Снова раздался треск. Затем в ответ затрещало автоматическое оружие.
Сайлас перевернулся, ударился ботинками о крышку контейнера и выжал максимум из магнитных пластин. Казалось, что от удара у него вот-вот оторвутся ноги, но зато он остановился, ухватившись за неожиданный якорь.
Уайтсайд лежала на животе за контейнером. На палубе перед ней лежали двое мертвых мужчин из экипажа "Аризона Бэй", и в микрогравитации густым слоем сочилась кровь. Еще один член экипажа присел за своим контейнером, просунув одну ногу в петлю для устойчивости, и поливал ее короткими, контролируемыми очередями. Он явно был профессионалом. Его огонь был точным и устойчивым, несмотря на невесомость, и он надежно прижал Уайтсайд к палубе. К несчастью для него, он был полностью сосредоточен на ней, вместо того чтобы смотреть вверх.
Сайлас наклонился вперед, тщательно прицелился и выстрелил ему прямо в макушку. Его голова в ужасном взрыве откинулась назад, и красно-серое облако крови, мозгового вещества и осколков костей распространилось непристойным ореолом.
Сайлас огляделся, стараясь разглядеть в затихшем отсеке, насколько это было возможно, какие-либо признаки движения. Он ничего не заметил, поэтому отключил ботинки и, ухватившись за поручень, спустился вниз, туда, где скорчилась Уайтсайд.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Почти. — Уайтсайд подняла руку. Скафандр был проткнут — точнее, порван, в результате чего на внешней стороне ее предплечья образовалась царапина. Из нее текла кровь, но не так сильно, как было бы из глубокой раны. — Ублюдок, которого ты прибил, попал в меня, прежде чем я поняла, что он там, — сказала она.
— Можешь пользоваться рукой?
— Это чертовски больно, но могу. И, по крайней мере, это моя правая рука. Снимки все еще в порядке, — она махнула левой рукой, на которой были закреплены пять цилиндров-дронов.
— Подожди, — Сайлас убрал пистолет в кобуру и снял с ее пояса баллончик с герметиком для экстренной помощи, который входит в стандартную комплектацию каждого космонавта. Он поднес баллончик к ее раненому предплечью и щедро смазал всю рану.
— Черт! — Уайтсайд стиснула зубы. — В следующий раз предупреждай меня, Сайлас! Чертовски больно. И он прилипнет к ране, ты в курсе? Это не то, что пластырь, который я могу просто сорвать.
— Хочешь вернуться в вакуум с прокол...?
Открылась дверь в дальнем конце грузового отсека, вдали от прохода, где Сайлас, опустившись на колени, обрабатывал предплечье Уайтсайд. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть тень чего-то большого и похожего на рептилию, прежде чем та исчезла. Судя по тому, что он успел разглядеть, она направлялась к центру управления.
По крайней мере, пока.
— Серьезная... проблема, — сказал он. — Нам нужно вернуться к воздушному шлюзу.
— Меня это устраивает, — сказала она и перехватила пистолет другой рукой.
Сайлас первым спустился по другому ряду, двигаясь низко, как только это было возможно при нулевой гравитации, скользнул чуть в сторону от палубы, чтобы спрятаться, и зигзагами направился к воздушному шлюзу через сетку контейнеров. У него не было возможности узнать, был ли новый нарушитель один, или по отсеку были разбросаны другие специальные агенты Лиги, поэтому он не собирался двигаться высоко, быстро... и попадать прямо под чей-то прицел.
Глубокий, дикий рев ярости донесся с того места, где они оставили мертвецов Лиги. Это было близко. Ближе, чем он думал, даже матриарх не может быть настолько быстра.
— Вперед! Вперед! — крикнул он.
Контейнер позади них рванулся вперед, с силой двинув его в спину. Он ударился о металлический борт другого контейнера и упал навзничь. Движущийся контейнер врезался в другой рядом с Сайласом, так близко, что его едва не раздавило тяжеловесной массой. От удара штабель, в который врезался Сайлас, пошатнулся, и верхние контейнеры сдвинулись. Один из них скользнул наружу, прямо над ним, как раз в тот момент, когда движущийся рухнул на палубу, и магнитные замки, встроенные в опорную плиту каждого контейнера, автоматически зафиксировали его на месте, прежде чем он смог улететь дальше.
Прямо между ним и проходом, к которому они направлялись.
Он поднял голову и зарычал. Сдвинувшийся контейнер накрыл его. Он не мог просто подняться и перелезть через препятствие, но, возможно, ему удастся протиснуться в щель на уровне палубы. Правда, эта проклятая ящерица должна находиться прямо над ним.
— Убирайся, Карла! — рявкнул он по коммуникатору. — Верни все домой!
Он двинулся к щели, но не успел до нее добраться...
Острые когти цвета оникса обхватили щель. Контейнеры были кубическими, десять метров в поперечнике, и микрогравитация не уменьшала массу. Чтобы преодолеть их инерцию и заставить двигаться, требовалось немало энергии, но этим когтям было все равно. Они дернули, отшвырнув в сторону самый нижний контейнер, и Сайлас оказался лицом к лицу с разъяренной ришатанкой.
Инопланетянка-матриарх в серой чешуе возвышалась над ним. Ее алые черепные оборки плотно прилегали к массивному черепу, шипастая сочлененная броня покрывала плечи и позвоночник, а с невероятно широкого наплечного панциря свисали ленты из ткани психоделического цвета. Это должно было выглядеть нелепо. Но так не казалось. Только не с этими приплюснутыми оборками и коротким, шипастым, сердито бьющим хвостом. Огромные золотистые глаза уставились на Сайласа, а челюсти раскрылись, обнажив пилообразные зубы длиной не менее четырех сантиметров.
И все же, несмотря на ее чудовищную внешность, в этих глазах, когда она смотрела на него, был ум и проницательность.
— Ты не вор.
Люди и риши были неспособны воспроизводить языки друг друга, но переводчик, который она носила как ожерелье, мог.
— И не торгуешь безделушками. — Сайлас попятился. Если бы он мог отвлечь внимание этой большой сучки, дать Уайтсайд больше времени, чтобы уйти...
Ноздри матриарха раздулись. Ее глаза слегка сузились, и Сайлас опустил взгляд. Он понял, что на его перчатках была кровь... Но ее было гораздо меньше, чем на скафандре Уайтсайд.
И эта инопланетянка умела охотиться по запаху.
Глаза ришатанки сузились, а затем матриарх развернулась. Ее невероятно мощные ноги отправили ее в полет по проходу, и в тот же момент ее хвост щелкнул позади нее и ударил Сайласа в живот.
Удар выбил воздух из его легких, и он отлетел назад почти на метр, прежде чем его остановил борт контейнера. Но он так и не выпустил из рук пистолет, и временная нехватка кислорода не повергла его в панику. Он выстрелил в спину ришатанки, попав ей в ноги и бедра, даже когда она поворачивалась. Панцирь, прикрывавший ее позвоночник, был достаточно толстым, чтобы выдержать пистолетные пули, но кровь брызнула как минимум от двух попаданий рядом с ним.
Если они и причинили ей боль, она, казалось, этого не заметила.
Сайлас пытался дышать, в глазах у него темнело, пока ему не удалось сделать прерывистый вдох. Ребра болели, и какие-то из них, вероятно, были сломаны. Он закашлялся и оттолкнулся, форсунки скафандра заработали на полную мощность, когда он бросился вдогонку. В такой тесноте это было чертовски рискованно, но проходы были прямыми, и...
Раздались новые пистолетные выстрелы. Уайтсайд проскочила перед ним в проход, отлетая назад из-за микрогравитации, держа пистолет обеими руками и стреляя без остановки. Она пронеслась по проходу, и Сайлас грохнулся ботинками о палубу. И если в первый раз он думал, что его ногам было больно, то ошибался. На этот раз было больно по-настоящему. Но это также остановило его, и он перевел оружие в автоматический режим, поднял его, держа палец на спусковом крючке, и...
Ришатанка мелькнула в поле зрения, и он нажал на спусковой крючок.
Фиолетовая кровь брызнула по меньшей мере от полудюжины попаданий, но матриарх по инерции пронеслась через проход и скрылась из виду, прежде чем он успел оценить, какой урон нанес.
Уайтсайд вскрикнула.
Сайлас бросился вперед, готовый стрелять из-за угла, держа пистолет наготове, а затем резко затормозил.
Ришатанка лежала между ним и Уайтсайд. Та стояла в нескольких метрах от головы пришелицы, и, очевидно, тоже попала в нее не один раз. Кровь хлестала из пулевых ранений в бока, спину и грудь пришелицы в замедляющемся ритме.
— Думаешь, мы справились? — спросила она с дрожащей улыбкой.
— Не знаю... никогда раньше не видел их вживую. Давай убираться отсюда, пока не появились другие.
— С радостью. Воздушный шлюз там. — Она указала в сторону и вынула магазин из пистолета. Вытащила заряженный магазин из своей сбруи, пока Сайлас перешагивал через хвост матриарха, осторожно обходя поверженное тело, чтобы присоединиться к ней.
Он почти дошел, когда массивная лапа схватила его за лодыжку. Он извернулся, когда челюсти инопланетянки сомкнулись на предплечье его руки, в которой он держал пистолет. Толстая, жесткая ткань его сверхпрочного вакуумного скафандра смягчила этот жестокий укус — немного, но недостаточно. Он выронил оружие, когда зубы глубоко вонзились в его руку, и ришатанка дернула его в сторону, а затем швырнула в проход к переборке возле воздушного шлюза.
Уайтсайд неуклюже перезаряжала оружие.
Ришатанка подняла лапу и ударила шпионку, когда та все еще пыталась вставить магазин, и Уайтсайд взвизгнула, когда когти впились ей в грудь. Они распороли ее от шеи до пояса, и инопланетянка подхватила ее прежде, чем она успела упасть, и вырвала ей левую руку из сустава.
Растерзанный труп отлетел назад, оставляя за собой облака крови и разорванные внутренности, но ришатанка не обратила на это внимания, обнюхивая руку, которую держала. Ту, что с одноразовыми сканирующими стержнями дронов. Инопланетянка торжествующе зарычала, а затем сунула руку в пасть. Зубы вонзились в конечность, раздробив сканирующие стержни, а также плоть и кости руки Уайтсайд на кровавые кусочки.
Сайлас, оглушенный, лежал, привалившись к переборке, перед глазами у него все плыло. Боль от укуса пульсировала, усиливаясь с каждым ударом сердца. Но он сделал глубокий, всхлипывающий вдох, и поток воздуха зашипел у него в ушах.
Его шлем все еще был надежно закрыт, и он перекатился на бок и протиснулся в воздушный шлюз, прижимая поврежденную руку к груди. Аварийный пуск был под черно-желтой пластиной с единственной поворотной защелкой, и он зацепился за нее, когда пролезал внутрь.
Ришатанка выплюнула то, что осталось от искалеченной руки Уайтсайд, затем взревела и поднялась на ноги. Это было медленнее, чем раньше. Неудивительно, учитывая, что из ее многочисленных ран хлестала кровь. Он был почти уверен, что она должна быть смертельно ранена, но при смерти или нет, все равно могла убить и двигалась к нему.
Он повернул защелку. Пластина поднялась, и он просунул в отверстие здоровую руку. Схватился за красную ручку и дернул, но та не поддавалась. Он дернул еще раз, сильнее, поскольку ришатанка набирала скорость и приближалась к нему. Ничего.
Он поставил одну ногу на палубу, затем резко выпрямил ее, изо всех сил навалился на ручку спиной и ногами... и запаниковал.
Ручка со щелчком поднялась. Люк воздушного шлюза сорвался с направляющих. Он кувыркался в вакууме, и ураган выходящей атмосферы выбросил Сайласа следом за ним.
Он наблюдал, как ришатанка поворачивается к нему почти бок о бок, все еще пытаясь дотянуться, все еще пытаясь убить его. Но у него был шлем и вакуумный скафандр... У нее ничего не было.
Инопланетянка боролась, казалось, целую вечность, хотя на самом деле это не могло быть больше восьмидесяти или девяноста секунд, а затем замерла, и кровь из ее ран замерзла в космосе.
Сайлас почувствовал, как на его собственной искалеченной руке нарастает лед. Когда воздух и кровь хлынули из дыр в его скафандре, вот-вот могла наступить потеря сознания, и он знал это. Поэтому, кувыркаясь в пространстве, он шарил за спиной, пытаясь добраться до своего аварийного флакона с герметиком.
Он схватился за него, когда боль пронзила его раненую руку до плеча, и показания, проецируемые на контактную линзу вместо обычного дисплея шлема, предупредили, что он теряет давление и кислород. Нажал на распылитель и бесполезно распылил герметик в сторону, и лишь затем направил на самую большую прореху на рукаве.
Боль от прилипшего к коже герметика была незначительной по сравнению с тем, что ему уже пришлось пережить, и он израсходовал весь флакон, чтобы залепить разрывы скафандра. Затем он отпустил его и смотрел, переворачиваясь с боку на бок в вакууме, как тот уплывает от него.
Его товарищи по команде были мертвы. У него не было доказательств, которые можно было передать Федерации, и теперь он дрейфовал в бескрайнем небытии... чтобы либо парить до конца вечности, либо, в конце концов, сгореть в атмосфере Монклера, когда, наконец, сойдет с орбиты. Никто на родине никогда не узнает, что с ним случилось.
Такова жизнь шпиона, — сказал он себе.
Пока он снова и снова переворачивался, размышляя о своей судьбе, ришатанский корабль оттолкнулся от причала, и он увидел, как открылись полдюжины замаскированных отверстий по всему боку того, что должно было быть грузовым отсеком. В этих отверстиях прятались излучатели мощного противокорабельного энергетического оружия, и лазеры с яростью обрушились на станцию. Риши первым же ударом разнесли в щепки весь стыковочный узел и уничтожили грузовой отсек. Но они не закончили на этом.
Они направили свои лазеры на остальную часть станции. Лучи охватили Сайласа с обеих сторон, достаточно близко, чтобы только вакуум мешал поджарить его. Потребовалось всего два залпа, чтобы разрушить верхние уровни центра станции. Корпус раскололся, обломки разлетелись по спирали, когда нижние уровни начали разваливаться на части, и вокруг лазерных разрядов вспыхнула атмосфера, когда смертельно раненая станция загорелась.
Корабли, пришвартованные к другим длинным плечам, спешно отчаливали, их двигатели заработали на полную мощность, когда они начали отплывать от места крушения. Никто из них не хотел участвовать в битве, которую наконец затеяли риши, и Сайлас ни капельки не винил их. Спасательные капсулы отстреливались от станции, и в ушах Сайласа зазвучали их сигналы SOS.
Ришатанский корабль оторвался от станции и ускорился.
Сайлас прислушивался к своему дыханию и панике на коммуникаторе, пока Порт-Монклер боролся за выживание.
* * *
Он сидел в баре в нескольких кварталах от Овала, где располагался главный военный штаб Земной Федерации, и перекатывал маленький информационный чип между большим и указательным пальцами. Лед в его напитке почти растаял.
Раны от укуса ришатанки зажили, а современная медицина могла бы вылечить даже шрамы. Но он отказался... и сохранил их как доказательство того, через что ему пришлось пройти.
Даже если — или, возможно, даже особенно потому, что — власти, которые были в штабе, отказались поверить хотя бы единому его слову.
После разрушения Порт-Монклера его подобрало грузовое бродячее судно. В отношении космонавтов все еще действовали древние законы морей Старой Земли, и некоторые корабли и экипажи, откуда бы они ни были родом, не соглашались бросать тех, кто попал в беду.
