Опыт и профессионализм победили молодость и задор. Полторы минуты визгов, метаний по вершине холма, и вот я уже перегибаю истошно верещащую миниатюрную блондинку через колено, второй рукой пытаясь поскорее выдернуть застрявший ремень из шлевок штанов.
— Да погоди ты, Рэн! Не надо! Послушай! Ну прости меня, надо было сразу тебе сказать, я думала ты сама поймешь! — Надрывалась Бьорк, перестав вырываться и выворачивая голову за плечо, пытаясь поймать мой безумный взгляд. — Честно, прости. Дай мне две минуты, я все объясню. Ну пожалуйста, Рэн, не надо ремнем, меня это совсем не возбуждает, я не по этой части!
— Хорошо. У тебя две минуты. Только постарайся очень убедительно объяснить, Альва Ингрид Грета Дезире Бьорк, с чего я корячилась с, как оказалось, нахрен нам ненужной снарягой. — Поднимаюсь, держа напарницу за шкирку, как нашкодившего котенка, пару секунд прямо смотрю ей в глаза, аккуратно расправляю смятый мной воротничок камуфляжной куртки и поворачиваюсь к принесенному тюку. — Я пока соберу ПТРС, времени и вправду мало, того и гляди этот итальянский черт появится, а мы тут ерундой страдаем вместо подготовки к делу.
Пока доставал и свинчивал вместе длиннющее дуло "удочки", как называли бронебойку советские противотанкисты, слушал торопливые аргументы моментально оправившейся от не случившейся трепки напарницы.
— Рэн, смотри, что получается. Мой коллега, Джулио Чезаре, фрукт непростой. Опытный, служил в Иностранном Легионе, потом отработал контракт в Эритрее, засветился в Конго и Анголе, в Роанапур приехал два года назад, вроде как на пенсию. — Бьорк внимательно наблюдала за процессом сборки, крутя в руках простенький надежный ПСО-2, одновременно просвещая меня в перипетиях тернистого жизненного пути снайпера-итальянца. — С его опытом он по звуку не просто узнает, что в него стреляют, он и калибр, и марку оружия, и чуть ли не год выпуска определит. Поймет, что его пытается грохнуть не профессионал из бронебойки, из которой попасть можно разве что случайно. Остановится, выйдет из машины, чтобы тебя наказать, тут-то я его и приму. Понимаешь теперь, чего я задумала?
— А просто в кабине ты его шлепнуть не можешь? — Недовольно бурчу просто для порядка, злость прошла, пока железки крутил. — Ты же супер-пупер стрелок, тебе же раз плюнуть без всяких заманух лобовое стекло изрешетить?
Ингрид опускает глаза и скромно так молча шаркает ножкой. Понятно, есть какая-то загвоздка, ради которой приходится выдумывать ход конем вместо того, чтобы простого нажать на спуск, удостовериться в положительном результате и поехать дальше.
— Давай, не стесняйся. — Устанавливаю собранный агрегат на сошки и, жестом предложив подруге приступать к установке оптики, отхожу в сторону. — В чем проблема?
— Расстояние от ближайшей нормальной позиции до дороги — семьсот тридцать один метр. Я замеряла еще когда на него первый раз контракт увидела. Представляешь, какая честь завалить такого зубра? Но поняла, что не вытяну и отступилась. Дальше местность понижается, а бить снизу вверх плохая идея. — Щелчок, белокурая головка приникла к окуляру, ловкие пальчики защелкали маховиками, подстраивая характеристики прицела под нужную дальность и слабый боковой ветерок. — Слишком сильно возрастет вероятность промаха, а еще неизвестно, он будет за рулем или поедет рядом с водителем. Да еще вероятность рикошета. Больше двух выстрелов этот профи мне сделать не даст, дуэль с ним я не потяну, опыта не хватит.
Все с ней ясно-понятно, профессиональные заморочки на самолюбие давят, очень уж престижная цель мелькнет у нее сегодня в прицеле. Ради такого трофея моя маленькая соседка готова наизнанку вывернуться и рискнуть, кинув на кон свою жизнь.
— Ммм... Понятно. Только есть одна тонкость. Ингрид, ты не читала Уставов, иначе знала бы. В любого военного на уровне инстинктов вбивается простой постулат: если в твою машину стреляют — жми на газ. Остановился — погиб. — Оттесняю закончившую настройку прицела скандинавку в сторону, сам начинаю рассматривать дорогу в оптику. А ничего так, нормально видно. — Так что он не тормознет. После первого выстрела прибавит скорость, проскочит опасный участок, подготовится, а вот потом вернется и на своих условиях начнет воевать. Если сочтет нужным вернуться, конечно.
Шведка на пару секунд задумывается, что-то с бешеной скоростью просчитывает у себя в голове, наконец, радостно лыбится и отрицательно машет головой.
— Рэнге, ты сапог. У вас, солдафонов, все так и было бы. А он снайпер-дальнобой, понимаешь? Даже не снайпер, а антиснайпер, у него рефлексы другие, он не сможет проехать мимо, когда ему какой-то лох бросает вызов на его поле. Просто поверь, он вылезет, чтобы тебя наказать. — Смотрю с сомнением, потому что мой опыт говорит совсем другое. Хотя, я со снайперами обычно дела не имел, разве что с марксмэнами, а они совсем из другой лиги ребята. Бьорк, видя мои сомнения, усилила напор. — Такаяма, я тебе клянусь, что так и будет. Просто отстреляй обойму по нему, а когда остановится, ползи отсюда нафиг, иначе тебе кранты. Я же тебе не советую, как сподручней от Мидорикавы в жбан получать? Вот и ты просто сделай то, о чем я тебя прошу.
— Ну хорошо. Черт с тобой, принимается. — Хоть и не без внутреннего сопротивления, но принимаю ее план. В конце концов, мы равны, и ей действительно виднее, как поступит ее коллега. У них совсем другой склад характера, психика совсем по-другому работает, инстинкты совсем на другое заточены. — Но, на всякий случай, мы твою концепцию боестолкновения слегка дополним. Жди меня, и я вернусь, короче.
Не слушая возражений, сломя шею несусь обратно к машине, хватаю так вовремя подаренный миномет, одну укупорку с минами и, вновь матерясь и потея, бегу обратно. Сколько раз за эту экстремальную пробежку восславил свой двужильный организм, не сосчитать. Наконец допер, аккуратно положил принесенное на относительно ровную площадку, хриплым рыком прервал ворчанье мелкой и отправил ее уточнять расстояние до дороги. Мины-то не казенные, их мало, прицел артиллерии для нищих нужно будет выставлять очень тщательно. Хорошо хоть, земля в предгорьях каменистая, плотная, да еще после дождя чуть-чуть влажная. Самое то для пальбы из миномета, не нужно будет заново подстраивать "бога войны" после каждого выстрела.
Лежу, грызу травинку, таращусь на дорогу. Скучно, но привычно, по-другому в засаде не бывает. Мелкая, попрыгав вокруг разложенной треноги ECIA L, подивилась простоте и кондовости конструкции, подготовила под моим настороженным взглядом два минометных выстрела и откланялась примерно минут двадцать назад. Подхватила ремингтон, шутливо козырнула, пригнулась и ввинтилась в высокую траву, буквально сразу же исчезнув из виду. А через несколько секунд стихло шуршание осторожно раздвигаемых стеблей.
Со скуки и на всякий случай дополнительно разбрызгал всю воду из двух фляжек перед дульным тормозом ПТРС, земля хоть и влажная, но лишним не будет. Очень уж калибр впечатляющий, выхлоп будет о-го-го, нужно хоть как-то его приглушить. Может, тогда не с первого раза позицию вычислят. А после залег и все, никаких дел, кроме томительного ожидания не осталось.
Говорить по рации нельзя, режим радиомолчания мы обговорили заранее. Три щелчка, после которых я начну лупить из ПТРС в белый свет, как в копеечку, даст Бьорк, ей виднее, когда начинать. А до тех пор нет нас здесь, нет и никогда не было. Скука, ожидание, немного охотничьего азарта — вот и все эмоции. Совесть так и не проснулась, душевные метания отсутствуют. Вновь мелькнула отстраненная мысль о нашей с Ингрид ненормальности, но ушла, так и не вызвав интереса. А потом и вовсе стало некогда задумываться об отвлеченных материях. Из маленькой рощицы наконец-то выпрыгнул блекло-желтый бодрый маленький грузовичок и, разгоняясь, помчал по дороге к месту нашей засады.
Глава 32. Самые милые чудовища на свете. Часть 2
Щелк. Щелк. Щелк. В динамике раздались три четких равномерных сигнала. Пора. Поправляю многократно сложенную куртку, подложенную под приклад, приникаю к прицелу, стараясь вспомнить все, что говорила Ингрид. Звучала ее наука дико, но ей виднее, она же снайпер, а не я. Задираю ствол на два метра выше цели, делаю совершенно безумное, на мой взгляд, упреждение, и выжимаю тугой спуск. Честное слово, не для обычных людей эту приблуду сделали, а для реальных былинных богатырей. Бамм!!!
— Твою мать! — Ору, подползая обратно к чертовому агрегату, от которого реально отлетел на полметра, хотя к жесткой отдаче готовился со всей серьезностью и стараясь перекричать звон в ушах, но получается так себе. — Какого хрена! Почему меня никто не предупредил, как это недоразумение лупит?! Меня как будто лошадь лягнула и в плечо, и в ухо!
Из каменного останца, серо-бурым боком торчащего среди травяного моря метров в пятидесяти за дорогой и метрах в семидесяти-ста впереди по ходу движения грузовичка, вышибло хорошо заметный даже днем сноп искр, каменное крошево полетело во все стороны. Бледно-желтая коробочка, было ускорившаяся после выстрела, вдруг плавно затормозила и прижалась к обочине. Мужик, сидевший за рулем, метнулся вперед, неся в руке какой-то плохо определяемый из-за расстояния автомат. Судя по всему, пассажир с соседнего сиденья порскнул в другую сторону, моментально затерявшись где-то в траве с другой стороны проселка.
Бамм! Передергиваю тугой, заклинивший затвор, вновь вкладываюсь в прицел, матеря неуклюжую штуковину, десять секунд на перезарядку в скоротечном бою — это непозволительно много. Снова — бамм! Первая пуля перелетом бесследно канула в траву, вторая недолетом упала шагах в тридцати от передвигающегося неспешной трусцой водителя, выбив из слежавшейся земли хорошо заметный фонтан перемешанной с пылью и камешками грязи. Бегун, что характерно, даже башкой в сторону не мотнул, как трусил в сторону моей позиции, так и продолжил двигаться в прежнем темпе.
— Ага, так ты девчонка, вот это неожиданность. Ragazza, я примерно понял, где ты. — Вдруг поведала рация голосом спокойного, уверенного в себе мужчины. — Поговорим немного, non ti importa?
— Поговорим, сеньор Чезаре, почему нет? — Вожу длиннющим стволом немного вправо, немного влево, пытаясь сообразить, как вообще из этой хрени можно куда-то попасть. — Какая у нас с вами будет тема разговора?
— Прежде всего, ragazza, хочу высказать тебе свое восхищение. То, как ты за десять секунд пристрелила pomposi stronzi в ресторанах, приводит меня в восторг. Ты ведь одна работала, что бы там не утверждали разные stupidi tacchini, я это сразу понял. — Сочные добродушные интонации создавали иллюзию того, как гордящийся достижениями любимой внучки дедушка хвалит ее за прекрасно написанную картину. — Я ведь предупреждал этих cretini, что они закончат именно так и именно там. Мое почтение, senorina, прекрасно исполненные заказы, просто изумительно. Твоему прикрытию мои complimenti speciali, парень молодец, очень творчески подошел к делу. Прекрасный напарник, жаль, что из таких, как он, получаются отвратительные вторые номера. Их удел — ближний бой, учти это, если останешься жива. Он ведь нас слышит?
Что-то он какой-то разговорчивый. С чего бы это? Неужели совершенно не боится? Ведь моя маленькая напарница доказала, что отнюдь не новичок в снайпинге. Он и сам это признает. Так в чем же дело? Что за отыгрыш роли разговорчивого киношного злодея? Между тем бывший легионер, не дождавшись моего ответа, а Бьорк вообще благоразумно молчала с самого начала, не вмешиваясь в разговор, решил показать класс.
Быстрой тенью он метнулся из травы к грузовичку и вольготно оперся плечом на кузов. Вот только что никого там не было, мгновенье, хоп, как из-под земли материализовался высокий худой человек простом камуфляже и застиранной, почти белой бандане на голове. Я уж было решил, что все, финита, сейчас-то Ингрид его и уконтрапупит, но потом сообразил — нет, она его попросту не видит. На рывок шведка среагировать не успела, что не удивительно, пенсионер оказался необычайно резвым для своего возраста дядечкой. Да и из травы он выскакивал совсем не там, где в нее нырял.
— Senorita, ты же видишь меня, si? Давай я подскажу тебе, что ты делаешь неправильно, когда стреляешь из такой большой пушки. Я буду стоять здесь. — Он издевательски вежливо поклонился, отведя руку с большой винтовкой, оснащенной массивной оптикой, в сторону. — Ты стрельнешь в меня, а потом стрельну я, va bene?
— Ты какой-то самоуверенный, дядя. Как ты до своих седых волос только дожил с таким замашками? — Говорю тихо, одновременно буквально по сантиметру наводя дуло бронебойки на два метра выше его прекрасно просматриваемой на фоне дорожного полотна тушки. А, черт, ветер же справа, как там капитан в учебке объяснял... и мелкая еще что-то про поправки нудела... Как же с пистолетами проще! — Научишь меня сейчас на свою голову, я как бахну, тебя на три метра по земле расплескает.
В ответ в микрофоне раздается спокойный, слегка покровительственный смех.
— Что поделать, bambino, жизнь без риска скучна и пресна, как сухая лепешка. Уж кто-кто, а ты прекрасно про это знаешь, vero? — Самоуверенный оппонент оттолкнулся плечом от опоры, приставил свой длинный ствол к кузову, охлопал карманы и достал пачку сигарет. — Ты целишься в меня из большого русского ружья, come dirlo bene, ПТР? Пятизарядное ПТРС, правильно?
— Да. Ты угадал. — Снимаю шляпу, каким бы выпендрежником ни был стоящий под прикрытием грузовика человек, но в профессионализме ему не откажешь. — У меня действительно ПТРС.
Десять секунд молчания. Подручный нашей цели замедлился и уже не бежит, просто неторопливо поднимается по склону. Шведка, хоть и может его без проблем снять, затаилась, не подавая никаких признаков жизни. Наконец, динамик вновь оживает, сообщая мне весьма довольным тоном:
— Cretini. Тебя готовили к моей ликвидации dei completi idioti. — Далекий собеседник от избытка чувств стучит костяшками пальцев по металлу кузова. — Или они тебя слили, bambinа. Надеюсь, ты будешь до конца бороться за свою жизнь? Это так заводит, miа carа, я давно не ощущал себя настолько живым! Отстреливать жирных тупых шпаков невыносимо скучно, а вот ты... Не поверишь, у меня от предвкушения даже член встал, poco cattivo.
— Да уж не сомневайся, дядя. — С выстрелом пока торможу, стараюсь лучше прицелиться, что-то не нравится мне, как старый душегуб перевозбудился. — Приложу все силы, чтобы и в живых остаться, и тебя похоронить. А член твой пусть из могилки потом торчит вместо памятника, ничего против не имею.
Рация благодушно засмеялась на мой пассаж.
— Ладно, перейдем к делу. Ты берешь поправки по учебнику, но с таким монстром никогда дела не имела, giusto? — Знал бы ты, мужик, что я со снайперской винтовкой любого калибра никаких дел толком не имел, вот бы удивился. Но молчу, зачем расстраивать человека. Вон как токует, кроме себя вообще никого не слышит. — У дороги и рядом с тобой дует ветер, но над низиной его нет, и твоя пуля летит слишком далеко влево, mi capisci? Попробуй взять полтора деления меньше. По вертикали опусти ствол на две десятых, патрон калибра 14,5мм сохраняет настильную траекторию гораздо дольше, чем 12,7.
