— И еще кое-что о наших союзниках, — сказала Селестиэль, — о чем нам надо поговорить в узком кругу.
"Эйприл Фест" все еще оставалась в Гондоре. Работа комиссии Координационного Совета требовала самых совершенных средств связи, поэтому ЕС-121Н оставался на своей стоянке еще несколько дней. Экипаж ночевал в городе, и Голдштейн был несколько удивлен, когда утром 11 ноября на городском базаре его осторожно взяли под руку.
— Здравствуй, Ирвинг, — Голдштейн повернулся и увидел Селестиэль.
— Привет, Селест. Ты что, тоже за покупками собралась?
— Вроде того. Знаешь, я давно хотела расспросить тебя кое о чем.
— Ну, пойдем, присядем где-нибудь, — ответил Голдштейн, заинтригованный столь необычным оборотом событий.
Они расположились за угловым столиком маленькой закусочной, одной из многих, открывшихся в городе, когда его наводнило множество самых разных пришлых людей и нелюдей. Расторопный толстый трактирщик подкатился к ним так резво, будто у него на подметках были колесики:
— Чего изволите, прекрасная госпожа?
— Самого старого и лучшего вина, — сказала Селестиэль, выкатив из кошелька небольшую жемчужину и сунув ее в пухлую руку хозяина. — В серебряной посуде. И чтобы нам никто не мешал.
Пузатая оплетенная бутыль и два пол-литровых серебряных кубка появились на столе так быстро, что Голдштейн грешным делом подумал, что здесь не обошлось без волшебства эльфов.
— Скажи, Ирвинг, ты давно летаешь на "Эйприл Фест"? — спросила Селестиэль.
— Лет двадцать пять уже, — пожал плечами Голдштейн. — А попал в Вечность и того раньше. А что?
— Просто интересно. Меня всегда восхищали ваши хитроумные планы, — ответила Селестиэль. — Мы медленнее набираемся опыта, и мне хотелось узнать, сколько времени тебе понадобилось для этого?
— Да мы с Расселлом до сих пор продолжаем самосовершенствоваться, — усмехнулся Голдштейн. — Век живи — век учись. Уж, не хочешь ли ты стать членом нашего экипажа? Уверен, что у тебя получилось бы.
— Боюсь, что у меня иная дорога, — сказала Селестиэль. — А чем ты занимался до того, как попал в Вечность?
— Ну, вначале я пару лет был адвокатом, — ответил Голдштейн. — После того, как закончил юридический. А потом — скажу тебе по секрету, хотя теперь уже все равно, наверное — потом я несколько лет работал на израильскую разведку "Моссад". В отделе планирования специальных операций.
— Потрясающе, — восхитилась Селестиэль. — Ирв, у тебя такая интересная жизнь!
— У тебя, пожалуй, не хуже, — рассмеялся Голдштейн.
— Ну, сравнил! Последнюю тысячу лет я просидела в лесу, оплакивая прошлое своего народа и мечтая о его будущем. Мне кажется, я только сейчас начала снова жить по-настоящему.
— Завидую я вам, — признался Голдштейн. — У вас все еще впереди... А мне уже пора на покой.
— Не рано ли?
— Нет, Селест. Сколько, по-твоему, можно болтаться между небом и землей? Сыновья выросли, а я даже не заметил, когда, — вздохнул Голдштейн, приложившись к серебряному кубку. Вино было восхитительное, ему еще ни разу не приходилось пробовать ничего подобного.
— А где твоя семья? — спросила Селестиэль.
— Жена, младший сын и обе невестки — в Париже. А что толку? Я их вижу пару недель в году. Скажу тебе, опять же по секрету, — Голдштейн наклонился к ней поближе, — после Нового Года у меня заканчивается контракт, и я думаю не возобновлять его.
— А кто же тебя заменит на "Эйприл Фест"? — спросила Селестиэль.
— Мой старший сын, Аарон, — ответил Голдштейн. — Надо же, в конце концов, внуков понянчить!
— Надо же, — задумчиво сказала она. — А я была уверена, что ты доволен своей работой...
— Доволен, конечно, — ответил Голдштейн. — Получаю десять тысяч долларов в месяц, куча всяких привилегий, вся семья устроена. Но ведь всему когда-то приходит конец.
— И что же ты собираешься делать? Будешь сидеть на скамейке с другими пенсионерами, в шахматы играть? — лукаво улыбнулась Селестиэль.
— Ну, это вряд ли, — ответил Голдштейн. — Старый конь борозду не портит, я еще где-нибудь поработаю. Но на земле.
— Конечно, Ирвинг, — согласилась она. — Тебе еще рано уходить на покой. Ты еще хоть куда во всех отношениях.
Голдштейн расплылся в полном восторге. Ароматное вино столетней выдержки и восхищенные глаза прекраснейшей из всех когда-либо встреченных им женщин подействовали на старого шпиона расслабляюще. Селестиэль поняла, что клиент готов.
— А что бы ты сказал, Ирвинг, если бы тебе предложили работу адвоката, — осторожно спросила она. — Ну, скажем, за сорок тысяч в месяц?
— Гм! — Голдштейн даже протрезвел от неожиданности. — Сорок тысяч? Адвокат? Это где же такой требуется? Да я хоть сейчас!
— В начале следующего года — по вашему календарю, — ответила Селестиэль, — на 258-й линии в Париже будет открыто посольство нолдоров. Нам понадобится адвокат из людей, чтобы разобраться во всех ваших путаных законах. Ты согласен?
— Согласен ли я? — рассмеялся Голдштейн. — За сорок тысяч в месяц? Она еще спрашивает! Только это называется не адвокат, а юрисконсульт.
— Ну, тогда подпиши контракт, — Селестиэль развернула перед ним свиток, украшенный восковой печатью Дома Феанора.
— Это кто писал? — спросил Голдштейн, ошизело глядя на пергамент. Впервые в жизни он видел контракт, отпечатанный струйным принтером на пергаменте, да еще с восковыми печатями.
— Это Р8 для меня постарался, — ответила она. — Что-нибудь не так?
— Нет, все очень грамотно, — ответил Голдштейн, вчитываясь в каждое слово, — хотя обороты несколько непривычные. Ну, что ж, — сказал он, вытаскивая ручку. — Должен признаться, никогда еще не получал такого удовольствия от попытки вербовки. Надо бы поломаться для виду, чтобы ты еще немного меня пообхаживала, — он поставил свою подпись и дату.
— Вот и отлично, — сказала Селестиэль. — Мы сами с тобой свяжемся.
Дальнейшие действия нолдоров немало удивили руководство Вечности. В тот же день, одиннадцатого ноября, Финголфин явился к принцессе Сильмариэнь с предложением купить все шагающие бронемашины Моргота, ставшие трофеями гондорской армии. После побоища на Горгоратской равнине у союзников оставалось еще около двухсот 12Н75, не считая пятидесяти трех, захваченных ранее нолдорами. Официально они считались имперскими трофеями. Гондор сейчас отчаянно нуждался в средствах, так что сделка состоялась без промедления.
Кроме того, нолдорам достались почти полтысячи шаттлов Моргота, захваченных ими совместно с армией Великого Орлангура в пустыне, при разгроме харадской армии. Гил-Гэлад, по совету Лугарева, оставил там вооруженный отряд для охраны, чего ни Черные гномы, ни эльфы — авари сделать не догадались. Многие из шаттлов были вообще не повреждены. Эльфы согласились поделиться с остальными союзниками частью своих трофеев, но основная часть звездолетов досталась им.
Гондорская армия захватила около двухсот сорока покинутых шаттлов разгромленной под Минас-Анором группы "Прерия", предложив их Вечности в качестве компенсации долга. Несмотря на это, долг Гондора оставался все еще непосильно большим для разоренной полугодовым вторжением империи. Арнор согласился взять на себя погашение части долгов, но остаток все еще был слишком велик.
В этой ситуации Финголфин и Селестиэль попросили Лугарева связаться с Шильманом. Координатор согласился переговорить с ними немедленно.
— У нас есть к вам деловое предложение, Координатор, — сказал Финголфин. — На определенных условиях мы согласны выплатить остаток той суммы, которую Империя Арнора и Гондора задолжала вам.
— Я весь внимание, — ответил Шильман, чуть ли не облизываясь от нетерпения.
— Вечность должна предоставить Королевству Нолдоров, или как оно будет называться в дальнейшем, статус "стратегического союзника", — твердо сказала Селестиэль. — Мы не ждем от вас немедленного ответа. Сообщите нам, когда примете решение.
— Но я... Я не решаю подобные вопросы единолично! — оторопело промямлил Шильман. — Принять такое решение может только весь Координационный Совет!
— Ну, так заседайте, — ответила она. — Мы вас не торопим.
— С тобой не соскучишься, Селест, — сказал Лугарев, когда координатор отключился. — Чего это ты вдруг полезла в политику?
— Я же говорила тебе, что сделаю все для возрождения своего народа, — ответила Селестиэль. — Мы создадим величайшую империю, перед лицом которой померкнет великолепие Древних Дней. Мы не будем вести захватнических войн, у нас хватает земли; мы никому не будем навязывать свое знание; все остальные народы сами увидят, к чему нужно стремиться — так же, как, посмотрев на вас, увидели мы. Мир слишком велик, чтобы принадлежать только Последним и Младшим. Нолдоры — великий народ, и должны занять в нем достойное место.
Нам есть чему поучиться друг у друга, мы можем быть друг другу полезны. Мы предлагаем сотрудничество, так не отказывайтесь от собственной выгоды.
— Боже, — сказал Лугарев. — Неужели мы снова создали чудовище?
На следующий день, 12 ноября, Лугарев вновь убедился, что деньги могут все. Утром на базе Минас-Анор приземлился транспортный самолет, доставивший лимузин Координационного Совета и два автобуса.
Вслед за ними появился Боинг-747, доверху набитый правительственной охраной. "Спецы" обшарили весь город и прилегающие окрестности.
После полудня на полосу базы мягко опустился еще один 747-й. К нему подкатили трап, дверь открылась, и на пороге, колыхаясь как желе своим необъятным брюхом, появился Координатор экономики Альфред Клаус Вагер, прозванный в Вечности "Красная Бавария" за пристрастие к пиву и плановому хозяйству.
— Глазам своим не верю, — прошептал Беляев. — Как им удалось вытащить эту пивную бочку из кресла?
— Эльфийское волшебство, — усмехнулся Лугарев. — Погоди, то ли еще будет! Вагер чует деньги еще лучше, чем пиво.
Он оказался прав. Следом за Вагером по трапу самолета спустились, поправляя на ходу белые воротнички и галстуки, лощеные джентльмены в безукоризненных костюмах и лакированных туфлях, посверкивая золотыми запонками, помахивая кейсами из крокодиловой кожи.
Координатор уселся в свой "членовоз", бизнесмены забрались в автобусы и покатили к эльфийскому лагерю под завывание сирен мотоциклов эскорта. Наемники последовали за кавалькадой.
— Кто это, Игорь? — удивленно спросил Феанор, глядя на толпу бизнесменов.
— Акулы империализма, — ухмыльнулся Лугарев. — С ними даже здороваться без адвоката — и то опасно. Не заметишь, как окрутят тебя контрактами да соглашениями, выжмут, как лимон, и вышвырнут за дверь. И доказывай потом, что ты не верблюд.
"Акулы империализма" очень быстро вычислили Феанора, и окружили его плотным кольцом.
— Мы очень заинтересованы в некоторых ваших технологиях, — услышал Лугарев. — Особенно нас интересуют ваши средства связи и технологии изготовления искусственных кристаллов. Взамен мы готовы поставлять все, что угодно. Нефтеперерабатывающее оборудование, транспортные средства...
Откуда-то появилась Селестиэль под руку с Гил-Гэладом, около них крутился лысоватый тип в очках с золотой оправой.
— Мы предлагаем автомобили компании "Дженерал Моторс"... — говорил он на ходу.
— "Дженерал Моторс"? — Селестиэль резко остановилась. — Игорь, иди сюда!
Лугарев подошел к ним.
— Я хочу купить у вас машину, — сказала Селестиэль.
— Какая модель вас интересует, мисс? — лысый был сама угодливость.
— Мне нужен "кадиллак" модели "Седан де Вилль" 1959 года с кузовом из нержавеющей стали и позолоченный, — сказала Селестиэль. — Дополнительное оборудование обговорим позже.
— У вас безукоризненный вкус, мисс, но... Видите ли, эта модель давно не выпускается... Конечно, есть коллекционные экземпляры, но нержавеющая сталь! Боюсь, что это невозможно. Единственная машина с кузовом из нержавейки — это "Де Лорин", он еще выпускается на некоторых линиях...
— Мне нужен "кадиллак", — твердо ответила Селестиэль.
— Я понимаю, но...
— А вы постарайтесь, — улыбнулась Селестиэль. — Я же вам плачу. Наличными, — произнесла она "волшебное слово", и вытряхнула из кожаного мешочка горсть крупных бриллиантов. — Этого хватит?
— Этого?!! Мисс... Мадам... Ваше Величество!.. За это вы купите дюжину таких "кадиллаков", семьсот седьмой Боинг, чтобы их возить, и меня в качестве личного шофера, в придачу!
Селестиэль оставила потрясенного представителя "Дженерал Моторс" и скрылась в толпе. Бизнесмен вытер вспотевший лоб, огляделся, увидел рядом ухмыляющегося Лугарева и кинулся к нему.
— Вы слышали, сэр? Вы видели? Скажите, кто она? Принцесса? Королева?
— Она дочь ювелира, — Лугарев не мог удержаться от смеха.
— Не иначе, как она вскрыла папашин сейф, — сказал бизнесмен. — Скажите, а вы не знаете здесь кого-нибудь, кому нужен восемнадцатиметровый бронированный лимузин с бассейном внутри? Его заказал один шейх из Эмиратов, но палестинцы убили его раньше, чем он успел расплатиться...
Вся эта финансовая канитель продолжалась еще несколько дней. Лугарев почти не видел ни Селестиэль, ни других своих друзей — нолдоров, они решали, каким быть будущему их народа.
К шестнадцатому ноября все более-менее улеглось. Команда Митчелла собиралась домой. Лугарев отобрал у Кевина свою коллекцию мультфильмов и уже заканчивал паковать свое барахло, когда его нашел Р8.
— Привет, Игорек, — прогудел киберноид. — Собираешься?
— Как видишь, — проворчал Лугарев.
— Гил-Гэлад просил позвать тебя и остальных, — сказал киберноид. — Они что-то там затеяли в вашу честь.
— Очень мило с их стороны, — буркнул Лугарев. — Ну, пошли
На улице их ожидали несколько "виллисов". Остальные наемники уже расселись в машины, с ними был также Бартон, Голдштейн, инженер Левин и Мария Пирелли.
"Виллисы" съехали вниз по узким кривым улочкам Минас-Анора, Р8 ехал позади в конфигурации автомобиля. Путь до лагеря нолдоров по земле занял почти час. Первое, что увидел Лугарев при въезде в лагерь, был возвышающийся над шатрами основной модуль Т20, которым он сам пользовался еще недавно. Киберноид только что вернулся из последней экспедиции в Морию, где смешанный отряд гномов и эльфов при его помощи уничтожил трех балрогов. Все от души надеялись, что это были последние демоны.
На центральной площади, в окружении множества разноцветных шатров, высилась живая береза. Сейчас она была украшена множеством золотых и серебряных нитей, в ее листве, как звезды, горели маленькие цветные фонарики, от которых сумрачный ноябрьский день казался напоенным радостью и светом. Неизвестно откуда доносилась тихая мелодичная музыка. Множество нарядно одетых эльфов бродили по лагерю, под березой стояли сдвинутые буквой "П" длинные столы, ломившиеся от угощений.
Лугарев с ужасом услышал, как стоявший за его спиной Бэнкс со всхлюпом втянул слюнки.
Еще множество столов было расставлено по всей площади, так как центральные не могли вместить всех. Площадь оказалась слишком мала, и многие эльфы расположились в проходах между шатрами.
При появлении наемников нолдоры засуетились. Их принимали как дорогих гостей, так что Лугарев даже забеспокоился, решив, что это неспроста. Однако он ошибался.
