Ехали медленно, улицу не до конца расчистили от обломков зданий, но все воронки уже были засыпаны и залиты сверху битумом. Очередная дорожная бригада встретилась на пути. Старосты домов, кварталов, секторов сами решали, что делать и отвечали только перед избравшими их людьми. Вершина властной пирамиды Острова рухнула, но сердцевина ее — высокопоставленные технари и управленцы прочно стояла на ее широком подножии — самоуправлении простого народа. Пройдет два года, город возродится, жизнь вернется в привычную колею. Все будет, как прежде. Но развеется удушливая атмосфера последних лет правления Хозяйки. И саму ее мало кто вспомнит.
Охранники, убедившись, что комиссар Вагнока вошла к себе, развернули мотоциклы и с ревом умчались прочь. "Много в них позерства, как и в Ариэле Солтиге", — подумала Полина. Охрана ОСС гораздо менее заметна. Снайперы дежурили на крышах зданий на всем протяжении ее пути. Не зажигая света, Полина переоделась в домашнее платье и села к видео. Циновка, прикрывающая вход в соседнюю комнату, тихо поднялась и дверной проем заслонила темная фигура.
Полина не обернулась, лишь молвила:
— Ты такой высокий, лучше сядь.
— У тебя неприятности? Из-за меня?
Андрей присел на пол у ног Полины, коснулся лбом ее округлых, теплых коленей.
— У меня не может быть неприятностей. Я сама — сплошная неприятность.
— Ты не можешь вечно меня прятать. Я не хочу прятаться.
— Сегодня ночью сбуду тебя с рук.
Горячие руки Андрея поднимались все выше по ее ногам.
— Отцепись. Хам. Бабник. Дай почту отправить. Секретную.
— Я зажмурюсь и не увижу твоих тайн, — его ласки становились все настойчивей.
Полина вздохнула, стискивая зубы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон.
— Добрый день, Бруно.
— Здравствуй, любимая.
Косой взгляд на Андрея, не видит ли? Нет, он поглощен тобой... Как хорошо. Но счастье коротко. Полина задумалась. Что сказать Бруно? И можно ли?
Ар Солтиг всерьез озабочен тем, что созданная им для упрочения собственной власти организация превращается в самодовлеющую силу. Сделав Полину главой ОСС на Острове, он противопоставил ее Бруно, стремясь ослабить его позиции.
Она опустила руку, положив ладонь на голову Андрея, нежно провела по коротко подстриженным волосам. Готовясь сыграть роль эльберовца, он пожертвовал своей шевелюрой. От полученной в юности травмы черепа на голове у него должны остаться следы, на деле ни одного шрама не было — Полина давно обратила на это внимание. "Бруно, Бруно... С чем мы столкнулись? Мне страшно". Она решила не заговаривать с Бруно об Андрее. И не упоминать о встрече с Солтигом. Военные не любят Главковерха. Не потому, что он плохой командир — он высказывал те же идеи, что лучшие стратеги Генштаба, но всегда опережая — гордый выскочка. И Полина успела увидеть в нем, пока он не замкнул свое сознание так же, как сделала она: этот человек не любит свою родину. Он настолько ярко ее ненавидит, что положил жизнь на алтарь свирепой мечты: сокрушить ее, уничтожить. И, уже немолодым, добился вожделенной цели, ценой неимоверных затрат и жертв...
Ариэль Солтиг родился на Острове.
Узкие коридоры, неудобные, чрезмерно крутые лестницы, истертые ногами многих поколений студентов, дурацкая лепнина на потолках. Архаика. Университет. По давнишней привычке Солтиг представил себе Норденк в виде архитектурного эскиза: центр нуждается в реконструкции, иначе транспортные пробки через десяток лет задушат город. Не к спеху. И не его забота. Он не может быть нянькой для всех, пусть сами шевелят своим серым веществом, что расположено в голове между ушами.
Охрана осталась дожидаться внизу, а он поднялся на второй этаж, провожаемый кем-то из сотрудников Левкиппы. Тесная приемная, ковер глушит шаги, на нем цветные зайчики от витража в окне. На дубовой двери нет имени Магистра, лишь слова на бронзовой табличке:
Говори, что знаешь,
Делай, что должен,
Пусть будет, что будет.
Левкиппа сидела в инвалидном кресле, худая, костлявая, с ввалившимися щеками. Зябко куталась в темно-серую шаль. Немаркие цвета — смолоду ее любимые. Глубоко ее личность не прочитывалась — сложная натура, вроде миз Ждан. Ничего. Озарение, как всегда, придет само, и этот ларчик тоже откроется. А пока...
— Благодарю, что уделили мне часть вашего драгоценного времени, госпожа Магистр.
У нее глаза поразительного синего цвета.
— Когда-то я любила путешествовать. Навестила бы сама,... только вас еще и в проекте не было, молодой человек. А разменявши девятый десяток, увы. Что-то ноги не ходят.
Крутанула жилистой рукой обод колеса, разворачивая кресло.
— Мы оба хотели этой встречи. Ждем от нее,... каждый своего. Начинайте вы.
Солтиг вдруг заметил, что она не предложила ему сесть, и он как дурак, остался стоять перед страшной, как смерть, старухой.
— Присядьте... — ткнула сморщенным пальцем в сторону жесткого кресла, такого же древнего, как сама Магистр, — Извините, десять лет как не выхожу из дому. Одичала. Приличия позабыла.
Солтиг осторожно уселся. Один ноль в ее пользу. Нет: два ноль, она вынудила его начинать разговор первым, а стало быть, выступить в роли просителя.
— Если сочтете мой вопрос неуместным или бестактным, не отвечайте. Но, если можете, осведомите меня об обстоятельствах кончины Пенелопы Картиг последовавшей 8 апреля 1359 года.
Левкипппа прикрыла веки.
— Мне странен ваш интерес к моей несчастной сестре.
— Отнюдь. Волей истории, я ответственен за ход дел в Мире. На Острове тоже. Если высокопоставленная особа умирает в одночасье, при этом известны ее многолетние трения с Хозяйкой...
— Сейчас это не имеет значения.
— Для меня имеет. Пини Картиг порвала отношения с мужем, адмиралом Сагелем в 1337 году, ушла в отставку с поста министра социального обеспечения и переехала в Гану. Ее отношение к режиму Хозяйки ни для кого не было тайной.
— И ни для кого с той поры бедная неразумная Пини не представляла угрозы.
— Ой, ли? Давайте вспомним, что произошло три года спустя.
Бал в зале Совета был в разгаре, когда объявилась нежданная гостья. Хозяйка с немногочисленной свитой возвращалась из Тира, где ее ставленница Элиза Маккиш четвертый год заправляла делами после бесследно исчезнувшего Ната Гарига.
— Ее светлое высочество...
Небрежный взмах руки: отставить титулы. Улыбаясь одними глазами, Хозяйка прошла по проходу, (который сами собой образовали расступающиеся перед нею гости), к Главному советнику. В дорожном костюме, невысокая, непоколебимо уверенная в себе, неотразимая.
— Светлого пути, ваше высочество!
— Привет, Григорий!
Молодой глава Протектората смущенно пожал поданную руку, но Хозяйка, не ограничившись формальным приветствием, тепло его расцеловала. Статная дама в белом длинном платье, все это время неподвижно и безмолвно стояла рядом с Григорием Децимом. Хозяйка оборотилась к ней, и ее протянутая рука повисла в воздухе. Вокруг разлилось тяжкое молчание.
Хозяйку нелегко было смутить.
— Добрый вечер, Пини...
Пенелопа Картиг отвернулась от владычицы Острова и неторопливо прошла к отведенному ей за пиршественным столом месту, а Хозяйка, как ни в чем не бывало, заговорила с Главным советником о каких-то пустяках. Всеобщая неловкость постепенно рассеялась. Хозяйку усадили во главе стола, и она удостоила всех и каждого лицезрения своей светлой особы, а нескольких счастливцев и краткой беседы.
Мало кто обратил внимание на то, как она делает короткие паузы в словах, морщит лоб, словно преследуемая неотвязной мыслью. Ни разу не глянула она в сторону Пини. А Децим, улучив момент, подошел к виновнице скандала, обратился с несколькими тихими словами.
— Желаю приятно повеселиться! — громко ответила Пини, — Пляшите. Наслаждайтесь жизнью, паразиты. Настанет день, когда с вас спросят ответа.
Она ушла поспешно, нервно кусая губы. Больше ее не приглашали на приемы в Совете Ганы.
— Моя сестра так и не выросла в политика, не поднявшись выше глупого эпатажа. Вы в то время, полагаю, пешком под стол ходили и рыться в нашем грязном белье начали, будучи взрослым человеком. Зачем? Что вам до преданий минувших дней?
Солтиг выдержал паузу, полезный прием, когда собеседник начинает нервничать.
— Недобитки из эльберо бежали в Тир. Туда же переправлены архивы тайной службы Острова. Накануне встречи с вами, я развернул мои армии на юг — проучить олухов. Хотите: Магистрат разделит скорую и печальную участь Тира? Расплющить Норденк для моей авиации — раз плюнуть. А все потому, что вы юлите и изворачиваетесь. Спрашиваю: Пенелопу Картиг убили?
— Какое вам дело?
На шее Солтига вздулись жилы.
— Потому что день, о котором она говорила, настал! Я пришел и требую ответа!
Он вскочил, грозно навис над Левкиппой, она запрокинула к нему морщинистое, пепельного цвета лицо. В синих глазах дрожало легкое удивление, на большую силу чувств Великий Магистр давно была не способна.
— Нуте-с, нуте-с,... — поманила его пальцем, — Не бойтесь, не укушу. Хочу взглянуть на вас поближе.
— Вот так. Великий Ар Солтиг передо мной на коленях.
Ее шершавые ладони прошлись по его лбу, щекам.
— Я стара и очень устала. Не осталось ни времени, ни сил. Пусть этот новый пасьянс разложит кто-то другой.
Слабо улыбнулась.
— И кто сказал, что на детях гениев природа отдыхает?
— Я — не сын, а внук великого человека.
— Вы меня не поняли. К этому человеку вы не имеете ни малейшего отношения. А на ваш настойчивый вопрос ответ один: не было злого умысла. Залечили до смерти — ошибка врачей.
— Не устраивает. Вы таитесь от меня. Когда пойму — берегитесь!
— Ого! — странное одобрение послышалось в ее возгласе, — Хочешь большего? Идем!
Магистр с неожиданной резвостью направила свою коляску в разверзшуюся в стене пасть лифта, Ар Солтиг поспешил за ней.
Хрустальный зал в подземном этаже Университета. Блеск люстр, их подвески тоненько звенят, откликаясь на звук человеческого голоса. В центре на невысоком постаменте водружен, тускло блестящий металлический ящик размерами метр на метр на полтора. Ни швов на нем, ни ручек. Гладкий параллелепипед. Геометрический объект. Центр этой маленькой хрустальной вселенной.
Левкиппа положила ладонь на верхнюю плоскость артефакта.
— Identes Levky, — раздался бесплотный голос.
— Руку! — скомандовала Левкиппа Солтигу и он дотронулся до вдруг ставшей шероховатой под его пальцами тускло-зеркальной поверхности.
— Novo dzhuato, Ariel, — отрывисто произнесла Левкиппа
— Permezes.
— Готово, юноша. Появятся вопросы (не мелочные), заходи. Спрашивай. Забрать отсюда нельзя, привязан к координатам на местности: плюс-минус 100 метров, иначе база данных сотрется. А здесь — все. Здесь сила и бессилие Хозяйки. Ответы получаешь на тонго, так же, как задаешь вопросы. Перевод бессмыслен — в англике нет многих необходимых слов.
— В англике... — тупо повторил Солтиг.
— В едином и единственном языке Мира — англо-китайском. Тоже ни о чем не говорит? Это — названия наций. Всего двух из сотен, населявших Терру. А теперь, проводи меня обратно.
Напоследок она сказала:
— Поддержи мой Банк, а то завалится, позорище будет. Горе и слезы во множестве. Убереги. Такова твоя плата. И... посмотри на меня хорошенько. Больше ты меня никогда не увидишь.
Поманила снова, приказывая наклониться ближе.
— Ты ошибаешься, мальчик.
И еле слышно прошептала ему на ухо несколько слов.
...Главный телохранитель следил за временем: истек час, отведенный для встречи двух лидеров. Но биобраслет Солтига, замаскированный под наручные часы, слал по-прежнему чистый радиосигнал: пульс его обладателя в норме, потоотделение незначительное. Еще пять минут... Сигнал изменился, свидетельствуя о сильнейшем волнении, охватившем вождя. Такого раньше никогда не бывало! Главный телохранитель привстал, давая знак команде "приготовиться" и сразу же "отбой".
Ар Солтиг спускался по лестнице. Взгляд властелина Мира блуждал, шаги он делал осторожные, тщательно утверждая ноги на каждой очередной ступеньке, словно боялся упасть.
...копии найденного документа — обгоревшие обрывки двух страниц из стандартной 100 листовой тетради в картонном переплете. На первом прочитывается фраза: "Gana, 19.07.27, "Fulminato". Mateno. Suno taren iluminabo. La ankao feliche. — Гана, 19.07.27, "Громовержец". Утро. Солнце глядит в иллюминатор. Я беспричинно счастлива". Второй, содержит "стихотворные упражнения", стиль и тональность позволяют отнести их к закату правления Хозяйки, когда она часто находилась в глубокой депрессии. Автопортрет на другой стороне листа сделан, очевидно, также в конце жизни, по памяти. Имеются отличия от известного живописного изображения — некоторая "детскость" облика — такой она себя видела, такой представляла. Малый фрагмент датирован точно — визит эсминца "Громовержец" в Гану перед решающей попыткой захвата власти на Острове, предпринятой молодой Н.Вартан.
Итак, это не был дневник в полном смысле слова: записи делались время от времени, "под настроение", иначе одного томика не хватило бы на все прошедшие годы.
Я не могу точно указать время, с которого известная нам особа заменила (может быть, сначала эпизодически, потом навсегда) Хозяйку. Но (простите за неприятное напоминание) из беседы с Вашей дочерью следует, что с реальной Хозяйкой она не встречалась.
Найденные фрагменты человеческих тел (мелкие осколки костей) идентификации не подлежат. Как невозможно и установить, был ли этот человек (люди) к моменту взрыва жив или нет.
С искренним уважением,
Вице-директор ОСС П.Ждан
Солтиг прочел донесение Полины в самолете на пути в Майю. Всю дорогу сидел мрачнее тучи и очнулся от раздумий в момент посадки. Встряхнулся, встал, нахлобучив на голову фуражку с золотыми драконами на околыше — заняв должность Главковерха, он сам себя произвел в маршалы. Спускался по трапу, неестественно спокойный.
La mirro ple akvo Мое отраженье на воде
Ochen dir la: Глядит на меня:
Cho vive, Naomy? Как поживаешь, Наоми?
— — — —
Sonzho: la stane Vagnok Приснилось: я в Вагноке
Tov popolamaso — В толпе народа -
Anneco vohomi... Никому не нужна...
— — — -
Insulo se moko tero. Остров — отдельная земля.
La — simlo uno: Так и я похожа:
