И тогда Клей поблагодарил южанина, записал обретенную мудрость, и вернулся к докладам: в только что взятом замке, конечно, всем хватало работы. Клей бегал по лестницам и стенам, ругался с капитанами за выдачу мяса, мирился и пил с ними же за великую славную победу, потом снова ругался, потому что кузнец жаловался на разворованные инструменты, а рыцари лорда Мандерли, упирая на собственную их рыцарственную храбрость и верность, настойчиво требовали подковать их лошадей немедленно, тотчас, чтобы быть готовыми к любому повороту судьбы. Ну потому что они же рыцари, а рыцарю подобает всегда быть готовым!
Потом следовало найти не слишком пьяных часовых для клетки Теона Грейджоя, чтобы Перевертыша не забили прямо в ней до суда. Скомандовать старшине горничных, чтобы готовили на завтра великую уборку и стирку. Закрыть, наконец, винный погреб — пока в нем хоть что-то еще осталось! — и умело потерять ключи, вроде как по пьяни и по молодости.
Потом… Затем… И еще… А, кстати… И вот это не забыть… И…
Выдохнуть Сервин Клей сумел только под утро.
Под утро сир Кассель нашел в себе силы расстаться с дочкой — Беатрис так всю ночь и просопела на отцовых коленях, но конец приходит всему, даже счастью.
Старый рыцарь тщательно умылся, переоделся в чистое, велел подать себе кубок “зимнего вина” с подобающей закуской, и отправился по Винтерфеллу, осмотреть возвращенный замок. Наутро после славной победы большая часть рыцарей спала. Родрик отмечал опытным взглядом, что мальчишка Клей показал себя не таким уж мальчишкой; по крайней мере, озаботился часовыми у винного погреба и у клетки Теона… Родрик подумал-подумал, и решил сейчас не разговаривать с Грейджоем. К чему? Между ними все сказано, и более того: сделано. Теперь дождаться Робба Старка, и пусть он судит.
Кстати. Как южане пересекли Ров Кейлин? Кто из них врет: Грейджой, когда говорит, что Ров удерживают его люди? Или южанин, успевший сказать, что-де в укреплениях Рва неведомая сила сотворила проломы, достаточные для средней величины войска?
Может, оба правы, сообразил Родрик. Сперва там сидели храбрые железнорожденные, а потом явились южане, указали на стены волшебным жезлом чуток побольше, чем вчера указывали на людей Болтона.
Сир Кассель завернул за угол, спустился со стены в просторный двор, обогнул кузницу, где коваль с подмастерьями спали в обнимку под наковальней, на которой возвышался глиняный кувшин. Родрик, осторожно приблизившись, качнул кувшин. Улыбнулся: пустой, конечно.
Затем сир Кассель посмотрел в небо. Серое, хмурое предзимное небо теперь казалось рыцарю светлым, ясным, а мелкий снежок — ласковым.
Повернув за очередной угол, кастелян замер в недоумении. Нет, рыцари тоже упражняются. Но не каждый день! И уж точно не наутро после славной победы! Южане, одетые только в штаны и шнурованные сапожки, бегали, прыгали, махали руками — словно бы не пили вчера! — и командир их, явно отсчитывая такты, ритмичными жестами показывал, кому куда вертеться. Заметив кастеляна, командир немедленно подошел к нему со словами:
— Сир Кассель, приветствую. Рад видеть вас в добром здравии. Поскольку замок теперь ваш, моя работа здесь выполнена. Я должен как можно скорее отправляться на юг.
— Зачем?
Командир усмехнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой:
— Кое-кого надо вынуть из Королевской Гавани. Арью нашли, Брана нашли…
Родрик изумленно распахнул глаза:
— Но Теон сказал…
— Теон соврал. На воротах висят головы каких-то несчастных пацанов с ближней фермы. Рикона покамест не отыскали даже мы, а вот Брана вытащить получилось. Бедняга Ходор нес его всю дорогу, и забрались они далеко за Стену. Брана придется долго лечить, но прежде леди Кэтлин Старк…
— Великая Леди Кэтлин Старк, — снова поправил Родрик.
— Прошу не обижаться, я нездешний, и не хорош в правилах вежливости.
— Тогда вам не повредит, если я скажу: титул не простая вежливость. Есть разница между: “Родрик”, “сир Кассель”, и “Сир Кассель Родрик, кастелян Винтерфелла”. Кроме имени, у человека есть занимаемое место, оно-то и обозначается титулом. Вежливость в том, признаете ли вы за собеседником это место. Если вы скажете: “леди”, вы низводите Великую Леди до обычной знатной дамы, а ведь она теперь Королева Севера. Это ее должность, как ваша — командир отряда… Из каких же вы краев, если такого не знаете?
Командир южан снова улыбнулся:
— Из очень далеких, дальше Браавоса, дальше Лората, дальше Квохора.
— Из Асашая?
— Нет, и даже ничего не слышал о такой стране. Но, сир Кассель, вернемся к нашим делам. Великая Леди Кэтлин Старк пожелала собрать семью хотя бы ненадолго. Сейчас она с Роббом Старком и войском движется к Перешейку и будет здесь так скоро, как позволят пути сообщения. Брана доставят сегодня, те же, кто заберет нас. Вы заодно и узнаете, как мы так быстро попали сюда от Риверрана. Своими глазами увидите.
Родрик помолчал, подумал, и решил: один вопрос еще можно задать. Он чувствовал, что южанин больше отвечать не хочет, а значит, постарается увильнуть от пространной беседы. Но один вопрос еще можно, иначе получится неучтиво.
Рыцарь спросил:
— Каково полное наименование вашей должности?
Командир южан ответил спокойно и — насколько сир Кассель Родрик, опоясанный рыцарь и кастелян Винтерфелла понимал в людях — честно:
— Командир шестьсот сорокового отряда частей специального назначения постоянной готовности. Звание — майор, но вы нашей системы званий не знаете, так что оно вам ничего не скажет. Мы еще не раз увидимся, сир Кассель. Постепенно все прояснится…
За время беседы южане закончили упражнения, построились и ровной цепочкой побежали в отведенный им покой.
— Мне от вас требуется только письмо, — сказал командир южан. — Для Великой Леди Кэтлин Старк. С отчетом обо всем, что тут произошло. Мейстер, конечно, пошлет ворона — но тот летит от замка к замку. Войско на походе ворону найти не под силу.
— А вы, соответственно…
Командир южан показал рукой в небо:
— А мы летаем на кое-чем побольше воронов.
Сир Кассель посмотрел и выругался. Поток удивительных новостей и не думал прерываться. Вот сейчас на поле перед Винтерфеллом плавно опускалось большое серебристое облако с четкими ровным краями, да еще украшенное надписью на боку; знай кастелян язык пришельцев, он бы прочитал:
“Радуга. Первая воздухоплавательная эскадра.”
И чуть ниже собственное название дирижабля:
“Белая ворона”.
“Белая ворона” заложила круг перед посадкой: строго по инструкции. Сперва — осмотреть место.
Место внизу подсвечивал спецназ, открыв шашку желтого дыма и обозначив себя по радио, в точном совпадении с кодовой таблицей. Шашка дымила на поле, восточнее городка с обычными серыми домиками, там и сям перемежавшимися черными проплешинами пожарищ.
Пилот сглотнул слюну и буркнул:
— Вижу, наши побывали. На пыльных тропинках далеких планет. Следы, мать их так.
Второй пилот ответил невозмутимо:
— Все мы оставим след в жизни, только одни газуя, а другие тормозя. Как думаешь, артиллерия?
— Нет, какая там артиллерия. Воронок нет. Если бы тут “глухари” отметились, весь город бы сгорел, — не согласился штурман. — У меня дядька служил в артиллерии, так он, когда чихает, и то два метра откат. Страшно подумать, как стреляет.
Посмеялись коротко, по-деловому. Мол, оценили шутку. Штурман прибавил:
— Замок здоровенный. На юге я таких не видел.
— Ага. Неплохо устроились, — пилот покрутил носом в полном согласии. — У них там в замке почти гектар леса… Семен Григорьевич, стрельни размеры.
Штурман пересел к лазерному дальномеру и проделал все необходимое, чтобы по нескольким точкам определить величину зеленого пятна в дальнем от городка, северо-западном краю крепости Винтерфелл.
— Натурально, гектар. А рядом еще и оранжерея, вон — стекло бликует.
Дирижабль продолжал неспешное движение по посадочному квадрату. Механики выравнивали двухсотметровую сигару, чтобы подойти к земле на ровном киле, ничем перекошенным не зацепить. Пилоты то и дело посматривали на крепость.
Крепость выглядела неправильным четырехугольником, обведенным рвом. Наружная стена, перед рвом, насколько пилоты могли видеть, оказалась ниже внутренней; как штурман определил с помощью того же лазера — метров на шесть. Судя по тому, что на внутренней стене башни стояли квадратные, а на внешней уже восьмиугольные, совсем иного начертания — строились обводы замка в разное время. На каждой стороне крепости имелись, конечно, ворота, среди которых главенствовали Южные.
За Южными воротами открывался просторный замковый двор, величиной до середины всего застроенного пятна. Налево вдоль стены что-то большое под крышей из соломы или тростника, направо — что-то совсем огромное, но там крыша как положено, черепичная. Пилоты не отрывались от управления, штурман же взял справочник и разобрался: слева под соломой конюшни. А большое справа — Большой Холл, главная постройка. На первом ярусе там вроде Дома Офицеров с огромным актовым залом и всякой культмассовой работой. На втором и выше проживают владельцы замка, самые важные гости, личная охрана, личные слуги. Потому что для неважных гостей имеется отдельная внушительная постройка, замыкающая двор с севера. На схеме так и обозначено: гостиница.
Гостиница приходилась примерно в центре крепости. За ней на северо-запад отдельными стенами выделялся тот самый лес, где росли, вроде как, тысячелетние деревья — если, конечно, местные не насвистели хвастовства ради. На северо-востоке громоздились еще строения. Казармы, арсенал, кухни — в замке всякого полно. Вон, вдоль проезда к западным воротам, низкое, длинное — псарня. Там и сям возвышаются еще башни, между парой башен протянуты романтические мостики. Точно как в том кино, как его там… “Выстрел с монитора”, все пацаны до конца каникул со шпагами только и бегали…
Вдоль северной стены, в самом дальнем углу замкового леса, блестели крыши той самой оранжереи.
— Сколько же им дров надо, все протапливать, — второй пилот поправил шлем и прижал плотнее ларингофоны.
— Пишут, что замок на горячих источниках, — штурман закрыл справочник, пересел к радиовысотомеру.
— Вот почему спецназ так бодро прыгает, — пилот ухмыльнулся. — Им тут, получается, халявный аквапарк… А без источников получилось бы?
Ответил старший механик, слышавший все через трансляцию:
— Без источников такое не протопишь. Прикинь, тебе надо нагреть воздушный шарик сто на двадцать, высотой двадцать, это четыре тысячи кубометров. Допустим, стены толстые, допустим, что в окна сквозняки не сифонят. Мы легко видим, что здесь все окна без остекления. Видно, все стекло в округе на оранжерею поставили, больше никуда не хватило. Но для примера допустим, что окна закрыты, тепло не теряется…
Дирижабль повернулся другим бортом, и пилот подумал: пассажиры, наверняка, прилипли к иллюминаторам. Они-то выросли в этих негерметичных, промерзающих, родных стенах.
Из трансляции продолжал рассуждать стармех:
— …По тепловой отдаче получится тонн десять, если дровами. Пока толстые стены прогреются, у них теплоемкость огромная, тепловая инерция тоже. За недели три непрерывной топки, допустим, нагрел. Но люди дышат, кислород из воздуха отбирают. Поэтому тебе приходится постоянно греть поступающий с улицы свежий воздух. Отработанный воздух теплый, и можно бы его оставить — но вот засада, им дышать уже нельзя. В нем кислород съеден. Приходится греть новый, и так по кругу…
Посадочный круг, кстати, закончился. Приняв доклад о выравнивании, пилот уверенно повел корабль к земле.
На ста метрах “Белая ворона” выстрелила в землю четыре якоря, крестом. И затем, перематывая на якорях троса, начала неспешно опускаться точно в дымовую шашку.
— Здоровая крепость, — пилот почесал голову. — Теперь не сгорит.
— Поясни?
— В исходной ветке времени его сегодня Болтон должен спалить. После вчерашнего взятия изменой.
— Получается, мы уже не зря слетали, — трансляция донесла хриплый смех механика. — По здешней мерке, такая оранжерея как для нас космическая станция. И по деньгам, и по сложности. Очень печально, если сгорит.
Штурман сморщился:
— К чему никак не привыкну — к шуткам со временем. Вот мы привезли пацана с девчонкой — но ведь из будущего, нет?
— Полагаешь, стоило их там оставить?
— Не знаю, — штурман захлопнул крышку дальномера и обесточил весь блок. — Сложно это все для меня. Как подумаю, что там, пять или сколько лет вперед, мы же самые летаем с геологами на Секиру или деревья на Радугу тягаем…
— Докуда, кстати, Радуга уже доросла?
— Километров двадцать, чтобы не соврать. Селятся люди, только треск стоит.
— А че бы не селиться, — хохотнул один из младших механиков. — В линейном городе, где бы ты ни жил, все равно до метро — пятнадцать минут. А там полчаса на “шпаге”, и вот он центр: кино, вино, домино. Вроде и город огромный, сверху выглядит ух! А вроде и все рядом.
— То есть, в замке вроде этого ты жить не хочешь?
— В замке, который сгорит, если спецназ не успеет? Конечно, не хочу. А что, товарищ полковник, сюда тоже набор откроют?
— Наши говорили, тут рудники, порт и что-то еще планируется. Но точно не сейчас, а тогда… Втогда? Короче, когда мы из прошлого вернемся. Чтобы во времени не запутаться.
Младший механик коротко хмыкнул и пропел:
— Вновь пора одеваться теплей, скоро окна к зиме утеплять. Но вообще, брат, гляди веселей! Неужели так холодно…
— Тишина в кабине. Штурман, отсчет высоты до касания!
До касания земли твердым колдовским облаком оставалось не более трех футов, когда в нижней округлости облака отвалилась дверца, а из открывшегося проема выпрыгнул большой лохматый лютоволк, и радостно поскакал к воротам замка, минуя выстроившихся Родрика Касселя, его теперь уже полноправного заместителя Клея Сервина, командира рыцарей Мандерли под “Водяным с трезубцем”, и прочих доблестных капитанов, храбрых воинов, отстоявших вчера Винтерфелл от злокозненных предателей-Болтонов.
Потом твердое облако повисло на своих растяжках, а в проеме показался здоровяк — из-за пятнистой одежки южан в нем не сразу опознали Ходора. Богатырь вынес из дверцы мальчишку: непривычно бледного, с ввалившимися щеками — но вот Брана Старка узнали все, сразу.
Прежде, чем радостные вассалы сломали строй, из облака выскочила еще девчонка; тут не выдержали замковые женщины. Кто-то сомлел, оседая в свежий снег, кто-то прижал руки к щекам и завизжал:
— Арья!! Это же госпожа Арья, семь преисподних!!
К вернувшимся Старкам бросились все сразу. Гигант с мальчишкой на руках вертелся, улыбался и гудел свое “Ходор! Ходор!” Родрик Кассель пытался так преклонить колено, чтобы не наступить на собственный плащ и не повалиться в растоптанную кашу. Лютоволк Лето, успев сделать немалый конец до замка и перебудив там всю псарню, тоже примчался к хозяину, прыгая по спинам, расталкивая людей немаленьким телом, пытаясь лизнуть Брана в лицо, и тыкаясь холодным носом то в Ходора, то в очередного рыцаря, подходившего для приветствия.
