За забралом Фуры пульсировал глоуи. — Мне нужно... я хочу это увидеть.
— Мы почти на пределе наших тросов. Я отмерила всего четыреста спанов, именно для того, чтобы у нас не возникло соблазна углубиться в это веретено. Мне не понравилась идея отговаривать тебя от прохождения еще одной-двух лиг, когда у тебя зуд внутри.
Фура опередила Адрану, неуклюже задев ее ранец.
Коридор, в котором они находились, был бы напорным трубопроводом или проходом размером со шкаф на борту любого обычного корабля, и им двоим едва хватало места, чтобы пройти друг мимо друга. Через неравные промежутки в стене располагались ниши, которые могли служить детской кроваткой или местом для временного хранения вещей. Нигде, за исключением угловатых надписей, не было и намека на домашний уют или убранство.
Адрана была озадачена голубым светом, но не слишком удивлена им. Она знала, что китобаза не могла быть полностью мертвой, и, следовательно, не было ничего неразумного в том, что в ее грузе — мирах-веретенах — все еще могли быть следы жизни. Если эти сооружения простояли десять миллионов лет, то вполне возможно, что в них находились древние, но бдительные устройства, предназначенные для обнаружения незваных гостей. Подобных хитростей можно было ожидать от вещниц, и, хотя эти корабли, несомненно, были старше, они не были такими уж диковинными.
— Фура. Мы должны остановиться. Каков бы ни был источник этого света, мы не в состоянии его исследовать. Мы увидели немного, теперь нам нужно отступить. Возможно, со временем вернемся, но не сегодня.
Но Фура уже завернула за угол, ее трос натянулся на боку Адраны, когда она приблизилась к своему пределу.
— Есть кое-что, что ты должна увидеть, Адрана.
— Нет, что бы это ни было, не сейчас.
— Погибель мирам, почему ты ограничила нас четырьмя сотнями спанов?
— Именно по этой причине. — Адрана потянулась к тросу-поводку Фуры. В обычных обстоятельствах хвататься за такелажную нить было бы столь же нецелесообразно, сколь и бесполезно, но покрытый смолой материал был достаточно толстым, чтобы не поранить пальцы, и достаточно шероховатым, чтобы перчатка хоть как-то зацепилась за него. Она потянула, сначала осторожно, чтобы побудить Фуру вернуться, а не заставлять ее силой, но когда это не возымело никакого эффекта, стиснула зубы, пробормотала ругательство, которому научилась у Вуги, уперлась ногами в стену и вложила в рывок всю свою силу.
Трос, болтаясь, выскочил из-за угла с оборванным концом.
Фура убрала такелажный нож обратно в ножны на поясе, затем переступила порог комнаты или отсека, из которого исходил голубой свет. Ей пришлось пройти через дверной проем с закругленными углами, отмеченный с обеих сторон фрагментами угловатых надписей.
Помещение было примерно таким же длинным и широким, как камбуз на "Мстительнице", но с такими же низкими пропорциями, как и те помещения, через которые она уже проходила. В дальнем конце был заделанный дверной проем, похожий на тот, через который она вошла. Вдоль двух длинных стен — около пятидесяти спанов в длину — располагался ряд светящихся голубых прямоугольников, каждый размером с приличный семейный портрет. Под каждым прямоугольником, выступающим в глубь комнаты, находилась угловая консоль, сделанная из того же бесцветного материала, что и стены. На верхней части каждой консоли располагался ряд элементов управления, напоминающих множество маленьких пустых игровых плиток, расположенных странными рядами и полками. Перед каждой консолью, возвышаясь над полом, стояло изящное кресло с тонкой ножкой и расширяющимся сидением в виде чашечки для яиц. Таких синих прямоугольников было двенадцать: двенадцать консолей и двенадцать кресел. Два из них все еще были заняты.
Трупы принадлежали щелкунчикам. У них было четыре верхние конечности и две нижних. Они были одеты в невыразительную серую одежду, оставлявшую открытыми их руки, ноги и головы. Они были совсем не похожи на щелкунчиков, с которыми она сталкивалась, — немного меньше, немного стройнее и с восковой бледностью на видимых чертах, как будто это были декоративные статуэтки, которые были забракованы до покраски и остекления. Их шлемы казались менее четкими, а глаза — больше. И все же не было никаких сомнений в их происхождении.
Фура подошла к ближайшему из трупов. Он был слегка наклонен вперед, пристегнут к сиденью металлическим ремнем безопасности, а его верхние конечности все еще касались консоли.
На синей панели — своего рода экране — вспыхивали и гасли короткие цепочки угловатых белых символов. Были ли они там, когда она впервые вошла в комнату, или ее присутствие привело древний механизм в состояние минимальной чувствительности? Она не могла сказать. Но руки щелкунчика, казалось, вот-вот дотянутся до белых кнопок на пульте. Что-то прервало его. Был ли это внезапный выброс дыхали, когда эта часть мира-веретена была повреждена? Декомпрессия не сдвинула щелкунчика с места, так что, возможно, процесс был достаточно медленным, чтобы существо смогло продолжать выполнять свои задачи до тех пор, пока жизнь не покинула его легкие и оно на миллионы лет не погрузилось в вечный сон.
Угловатый узор все еще мерцал. Она потянулась к пульту правой рукой, чтобы посмотреть, не сработает ли еще какая-нибудь из кнопок. Когда она это сделала, ее манжета потерлась о руку щелкунчика, и рука превратилась в серую дымку, оставив после себя только бескровный обрубок с грубой пористой текстурой, напоминающей осколок глиняной посуды. Ее сердце бешено колотилось от ужаса перед собственным вандализмом: вульгарным уничтожением того, что так долго оставалось незамеченным и не подвергалось насилию.
— Ты беспечная дура, — прошептала она себе.
— Фура.
Адрана стояла в дверях, но не совсем в комнате, фонари ее шлема были похожи на два ярко-желтых глаза, расположенных слишком далеко друг от друга, широко раскрытых и выпученных, как у какой-нибудь любопытной рыбы, которую они, возможно, видели в общественном аквариуме.
— Кое-что все-таки работает, — сказала Фура. — Смотри. Эти экраны. Они не должны были работать, но действуют. — Она ткнула в белые кнопки управления с радостным пренебрежением к логике, желая только добиться какого-то эффекта, любого воздействия на ожидающие машины.
— Нам нужно идти. Мы обещали друг другу, что пройдем совсем немного в этом месте. Мы должны вернуться к Куэллу.
— Всего несколько мгновений, сестра. Всего несколько мгновений. — Фура еще немного повозилась с кнопками управления, тихо ахнув, когда одно из ее вмешательств возымело эффект, и экран заполнился цепочками символов. На других экранах вокруг нее тоже появились признаки реакции. — Они ждут, — сказала она, дрожа от восторга и предвкушения. — Они готовы и ждут, чтобы рассказать нам кое-что. Знания, которые должны храниться на этом корабле...
— Черт бы побрал эти знания.
— Ты не видишь их должным образом. Веками мы перебирали вещницы в поисках обрывков информации. Маленькие дразнящие подсказки о том, кто мы такие, как мы сюда попали, что нас ждет впереди. Но все было недостаточно, чтобы помочь нам. Никакие вещницы или исторические музеи не помешают окончанию тринадцатого Заселения. — Усмехнувшись, она нажала еще несколько кнопок. — Но это возможно. Другие потерпели неудачу, потому что все, что у них было, — это вещницы и еще больше вещниц. Глупые обрывки сокровищ и полузабытые факты. Это не помогло им, когда наступил конец. Но мы другие. Мы зашли так далеко, и это наш приз. Мы нашли китобазу.
— Поднеси руку к лицу.
Фура застыла с пальцами над пультом управления. На голубом экране заплясали диаграммы: загадочные, похожие на решетку формы, которые, тем не менее, были слишком сложными, чтобы быть каким-либо языком.
— Зачем?
— Чтобы ты могла видеть глоуи, — ответила Адрана. У нее было строгое дисциплинированное спокойствие человека, пытающегося уговорить другого человека положить нож или отойти от обрыва. — Он льется из твоего шлема, как золотой прожектор. Я никогда не видела его ярче. Он осветит твою перчатку.
— Нет.
— Сделай это. Сделай это, чтобы ты сама могла увидеть, что это с тобой делает. Тому, что ты позволила случиться. Что ты с собой сделала.
— Нет.
Но Фура все равно поднесла перчатку к лицу, и та засияла перед ней.
Казалось, она была озарена чудесным, очищающим сиянием. Весь этот свет исходил от ее лица, проникал сквозь стекло и решетку визора, и все же было не так уж трудно представить себе уравновешивающее давление света, исходящего из ее руки, заключенного в перчатке, но стремящегося вырваться наружу. Она и в самом деле разглядела тонкий светящийся шов вокруг манжеты своей перчатки, как будто свет нашел выход, даже если дыхаль не могла сделать это.
Какое-то движение отвлекло ее внимание от созерцания собственного сияющего тела. Это была дальняя дверь, которая медленно открывалась. Она повернулась к ней лицом и увидела, как золотистое пятно скользнуло по стене и исчезло в сгущающейся темноте за дверью.
— Что-то надвигается, — сказала она.
Она повернулась лицом к Адране. Ей хотелось немедленно выйти из этой комнаты, но странная инерция одолела ее. Возможно, она все еще была в плену у глоуи. Возможно, сам глоуи хотел, чтобы она осталась, чтобы он мог смириться с тем, что надвигалось; с тем, что медленно приближалось к экранам с голубым светом и редкой теплотой посещения.
Дверь между ней и Адраной начала закрываться.
Адрана выхватила из-за пояса арбалет и просунула его в закрывающуюся щель. Арбалет погнулся, но удержался. Фура снова повернулась и уставилась на другую дверь, теперь полностью открытую, а затем на свою руку, в спокойном раздумье поворачивая ее. Ей очень хотелось уйти прямо сейчас, но она не могла освободиться.
— Фура.
— Мне страшно, — тихо сказала она. — Мне страшно, но я хочу знать. Я хочу знать все.
С тихим хрустом арбалет согнулся еще сильнее, и дверь закрылась на полспана. Это был тот толчок, в котором она нуждалась: мгновенное ослабление заклинания. Она оставила щелкунчика и пульт и с силой оттолкнулась от одного из незанятых кресел, придавая себе необходимый импульс. Она добралась до полуприкрытой двери, по другую сторону которой стояла ее сестра. В последний момент она снова переключила свое внимание на дальнюю дверь и сгущающуюся за ней тьму. Там ничего не было; ничего не было видно, но она не могла отделаться от ощущения приближающегося присутствия.
Адрана протянула руку, и Фура потянулась, чтобы схватить ее.
Вместо того, чтобы отвести ее в безопасное место, эта рука прижалась к ее плечу, не давая ей подойти ближе.
— Я нашла мефрозин, — сказала Адрана все с тем же свирепым спокойствием. — Дозы, которые Куэлл помог Эддралдеру достать для тебя, те самые, которые ты должна была принимать. Ты намеренно прекратила вводить его. Я не удивлюсь, если ты не принимала ни капли с нашей первой ночи в Тревенза-Рич.
— Дай мне закончить, — сказала Фура.
— Нет. Только после того, как мы достигнем взаимопонимания. Только после того, как я получу обещание.
Теперь арбалет приобрел фатальный изгиб. Осталось только чуть сильнее надавить, чтобы он полностью сложился.
— Мне... это нужно, — сказала Фура.
— Нет, — сказала Адрана. — Это не так. Ты нужна глоуи, и он настолько глубоко проник в тебя, что исказил твое представление о том, что тебе нужно, а что нет. Но я знаю, кем ты была до того, как это на тебя нашло. Ты была сильнее глоуи тогда и можешь стать сильнее его сейчас. Тебе не нужны эта ярость и безумие. Тебе не нужно, чтобы он был в твоей голове — не больше, чем мне.
— Пожалуйста.
— Боза Сеннен умирает в этой комнате, Фура. Она остается здесь. Здесь мы ее похороним. Мы уходим, а она остается.
— Мефрозин меня не вылечит.
— Может быть, но что-то другое поможет. Что-то еще в Сообществе. Все, что нам нужно, — это время, чтобы найти это. И мефрозин даст нам это время. Эддралдер рассказал мне, что ты сделала для Стрэмбли.
— Это не помогло. Я потерпела неудачу.
— Нет, не совсем. Это был акт доброты, акт верности. Без этого она чувствовала бы себя обязанной защищать тебя и остальных? Ты вернулась, Фура. Ты пережила Инцера Сталлиса. Я не хочу потерять тебя из-за этого безумия.
— Я недостаточно сильна.
— Я тоже не одинока. Но каждая из нас может поддержать другую. — На этот раз Адрана крепко схватила Фуру и протащила ее через наполовину закрывшийся проем.
Когда ее каблук проскользнул внутрь, он выбил арбалет и позволил двери полностью закрыться.
Они обнялись через свои скафандры, но только на мгновение.
— Теперь я понимаю, — сказала Адрана. — Понимаю, что мы нашли. Это самые нижние уровни мира-веретена, надежно спрятанные под теми парками, лесами и озерами, которые мы видели наверху. Здесь, внизу, щелкунчики могли заниматься своими делами, не опасаясь, что их увидят из этих приятных зеленых уголков. Они похожи на самые нижние комнаты в тех великолепных особняках в Хадрамо — таких, в которых мы мечтали жить, если бы только у нас были средства.
— Я не...
— Мы нашли помещения для прислуги, Фура.
— Это... невозможно, — сказала она после недолгого молчания.
— Да, — ответила Адрана. — Просто отвратительно.
Они вернулись тем же путем, что и пришли, следуя по тросу Адраны, и вывели катер обратно в более просторное помещение китобазы. Они еще не успели сориентироваться на выходе из туннеля, когда Куэлл снова ворвался с радиоречью.
— ...отвечайте немедленно! Возвращайтесь в Тревенза-Рич как можно быстрее!
Адрана открыла канал, чтобы ответить.
— Мы уже в пути, Куэлл. Сделали крюк, чтобы осмотреть кое-что в помещении — это стоило того, чтобы некоторое время побыть вне досягаемости.
— Прошел почти час, Адрана! Вы уже отошли от китобазы?
Она взглянула на Фуру, и они оба уловили настойчивость в его голосе. — Не совсем, но мы уже в пути. Есть ли там...?
— Двигатель снова набирает мощность. Он проходит тот же цикл, что и в первый раз, когда щелкунчик привел его в действие. Возможно, через несколько секунд или минут мы снова начнем движение.
Фура наклонилась вперед. — Как вы думаете, щелкунчик сможет заставить его подождать нас?
— Я бы спросил его, но это не он запустил двигатель. Все началось само по себе — наши люди в полости следили за этим круглосуточно. Щелкунчик хочет попробовать и посмотреть, сможет ли он снова перевести двигатель в спящий режим или на холостой ход, но я боюсь, что если он это сделает, то никогда не найдет способа перезапустить его.
— Тогда... он не должен пытаться, — сказала Фура, словно выплевывая из себя силу своего ответа. — Это слишком большой риск для всех остальных. Пусть двигатель делает то, что он задумал. Должно быть, он решил отказаться от любых попыток связаться с китобазой и вернуться на свою прежнюю орбиту, чтобы быть в пределах досягаемости Сообщества.
— А если этого не произойдет и нас перенесет куда-нибудь еще?
— Тогда у вас будет гораздо больше поводов для беспокойства, чем просто невозвращение сестер Несс. Мы выдвигаемся, Куэлл, и у нас еще есть немного топлива в запасе. Мы справимся.
