— Минимум затрат. Ничего не надо строить. Только аппаратный центр и все. ХАРП готов. Вместо излучателей, вышки по всей стране, которые за них сделала фирма, поставлявшая услуги сотовой связи. Тут даже схемы есть. И самое интересное, расчетная мощность от 0.8 мощности 'Авроры' до 3.2 мощностей. А эта самая 'Аврора' и есть тот ХАРП, к которому мы едем. При этом тут рассматривалось и психоволновое воздействие. Как локальное, так и в масштабах сети и экстерриториальное. Все гениальное просто...
— Н-да, — Крест с интересом смотрел на схемы, — Все гениальное просто, — задумчиво повторил он. — Но сейчас нам не это важно.
— Проект 'Молох'. Это не оно? — Сквернослов указал на ту часть бумаг, которую сам перебирал.
— Ну-ка, — Варяг взял у него листы. — Так-так... Волновая генетика. Черт, да проект еще лохматых годов. — Он стал пробегать взглядом по строкам. Так... Вот, от теории к практике перешли в конце девяностых. До того лет пятнадцать только бредовые теории. Тут что-то про чернобыльских животных...
...наиболее устойчивыми к воздействию радиации и приспособленные к жизни и репродуктивной деятельности оказались черные куры. Во всех исследуемых случаях у оставшихся жить в зоне отчуждения людей, в хозяйстве практически все куры с черным окрасом выжили, тогда, как белые в разные сроки погибли. Более того, в данных условиях рождение именно черной домашней птицы стало более распространенным. Генетика вида адаптировала их под условия зараженной местности... Среди наблюдаемых в Припяти и окрестностях одичавших кошек чаще всего встречаются темных окрасов. Опыты на лабораторных мышах и крысах подтвердили давно выдвинутое предположение, что черные более живучи. Среди облученных при эксперименте белых крыс, погибло двадцать из двадцати. Среди черных, семь из двадцати. У пяти родилось относительно здоровое потомство...
— Эвон как, — хмыкнул Людоед, — Ну я давно знал, что брюнеты более устойчивы. Собственно мое житие-бытие в метро это в некотором роде подтвердило. Так что мне и блаженному особо нечего боятся. А вот ты, Варяг и ты Славик, поостерегитесь. Вас это дрянь цепляет, блондинчики. — Он засмеялся.
— Зато мы не психи как вы оба, — ответил Сквернослов.
— Ну, — Крест развел руками, — Это есть. Ни дать, ни взять.
— Что там дальше? — послышался голос.
Все посмотрели в сторону Николая. Он бодрствовал. Смотрел в потолок и слушал. — Что там дальше про 'Молох'?
— Ты сам-то как? — спросил Варяг.
— Никак, — коротко ответил Васнецов, продолжая смотреть в высокий, тонущий в темноте потолок.
— Ну, сейчас будем дальше бумаги эти ворошить. Услышишь, как что интересное нароем, — сказал ему Сквернослов.
— Угу, — устало буркнул Николай. Он чувствовал, что тонет в своих мыслях и хотел отвлечься от этого, слушая голоса товарищей. Ему не давали покоя последние видения и осмысление самого себя. Человек ли он теперь. Что с ним происходит? Быть может, его путь к достижению цели их важной миссии должен быть таким? Значит ли это, что он должен принести в жертву выполнению задуманного свою человечность? Каждый день, все чаще и чаще, он задавался вопросом — каким он станет, дойдя до ХАРПа? И как это поможет уничтожить, продолжающую затянувшийся апокалипсис дьявольскую установку? Он уже уяснил, что при определенных, пока еще не поддающихся пониманию и контролю условиях, он может заглядывать в прошлое, слушать эхо былого. А что с будущим? Может он предвидеть его и знать наверняка, насколько удачной окажется их поход? Он напрягся и попытался увидеть, что ждет их дальше. Через час. Через дань. На той стороне от Уральской гряды. На Аляске. ХАРП. Он попытался разглядеть будущее, и воображение рисовало ему всякие картины, но он понимал, что это всего лишь игра этого самого воображения. А какова будет действительность?
— Не пытайся этого делать... — услышал он голос внутри собственного разума.
— А ты еще кто? — спросил мысленно Николай.
— А с кем бы ты хотел говорить?
— Может с Богом? — Васнецов мысленно пожал плечами.
— Ух ты, — в голосе слышалась усмешка, — Не много ли чести?
— Ну, раз он возложил на меня такую великую миссию...
— Он возложил? Оно ему надо вообще? Это ты просто возомнил.
— Ну, тогда с отцом. Хочу поговорить с отцом.
— Значит, представь, что я твой отец.
— Нет. Я не хочу представлять, что ты мой отец. Я с отцом хочу поговорить.
— Ты чего мне голову морочишь? — разозлился голос.
— Это ты мне голову морочишь, — Николай даже нахмурился. — Кто ты вообще? Рана? Это ты, да?
— Нет. Ты же не спишь. Она к тебе только во сне иногда приходит.
— Тогда кто ты такой, черт тебя дери?!
— Я, это ты.
— Чего?
— Я это ты, говорю. Ты вот лежишь и сам с собой болтаешь.
— Да иди ты к черту!
— Не могу, — усмехнулся голос. — Я же лежу на столе, пялюсь в потолок и тихо сам с собою...
— Может я с ума сошел? — Николай подумал, обращаясь уже к самому себе, а не к этому голосу в голове.
— Ну, похоже, — послышался ответ голоса. — Твое сознание поделилось. Во всяком случае я, наиболее вменяемая часть твоего сознания. И плохо, что ты меня, а значит нормального себя, воспринимаешь как кого-то постороннего. Совсем башня уедет. А если башня уедет, то тебя дружки твои, товарищи, вынуждены будут прикончить. Опасным и бесполезным для них станешь.
Николай медленно повернул голову и украдкой посмотрел на своих товарищей. Вспомнил как легко и без всякой заминки расправляется со своими жертвами Людоед. Как его бил Варяг. Славик? Этот сделает что ему скажут... Да. Он совсем ведомым стал. Убьют. Как пить дать убьют.
— И что мне делать теперь?
— Осторожней быть. И себя контролировать. Разум свой.
— Постой. Ты же меня против товарищей моих настраиваешь? Нет?
— Это ведь ты подумал. Значит, ты и настраиваешь себя. Я же говорю, следи за рассудком своим. Времена нынче такие. Они тебя грохнут если что. Не со злобы, а во имя спасения миссии и из жалости к тебе. Как ты предлагал Ветру избавить от мучений его сына. Смекаешь?
— Черт... Нет, ты ерунду городишь... изыди...
— Вот-вот. Ты отделяешь себя от себя. Сознание твое двоиться. Ты сейчас сойдешь с ума и привет.
— Это что и есть будущее, которое я хотел увидеть?
— Да нельзя увидеть будущее. Может просчитать что-то, но это лишь спланированный сценарий, который необязательно состоится. Будущее зависит от выбора в текущий момент. Так что смотри в него сколько угодно, но оно не есть фиксированная цепь событий с узнаваемым результатом. Твое будущее ты сам творишь. Но не оступись по дороге. Сейчас самое главное не сойти с ума. Протопчешь себе дорожку в могилу.
— Блин... Нет ну у меня ведь были предчувствия. Как в Вавилоне, когда напали на него. Разве я не видел будущего?
— Нет. То ощущение текущего момента. Восприятие психополя вокруг. Это не пророчество. Интуитивность не взгляд в будущее. Нечто другое.
— А что ты можешь сказать по текущему моменту сейчас? — спросил Васнецов сам у себя.
— А сам ты что чувствуешь?
— Это 'Аркаим-13'?
— Ну да. Это же самоочевидно. Один из его комплексов подземных. Тут рядом объект 'Колыбель'.
— 'Колыбель'? Что это?
— Генно-инженерная лаборатория. Там, выстругали новое существо.
— Молохит?
— Конечно. Из кучи генов сложили совершенно новый вид. Выносила его вроде горилла какая-то подопытная. Потом долбали новорожденного гормонами принудительного роста и, черт его знает еще чем. Потом стали его лабораторно плодить. Клонированием или как-то так. Изучали. Короче, три первых экземпляра издохли быстро. Потом вроде получилось.
— А зачем их создали?
— Ну как. Это же оружие. Существо с низкой формой интеллекта. Достаточной чтоб понять свою задачу и выполнить. И быть послушным перед хозяевами. Подолгу без еды обходятся. Выносливые. Сверхвысокий болевой порог. Звуков не издают, значит малозаметны. Общаются друг с другом толи телепатически толи ультразвуком. Могут влиять на человеческий мозг своим неслышным в обычном для нас фоне голосом. Устойчивы к радиации. Правда, бывали патологии. Появлялись альбиносы. Они светлые и радиацию больше боятся. Альбиносы с остальными не уживались. Зато одна закономерность выяснилась. Основной вид не любит холод. Альбиносы к холоду более устойчивы. Но на том преимущества альбиносов и кончались. Ставку ученые сделали на темных молохитов. Поначалу они были бесполые, не способные к самостоятельному размножению и у них отсутствовал репродуктивный инстинкт. Зато росли они на гормонах и при помощи чего-то там, рака и стволовых клеток каких-то, очень быстро. Представь, таких зашлют на вражескую территорию. Они там посеют страх. Панику. А что на деле? Кто-то где-то видел снежного человека. Никто не поверит, а панику спишут как обычно на слухи и суеверные страхи перед неестественным. Пока будут разбираться, засланные сделают свое дело и сгинут в лесах, так как изначально жизненный цикл у них был короткий. Одноразовые существа так сказать. Все очень просто и гениально. А представь армию таких? Но вот в один прекрасный момент кто-то из ученых, занятых в проекте, решил увеличить им жизнь, заменив ген быстрого старения. И заодно дал репродуктивные функции. Разделение по половому признаку не удалось, но удалось сделать из них гермафродитов. И теперь они способны жить годы. Плодиться когда им взбредет в голову. Ни ревности, ни споров из-за самки, как это у зверушек и людей обычно бывает. Это наиболее дружное и устойчивое во всех отношениях сообщество. И еще они учатся...
— Черт... Погоди, а откуда ты все это знаешь?
— Ну, мы же говорили про текущий момент. Ни я это знаю, а ты логическую цепь выстраиваешь. Ты же слышишь, что твои товарищи читают. Мозг воспринимает их речь, но ты будто слышишь это от меня. А на самом деле я, это ты и это твои умозаключения...
Николай поднялся и сел. Посмотрел на товарищей. Так и есть. Это все он услышал от них и лишь диктовал сам себе упорядоченный текст, собранный из разрозненных обрывков того что читали вслух Варяг, Людоед и Вячеслав.
— Блин, а я думал, что это наше правительство все последние годы перед ядреной армию сокращало и сокращало, хотя НАТО расширялось и, на границах наших неспокойно было, с каждым годом все больше? — Усмехнулся Крест. — А тут вон оно что. Зверушками решили, оказывается воевать. А что, толково, квартирами их обеспечивать не надо. Отпуска оплачивать не надо. Пенсию не просят. Погиб, и хрен с ним. Никто шума не поднимет и компенсацию родным платить не надо. Идеальные солдаты. Я вот думаю, Варяг, кто хуже, эти твари или те, кто их сотворил?
— Люди... — пробормотал Николай, — Люди хуже. — Он пристально смотрел на товарищей. Кто? Людоед? Да. Он убьет без колебания. Еще будет улыбаться и отпустит шутку по этому поводу, пока будет голову отрубать или еще что. Варяг? Тоже как два пальца... С мужественным лицом и суровым взглядом всадит пулю. Ну, может скупую мужскую слезу на прощание пустит. Славик? Может и он. Только сначала убьет, а потом осознает что убил. Как с Пчелкой. То хотел ее оприходовать, а потом за голову хватался. Мол, чего это я... Н-да... Остерегаться их надо.
— Узнаю мировоззрение морлока, — усмехнулся Людоед. — Хуже всего люди. Они так и считают. Слышь, блаженный, ты бесов внутренних поостерегись. Нето омразеешь и что нам с тобой делать?
Васнецов вздрогнул. 'Вот оно! Людоед! Ну конечно он! Словно мысли читает! Вот кто больше всего опасен!' — размышления Николая наткнулись на внезапно возникшее чувство тревоги. Он что-то уловил боковым зрением. Дверь? Васнецов повернул голову и с ужасом обнаружил, что круглая ручка массивной двери очень медленно вращается. Точно! Надо очень внимательно на нее посмотреть, чтобы заметить это. Но он заметил. Ощущение текущего момента! Конечно!
Васнецов медленно соскользнул со стола и направился к двери. В баррикадах была брешь. Как раз на стыке створок и там где эта ручка. Но разве двери распахиваются? Может они раздвижные? Тогда эти завалы из столов, шкафов и всяких железок бесполезны.
— Колян, ты чего? — крикнул Сквернослов.
— Дверь. Кто-то ручку вращает, — тихо ответил Васнецов, глядя прямо перед собой на этот медленно крутящийся по часовой стрелке штурвал.
Его спутники повскакивали со стульев и бросились к нему. Николай же медленно опустил ладони на ручку и вращение ее остановилось. Он смотрел на нее, но она больше не крутилась.
— Ну? — Спросил подбежавший Варяг, — И где?
— Вот только что она открывалась.
— Может, показалось тебе это? — предположил Вячеслав.
— Ничего мне не показалось. Я ясно видел.
Людоед осмотрел завалы у дверей, взял какую-то железную трубу и, вставив ее в ручку, упер в пол под углом.
— Ну, теперь не откроют. Пошли дальше почитаем.
— Может сваливать пора? А? — раздраженно спросил Сквернослов.
Они направились к своему столу.
— Слышь, матюгальник. Нам ежели еще один замес типа Вавилонского улыбнется, то воевать после него придется вонью изо рта и намотанными на хрен портянками. И мы ведь там, в основном свои боеприпасы не тратили. Только ихние. Вавилонские. Ну ладно у меня катана самурайская. У викинга меч-кладенец. А ты чего с братиком будешь делать? Братик твой, сдается мне, в критической ситуации загрызть может. Он там, в Вавилоне лихо несколько вандальчиков порвал, что тузик грелку. А ты что? Матом отбиваться станешь?
— И к чему ты это? Тайник твой хваленый разорили давно. Забыл? — возразил Вячеслав.
— Это же военный мать его объект. В дневнике этого неизвестного искателя, коим может действительно батя Колькин статься, он писал, что по его предположению тут есть оружейная. Где профессор автомат взял, из которого стрелял в Ермакова?
— Я не понял, — нахмурился Варяг, — Ты что, за дверь эту хочешь?
— Да не совсем. Ты видел какая труба под потолком вентиляционная? Не то, что в том коридоре. Тут помещение большое и объемы другие. Тут труба прямо как в кино. По ней человек может проползти. В любом случае надо разведать, что в других помещениях. Сдается мне, что эта хреновина опасна, как и ХАРП.
— Да у нас времени на это нету, — возразил Яхонтов.
— Всей возни на час от силы, — махнул рукой Крест.
— Я туда не полезу, — отрезал Сквернослов.
— А тебе и не надо. Уроды эти на мозги воздействуют. Ты же слышал видение блаженного. Туда я полезу. У меня иммунитет.
— У тебя от пси-волков иммунитет, — продолжал хмуриться Варяг.
— Да все эти психоштучки что у волков, что у морлоков, что у этих молохов одну природу имеют. Тут нет колдовства или чертовщины какой-то. Одна голимая наука. Меня это не цепляет. И блаженного, я уверен тоже. Сам подумай, Варяг. Сколько у нас боеприпасов. Сотни три патронов к калашу. Штук сорок для СВД. Полсотни для винтаря. Полсотни для пистолетов. Две тысячи для моей шестистволки, а она их тратит, что министры госбюджет. Гранат у нас двадцать. Десять для подствольника. Это ничто, учитывая, какая нам дорога предстоит еще. И не факт что будет, где разжиться макаронами. Разве я не прав?
