На что Вячеслав поинтересовался: на кой ляд он, по ее мнению, вообще тогда имеет деньги, если не для того, чтоб облегчить жизнь "своей малышке"? И сумма, что он потратил, мизерна в сравнении с возможностью спокойно проводить с ней столько времени, сколько хочется. Причем, без лишних заморочек для самой Агнии в виде отработок пропущенных лекций и семинаров. Да, даже одно утро, которое он может не выпускать ее из кровати, просто подольше вместе поспать, и в которое Агния не будет дергаться, что ей пора бежать — стоит всех этих бабок.
Ну что она на такое могла возразить? Да и кому не было бы приятно? Вот и она наслаждалась жизнью. Тем более что Вячеслав все так же продолжал ее баловать.
Семестр закончился, теплые дни весны сменились жарой лета. Две дебютных песни, обе из-под пера Стаса (и обе достойно оплаченные, несмотря на слабые попытки возражения) были отшлифованы, доведены до совершенства и записаны. После чего "улеглись" на полку, ждать своего часа. Как и видеоклип на первую, мысленно окрещенную Агнией балладой. Поскольку обе песни вышли достаточно глубокими и серьезными, явно не соответствующими легкомысленному летнему настроению, Михаил решил не выпускать их сейчас в ротацию, закономерно опасаясь нежелания аудитории перегружать свои эмоции, требующие полного и ленного расслабления. И запуск релиза назначили на первую декаду сентября.
Таким образом, Агния оказалась совершенно свободна и поначалу даже немного растерялась, искренне не зная, куда себя "приложить" и чем заняться. Нет, были, конечно, "уроки" игры в бильярд с Федотом, раз за разом служившие испытанием прочности их новообретенного понимания. Ну, или, хотя бы попыток это взаимопонимание найти. Правда, их вечные пикировки и противостояние так искренне веселило Вячеслава, что и Агния стала находить это скорее забавным. К тому же, Вячеслав с Федотом действительно сумели обучить ее игре. Ну, не настолько еще, чтоб она у них выигрывала. Но, по крайней мере, Агния уже не ощущала себя полной неудачницей и могла достойно продержаться на протяжении всей игры. А эти двое, решив, видно, расширять кругозор ее интересов, придумали еще и покеру Агнию обучить. И Вову привлекли, чтоб игроков было побольше.
В общем, как ни странно, в один из вечеров, когда они все сидели за картами, Агния вдруг осознала, что ощущает себя невероятно хорошо. Так, словно она снова не одна. Вновь имеет семью. И в тот же момент поняла, что так ведь и есть на самом деле. Эти люди заменили ей близких и стали настоящей семьей. Немного странной с позиции прошлого воспитания и родственных связей Агнии, это правда. Достаточно своеобразной семьей, со своими нюансами, о которых нельзя было забывать ради общей безопасности. Но все же, самым настоящим "близким кругом". Так, что даже вечные издевки Федота уже перестали ее задевать, а заставляли только веселиться. Причем, их обоих.
Но, словно этого было мало, Вячеслав решил "порадовать" Агнию еще одним членом их необычной семьи. И не став ожидать, пока она сама определится, хочет ли иметь домашнее животное, в один из вечеров привез собаку. Сенбернара. Вроде бы щенка. Но уже достающего ей до середины голени. Что же будет через пару месяцев или, упаси Боже, через год, Агния опасалась предположить.
Вячеслав на эти ее опасения только ухмылялся (вообще, она не помнила его таким веселым ранее, за те два года, что знала Боруцкого), и замечал, что это она у него — совсем крохотная малышка, а не щенок гигантский. Нормальный у них сенбернар будет. Как положено. Четкий.
Правда, во всех этих объяснениях ее околдовала фраза "его крохотная малышка", сказанная Вячеком с таким чувством, что даже притащи он крокодила, она бы уже совсем не спорила и сама бы подкармливала рептилию мясом. Вообще, Вячеслав не отличался склонностью ежеминутно повторять о своих чувствах. Даже не раз в день. Собственно, после того, как он признался ей, что любит тем утром, она больше и не слышала от Вячеслава самих этих слов. Но его отношение так ощущалось в поступках, касаниях, взглядах. Даже в том, как он ее порой обнимал, что Агния ни разу не засомневалась. И безумно ценила каждый такой момент.
Следующие три дня вся мужская часть ее "семьи" советовалась и думала, как же назвать щенка? Агния же только с интересом наблюдала за этим процессом, поскольку ее непритязательного "Тошку" с ходу отвергли, снисходительно пояснив, что не подходит такая кличка для "серьезной собаки". И как-то так вышло, что пока мужчины думали-советовались, она стала звать щенка "Плюхом".
Ну, оно так само-собой у Агнии получилось. Просто она следующим утром вышла во двор, планируя полить цветы, которые взялась разводить, раз уж получила во владение такую территорию. А все хозяйки домов, в представлении Агнии, обязательно разводили цветы. Выпустила щенка из вольера, который на скорую руку соорудили Вячеслав с Вовой накануне вечером, а этот непоседа со всех ног кинулся к ведру с водой, которое она только-только набрала с помощью шланга. И с разгону туда плюхнулся, окатив все вокруг, и ее в том числе, волной холодных брызг. А потом носился вокруг нее, тряся головой и норовя то и дело лизнуть. Агнии было очень весело.
Но гораздо веселей, кажется, было Вячеславу и Вове, которые выскочили на улицу из-за ее визга, когда Агния намокла. Наверное, первоначально они решили, что что-то случилось. Зато теперь, один с крыльца, а другой уже добравшись из своей пристройки, со смехом наблюдали, как Плюх дергает Агнию, игриво кусая за босые пятки. И как гибнут под резвыми мохнатыми лапами Плюха те самые цветы, которые Агния так отчаянно пыталась вырастить. Данному факту Вячеслав обрадовался больше всего, она была уверена. Агния немного стыдилась, но, несмотря на свое желание, все равно иногда ленилась просто выйти, полить свой палисадник. И Вячеку приходилось за этим следить.
В общем, именно так их "реально четкая" собака получила совсем не серьезную кличку. И хоть Вячеслав еще пытался пару дней давить всех своим авторитетом и старался спасти Плюху репутацию, поражение оказалось неизбежным. И через три дня, когда сам трижды подозвал щенка именно так, Вячеслав признал провал.
А еще через два дня Агния заболела. Ангиной. Противное такое ощущение, валяться с температурой при летней жаре. Было ли виновато в ее болезни утреннее "купание" с Плюхом или килограмм фисташкового мороженного, съеденного Агнией накануне из-за той самой жары — Вячек не разбирался. Он "категорически и навсегда" запретил ей и первое, и второе. И вообще, вел себя так, что еще неясно было, кто больше боялся и паниковал из-за такого риска для голоса Агнии. Очень скрупулезно пичкал всеми лекарствами, прописанными Алексеем Витальевичем. Врачом, с которым Вячеслав, похоже, дружил уже давно, и с которым теперь познакомилась и Агния по случаю своей болезни.
Врачом Алексей Витальевич оказался хорошим. А может, сыграла свою роль методичность Вячеслава в исполнении всех рекомендаций, который даже горло полоскать гонял Агнию каждые двадцать минут, но поправилась она быстро и без всяких осложнений. И уже через пять дней снова носилась во дворе с Плюхом по утрам, совершенно забыв про "категоричный и вечный" запрет.
Тогда Вячеслав, явно недовольный таким отношением к его распоряжениям, решил увезти Агнию на реабилитацию. И в течение пары дней каким-то образом организовал все так, что они провели следующие две недели в доме на самом берегу Черного моря, в двадцати километрах от Ялты. Плюха с собой в отпуск не взяли, несмотря на слезные просьбы Агнии и горестный вой щенка. Оставили на Федота, как и весь дом.
И все было просто волшебно: и море, и солнце, и сам этот отдых, полностью посвященный ими друг другу. Только вот на следующий день после возвращения домой, Агния снова заболела. В этот раз обычной простудой. И ни при чем оказался, ни Плюх, ни мороженное, которого ей уже никто не позволял есть.
Алексей Витальевич, вновь срочно вызванный Вячеславом, после осмотра и обследования, ради которого Агния даже ездила в больницу, решил, что дело в избытке солнца и частой смене климата за короткое время. Но ей вновь приписали почти постельный режим, что было довольно скучно. Нет, ясно, что Вячеслав старался оградить ее и обеспечить скорейшее выздоровление. И любое желание предугадать пытался. И Вову гонял, хотя друг и сам носился между городом и их поселком, покупая все новые фрукты и витамины. Даже Федот приехал проведать. Зашел в комнату, стал у двери и глянул так, точно чувствуя себя не на своем месте. Поинтересовался самочувствием. И, не дождавшись ответа Агнии, выглянул в коридор, проверяя, где Вячеслав, а потом снова к ней повернулся:
— Ты, того, малышка, раз уж влезла к нам, не вздумай навернуться, — таким тоном, будто действительно предупреждал, заметил ее визитер. — Мне этого геморроя, чокнутого Борова потом в чувство приводить, и задаром не надо. Ясно? Так что давай, поправляйся, — пожелал Федот после растерянного кивка Агнии.
Развернулся и вышел из комнаты.
А Агния еще какое-то время пыталась осмыслить это заявление. Зато отвлеклась.
— Леха, ты мне можешь толково донести, какого хрена она шестой раз за два месяца болеет?! — Вячеслав сам понимал, что давит на врача.
Но, блин, сдерживать злость и раздражение сил не хватало. Как тут можно сдержаться, когда его Бусинка из одной хвори в другую влазит, а он ничего сделать не может? И Леха не при делах, руками, вон, только разводит. Хоть и струхнул. Конкретно струхнул. В кресло свое вжался.
За больничным окном лил дождь, как и всю последнюю неделю. В конце сентября летняя жара наконец-то сдалась и уступила место осени.
— Слава, я стараюсь, — огрызнулся врач, нервно вертя в пальцах ручку. — Но у нее все нормально! Вот хочешь — верь, хочешь — нет, но все хорошо!
— Ты мне зубы не заговаривай, — раздраженно рыкнул Боров и с размаху сел на топчан, стоящий в углу кабинета Лехи. Древняя кушетка жалобно скрипнула от такого обращения. — Какое, на хер, хорошо, если она еле ходит уже от слабости из-за всех этих простуд? И разве болеют столько, когда все хорошо?! — Он с силой хлопнул ладонью по подоконнику.
Леха нервно передернул плечами.
— Я не знаю, Слава. Как есть говорю. Я Агнию уже на все, что мог, проверил. Даже на ВИЧ и гепатиты. Ничего, девочка здорова.
— Какой ВИЧ? Ты мозги вруби! — Вячеславу даже смешно стало. — Это ж Бусинка. Откуда у нее такое, она ж нигде и никогда...
— А ты? — Леха, судя по виду, как-то стремался, но все же внимательно глянул на Вячеслава.
А его этот вопрос как-то осадил. По правде сказать, Борову и в голову такое никогда не приходило. Он типа и знал, что это все есть. Но где-то там, вне связи с ним. Да и какое это может иметь к нему отношение? Он же не гомик. И наркотой никогда не баловался.
Только, с другой стороны, вдруг вспомнились все те девки, что он у Гели заказывал. Вроде и проверенные, а все равно, справок то он не спрашивал. И никогда же не додумывался о тех же резинках подумать. Блин. У Борова аж в животе похолодело. Не за себя, главное, за малышку страшно стало.
— Погоди, — тяжело глянул он на Леху. — Если чисто у нее все, то тогда что? И почему ей плохо, если ты меня подозреваешь? Со мной-то ничего...
— Да не подозреваю я, Слав. Хоть проверится и не помешает, чтоб точно знать. Ты-то мужик большой, здоровый, бугай, можно сказать. У тебя могло и долго это все в скрытой форме быть. А Агния — пятьдесят кило не натянет, у нее по любому бы первее началось. Только, говорю ж, чистая она. — Леха развел руками. — Проверил ее на все, что можно только. Значит и ты, вероятней всего здоров, иначе уже что-то, да вылезло б. Хоть тут лучше и перебдеть.
Вячеслав как-то растерянно провел рукой по лбу, по волосам. Глянул в сторону двери, за которую десять минут назад Бусинка вышла, чтобы пройти очередное обследование. В голове вертелся один мат при мысли, что это он мог быть виноват в ее болезнях.
— Блин. Ладно, возьмешь у меня все, чего там надо. — Вячеслав вскочил на ноги так же резко, как недавно садился. — Но с ней что?
— Не имею понятия, — вздохнул Леха. — Слушай, Слав. Только не смейся, но может ты ее в церковь отвезешь, а? Так, на всякий случай.
Вячеслав уставился на друга, полностью утратив суть разговора.
— Так, стоп. Это тут при чем? — уточнил он нахмурившись.
Леха начал стучать ручкой по столу:
— Слушай, я врач, да. И вроде за науку. Но, вот хоть убей, иногда ничего не помогает, а в церковь человек сходит, свечку за здравие поставит, молитву там закажет — и все. Как рукой снимает все болячки, над которыми мы месяцами, а то и годами без результата бьемся. — Леха глянул на него исподлобья. — Может и тебе девочку свозить? Я вот ее песню сегодня утром по радио слышал: красивая. И поет хорошо. И добрая она у тебя. Слишком добрая, Слав. Открытая вся. Светится просто. Мало ли, может ей завидуют? Ну, те же однокурсники? Ты сам в курсе, что там у нее в консерватории делается? Сколько могут похвастаться тем, что их песни в семнадцать лет на радио и телевидении крутят? Да и все те, кто смотрит, слушает... Ты знаешь, что они чувствуют? Что думают?
Боруцкий даже головой потряс, допуская, что может чего-то не улавливать.
— Да она из церкви этой не вылазит, по два раза в неделю на поклон ходит, — снова разозлившись, буркнул он. — Ты мне конкретно скажи: как, что, когда делать. А не муть эту заливай...
Леха аж вскинулся:
— А я и говорю конкретно — нет у нее ничего по моей части! Медицина не может объяснить, почему она так часто болеет. Не веришь — вези к другим врачам и проверяй! Только и они тебе то же самое ответят. У Агнии нет ни одной реальной причины для такого ослабления иммунитета. Но это самое ослабление есть. Причем, анализы все в норме!
Леха тоже вскочил со своего кресла, и теперь они стояли друг напротив друга, разделенные столом. И с одинаковым раздражением мерили один другого взглядами.
— Вячеслав Генрихович?
Неуверенный голос Агнии с этим ее "вы" мигом снял напряжение, повисшее в кабинете. Обоих потянуло рассмеяться. Взглядом показав Лехе, чтоб помалкивал о своих "умных советах", Вячеслав обернулся и покачал головой, глядя на свою малышку, без особой уверенности топчущуюся на пороге кабинета и присматривающуюся к ним. За порогом, тоже присматриваясь к тому, что происходит в кабинете, маячил Лысый. Но парень тут же закрыл двери снаружи, когда Боров кивнул.
Фиг знает почему, но Бусинка отчего-то робела перед Лехой. И никак не могла перестроиться, хоть он и успокоил ее, что "свой" человек это. Агния продолжала выкать перед врачом. А сейчас еще и так внимательно смотрела. Даже нахмурилась немного. Точно заметила и почувствовала, что они тут спорили. И не может разобраться из-за чего, видно.
— Иди сюда, Бусинка, — улыбнувшись шире, он поманил ее к себе. — Нормально все.
Она подошла, неловко вертя в руках какие-то бумаги. Близко подошла. Чуть ли не прижалась боком. И снова стрельнула глазами в сторону Лехи. Причем так, что неясно было: то ли ей как-то боязно, то ли она наоборот считает, что врач на Вячеслава наезжает, и вроде как намекает, что он тут "не один" и нечего его трогать. Умора его малышка, конечно. Но, блин, приятно.
