Через час контр-адмирал Небогатов поднялся на крышу ходовой рубки своего флагмана. "Ослябя" уже делал 14 узлов и лежал на проложенном курсе. Сзади, в тучах стелящегося из трех массивных труб дыма, угадывались выстраивающиеся в походную колонну броненосные крейсера и пропускающий их "Рион". По правому борту флагмана его неторопливо обгоняла "Лена", которой предстояло встать форзейлем впереди колонны.

Уперевшись в поручни, Николай Иванович подставил разгоряченное лицо тугому холодному ветру. Ныл затылок напоминая о предыдущей встрече со своим японским визави. Завтра будет изрядная болтанка, болячки, как им и положено, просыпаются к плохой погоде. Впереди, на левом крамболе, на фоне поднимающихся на южном горизонте сплошных кучевых облаков, виднелись силуэты удаляющихся в ночь "Варяга" и "Богатыря"...

Итак, впервые в жизни ему предстоит единолично вести в боевой поход такую силу — броненосец-крейсер и шесть броненосных крейсеров. Промелькнула шальная мысль: "Ну, теперь-то я Камимуру не отпущу, пожалуй. Пусть только на нас выкатится!"

Небогатов еще в катере начал обдумывать плюсы и минусы нового плана похода, который, кстати, действительно мог привести к генеральной баталии со всем японским флотом. Ему вдруг вспомнилось, что почти так же просчитывал он разные расклады и перед выходом к Кадзиме. Но если тогда, перед первым боем с Камимурой, нервное напряжение давало себя знать, мысли перескакивали с одного варианта на другой, и он, в конце концов, просто покорился судьбе в лице Господа Бога и Всеволода Руднева, то, странное дело, сегодня Николай Иванович был собран и спокоен. А после того, как командующий столь резко переиграл долго и тщательно прорабатывавшийся план операции, вместо минутной, секундной даже, растерянности, пришло удивившее его самого ощущение душевного покоя и раскрепощенности, даже какого-то неестественного задора! Увы, в те времена понятия "кайф" и "адреналин в голову" еще не были в ходу...

Однако три вопроса все же не давали ему покоя. Первый: поведется ли Камимура. Второй: когда откроют Чухнина. И третий: где сейчас расположился Того. В уравнении были и еще неизвестные, но и этих хватало для того, чтобы признать: правильно, что Руднев вышел на "Варяге" к Рюкю сам. Придержать там японский флот — это главный залог успеха операции. И для этого нужна его хватка и... везение! А уж наша задача "только не перепутать!" Это, как там Всеволод Федорович всех рассмешил анекдотиком про аптекаря, бабулю и таблетку: "что от головы, а что от задницы"! Вот так, взять и ломануться мимо Пусана! Слово то какое выдумал: "ломануться". Только кто из нас для Того "от задницы"? Руднев-то, тот точно, "от головы"! Небогатов задорно рассмеялся, изумив чем-то вновь озабоченного Хлодовского, поднимавшегося с мостика...

* * *

В первый раз за войну план командования ТОФ сработал практически так, как и задумывался. Возможно, сказалось возросшее мастерство исполнителей, помноженное на превратности осенней тихоокеанской погоды, а возможно, и исключение из него наиболее рискованной части — атаки Токийского залива, что особо отметил потом в своих воспоминаниях адмирал Молас...

Руднев подставился картинно. В результате Камимура два дня гонялся за ускользающими в дождевых шквалах "Варягом" и "Богатырем", которые между делом утопили дозорные "Гонконг-Мару" и "Тонан-Мару". Причем последнего почти что под снарядами пяти кораблей второго боевого отряда у входа на рейд Нара на Окинаве. А затем благополучно оторвались от преследования, уйдя на юг. За это время русские броненосные эскадры без приключений нашли друг друга у намеченной заранее группки островов неподалеку от Шанхая, и направились в сторону Артура.

Хейхатиро Того об этом пока не знал. Ему первый раз за время войны не повезло по-крупному. Умудренный опытом флотоводец прекрасно понимал, что лучший, и возможно последний шанс не допустить соединения трех русских эскадр во флот, превосходящий его силы на море, и разбить русских по частям, малой кровью, — это перехватить и уничтожить выдвигавшуюся со стороны Аннама русскую вторую эскадру. Еще до ее подхода к Артуру или к островам Рюкю. А на том, что русские первоначально идут именно туда, настаивала разведка генштаба.

Конечно, не плохо бы было предварительно обрушиться всем флотом на броненосцы Макарова в случае, если он попытается выйти на соединение с Иессеном и Рудневым из Артура. Но, после определенных размышлений, Того и его штаб решительно отвергли вариант с выходом первой русской эскадры. По донесениям разведки, порт-артурцы пока отстаивались во внутреннем бассейне. На "Победе" кессоны стояли у борта, а на "Пересвете" едва начали монтировать орудия главного калибра в носовой башне — только за счет их снятия удалось приподнять носовую часть корабля для ремонта боевых повреждений и установки новой брони. Кроме того разведчики уверяют, что ремонтируют что-то и на "Севастополе", хотя серьезных попаданий в этот корабль во время боя не наблюдалось.

Макаров, конечно, азартен и смел. Но он и не безответственный авантюрист, чтобы выходить с четырьмя броненосцами, из которых один не делает больше пятнадцати узлов, против одиннадцати кораблей японской линии.

Итак, на повестке дня две русских эскадры: недавно вошедшая в Южно-Китайское море балтийско-черноморская — главная цель, и владивостокские крейсера. Идеально, если удастся владивостокцев подловить у Цусимы самому, расчет времени показывает, что вокруг Японии они не пойдут. Но с учетом их преимущества в ходе над его первой эскадрой, конечно проще их перехватить Камимуре. Тем более, что при встрече с ним Руднева ждет особый "подарок": во-первых, с помощью американцев удалось выправить вал "Адзумы", во-вторых, первый из броненосцев типа "Трайэмф" получивший в японском флоте имя "Фусо" наконец-то вступил в строй, и Того, тщательно взвесив все за и против, добавил его к броненосным крейсерам. Да, у Камимуры 6 броненосных кораблей против 7 у Руднева, но каждый японский в линейном бою сильнее соответствующего русского, это раз. Кроме того, он придал броненосным крейсерам еще пять бронепалубников, против двух у Руднева, это два. А после разбора итогов боя у Кадзимы, есть все основания надеяться, что использованы они будут более грамотно. Так что задача "стреножить" как можно больше владивостокских крейсеров до подхода "добивки" в виде пяти броненосцев первой эскадры для Хикондзе-сана вполне посильная.

Конечно, силы было лучше держать в кулаке. И если бы не прямое указание ставки, он просто проигнорировал бы всю эту суету русских вокруг Рюкю. Высадка? Да, пожалуйста! Да сколько угодно! Когда останетесь без флота, этим только пленных нам добавите. Однако в Токио победили соображения государственного престижа. "Ни при каких обстоятельствах не допустить вражеского десанта на территорию Империи!" Так была сформулирована задача Объединенному флоту. Ну почему важнейшие решения относительно действий флота принимают люди ничего в специфике его действий не смыслящие!? Почему они не желают, или не способны воспринимать аргументацию моряков!? Хейхатиро Того впервые в жизни почувствовал горький привкус собственного бессилия. Поистине, властное невежество это враг пострашнее противника, с которым скрещиваешь мечи! И ведь хотят всегда как лучше...

Того против собственной воли вынужден был отделить Камимуру караулить владивостокцев, расположив его район крейсирования поближе к Рюкю. Нет, не то, чтобы он после эпизода с прорывом "Осляби" не верил уже окончательно агентуре. Просто понимал, что для русских самое главное — это обеспечить прорыв Чухнина, а уверенность в том, что балтийцев неизбежно обнаружат до соединения с крейсерской эскадрой, не покидала японского командующего. Тем более, что точка старта этого поиска, была любезно подсказана англичанами. Их крейсер встретил русских сразу же по выходу с Аннама.

Теперь найти и зацепиться за них разведчиками. Остальное уже дело техники, а Камимура для боя с Чухниным не особо-то и нужен, успокаивал сам себя Того. Будет прекрасно, если он тем временем изловит Руднева и ударит по десанту в море у Рюкю. Но сам Того оценивал шансы на вторую часть постулата как один к десяти, о чем и заявил на военном совете. Погрузку русских войск он рассматривал или как блеф, или, что куда вероятнее, как попытку доставить подкрепления на Ляодун. Поэтому и решил ждать развития событий, расположившись с Первой эскадрой у южной оконечности Квельпарта. Позиция вполне позволяла разделаться с русскими по очереди. Корейский пролив находился под неусыпным контролем легких сил, и перехватить Руднева, обремененного 18-узловым "Ослябей" на выходе из пролива способны и его броненосцы. Если же случится так, что тот, нацелившись на Рюкю, прошмыгнет-таки мимо первой эскадры, или сможет от нее оторваться, то стартовая позиция Камимуры у островов Додзе идеальна для перехвата...

Того имел пять эскадренных броненосцев против шести у Чухнина. Но японские корабли развивали на два узла больший эскадренный ход, а "Сисой Великий" был заведомо слабее любого его визави из состава Соединенного флота. Кроме того русские тащат с собой огромный транспортный обоз. Даже если Камимура будет в это время занят "разделкой" Руднева, где-то "за углом", что с некоторых пор стало его идеей фикс, задача по разгрому Чухнина представлялась для первой эскадры вполне посильной. А уж встреча со всеми 11-ю линейными судами Соединенного флота просто не оставляла тому никаких шансов.

Кого бить первым — зависит от времени и места обнаружения русских эскадр. Японскому командующему оставалось совсем чуть-чуть: только их найти. Для этого он сделал практически все: перекрыл Корейский пролив завесой легких сил и каботажников, развернул ловчую сеть из двух линий вспомогательных крейсеров в районе Формозы и еще одну у Рюкю. Даже получил уверение МИДа в том, что англичане немедленно дадут знать о русских, в случае обнаружения их эскадр кораблями Сингапурской базы и станций в Гонконге и Вэй Хай Вее.

Но в этот раз боги от японцев решительно отвернулись, превратив продуманный план последовательного разгрома русских эскадр, с разносом по времени минимум в сутки, в классическую погоню за двумя зайцами. Третья тихоокеанская эскадра, прикрытая мощным фронтом плохой погоды, прошла обе дозорных линии японских разведчиков. И так и не была ими открыта. Попусту пока жгли кардиф и пять британских крейсеров. Все решила "небесная канцелярия". Ставший отголоском тайфуна шторм с дождем и нашедшим затем туманом, ограничил видимость в Формозском проливе и даже много восточнее и севернее острова до 1 мили, а временами еще меньше. Коммерческий пароход, едва не протаранивший "Светлану" в этом "молоке", оказался североамериканским, а вовсе не японским. Но, растворившись в тумане за кормой нашего крейсера, нервов он потрепал...

Чухнин был уверен, что японцы "сорвали банк", и хотя никто в непосредственной близости пока не телеграфировал, приказал перестроиться в компактный походный ордер из четырех идущих практически рядом колонн: во внешних броненосцы, во внутренних транспорты. Спереди клином крейсера. Хотя ни о какой разведке сетью крейсеров речи не шло. Нужно было воспользоваться погодой и самим уберечься от столкновений и нежелательных глаз. Удалось. Случай с американцем не в счет. Впоследствии историки даже не смогли установить название этого "летучего голландца"...

* * *

Погода. Ох уж эта погода! За сутки до "таранной атаки" американского трампа на "Светлану", октябрьская тихоокеанская погода так же показала себя во всей красе и Рудневу, и Небогатову, и Того. В Цусимском проливе жестоко штормило. Японские отряды миноносцев были выключены из дозора "естественным" путем. Сначала пришлось прятать по бухтам номерные. Затем, когда ветер усилился и развел волну до грозных семи-восьми баллов, за ними потянулись дестроеры. Даже "Тацута" и "Чихая", наскоро подремонтированная после боя с "Авророй" и "Леной", с огромным трудом удерживали свои квадраты, так как сносно бороться с волнами можно было только с ходом против ветра. Каждая смена галса становилась почти-что подвигом для маленьких корабликов. Снабженная телеграфными станциями каботажная мелочь, действовавшая в интересах флота, почти вся покинула свои позиции первой. Капитаны присяги не давали. А жить хотели... Большие пароходы, каковыми являлись вспомогательные крейсера, конечно, держались бы лучше, но, увы, практически все они были развернуты гораздо южнее.

Почувствовав, что своевременное обнаружение владивостокцев начинает превращаться в проблему, Того начал просчитывать варианты с переходом к Цусиме и своей эскадры, и Камимуры, когда, наконец-то они пришли... Первым сигналом была телеграмма с одного из немногих каботажников рискнувших остаться в проливе, немедленно забитая чужой мощной искрой. Единственное, что удалось разобрать, выглядело так: "15 миль N/O от о. Ики. Военный корабль. Два военных..." Капитан 500-т тонного каботажника Сига Таро четно исполнил свой долг. Оказавшийся ближе всего к японцу Стемман, не колебался ни минуты после того, как пароходик, вывалившийся из мглы практически прямо по курсу, начал телеграфировать. Через пятнадцать минут все было кончено...

Единственный корабль флота, находившийся поблизости, а именно авизо "Тацута" получил приказ немедленно найти и идентифицировать противника. И он нашел. И идентифицировал. В 15-30 с "Тацуты" пришло сообщение. "25 миль Z-Z-W Ики. Противник. Головной башенный, три трубы..." Затем картина повторилась. В мешанине хаотичных точек и тире что-либо определить было невозможно. Последний бой минного авизо продолжался на удивление долго. Минут сорок эфир надрывался треском. Эти полчаса с небольшим легли камнем на душу японского командующего. Как ни спешили его броненосцы в расчетную точку перехвата, шансов спасти "Тацуту" и ее доблестный экипаж не было никаких. Жесткая мысль отозвалась болью под ребром. "С "Осляби" никого не спасать!" — решил для себя Того.

Увы, башенный трехтрубный корабль, о котором доложил незадолго до своей гибели радиотелеграфист "Тацуты", был бронепалубным крейсером "Богатырь". "Ослябя" же, нещадно валяемый штормом (бортовая качка броненосца-крейсера превышала 20 градусов), в это время только подходил к западному проходу Цусимского пролива. Как и было рассчитано, он миновал широту Пусана примерно в 30 минут пополуночи в кромешной черноте ноябрьской штормовой ночи. За ним, цепко следуя маячку кильватерного огня, длинной черной тенью проскользил "Громобой", затем "Россия", "Баян", "Витязь", "Память Корейца", "Рюрик", и "Рион", а впереди, плавно поднимаясь и опускаясь, мерцала путеводная звезда на корме "Лены"...

Штаб японского флота лихорадочно просчитывал время и место решительного боя с объединенными силами Чухнина и Руднева. Ведь если владивостокский отряд не удается перехватить в первые двое-трое суток после выхода из базы, а мимо броненосцев Того они уже проскочили, то Руднев может отыскать вторую тихоокеанскую эскадру первым. И у них в линии будет 7 броненосцев и 6 броненосных крейсеров. Против семи и четырех соответственно у японцев.