Она стремительно встала и подошла к Ярику.
— Постой, постой — Ярик пытался сообразить, что делать, а руки уже сами легли на её бёдра. Ноздрей парня коснулся запах чистого девичьего тела, явно использовала его мыло, голова слегка затуманилась. — Постой, Унхот, всё не так просто с детьми, ещё нужно...
Ладонь девчонки закрыла ему рот.
— Никаких детей сегодня. Если о том, что я тебе всё рассказала, узнают Старшие Матери, меня, точно, по головке не погладят, а уж мои подруги, за то, что я обошла их с ребёнком, просто разорвут!
— А если...
— Не волнуйся, избегать не нужных детей, наши женщины научились очень давно. Старшие Матери весьма искусны в этом. А уж теперь, когда ты сделал такие удивительные горшки, отвары в них получаются и вовсе замечательные. Так что, сегодня детей не будет. Сегодня ты станешь моим первым мужчиной.
— Да я, это... как-то...
— О-о-о, — Унхот скосила глаза вниз — Не весь, оказывается, ты такой нерешительный!
— А-а... Да! — Ярику не нужно было никуда смотреть — Есть такое дело. У мужчин существует часть тела, которая не только живёт сама по себе, но и имеет на кое-какие вопросы свой собственный взгляд.
Он резко притянул девчонку к себе. Хватит разговоров.
— Постой, постой — слабо затрепыхалась она в его руках — Не здесь! Пойдем, я покажу тебе одну пещерку. Там тебе понравится...
Через три дня, тайное, стало явным. Да разве ж скроешь все эти мимолётные касания друг друга, улыбки и непрошенный румянец на щеках, взгляд, лучащийся особым светом... Тем более, когда вокруг столько внимательных и пристрастных глаз! Разразился грандиозный разборняк! Но, Ярик, следуя наставлениям и принципам своего учителя, за своё порвать любого, устроил всем шикарный отлуп!
Что за крики? Да, мне нравится Унхот! Да, сплю с ней! А что, нельзя? Можно, но это нарушение договора!? Какого договора? Это вы когдай-то с вождём договорились? А-а, вон как! А я почему не в курсе? Ну, так и не отвлекайте! Заделать трём девушкам детей? Да легко! Унхот мне всё рассказала? Бред!!! Первый раз от вас слышу! Просто она мне нравится и я сплю с ней! Как, не честно? Что за претензии, девочки?! И вообще, Старшие Мамаши, мне вождь ничего не говорил по поводу детей. У нас на этот счёт, законы строгие, знаете ли. Будете мозг выносить, никаких детей не будет, пока у вождя сам не спрошу! Так что, лучше отвяньте от нас с Унхот, а не то... и курятник свой угомоните. Короче, быстро привёл в "чуйства" всю эту квохчущую толпу обиженных и обойдённых.
Ярик лежал на толстенном мате, сплетённом из сухого тростника. Поверх него были накиданы ещё несколько больших и мягких шкур. Неплохое ложе, сделанное парнем для них с Унхот, в той самой, потаённой пещерке, куда его привела, в первый раз, девчонка. Не сравнить то недоразумение, из мха и нескольких вязанок камыша, на котором два месяца назад Ночной Цветок отдалась ему. Впрочем, им было особо без разницы тогда.
Под мышкой Ярика, тихо сопя, уютно устроилась его первая и страстная любовь. Да, любовь. Девушка, а точнее уже женщина водила пальчиком по его груди вызывая приятную щекотку. Лень и нега. Но нужно было, всё-таки начать серьёзный разговор. Завтра, он, во исполнение договора, выберет трёх девушек. И Унхот не будет среди них.
— Мой Цветок, послушай меня внимательно, — начал парень — и не спеши перебивать. Завтра я выберу трёх девушек. Я выберу не только красивых, в моём понимании, но и тех, кому больше шестнадцати лет.
У девушки лежащей рядом расширились глаза и тут же наполнились слезами, она хотела вскочить, но Ярик был на чеку и прихватил её в самом начале порыва.
— Успокойся! И слушай! — на попытку что-то сказать просто грубо зажал рот ладонью — Я сказал, слушай! Это тебе понятно! Если да, то кивни. Хорошо. Теперь молчи и слушай.
— Так вот. Есть определённая зависимость от возраста женщины и успешного рождения ребёнка. Не знаю, известно ли вашим мудрым матерям об этом, но думается мне, не до такой степени, иначе они б не стали подкладывать под меня совсем девочек. А вот у нас в племени, это хорошо знают. Слишком старая женщина для родов — плохо. И для неё и для младенца. Всё может закончиться печально. Слишком молодая, тоже не хорошо. В каком-то смысле, даже хуже. Даже моя сестра Соле всё ещё не родила Артёму сына по причине, что слишком молода. За этим следят у нас строго. Поэтому я хочу, раз у меня будут дети, чтобы они были здоровы и благополучны, а не умерли, не дай стихии, в утробе матери во время родов, да ещё вместе с ней в придачу. Если взял ответственность за что либо, так будь добр неси её с прилежанием — так говорит мой учитель. И я считаю это правильным...
Ты же, мой Ночной Цветок, после того, как мы вернёмся с победой, придёшь на земли Осенней Охоты где я заберу тебя в племя Русов, как свою женщину! Вот там, когда подрастёшь, ты мне и родишь много здоровых и красивых детишек. Я сказал!
Унхот смотрела на Ярика большими чёрными глазищами, из которых непроизвольно текли слёзы.
— Правда!? — дрожащим голосом спросила она.
— Клянусь отчизной, — Ярик дзынькнул ногтём по зубу, чтобы слегка разрядить обстановку — зуб даю!
Унхот, молча набросилась на него...
— Я теперь лишь одного боюсь — после того как они бурно покувыркались и лежали обессиленные и удовлетворённые тихо сказала Унхот — вдруг ты... — и не закончила фразы, боясь не только произнести слова, но даже подумать.
— О нет! Нет, моя малышка! Теперь я точно вернусь из битвы! Что мне Старые Люди, я убью всех кто станет между нами. Ты только верь и жди. Слышишь! Верь и жди!
— Да, я верю! И буду ждать...
Гл. 14. Битва.
— Хатак, друг мой, у меня к тебе есть разговор.
Старый охотник сумрачно посмотрел на меня из-под нависших седых бровей. Он меня подозревал! Очень сильно подозревал. И совершенно обоснованно. Дело в том, что я не собирался брать его на битву. И он это чувствовал. Меж нами создалось некое напряжение, и чем ближе подходил срок выступления охотников к месту схватки, тем сильнее повышался "градус" напряжения. Собственно, это никак не отражалось внешне. Всё так же шли интенсивные тренировки, всё так же мы решали возникающие вопросы и проблемы, мы всё так же общались, просто... Хатак меня подозревал.
— Пошли, пройдёмся до пристани. Посидим, помедитируем на воду, пообщаемся без посторонних ушей.
Хатак, что удивительно, ничего не ответил, и лишь засопев, ещё сильнее, молча, последовал за мной. И вот мы уже сидим на катамаране, пришвартованном к пристани. Хатак нахохлился и буравил меня пристальным взглядом, я же, несколько секунд наслаждался видом большого затона, на водной глади которого расходились, то там, то тут, круги. Солидная рыба уже начала гулять по поверхности. В небе тянулись бесконечные вереницы птичьих косяков. Весна.
— Хатак, — начал я, — хочу поговорить с тобой как с конкретным мужиком, мудрым человеком и моим другом. Прошу не кричи и выслушай меня. Если, после того как я тебе разъясню свои резоны, ты сможешь меня переубедить, что я не прав, что ж...
— Ну — Хатак был мрачен.
— Ты не идёшь на битву, мой друг.
— Я так и знал!!! — Хатак подскочил как ужаленный и стал ударять кулаком в ладонь — Знал! Знал! Я чувствовал! Друг!? Друг, говоришь! — он навис надо мной — Так друзья не поступают!
— Сядь старый! — да, именно такого я и ожидал — Сядь и послушай меня.
Хатак, с трудом сдерживая себя плюхнулся на лавку.
— Эта битва, ты сам понимаешь, будет не лёгкой. Мы можем выиграть, мы можем разойтись в ничью, а можем и проиграть. Ты прекрасно знаешь, что вождь, это не только привилегии, но прежде всего обязанности. И поэтому я должен рассматривать разные варианты развития событий. И прежде всего, самый плохой. Представь, мы проиграли.
Хатак хотел что-то возразить, но я не дал ему этого сделать.
— Помолчи, старый! И послушай! Да, это плохой вариант, согласен! Но, он возможен, вот что самое поганое. И тогда, что будет с нашими женщинами и детьми? Ты сам знаешь! Поэтому, если случится самое плохое, нужен будет человек, который сможет их всех спасти. Ему нужно будет собрать всё самое необходимое, переправиться на другую сторону Волги, найти правильное место и сохранить наше племя. Это будет подвиг похлеще битвы со Старыми Людьми. А теперь ответь мне, кому из наших я смогу доверить такую задачу. Точнее, доверить могу любому, и он в лепёшку расшибётся, стараясь её выполнить, но вот как справится, а? Кому бы ты доверил такое, старый? Найди мне в племени такого, чтобы был мудрым, опытным человеком, удачливым охотником, авторитетным мужем, не только для своих, но и для людей других племён. Кто, много где был и многое видел? Кто знает, как надо сохранить всё то, что мы с тобой сделали? Назови такого человека, Хатак, и я с удовольствием возьму тебя с собой! Ну же, назови...
Хатак сидел с поникшими плечами, безвольно свесив руки между колен. Казалось, ещё чуть-чуть и он заплачет. Мои слова били его горькой правдой. Такого человека, кроме него, подходящего по всем параметрам, у нас больше не было. Он даже не стал заикаться ни про Сильвера, ни про Хвата, ни тем более про Артёма. Все они — не то, не то. Только я или он. Я, понятно — отпадаю. И, следуя методу исключения, остаётся...
После того, как он узнал, что в той, давней битве Народов, где-то в толпе сражающихся, может быть даже рядом, бился и погиб его сын, он жаждал крови Старых Людей. Несмотря на то, что он никогда не видел своего сына. Но то был его сын, рождённый от единственной, по-настоящему, любимой женщины. Хатак, до сих пор корил себя в его гибели, не научил, не направил, не прикрыл своим телом... Хотя старый охотник и понимал, что нет в том его вины. Понимал умом. А вот сердцем... Он жаждал крови! А я поставил его перед выбором — Месть или Долг! Абстрактная месть Старым Людям или конкретный долг перед людьми племени Русов. Мне было жаль старого друга, не хотел бы я оказаться на его месте.
— Если бы у меня было два таких человека как ты, то мой друг Хатак стоял бы в этой битве рядом со мной, плечом к плечу. Но у меня нет двух, таких как ты, поэтому ты останешься здесь! И если что, сделаешь всё как надо.
— Больно, Пётр, больно! — глухо проронил Хатак и положил руку на сердце — Вот тут. Эта битва, последнее, что я смог бы сделать в своей жизни великого. Да! Больно... Но, ты как всегда прав мой мудрый друг, может случиться всякое. И твоя правда жестока. — Он наконец поднял на меня взгляд. Было видно, что он переборол себя и уже стал сосредотачиваться на озвученной мною задаче. Сильный человек! — Надейся на меня, я не подведу.
— Спасибо! Ты человек долга, я знал, что ты поймёшь. Я оставлю с тобой Падавана, нечего ему делать в той каше, которая заварится там. Ещё кто стукнет из-под тишка, не разбирая, где свой Старый Человек, где чужой. Нам не к чему конфликты на ровном месте. Ещё с вами оставлю Стрижа, ему лет двенадцать поди, рвётся в бой, конечно, да кто ж его возьмёт, а всех остальных заберу. Так что, ты, Падаван, да пацаньчик на всю нашу ораву женщин и детей. Скучно вам не будет. Ну а мы, дня четыре до места схватки, как мне сказали, столько же то туда, ну, и там дня два-три. Дней через десять-двенадцать вернёмся, а если не вернёмся...
— Да, я понял. Но вы вернётесь, зря что ли мы тут столько времени корячились. Я все руки отмотал, уча правильно метать сулицы этих бездарей.
— Скорее язык обтрепал, а, старый ты матершинник. Благодаря тебе скоро вся степь, включая мамонтов, будет ругаться по-чёрному.
— Хе-хе, ну не надо преувеличивать мои скромные заслуги, — видно было, что Хатак уже начал отходить от неприятной новости, которую я ему сообщил — от тебя и набрался, хе-хе.
Потом, мы ещё долго обсуждали разные варианты развития событий, что и как надо будет сделать, если что. И лишь в самом конце разговора Хатак, как бы невзначай поинтересовался, не просила ли Светлый Ручей меня, что бы я оставил Хатака в Лагере.
— Нет старый, клянусь, чем хочешь! Або мудрая женщина, она понимает, что, для тебя это поход значит. Она ни пол словом. — и это было действительно так — Но ты посмотри на неё, какими глазами она смотрит на тебя в последнее время. Не дай стихии ты погибнешь в бою, не знаю, переживёт ли она твою потерю. Лишиться одни махом, друга и Старшего Охотника племени, и Великой Видящей, согласись — слишком глупо. Такое я себе позволить не имею право, ни как твой друг, ни как вождь племени. Уж тут я меркантилен, прости. И ещё, скажи мне честно, Хатак, друг мой, ведь ты, в последнее время, плохо видишь на дальнем расстоянии?
Хатак сильно посмурнел.
— Это так заметно?
— Мне, очень. Ты не забыл, я сам не так давно так же щурился, пытаясь разглядеть что-то под носом. Только я плохо видел вблизи, а ты вдалеке. У меня даже был специальный прибор, очки называются, типа как бинокль у Артёма, да вот дырявая память, пошел в дальние земли, а их дома забыл. Так и мучился, пока не помолодел.
— Да-а, помолодел — Хатак вздохнул.
— Прости старый — я положил руку на его всё ещё жилистое и крепкое, несмотря на возраст, плечо — я сам не знаю, как так получилось, что я начал молодеть.
— Что ты, Пётр, какие обиды, — он накрыл мою руку своей мозолистой ладонью — ты — Великий вождь и шаман, Великий Знающий, Идущий Обратно, я — Хатак, Идущий За Новым, Живущий в Трёх, а нет, извиняюсь, уже в Четырёх Племенах, Великий Сказочник. Тоже титулов немало. Хе-хе. Мне грех жаловаться, я и так прожил слишком долго. И помирать пока не собираюсь. А что до зрения, то правда, плохо вдаль вижу. Расплывается всё. Даже фигуры, что уж о лицах говорить. Только на опыте и кидаю сулицы. Прав ты, толку от меня тут будет больше. Да!
— Ну, старый, не сильно посыпай себе голову пеплом. Говорят, для битвы важна каждая умелая и твёрдая рука. И это правда! Но, вот парадокс, в правильном строю, да при большом количестве сражающихся, отдельно взятая, крепкая и надёжная рука, не сильно влияет на результат. Твоя рука мне очень пригодилась бы на поле боя, но твоя голова, здесь, мне нужна ещё больше!
— Не волнуйся Пётр, я всё понимаю.
— Что ж, пойду, сообщу Падавану, что он остаётся дома. То-то "радости" будет.
— Ничего — Хатак потёр ладони друг о друга — Ни ему, ни Стрижу скучать не придётся. У них будет много, оч-чень много дел. Хе-хе.
Вечером, уважаемая або, улучив момент, когда рядом никого не было, приобняла меня сухенькими руками и постояв так несколько секунд, чмокнула меня в лоб
— Спасибо...
И ушла, не сказав больше ни чего. А что тут ещё говорить...
Выдвигались из Лагеря без помпы и слёзных рыданий. Наши женщины уже "попрощались", этой ночью, ну, у кого были собственные мужчины. А вообще, голосить и стенать, тут не принято. И это мне нравится. Поливать слезами дорогу, ведущую на бой не лучшая идея.
Правильные Люди снялись всем стойбищем, если всё будет плохо то все племена, женщины и дети, а также оставшиеся после сражения мужчины отступят на земли Осенней Охоты. А если хорошо. Острый Рог планирует занять пещеры Степных Псов. И себе сделать хорошо, и как бы волю Чёрного Лиса выполнить. Отбить их у Старых Людей. И правильно, места там по рассказам, приятственные. Глядишь, ещё и к полуоседлому образу жизни перейдут. Так хотел сделать Чёрный Лис. Жаль не получилось у мужика.
