— Джонатан знал? — спросил Джеффри.
— Я не видела причин скрывать это от него. В конце концов, он был моим мужем. И у меня не было ни малейшего представления о том, что на самом деле будут символизировать эти царапины. Очевидно, само их существование было удивительным. Но помимо этого... даже если бы я вышла на публику, то не смогла бы представить, что это будет нечто большее, чем семидневное чудо. Ну и что с того, что царапины, по-видимому, указывают на присутствие инопланетян на Фобосе? Это невозможно было доказать, по крайней мере строго. Кто-нибудь всегда мог заявить, что осколки были подделаны одним из первой сотни. И если бы инопланетяне были там миллион или миллиард лет назад, они бы ничего не сделали, кроме как оставили эту единственную царапину. Как будто кто-то остановился отлить на обочине, прежде чем продолжить путь.
— Граффити. Царапины на Монолите, — сказала Джумаи. — Что-то вроде того, что мог бы сделать человек, если бы он где-то застрял, ему было бы скучно, и ему больше нечем было бы заняться.
— Джонатан изучал электротехнику, прежде чем сколотить состояние на телекоммуникациях, — сказала Юнис. — В рамках своих исследований он изучал модули по современной физике. Когда я показала ему фрагменты, разложенные так хорошо, как только смогла, он сказал, что нацарапанные формы ему о чем-то напоминают. Они похожи на маленьких человечков, не так ли, или на демонов?
— Я так и думал, — сказал Джеффри.
— Джонатану они напоминали диаграммы Фейнмана: маленькие концептуальные рисунки, кодирующие историю взаимодействия субатомных частиц. Очевидно, что это были не диаграммы Фейнмана — это было бы так же маловероятно, как найти надписи в наших собственных алфавитах или системах счисления. Но они были аналогичны. Линии — это траектории частиц. Закорючки — это силы, опосредующие реакции между ними. Спирали являются побочными продуктами этих реакций — другими частицами, сгустками энергии. Впрочем, это была всего лишь интуиция. Нужно быть работающим физиком, чтобы сказать нечто большее. И к тому же хорошим. И кем-то, кому я могла бы доверять.
— И ты просто случайно кое-кого знаешь, — сказала Джумаи.
— Мы установили контакт, когда я была на Марсе, — ответила Юнис. — Он был очарован этими наскальными рисунками. Он сказал, что они уже закодировали все здание существующей физики, а также подразумевают корректность нескольких моделей, которые все еще находились на предварительной стадии. Однако более важным было то, что диаграммы указывали на физику, которую мы еще не начинали исследовать. Взаимодействия кварк-кварк, которые казались запрещенными на основе известных калибровочных симметрий. Много ли вы знаете о кварках? Нет, очевидно, нет, иначе вы бы поняли, что они бывают трех цветов: синего, красного и зеленого, как дешевые пластиковые украшения. Или что, когда Санди застает меня за чтением "Поминок по Финнегану", для этого есть причина.
— Не считаю, что мы поступили слишком плохо, чтобы зайти так далеко, — сказал Джеффри.
— Дело в том, что если диаграммы были верны... — Юнис покачала головой, как будто все еще переживала благоговейный трепет того момента, — мы могли бы творить невероятные вещи. Мы могли бы построить двигатели, достаточно мощные, чтобы отправить корабль к Нептуну за несколько недель. Но это было только начало — наименее драматичный прорыв. — Она снова улыбнулась. — Мой физик тоже был прав. Двигатель, который привел вас к "Львиному сердцу", был плодом этого самого раннего исследования. На самом деле, это всего лишь стандартный двигатель VASIMR с несколькими сглаженными морщинками. То, на что мы, вероятно, в конце концов наткнулись бы, будь у нас достаточно времени. Но это не было спотыканием. Мы увидели, как сделать это лучше, и это сработало. Ты не можешь себе представить, что мы чувствовали из-за этого. Мы доказали, что в диаграммах горных пород есть поддающиеся проверке научные данные. Но если бы наименее драматичные прогнозы давали нам двигатель в пять раз быстрее, чем что-либо другое, с чем бы мы столкнулись, когда начали тестировать действительно пугающие прогнозы?
— Это ты нам скажи, — сказал Джеффри.
— Даже с учетом возможностей оборудования в "Львином сердце" мы могли исследовать только границы новой физики. Но пока этого было достаточно. Эти базовые эксперименты уже указали на технологию, настолько мощную, что по сравнению с ней двигатель на этом корабле выглядел бы игрушечным. — Юнис указала на черную мозаику. — Мы можем сделать гораздо больше, чем это. В течение ста пятидесяти лет мы были заперты в нескольких часах космического пространства вокруг одной маленькой звезды. Даже то, что мы сможем достичь Нептуна за несколько недель, этого не изменит. Но теперь у нас есть средства вырваться за пределы Солнечной системы. Звездный двигатель, если хотите. Если верить физике, то настоящее межзвездное путешествие теперь в пределах нашей досягаемости. Давайте внесем ясность в то, о чем мы здесь говорим. Это все равно займет много времени. Несколько процентов от скорости света — вот на что мы смотрим. Жалкие и неадекватные по сравнению с масштабом вещей. Лошадиный поцелуй на фоне всей этой космической необъятности. Даже ближайшая солнечная система все равно будет находиться на расстоянии сотен лет. Но это сотни, а не десятки тысяч!
Она становилась все более оживленной, как будто вся эта речь приближалась к тщательно спланированной кульминации.
— Мы уже мыслим в таких временных масштабах, как биологический вид. Мы начинаем жить достаточно долго и приняли на себя бремя вековых усилий, таких как восстановление климата Земли. Так что нет ничего несерьезного в том, чтобы думать о межзвездных путешествиях в таких терминах. Конечно, тут есть подвох.
— Должен был быть, — сказал Джеффри, — иначе почему бы вам не выступить публично шестьдесят лет назад?
Она кивнула, как показалось Джеффри, с невыразимым облегчением и благодарностью, как будто больше всего она боялась, что он не поймет. — Я сказала, что это была не игрушка. Шестьдесят лет назад я не думала, что у нас как у биологического вида хватит мудрости принять эти дары. Не в конце того столетия, когда еще были люди, которые не только помнили войны, но и пережили их... Чувствовали бы вы себя более уверенно на моем месте?
Джеффри отказался от резкого ответа, который собирался дать. — Нет, — признался он. — Скорее всего, нет.
— Энергии, заложенной в диаграммах Фейнмана, было бы достаточно, чтобы уничтожить нас много раз, — сказала Юнис. — Однажды мы увернулись от этой пули, в эпоху ядерного оружия. Хватит ли у нас коллективного ума увернуться от этого во второй раз? Я думала, что нет — или, по крайней мере, испытывала такие серьезные сомнения, что не могла оставить все на волю случая. Так что я этого не сделала. Последовала тому, что показалось мне единственно рациональным в данных обстоятельствах. Решила переждать с этим делом, заснуть и посмотреть, что произошло.
— Ты не спала, — сказал Джеффри. — Ты ушла в уединение на следующие шестьдесят два года — или сколько бы времени ни прошло после того, как ты во всем разобралась. А потом ты умерла.
— Я не умерла, — сказала Юнис. — Я просто приняла другие меры. Возможно, у нас с Линь Вэй и были разногласия, но я всегда надеялась, что Окулар найдет что-то замечательное. Когда Линь пришла ко мне, когда она представила доказательства структуры Мандалы на 61f Девы, в необратимое движение была запущена серия процессов. Впервые у нас была четкая цель: объект для межзвездных исследований. Казалось правильным, что у нас также должны быть средства для достижения этой цели, если мы того пожелаем.
— Но ты не можешь решить, подходящее ли время, — сказала Джумаи. — Может быть, мы немного умнее, чем были сто лет назад, но достаточно ли этого? Ты просто искусственный интеллект. Ты просто не можешь сделать такой выбор.
— Я и не обязана, — сказала Юнис. — Я просто переложила на вас свою ответственность. Теперь это ваше.
— Ты это несерьезно, — сказал Джеффри.
Улыбка Юнис была не лишена сочувствия. — Я предупреждала тебя, что собираюсь возложить на тебя тяжелую ношу. — Она протянула ему руку, но не для того, чтобы он взял ее, а чтобы величественно обвести жестом помещение. — Теперь все это твое. Эксперимент, наскальные рисунки... Делай с ними все, что хочешь. Если ты считаешь, что человечество заслуживает этого дара, готово к нему... тогда можешь распространять их. Не как коммерческую собственность, а как свободно распространяемые знания. Мы и так достаточно богаты, тебе не кажется? Мы можем позволить себе отдать это даром. Если мы достаточно мудры, чтобы справиться с этим как вид, то достаточно мудры и для того, чтобы справиться с этим коллективно.
— А если мы не думаем, что готовы? — спросила Джумаи.
— Забудьте о том, что вы видели в "Львином сердце", а еще лучше уничтожьте его. В вашем распоряжении ресурсы семьи; это не должно быть слишком сложно.
— Все видели, на что способен двигатель, — сказал Джеффри. — Даже если бы мы хотели сохранить это в тайне, люди захотят знать, как мы это сделали.
— Возьми двигатель, — пренебрежительно сказала Юнис. — Без концептуальной основы новой физики от него до звездного привода ужасно длинный скачок.
— Даже этот небольшой прогресс меняет все, — сказала Джумаи. — Просто возможность выбраться сюда за несколько недель, а не месяцев, изменит ситуацию. Внешняя солнечная система больше не будет казаться такой далекой.
— Так отодвинь границу еще немного назад, — сказала Юнис. — Это то, что я всегда делала. — Она всплеснула руками. — Итак, это может показаться невежливым, учитывая, что вы действительно только что прибыли, но нам следует начать готовиться к вашему обратному путешествию. Я совершенно серьезно говорила о том, что не буду держать вас здесь пленниками. Не в этом был смысл этого упражнения.
— Ты позволишь нам забрать корабль обратно? — спросила Джумаи.
— После того, как он будет заправлен и отремонтирован, что — учитывая, что весь "Львиное сердце" взялся за дело — займет не больше недели. Затем вы можете снова перейти в режим спячки. Возможно, когда вы приедете, то будете ближе к своему решению.
— Я все еще не знаю, что с тобой случилось, — сказал Джеффри. — Я знаю, что ты умерла не в Зимнем дворце, потому что там, наверху, некому было умирать, и, следовательно, прах тоже нельзя было принести домой. А это значит, что в последний раз кто-то видел тебя живой — то есть любой, кому мы можем доверять, — перед тем, как ты отправилась на свое последнее задание.
— Линь Вэй была достаточно добра, чтобы подумать обо мне, — сказала Юнис. — Самое меньшее, что я могу сделать, — это отплатить ей хоть чем-то. Запомните эти цифры и передайте их Линь. Думаю, они ответят хотя бы на один из ваших вопросов. — Она набрала цепочку цифр, затем повторила их. — Линь Вэй поймет.
— Есть еще кое-что, — сказала Джумаи. — Ты говоришь так, как будто ты единственный человек... единственное существо... которое знает хоть что-то из этого. Ладно, ты искусственный интеллект — я готова признать, что в этом ледяном астероиде больше нет ни одной живой души. Но твой муж знал, и ты рассказала нам о физике. Ты также сказала нам, что потребовалась помощь инсайдера, чтобы провернуть все это так, чтобы об этом не узнали остальные члены вашей семьи. Значит, мы не единственные, не так ли?
— Мой муж умер давным-давно, — сказала Юнис. — Задолго до того, как стало ясно истинное значение наскальных рисунков. И в любом случае, даже если бы он был жив и знал... я бы все равно доверила ему сохранить все это в секрете. Эта информация будет дестабилизирующей, когда бы она ни стала достоянием общественности, а Джонатану стабильность нравилась больше всего на свете. Вот почему я оставила его на Марсе.
— А физик? — спросил Джеффри.
— Он был блестящим молодым танзанийцем, — сказала Юнис. — Храбрым и отважным мыслителем. Но наскальные рисунки уничтожили его. Не как человека, а как ученого. Он... слишком много видел. Увидел слишком многое из внутреннего устройства Вселенной, слишком рано и слишком быстро. Он был искателем истины, и то, что она открылась ему так легко, без усилий... вся интеллектуальная цель его жизни была подорвана одним ударом. Как только эксперименты были разработаны, он отступил — оставил детальное проведение и интерпретацию на усмотрение искусственного интеллекта.
— А инсайдер? — допытывался Джеффри.
— Тот же самый человек, — сказала ему Юнис. — Когда он повернулся спиной к физике... он вернулся в Африку. Он был очень хорошим человеком, и ничего из этого не было бы достигнуто без него. — Затем ее голос смягчился. — А теперь он умер, и ты должен вернуться домой, чтобы похоронить его.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Они пробыли в "Львином сердце" неделю, как и предполагал голем. Кораблю разрешили приблизиться и пришвартоваться, и вскоре после этого роботы уже кишели по всему кораблю, устраняя повреждения и готовя его к обратному путешествию домой.
— У нас никогда не было названия для этого, — сказал Джеффри, — поскольку это явно не тот корабль, на котором ты улетела.
— Называйте его "Летней королевой", если хотите, — сказала им Юнис.
Поскольку ремонт и заправка были полностью автоматизированными процессами, Джеффри и Джумаи ничего не нужно было делать, кроме как ждать, пока их возвращение будет подготовлено. Им была предоставлена возможность вернуться в режим спячки пораньше, но оба отказались от этого. Ни один из них не хотел ложиться спать до тех пор, пока корабль не отправится в путь, увеличивая расстояние между собой и ледяным астероидом.
Джеффри не мог говорить за Джумаи, но ему не составило труда проанализировать свое собственное нежелание. У него просто не было безоговорочного доверия к Юнис или к искусственному интеллекту, который подражал ей. Тот уже доказал свою способность ошибаться, и, несмотря на выражения сожаления и печали по поводу смерти Гектора и даже Мемфиса, у Джеффри не было причин предполагать, что эти высказывания имели хоть малейший эмоциональный вес. Он издавал умиротворяющие звуки, но за ними, как уже отмечала Джумаи, был просто хлам. Механическое оборудование. И хотя механизм мог обдумать ряд действий, которые привели к менее желаемому результату, и соответствующим образом скорректировать свое будущее поведение, назвать это раскаянием было бы натяжкой.
"Львиное сердце" был оборудован для ухода за посетителями-людьми, и именно там они провели неделю, пока ремонтировали "Летнюю королеву" — это название подходило не хуже любого другого. Там был набор комнат и модулей, рекреационный комплекс, тренажерный зал и пара центрифуг, одна из которых была достаточно большой, чтобы вместить общую зону и столовую — достаточно, чтобы обеспечить комфорт команде технического персонала в течение нескольких месяцев. Они выбрали отдельные комнаты и расставили мебель в соответствии со своими предпочтениями. Там были развлечения, входящие передачи — не полный объем, но достаточно, чтобы держать их в курсе событий в других частях системы, — и у них были средства для отправки и получения личных сообщений.
