз подошвы скользили, и девушка плюхалась на колени, но ремень из рук не выпустила. На самом верху Накадзимо подал ей руку, помогая выбраться на дорогу.
Оглядевшись, девушка увидела метрах в пятидесяти на дороге свалившуюся со скалы кучу земли и камней. Очевидно, они, напугав мула, и стали причиной аварии.
Почти напротив Платины возле разросшегося на противоположной обочине кустарника меланхолически мокли лошади.
А их хозяева дружно вытаскивали из оврага своих слуг. Промокшая до нитки Ия не стала стоять под дождём, направившись к невысокому, развесистому дереву.
Когда она в изнеможении уселась на торчавший из земли узловатый корень, дворяне как раз помогли простолюдинам выбраться из оврага.
Затем господа Таниго и Сенто вместе с Кеном поспешили к тому месту, где сорвался с кручи фургон, а их предводитель с Зенчи подошёли к девушке.
— Сможете перевязать ему голову, госпожа?
— А может, лучше это сделает Кен? — в местной манере вопросом на вопрос ответила Платина, предположив: — Вроде он у вас за лекаря?
— Кен нам нужен, — безапелляционно заявил собеседник, явно намекая на то, что все они ужасно заняты, а Ия бездельничает.
Той ничего не оставалось, кроме, как с трудом поднявшись на ноги, заметить:
— Но у меня нет ни одной чистой и сухой тряпки.
Усмехнувшись, Накадзимо беззастенчиво распахнул, халат и не без труда оторвал длинный лоскут от верхней из двух своих рубах.
— Это только кровь остановит, — предупредила девушка. — Но рана может воспалиться.
— Потом покажем его настоящему лекарю, — уже уходя, махнул рукой дворянин.
— Садись, — велела слуге Платина. — Теперь я тебе буду голову обматывать.
Тот послушно сел. Ия убрала с его лба слипшиеся, мокрые волосы, обнажив неприятного вида рваную рану. Кровь ещё сочилась, но уже не так бурно.
Критически оглядев полученный от Накадзимо лоскут, она разорвала его на две узкие полоски и только после этого принялась не очень умело, но старательно бинтовать башку Зенчи.
— Вы уж простите меня, госпожа, за дурной язык, — внезапно пробормотал он, смущённо потупив взор.
В первый момент девушка даже растерялась от неожиданности.
— Я вам такого наговорил, а вы за мной в воду прыгнули, — продолжал удивлять её собеседник.
"Дура потому что, — мысленно объяснила свой поступок пришелица из иного мира. — Была бы умной — не прыгнула бы".
— Я уж и не знаю, что на меня нашло? — вполголоса бубнил Зенчи. — Только сейчас мне очень неудобно.
— Кажется, ты посчитал меня развратной? — усмехнулась девушка, вспомнив стычку в фургоне.
— Да нет же, барышня! — дёрнувшись, попытался возразить слуга.
Но Платина, легонько нажав ему на затылок, вновь заставила опуститься тощим задом на выступавший из земли корень и продолжила бинтовать. — Вот видишь, как обманчиво первое впечатление. Если и дальше станешь вести себя как дурной осёл...
— Да что вы, госпожа! — вскричал собеседник, но Ия словно бы ненароком ткнула костяшками пальцев в едва прикрытую повязкой рану, от чего мужчина тихо зашипел.
— То я за тобой в воду больше не прыгну. А может, и сама толкну. Только тогда уж не выплывешь.
Приёмная дочь бывшего начальника уезда понимала, насколько несерьёзно прозвучала её угроза, но просто не могла удержаться и выплеснула накопившуюся обиду.
Однако на простолюдина её слова, кажется, произвели впечатление.
— Простите, госпожа. Нехорошо всё вышло. А всё мой дурной язык.
— Ты уж последи за тем, что он болтает, — посоветовала девушка, завязывая кончики импровизированного "бинта".
Пока она помогала Зенчи, дворяне спустили в овраг Кена. Там он прирезал мула, чтобы не мучился, и, забравшись в фургон, достал оттуда большой моток крепкой верёвки.
Один конец слуга привязал к повозке, а второй переправил на дорогу. Там господа ловко и как-то привычно соорудили из неё нечто вроде упряжи для коней. Судя по доносившимся из оврага и с дороги репликам, им удалось поставить своё транспортное средство на колёса.
"Они хотят вытащить фургон на дорогу", — догадалась Платина, чувствуя, что начинает замерзать.
Нервное напряжение спало, действие адреналина заканчивалось, а одежда, насквозь пропитанная холодной водой, стремительно вытягивала из тела тепло.
Зенчи тоже озяб. Ёжась и передёргивая плечами, он с трудом встал на ноги и направился к стоявшим у края оврага дворянам.
То ли он не мог спокойно сидеть, когда его спутники тяжко трудятся, спасая своё имущество, или просто хотел согреться работой, вот только Накадзимо, заметив его, досадливо махнул рукой.
— Иди отсюда, не мешайся!
Понурив голову, слуга медленно зашагал обратно к Ие.
Обхватив себя за плечи, та поинтересовалась:
— Далеко до города, Зенчи?
— Вроде как не меньше десяти ли, — ответил мужчина и громко чихнул.
Девушка тоже почувствовала, как у неё защекотало в носу.
"Километров восемь или девять, — перевела она местные меры расстояния в привычные ей. — По такой дороге на месте будем только часа через два. К тому времени я совсем окоченею и заработаю бронхит. А то и чего похуже".
Топтавшийся поодаль простолюдин шумно шмыгнул носом.
"А вот нечего было в спасателей играть, — зло упрекнула себя беглая преступница. — Сплошное слабоумие и отвага!"
Она с тоской огляделась по сторонам.
"Обсушиться бы где-нибудь. Или хотя бы костёр развести".
Дождь почти закончился. С неба падали лишь редкие, холодные капли, но в воздухе висела какая-то мелкая водяная взвесь.
По одну сторону дороги тянулся овраг, из которого трое понукаемых хозяевами коней, напрягая все силы, старательно тащили тяжёлый фургон, по другую поднимался заросший кустарником и редкими деревьями склон.
"Стоя ещё сильнее замёрзнешь, — подумала Платина. — Надо двигаться, хотя и сил нет".
— Куда вы, госпожа? — встрепенулся Зенчи.
Махнув рукой, Ия ответила, не в силах сдерживать нарастающую дрожь:
— Посмотрю, что там?
— Я с вами! — тут же заявил слуга.
Под ногами смачно чавкала грязь, холодя и без того окоченевшие ноги. Мокрая одежда противно липла к телу, а пейзаж вокруг почти не менялся. Тот же овраг и тот же, но уже не такой крутой склон.
Минут через двадцать такой прогулки сопровождавший её Зенчи предложил:
— Может, вернёмся, госпожа? Повозку, наверное, уже вытащили. Сейчас запрягут в неё какого-нибудь коня, и поедем дальше.
— Я тебя с собой не звала! — огрызнулась девушка, но понимая, что идея согреться на ходу оказалась не слишком удачной, сбавила тон: — Дорога одна, мимо нас не проедут.
— Так чего зря ноги под дождём бить, госпожа? — продолжал настаивать простолюдин. — И устали вы. Я же вижу.
— Сырой не промокнет, — мелко дрожа, ответила Платина, но всё же развернулась и тут заметила на склоне, метрах в пятнадцати какое-то тёмное пятно за редким кустарником.
Почему-то сразу вспомнилась ниша в скале, где они с Амадо Сабуро прятались, после того как ушли с места побоища на маноканской дороге.
"А вдруг там пещера?" — предположила Ия, сходя с дороги и углубляясь в заросли.
— Ну куда вы опять?! — взмолился Зенчи.
— Хочу посмотреть, — отозвалась спутница, поднимаясь по заросшему бурьяном склону.
— Да зачем вам туда?! — в голос взвыл слуга.
Но когда девушка оказалась возле зияющего проёма, слегка прикрытого сверху бахромой из травы и корней, предупредил:
— Стойте! Вдруг там зверь какой прячется?!
— Это у самой дороги? — усмехнулась Платина. — Вряд ли.
Но всё же, наклонившись, нашарила на земле камень величиной с кулак и швырнула его в дыру. Послышался глухой удар, и всё. Удовлетворённо хмыкнув, Ия шагнула вперёд, но её беззастенчиво отстранил слуга.
— Я первый пойду, барышня!
— Как хочешь, — пожала та плечами, отступая в сторону.
— Темно тут, госпожа, — очень скоро сказал мужчина. — Но никого нет.
Пригнувшись и отведя в сторону свисавшие корни, девушка оказалась в небольшом гроте глубиной около пяти-шести метров с низко нависшим каменным потолком. Напротив входа у противоположной стены громоздилась плоская куча веток и сухих иголок.
Очевидно, здесь уже кто-то останавливался, используя для подстилки сосновый лапник.
— Увидели, что хотели, госпожа? — спросил Зенчи и, не дожидаясь ответа, заканючил: — Пойдёмте отсюда.
— Костёр бы здесь развести, — пробормотала Платина. — Погреться.
— Да вы что?! — вытаращил глаза собеседник. — Разве же можно в такой-то дыре останавливаться?! Нам ехать надо! Доберёмся до города, найдём гостиницу, там отдохнём и согреемся.
"А по дороге я воспаление лёгких получу!" — мысленно возразила приёмная дочь бывшего начальника уезда, уже не в силах сдерживать зубную дробь.
— Ладно! — выдохнула она. — Пошли!
Выбравшись наружу, Ия торопливо спустилась на дорогу и быстро зашагала к фургону.
Зенчи не ошибся. С помощью трёх лошадей их повозку уже извлекли из оврага. Вот только стояла она как-то скособочившись. Лишь подойдя ближе, девушка поняла, что у неё сломана ось... или колесо.
Заметив спутницу, предводитель их компании призывно махнул рукой. Данный жест пришелице из иного мира не понравился, но она послушно прибавила шаг и даже перешла на бег.
— Где вы были? — сурово спросил дворянин.
— Прошлась немного, чтобы согреться, — ответила Платина и, не удержавшись, громко чихнула, вовремя успев прикрыть ладонью нос и лоб.
— Фургон сломался, — хмурясь, сообщил собеседник. — Но бросать его нельзя. Слуги останутся здесь, а вы поедете с нами. Завтра мы отыщем в городе мастера и вернёмся за ними.
Если бы Ия не нашла так кстати подвернувшийся грот, то ей бы не оставалось ничего, кроме как принять данное предложение. Но сейчас, когда появилась возможность согреться у костра, вместо того чтобы ещё как минимум часа полтора мокрой трястись в седле, она попросила:
— Позвольте мне остаться, господин Накадзимо?
В ответ на недоуменно вскинутые брови рассказала о пещере.
Видимо, не доверяя её словам, дворянин перевёл взгляд на Зенчи.
— Всё так, — подтвердил тот. — Только места там маловато, а так сухо и с потолка не капает.
— Вы действительно хотите остаться, госпожа? — с нажимом на последнее слово поинтересовался собеседник.
— Я устала и очень замёрзла, — дрожа всем телом, объяснила своё намерение приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Ваши кони измучены. Лишний человек им будет в тягость. Без меня вы быстрее доберётесь до Канори.
Пристально глядя на неё, предводитель согласно кивнул, неожиданно заявив:
— Тогда и я останусь здесь. Благородной девушке одной с простолюдинами будет неудобно.
— Да что вы говорите, господин?! — возмущённо вскричал Зенчи. — Да разве мы посмеем госпожу обидеть?! Она же мне жизнь спасла.
— Не обижайте верных слуг, господин Накадзимо, — нахмурился Таниго. — Я уверен, что без нас с благородной госпожой ничего не случится.
— Езжайте спокойно, господин, — поддержал его Кен, заверив: — Слова плохого не скажем, пальцем не тронем.
— Хорошо, — с явной неохотой согласился Накадзимо. — Тогда заберите с собой всё самое ценное и покажите эту пещеру, чтобы мы знали, где вас искать?
— Да, господин, — почти хором откликнулись слуги и, забравшись в фургон вытащили оттуда какие-то корзины и небольшой сундучок, тут же навьючив их на одну из лошадей.
"Правильно, — одобрительно хмыкнула про себя Платина. — Зачем нести, если можно везти?"
Она тоже сходила за своей котомкой, с трудом отыскав её в углу. Из-за того что повозка рухнула на бок и угодила в ручей, большинство вещей внутри намокли, а плетёный кузовок с рисовыми шариками вообще пропал.
К счастью, у беглой преступницы не было с собой ничего, что могла бы испортить вода. Вот только пока спасала Зенчи, умудрилась потерять нож. Поэтому, отойдя в сторонку, Ия с трудом развязала узел и достала второй клинок, сделанный когда-то папой её служанки.
— Госпожа! — окликнул Накадзимо.
Дворянин уже сидел в седле с притороченным цилиндрическим футляром, где хранилась драгоценная карта.
— Иду! — отозвалась девушка.
Осмотрев грот, предводитель досадливо поморщился.
— Неужели вы хотите остаться здесь, госпожа?
— Да, господин Накадзимо, — дрожа от холода, кивнула Платина. — Сейчас разведём костёр, и станет тепло.
— Дождь сильный лил, — покачал головой собеседник. — Что жечь будете?
— Так сухостоя нарубим! — с нескрываемым удивлением в голосе сказал Кен. — Первый раз что ли?
Недовольно зыркнув на него, дворянин проворчал:
— Мы утром вернёмся.
— Не беспокойтесь, господин, — в который раз заверил его Зенчи. — Всё будет хорошо.
Однако он сильно поторопился с подобным утверждением. Захватив топор, Кен ушёл, наказав приятелю развести костёр.
Тот собрал сухие ветки в пещере, сложил их шалашиком, наложил внутрь ломавшиеся от старости иголки и принялся стучать железякой по кремню.
