Титов открыл люк и на четвереньках выбрался из спускаемого аппарата. Местные жители заметили спускающийся на огромном парашюте аппарат, и сопровождающие его вертолёты. К приземлившемуся кораблю бежали люди, огромная толпа местных жителей, некоторые подъехали на грузовиках и прыгали с них на ходу, остальные пришли пешком, кто-то приехал на велосипеде. Люди бегом бросились к месту посадки спускаемого аппарата. Подъехал и остановился ГАЗ-51 с кузовом, полным детей, они прыгали с обоих бортов и бегом кинулись к спускаемому аппарату.
Рядом приземлились вертолёты. Спасатели с трудом уговорили людей отойти подальше, чтобы не мешать работать и не попасть под вращающиеся винты. Из севшего ближе всех Ми-4 один за другим выбрались Гагарин, Каманин, Яздовский, врачи Евгений Алексеевич Фёдоров и Иван Иванович Брянов. Они помогли космонавту подняться, поздравили его с присвоением звания майора, тут же посыпались вопросы:
— Молодец, порулил кораблём вручную. Как ощущения? — прежде всего спросил Гагарин.
— Управлять кораблём легко. Никаких сложностей при выполнении ручной ориентации не почувствовал, — ответил Титов.
То же самое он подтвердил и на послеполётном разборе.
— Вот и отлично, — искренне порадовался за него Юрий Алексеевич. — А то я никак не могу понять, кто я: то ли первый человек в космосе, то ли — последняя лиса.
(Слегка подправленная фраза Гагарина, по Ю.Ю. Караш 'Тайны лунной гонки')
В Куйбышев летели самолетом. На всём пути до аэродрома — митинги, цветы, Титов, с цветами в руках, забрался по неудобной лесенке в Ил-12, повернулся в дверях, помахал рукой, прощаясь с гостеприимными жителями. В полёте он был очень возбуждён, смеялся, все время порывался куда-то идти — медики не могли его усадить, чтобы взять кровь на анализ. На волжской даче, прежде чем уложили его на медицинские пробы, он в нарушение послеполётного водно-солевого режима выпил бутылку пива, но никто из врачей не решился его остановить. До заседания Госкомиссии Титов усадил рядом с собой Николаева, Поповича, Финштейна и Быковского и сказал.
— Плохо дело, ребята. Очень хреново себя чувствовал. Что делать будем? Вас подводить не хочу, но и правду скрывать нехорошо...
Все дружно решили: надо говорить правду.
Евгений Алексеевич Фёдоров, опытный авиационный медик, настоял:
— Гера, об этом расскажи на комиссии подробно. Это штука очень серьёзная.
Разбор полёта проходил 24 апреля на той же обкомовской даче. В креслах вокруг большого стола сидели почти все те же люди, которые только недавно здесь же, в этой комнате, слушали доклад Гагарина. Только космонавты в этот раз 'поменялись местами': Юрий Алексеевич сидел почти на том самом месте, где был тогда Герман, а Герман стоял там, где 13 апреля отчитывался Гагарин.
Марк Лазаревич Галлай запомнил фразу одного из членов Госкомиссии:
— Сейчас в этой комнате собралось сто процентов космонавтов, имеющихся на земном шаре.
Титов описывал свои впечатления, ярко, образно, чётко, эмоционально... Заметил много мелких деталей и подробностей, позволивших воссоздать в воображении живую обстановку на борту летящего по орбите корабля.
Например, он рассказал, как открыл тюбик с соком:
— Вдруг выскочила капля сока. И повисла у меня перед лицом в воздухе! Поймал её крышечкой...
Вспомнил, как во время вращения корабля Луна прошла в иллюминаторе, как в фильме 'Весёлые ребята'. А клочья наружной теплоизоляционной обшивки, срывающиеся на спуске в верхних слоях атмосферы, описал совсем поэтично:
— Как хлопья снега в новогоднюю ночь...
В остальном его рассказе поэзии было мало, зато информация эта оказалась крайне важной. Как и просил Фёдоров, Герман подробно рассказал о нарушениях в работе вестибулярного аппарата. Однако, уточнил, что особенно сильно они проявились на 6-м витке, а стоило ему принять исходную собранную позу и зафиксировать неподвижно голову, как эти неприятные явления стали заметно слабее. И лишь к 14-му витку, через некоторое время после того, как он поспал, тошнота и головокружение почти полностью исчезли.
На Госкомиссии рассказ Титова огорчил многих, в первую очередь — Королёва. Сергей Павлович сидел хмурый. Титов оказался первым человеком, столкнувшимся в полёте с одной из наиболее сложных проблем космонавтики. Королёв, конечно, знал о проблеме заранее, из присланных книг, но не ожидал, что она окажется настолько серьёзной, вопреки очевидности, надеялся на лучшее.
Информация, добытая Титовым, заставила существенно усилить тренировки космонавтов, направленные на общее укрепление вестибулярного аппарата, а также разработать специальные правила поведения в космическом полёте, особенно в период первоначальной адаптации: меньше менять позу, не вертеть головой, избегать резких движений... Методика сработала: явлений вестибулярного дискомфорта у последующих космонавтов не наблюдалось.
Титова, само собой, забросали вопросами. Гай Ильич Северин, тогда ещё начальник лаборатории ЛИИ, где делали кресла для 'Востока', а в будущем — Главный конструктор скафандров и систем жизнеобеспечения, деликатно поинтересовался:
— Не сложно ли было мочиться?
Герман Степанович не смутился, он понимал, что на будущее надо знать и такие подробности, ответил серьёзно:
— Во время тренировок на Земле было сложно, а в невесомости легче. Знаете ли, он как-то сам всплывал вверх...
— Минуточку, минуточку! — закричал Пилюгин. — То есть, это как 'сам вверх'? Прошу пояснить...
Собравшиеся захохотали так, что в небольшом зале зазвенели окна.
(Подробности по Я. Голованов 'Королёв: Мифы и факты', и М.Л. Галлай 'С человеком на борту')
Правительственную встречу Титову устроили не менее торжественную, чем Гагарину. Хрущёв помнил, что Герман Степанович сильно переживал из-за того, что оказался лишь вторым. Была точно такая же встреча в аэропорту Внуково, красная ковровая дорожка от трапа до трибуны, толпы народа, и родственники рядом с членами правительства, на той же трибуне. Тут же присутствовала и Нина Петровна, она беседовала с родителями космонавта пока ждали посадки самолёта.
Более того, ко второму полёту уже сложился более-менее отработанный ритуал встречи. Народ теперь не толпился в нескольких шагах от ковровой дорожки — для удобства кино— и телевизионной съёмки был выстроен своего рода квадрат, по типу строя 'каре', четвёртую сторону которого замыкал самолёт.
Первый секретарь подошёл к семье космонавта, познакомился с родителями и женой Титова Тамарой. Она, в присутствии первых лиц государства очень стеснялась, терялась, пока её на выручку не пришёл сам Хрущёв:
— Откуда родом, доченька? — спросил Никита Сергеевич.
— С Украины...
— Да ты шо? Звiдкиля? — Хрущёв тут же перешёл на украинский.
— С Луганской области.
— Так у меня ж там дивизия стояла! — Никита Сергеевич с этого момента искренне воспринимал Тамару, как свою землячку. Они тут же разговорились, беседовали о Луганске, и, можно сказать, моментально подружились. Хрущёв весь день не отпускал Тамару от себя, называл дочерью, при всех перемещениях по Москве сам, лично, приглашал:
— Пойдём, пойдём, Тамара...
(Реальная история, из воспоминаний Тамары Васильевны Титовой, см. д.ф. 'Герман Титов — первый после Гагарина')
Подрулил самолёт, дверь открылась, Герман Степанович спустился по трапу, по звуки духового оркестра, играющего 'Марш авиаторов', печатая шаг, прошёл по красному ковру к трибуне.
(Описание реальной церемонии, по д.ф. 'Снова к звёздам')
— Товарищ Первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза! Докладываю! Задание Центрального Комитета и Советского правительства выполнено! На корабле-спутнике 'Север-2' 22 и 23 апреля 1961 года совершён 25-часовой космический полёт... — Титов рапортовал, вскинув руку к козырьку.
Никита Сергеевич, растрогавшись, смахнул правой рукой слезу радости.
— Облетел более 17 раз вокруг земного шара, — продолжал докладывать космонавт, — и благополучно приземлился точно в заданном районе. Всё оборудование космического корабля работало безотказно. Чувствую себя превосходно, готов выполнить любое задание партии и правительства! Майор Титов!
(Подлинный рапорт Г.С. Титова по д.ф. 'Снова к звёздам'. Изменены только дата полёта и название корабля)
Выслушав рапорт Титова, Никита Сергеевич обнял его, расцеловал, по русскому обычаю, пожал руку, и сказал:
— Вот теперь, после первой космической суточной вахты, мы знаем о космосе больше. С вашего полёта начнётся настоящая работа по освоению космоса.
Затем его обнимали и поздравляли Тамара, отец, мать, сестра, встречавший его со всеми Юрий Алексеевич Гагарин долго сжимал Германа в объятиях. Поздравляли члены Президиума ЦК, председатель Президиума Верховного Совета Мазуров, председатель Совета министров Косыгин, председатель ВПК Устинов (АИ), министры профильных отраслей... Пионеры вручили цветы космонавту, его семье, членам ЦК партии и правительства.
Весь протокол встречи Гагарина повторили скрупулёзно. Титов с женой Тамарой и Сергеем Павловичем Королёвым ехали в открытом 'ЗиС-111' по Ленинскому проспекту столицы, превратившемуся в 'живое ущелье' из толпы приветствующего их народа, Хрущёв с Келдышем — следом, на втором 'ЗиСе'. Точно так же вывесили портрет Германа на здании Исторического музея. Был и митинг на Красной площади, и выступления с трибуны Мавзолея, и репортёры кинохроники. Толпа несла флаги Советского Союза, плакаты, портреты космонавта, даже макеты космического корабля, на палочках. По поведению собравшихся было видно, что это — не скучный официоз, ликование было искренним. Люди радовались новой победе советской науки.
Поднявшись на трибуну Мавзолея, Герман Степанович отчитался уже не только перед Первым секретарём ЦК и членами правительства, это был настоящий отчёт перед всем советским народом:
— ...Космический корабль 'Север-2' — замечательный корабль. Он оснащён первоклассной, безупречной техникой, совершенной аппаратурой, действовавшей на протяжении 25 часов 18 минут полёта безотказно!... Хочется крепко обнять каждого из творцов этой изумительной техники! За 17 с половиной оборотов корабля вокруг Земли я имел возможность сделать весьма ценные наблюдения, имеющие большое научное и познавательное значение.
На всём пути полёта я ощущал заботу дорогой Отчизны, меня согревала теплота и ласка всего Советского народа! Приветственная телеграмма Никиты Сергеевича Хрущёва, поступившая на борт корабля, придала мне новые силы для успешного осуществления длительного и сложного космического полёта.
Спасибо Вам, Никита Сергеич, спасибо вам, все советские люди, за ваше внимание, за вашу заботу и ласку!
(часть подлинного рапорта Г.С. Титова с трибуны Мавзолея, по д.ф. 'Снова к звёздам')
С ответным поздравлением выступил Никита Сергеевич Хрушёв:
— Весь народ, все честные люди на Земле, поздравляют и славят наших учёных, конструкторов, инженеров и рабочих, чьим гением и трудом созданы космические корабли, штурмующие безбрежный океан Вселенной! Партия, правительство, весь советский народ, гордятся тем, что наша Родина первой прокладывает пути в космос! Все мы высоко оцениваем великий подвиг товарища Титова!
Наши мощные ракеты, равных которым нет ни в одной стране, используются для решения мирных задач, для расширения и углубления наших знаний о Вселенной! Новые данные, полученные советской наукой во время последнего полёта в космос, станут достоянием всех учёных, всех народов, и, таким образом, сослужат добрую службу делу прогресса всего человечества, делу мира!
Вечером состоялся торжественный приём в Кремле, с множеством приглашённых гостей. На приёме Никита Сергеевич объявил:
— Президиум Верховного Совета присвоил Вам, Герман Степанович, звание Героя Советского Союза! Центральный комитет Коммунистической Партии Советского Союза, до истечения кандидатского стажа принял вас в члены великой партии коммунистов! Поздравляю вас с этим большим событием в жизни вашей.
С большим уважением поздравляю Ваших родителей, Александру Михайловну и Степана Павловича. Им есть чем гордиться! Они воспитали мужественного сына! Мы поздравляем жену Германа Степановича, Тамару Васильевну, и признательны ей за мужественные проводы любимого человека на подвиг во имя Родины!
(Подлинные слова из поздравления Н.С. Хрущёва, по д.ф. 'Снова к звёздам')
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Мазуров (АИ, в реальной истории — Брежнев) вручил Герману Степановичу Золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина.
На приёме выступили известные учёные: Президент Академии наук СССР академик Келдыш сказал:
— Полёт Юрия Гагарина сравним с подвигом Колумба и Магеллана, а полёт Германа Титова не сравним ни с чем!
Профессор Яздовский подтвердил сделанный учёными основной вывод:
— Человек может жить и работать в длительном космическом полёте.
С большим трудом пробившись к виновнику торжества, Марк Лазаревич Галлай с улыбкой сказал:
— Вот видите, Гера, таки я оказался прав. Чествуют вас не хуже, чем Юру.
Титов с улыбкой признал, что всё действительно организовано на высшем уровне.
Потом был митинг на заводе ? 88. Титов поблагодарил создателей корабля и ракеты, рассказал, как протекал полёт и передал бортжурнал корабля его создателям.
Все советские газеты публиковали статьи с описанием полёта, биографию космонавта, комментарии советских учёных о большом значении научных результатов, полученных в ходе полёта.
Мировая пресса тоже откликнулась на известие о втором советском космическом полёте. На Западе не ожидали, что он состоится так скоро после первого, да ещё сразу на сутки. Западные газеты писали:
'Советы не просто первыми вырвались в космос, опередив ведущие страны свободного мира. Они начали осваивать космическое пространство поистине семимильными шагами'.
В народном сознании и Гагарин, и Титов воспринимались не просто как герои, они были такими же родными и близкими для каждого советского человека, как будто родственники. Про них даже сочиняли анекдоты, вроде таких:
'Армянское радио спросили: у кого жена лучше — у Гагарина, или у Титова? Армянское радио ответило: 'Мы не знаем, у кого лучше, но знаем, что от хороших жён в космос не летают'.
(Анекдот реальный, рассказала Тамара Васильевна Титова, в д.ф. 'Герман Титов — первый после Гагарина')
#Обновление 17.09.2017
Когда обсуждалась сама концепция полётов по программе 'Интеркосмос', высказывалось две точки зрения. Первая — её поддерживали руководство ВВС и часть партийных функционеров из ЦК — заключалась в том, что полёты международных экипажей имеют в большей степени символическо-пропагандистское значение. Они считали, что достаточно 'покатать' союзников из стран ВЭС по орбите в течение суток, не загружая их в полёте никакими серьёзными задачами.
Вторая — её сторонниками были руководители Главкосмоса — предусматривала полноценное участие пилотов из других стран в проведении полётных экспериментов и управлении космическими аппаратами. На совещании-'междусобойчике' в узком кругу 'посвящённых' Сергей Павлович Королёв пояснил Хрущёву свою позицию следующим образом:
