— Да, моя дорогая... пусть так... пусть святой отец подойдет. Вы кстати можете не уходить, у меня нет от Вас секретов, Вы все знаете и так...
— Не надо, чтоб Вы отвлекались на меня... Исповедь это очень личное... постарайтесь сосредоточится и душу перед Богом раскрыть и от грехов очистить... Так что я подожду в коридоре, — Алина, поцеловав кончики пальцев герцога, поднялась и, взяв порядком озадаченного ее появлением короля за плечо, вместе с ним вышла из спальни герцога.
— Господи, Алина... Даже что сказать тебе не знаю... Я очень рад, что ты в здравии... Только видишь, как получилось: ты выздоровела, а Алекс теперь при смерти... Ты точно знаешь, что уже не помочь ему?
— Да, Ваше Величество, Вы можете отпустить врачей... нечего на них время терять, не сделают они ничего... — Алина кивнула на трех врачей в замешательстве топчущихся неподалеку от них в коридоре и не решающихся приблизиться.
— Это ужасно, Алина... Неужели сделать совсем ничего нельзя? Он же меня... меня, Алина спас... Эта стрела предназначалась мне. Он заслонил меня.
— Это был его долг, Ваше Величество. Он его исполнил.
— Возможно... только мне что-то от таких твоих слов не легче...
— Так никому не легче. Смерть соратников и друзей это вообще испытание не из легких. Я знаю, что Алекс за эти годы стал Вашим близким другом.
— Преданным другом, Алина... кроме него и тебя у меня больше нет таких друзей... Ты не представляешь, как мне тяжело его терять...
— Вы думаете, терять супруга легче? — Алина в упор посмотрела на него.
— Извини, Алина, я не подумав, сказал... Ты это... постарайся, чтоб ему хорошо было, в то время, что осталось ему... исполни все, что попросит тебя... он очень тебя любит.
— Я для этого и приехала, Артур. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтоб последние часы ему было хорошо... чтоб легко он ушел, а потом молиться буду, чтоб Господь его принял... Это мой долг, так что тут другого и быть не может.
— Алина... как же хорошо, что ты вернулась... когда ты рядом, я уверен, что все будет так, как надо... ты умеешь как-то так хорошо утешить и заставить без ропота принимать волю Божью... — король осторожно взял ее руку и поднес к губам, а потом тихо прошептал: — не оставляй меня больше, Алина... мне очень плохо без тебя. Хотя ты это наверняка и без моих слов знаешь...
— Да, я знаю, Артур... но ближайшее время будет посвящено лишь Алексу... и до его смерти... и после...
— Алина, я не это имел в виду, что ты, радость моя... это само собой разумеется... как я могу... и в мыслях не было... и пока Алекс жив... и если все же он скончается, то траур будет столько, сколько ты пожелаешь.... Лишь умоляю: не уходи в монастырь... Все будет так, как ты пожелаешь, лишь не принимай постриг. Я не переживу этого.
— Давайте не заглядывать так надолго в будущее, Артур... Мне бы сейчас то что происходит пережить... не надо заранее на меня еще обязательства налагать... Не хочу я пока вообще ничего обещать... не до этого мне сейчас.
— Да, конечно, Алиночка, извини, — король выпустил ее руку, и они надолго замолчали.
Тягостную тишину прервал священник вышедший из спальни герцога.
— Идите, дочь моя, — обратился он к герцогине, — он ждет Вас.
— Вы закончили?
— Да я исповедовал, соборовал и причастил его. Все хорошо, — кивнул тот.
— Благодарю, святой отец, — герцогиня склонила перед ним голову, а потом прошла в спальню мужа.
Подойдя к кровати герцога, она вновь опустилась рядом с ней на колени.
— Встаньте, Алина. Немедленно встаньте, — герцог раздраженно нахмурился.
— Не сердитесь, Алекс, — Алина ласково улыбнулась ему, — мне просто так удобнее разговаривать с Вами. Склоняться не приходится... — она облокотилась о кровать и стала нежно гладить супруга по волосам. — Я очень соскучилась... столько времени не видела Вас и не могла касаться... Господь, как видите, очень милостив ко мне, раз позволил мне сейчас это... я Ему так благодарна за это... надеюсь, Вы тоже рады меня видеть.
— Не то слово, я счастлив... — герцог рукой погладил жену по щеке, — Вы действительно простили меня за все, моя дорогая?
— Давным-давно, за все-все... и Вы простите меня за все... я, конечно, была не особо хорошей женой, но я старалась, как могла... так что не держите зла...
— Мне не за что прощать тебя, моя любовь, — герцог впервые изменил обращение к жене. — Ты была самой лучшей женой... А что это у тебя слезы в глазах блестят? Э-э-э, маленькая моя, плакать не надо, я счастлив, что судьба свела меня с тобой... и очень благодарен за то и Господу, да и королю... Ты, кстати, его долго не томи, похоронишь меня и выходи за него, он и так ждал долго... не мучь его больше.
— Алекс, ты соображаешь что говоришь? — Алина в ужасе сжала руку мужа, — я не выйду больше замуж!
— Ты мне эти разговоры брось, дорогая. Ты молода, и раз Господь даровал тебе исцеление, то явно не для того, чтоб ты рыдала над моей могилой. Я пожил свое... немало и хорошо... теперь твоя очередь, и я рад, что Господь даровал тебе эту возможность. Так что похоронишь меня, и чтоб на четвертый день обвенчалась. Молиться обо мне и при новом муже сможешь. Ты ведь и при мне о Дмитрии молилась, да и король вряд ли против будет, что б ты меня в своих молитвах поминала.
— Алекс, прекрати! — Алина прижала кончики пальцев к губам герцога. — Хватит! Я что блудная девка какая, чтоб замуж выскакивать едва мужа отпоют? Не по-христиански это! Если я еще раз замуж и выйду, то точно не раньше чем через год.
— Что-то первый раз ты так долго не ждала, — усмешка тронула губы герцога.
— Дмитрия признали преступником и казнили, я не могла соблюдать по нему траур... ты знаешь... А сейчас, Алекс, все будет так, как положено... Год я буду скорбеть о тебе и молиться за тебя, чтоб принял тебя Господь... а дальше... дальше, поживем, увидим, коль жива буду.
— Алина, ты пообещала, что исполнишь любую мою волю. Так вот, я хочу...
— Алекс, Алекс, — Алина в ужасе зажала ему рот рукой, не дав договорить, — не говори, что уже сказал... хотя бы сорок дней я должна о тебе молиться, это минимум... Даже наша свадьба была больше чем через сорок дней после казни Дмитрия... Не требуй от меня такого!
— Хорошо, Алина... но на сорок первый день ты обвенчаешься с королем. И это мое непременное условие.
— Хорошо, я сделаю, как ты требуешь, — Алина судорожно сглотнула и кивнула, — Я понимаю, что ты хочешь, что б я была счастлива... только это не совсем правильный путь, Алекс... я была бы гораздо более счастлива...
— Если бы ты позволил мне уйти в монастырь и до конца моих дней оплакивать моих мужей и заодно все человечество, погрязшее в грехе, — с легкой усмешкой закончил за нее герцог. — Нет, Алина. Так не пойдет. Потому что ты нужна королю, и ты знаешь об этом. Я выполнил перед ним свой долг до конца, а вот ты нет, так что, дорогая, не увиливай. Если с королем сейчас не будет тебя, я не знаю, что будет с государством. Ему больше не на кого опереться. Марк убит, королева умерла, Стефан придурок такой, каких поискать, даже Марк в свое время адекватнее был, а уж после твоей воспитательной работы и подавно... Так что не обездоливай государство, дорогая. Твои личные амбиции не стоят того. Все равно святой из тебя не выйдет. Не надейся. Ты нужна королю... сейчас, как никогда. И постарайся наследника ему родить.
— Алекс, ты серьезно?
— Серьезней некуда. Я буду спокоен, если буду знать, что и тебя пристроил в надежные руки, ведь какие руки могут быть надежнее королевских? И король под твоим присмотром, а значит, и государство... А вот владение было бы неплохо, если б ты сыну нашему позволила отдать вместе с титулом моим... и опекуншей над ним Изабеллу сделала. Она сумеет из него нормального герцога воспитать и с тебя обузу снимет...
— Алекс, как наш сын может быть обузой? Ты что говоришь?
— Алина, тебе наследника престола воспитать надо, поэтому сосредоточься на этом... Это поважнее всего остального будет... Изабелла со всем замечательно справится. Ты будешь приезжать и изредка контролировать. Все будет великолепно, если ты так сделаешь, поверь мне. И пообещай, что поступишь именно так.
— Алекс...
— Алина, умирающим не отказывают. Пообещай!
— Хорошо, Алекс, все будет так, как ты хочешь...
— Вот и умница, моя маленькая... И еще пообещай, что похоронишь меня здесь. Тогда ты сможешь, когда будешь приезжать навестить сына, вместе с ним приходить ко мне... Похорони меня, знаешь, у того дуба, у стены замка, где ты любила отдыхать... Мне будет приятно, если я буду знать, что когда ты будешь приходить ко мне на могилу, тебе будет хорошо.
— Я все так и сделаю, Алекс, не волнуйся. И приходить к тебе с сыном буду и молиться о тебе... и ему о тебе рассказывать.
— Вот и славно, моя дорогая...
— Ты хочешь отдать какие-нибудь распоряжения насчет дочек?
— Нет, Алина... Сама решай. Я уверен, ты все сделаешь для них наилучшим образом...
— Не сомневайся... я люблю их, ты знаешь... и постараюсь, чтоб у них все было хорошо.
— А я и не сомневаюсь... — герцог улыбнулся. — Как же я счастлив, что ты со мной в эти последние часы, и что ты здорова, как раньше... Господь явно милостив ко мне, раз позволил этим насладиться... Ты знаешь, как ты появилась, я почти совсем не чувствую боли... лишь слабость такая, что даже руку тяжело поднять... но это ерунда... жаль лишь, что тебя обнять сил нет.
— Алекс, ты видеть кого-нибудь хочешь?
— Нет, Алина, кроме тебя никого не хочу, — герцог едва заметно качнул головой.
— Хорошо, тогда это будет только наше время, — Алина ласково улыбнулась, затем поднялась с колен, легла рядом с мужем на кровать и, крепко прижавшись к нему, сама обняла его:
— Так лучше, Алекс?
— Конечно... так совсем хорошо, моя маленькая... — герцог чуть повернул голову и уткнулся лицом в волосы жены. — У тебя так чудесно пахнут волосы, Алина... лесом и какой-то свежестью... Я люблю тебя, Алина... и всегда любил, с первого взгляда...
— Я знаю, Алекс...
— Поцелуй меня, маленькая... мы ведь почти не целовались с тобой...
— Значит, надо исправить это упущение, — Алина прильнула губами к губам мужа, даря ему долгий и горячий поцелуй.
— Даже ради этого, имело смысл принять смертельный удар, — с трудом восстановив дыхание после поцелуя, проговорил герцог, а потом с легкой улыбкой добавил: — Ты даже не представляешь, до чего ты прекрасна... сказочно прекрасна, маленькая моя... я так счастлив, что ты сейчас со мной...
Он немного помолчал, а потом утомленно прикрыл глаза, тихо проговорив: — Сил совсем нет... даже глаза закрываются... Только ты не уходи...
— Я с тобой, Алекс... с тобой... — Алина рукой стала вновь нежно гладить мужа по волосам.
— Вот так, рядом с тобой уснуть навсегда, это, наверное, и есть счастье... спасибо тебе, маленькая... я люблю тебя...
— И я тебя люблю, Алекс... люблю... — тихо прошептала Алина, глотая слезы.
— Я так ждал этих слов, маленькая... но не надеялся их услышать, — герцог открыл глаза и с улыбкой посмотрел на жену, — даже если ты солгала, спасибо... Теперь и умереть можно... Спасибо тебе, малышка... ты не плачь, не надо... все будет хорошо...
Герцог закрыл глаза, на губах его застыла легкая улыбка. Алина долго и нежно гладила его по волосам, молясь про себя о нем, и даже не почувствовала в какой именно момент, он перестал дышать, настолько незаметно его душа рассталась с телом.
Изабелла переборов первое потрясение от того, что услышала от Рона, постаралась взять себя в руки и поднялась в детскую спальню. Там она опросила всех служанок о том, как себя чувствовали дети в ее отсутствие, и внимательно осмотрела их, заставив раздеть сначала сына герцогини, потом своего, и убедившись, что с детьми все в порядке, удалилась в свои комнаты.
Однако долго пробыть там она не смогла, мысль об умирающем герцоге рвала ей сердце и не в силах, противостоять желанию увидеть того, кого безумно любила, Изабелла пошла к спальне герцога.
У дверей герцогских апартаментов стояли король, несколько человек из его свиты, Рон и священник. Увидев ее, король направился к ней, и жестко схватив за руку и склонившись к самому ее уху, яростным шепотом проговорил:
— Белла, не смей даже думать о том, чтоб увидеть его сейчас. И рыдать не смей! Поняла? Иначе ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю... Он твой сюзерен и только... Если сейчас или позже кому-то, исходя из твоего поведения, хоть одна мысль в голову придет, что он был для тебя кем-то большим, мокрого места ни от тебя, ни от твоего ребенка не оставлю... Ясно тебе?
— Да, Ваше Величество, — Изабелла, испуганно сглотнув, кивнула, потупилась и подавленно спросила: — Он при смерти?
— Да, Белла. И счет идет на часы.
— Ее Светлость у него?
— Да. И это для него сейчас самое лучшее. Ты сделала ему великолепный подарок, позволив перед смертью увидеть, что она исцелилась, я думаю, он благодарен тебе за это...
— Это же не я ее исцелила... я лишь отвезла... но я рада, что Вы считаете, что он мне благодарен за это, — тихо проговорила она, не поднимая глаз.
— Наверняка благодарен, только не рассчитывай это от него услышать, не до того ему сейчас. Ты и так слишком много в их семейных взаимоотношениях разрушила, поэтому хоть напоследок дай ему возможность этими отношениями насладиться и не смей лезть в них.
— Я не посмею... и обещаю, что постараюсь, чтоб никто никогда не узнал и не догадался, какие у нас были с герцогом взаимоотношения, — Изабелла несмело подняла глаза на короля, а потом тихо спросила: — Вы мне позволите остаться? Я бы могла помочь герцогине... ведь ей наверняка помощь потребуется... потом... — она судорожно сглотнула и добавила: — Я буду контролировать себя, обещаю...
— Хорошо, — король кивнул, — но только чтоб никаких истерик и слез. Ни сейчас, ни потом. Смотри, ты обещала.
Король разжал руку и вместе с ней вернулся к дверям апартаментов герцога.
Через некоторое время дверь открылась и на пороге показалась герцогиня.
— Он умер, — тихо проговорила она и обернулась к священнику, — помолитесь рядом с ним, святой отец.
— Конечно, дочь моя, — священник кивнул ей и прошел в спальню герцога.
— Рон, — герцогиня повернулась к дворецкому, — распорядись, чтоб тело герцога обмыли и переодели... и еще... все к похоронам, чтоб приготовили...
— Алина, — к герцогине шагнул король, — похороны, я думаю, лучше провести в столице.
— Нет, мой государь, здесь... и не спорьте, пожалуйста... Алекс захотел, чтоб я тут его похоронила... — герцогиня закусила губы, и в ее глазах сверкнули слезы, — у дуба... у стены...
— Если это его воля, то конечно. Как я могу спорить, Алина? Он еще что-то хотел?
— Я потом скажу... — герцогиня чуть запрокинула голову и отвернулась к окну, стараясь не расплакаться.
— Нет, Алина. Я хочу знать это сейчас! — жестко произнес король, и взяв за плечи герцогиню, развернул ее лицом к себе: — Что он еще хотел? Говори!
