— А вот так-то вот! — подытожил дед, излагавший свое понимание мироустройства. — Дана великая благодать к божественному прикоснуться. Не думал вот, на старости лет, что сподобиться Господь..., — он автоматически коснулся своего Знака, висевшего у него на поясе. — … явить мне, грешному, свой лик. Заступник он наш, понимаешь ты это Серафима? — та, хотевшая вновь что-то спросить, притихла под грозным взоров старика. — Кто людей исцеляет? Тебя, вон вылечил от лихоманки. Кто? Лекари городские? Нет! Это он, Отец наш, волю свою явил... Эх, ты! Вон какая вымахала, а ума не прибавилось!
Старик отвернулся и пошел дальше, осторожно перебирая клюкой листья.
115.
Отступление 81. Возможное будущее.
16 апреля 1953 г. Во всех городах и поселках Советского Союза тысячи и тысячи людей атаковали киоски Союзпечати. Длинные очереди с самого утра тянулись на сотни метров, покрасневшие глаза провожали взглядом каждую проезжавшую машину. На кораблях дальнего плавания, на затерянных в лесах вахтах моряки и рабочие, подводники и полярники застыли возле раций и радиопередатчиков. возле из сельсоветов часами стояли и не расходились взволнованные люди, напряженно прислушиваясь к висевшим и приколоченным радио тарелкам. Время от времени люди вздрагивали, когда динамики с шипением выдавали очередную запись:
— Внимание! Внимание! Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! В 9 часов 00 минут по московскому времени … заявление Советского правительства... Внимание! Внимание! Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва!
Выдав очередную порцию предупреждений динамик вновь умолкал и встревоженный люди погружались в долгое оцепенение. Застыли улицы и проспекты, в квартирах не было ни души... Страна с волнением, со странным предчувствием следила за стрелками часов. Миллионы глаз внимательно отчитывали секунды и минуты...
— … Опять война..., — многочисленные, самые разные слухи множились до бесконечности и разлетались по краям и весям необъятной страны. — Сколько же можно?! Война! — сотни и тысячи голосов вплетались в этот многочисленный поток предположений и догадок. — … Умер. Что? Сволочь! Да я тебе! — от неосторожных слов в кровь разбивались лица, калечились тела и судьбы. — Никто не должен знать... Это приказ! До официального объявления... Ни слова!
Шаболовка была в плотном оцеплении. Суровые неразговорчивые люди в форме перекрыли все подходы к радиостанции. В самом здании все ходили на цыпочках, боясь даже лишний звук произвести. Возле комнаты, откуда обычно велось радиовещание, тоже застыл часовой...
С каждой минутой напряжение нарастало все сильнее. Через тысячи километров, протянувшейся страны — от Калининграда до Находки, чувствовался чудовищный градус напряжения многомиллионной страны, застывшей в предчувствии...
Секундная стрелка качнулась и на мгновение застыла на двенадцати, но потом сразу же пошла дальше. Время словно застыло и превратилось в податливое желе. Вот прошел еще один круг, затем еще и...
— Пип! Пип! Пип! — раздался тревожный писк радиостудии, через мгновение сменившийся. — Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Московское время десять часов две минуты! Передается сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство. 16 апреля 1953 г. в Советском Союзе выведен на орбиту первый в мире … Пилотом космонавтом … является гражданин Советского Союза летчик подполковник Смирнов Игорь Владимирович!
Отступление 82. Возможное будущее.
12 августа 2000 г. Баренцево море. 175 км. От Североморска. Глубина 108 м.
Мощный удар потряс лодку, за доли секунды сминая как простую бумагу прочные листы метала корпуса. Носовые отсеки вскрыло словно консервным ножом, искореженные рваные листы переборок расцвели смертоносным цветком.
— В девятый отсек! Быстрее! Быстрее! — с надрывом орал невысокий капитан-лейтенант, упираясь руками в сопротивляющийся люк. — Бегом, сукины дети! Бегом! Все в девятый отсек!
Сильный поток воды буквально выкидывал подводников из покореженной части лодки.
— Все, все! — еще две пары рук вцепились в люк, стараясь закрыть его. — Дави его! А-а-а-а-а! — Перекосившийся от удара металл упрямо сопротивлялся напору, пропуская в последний отсек все новые и новые порции морской воды. — Надави, братцы! Еще! — перекошенные от нечеловеческого напряжения лица, стиснутые зубы, сквозь которые раздавалось рычание обреченных на смерть людей, пересилило особый номерной сплав металла, из которого была построена их лодка.
— … Сколько нас? — тусклое освещение накрыло небольшое пространство, ставшее могилой для нескольких десятков человек. — Двадцать три, Дмитрий Романович! Все из седьмого и восьмого, из шестого никого..., — опустошенно проговорил курносый матрос, с силой растиравший лицо руками. — Никого...
— Где командир? — капитан-лейтенант Колесников по пояс в воде пошел в конец отсека. — Командир здесь? — он пробирался между моряками, вглядываясь в их лица. — Командир где? … Значит, нет..., — ему до ужаса хотелось забиться в какой-нибудь угол и, обхватив голову руками, зарычать об бессилия. — Что братцы...
Десятки глаз последнего экипажа гигантского ракетоносца с надеждой смотрели на Колесникова. Перемазанные расползавшимся мазутом, задыхающиеся от медленно проникающего запаха гари, они верили, с трудом но верили, что есть еще спасение — есть решение, которое им поможет выбраться и из этой беды.
— Приуныли? — не отпускавший страх превратил улыбку двадцатисемилетнего капитана-лейтенанта в яростный оскал. — Моряки-подводники... не время умирать! Не для этого нас мамка родила! — он с силой хлопнул по плечу стоявшего рядом моряка облокотившего на переборку. — Старшина! Вскрыть красный пакет! — стоявший сзади него старшина дернулся к коробке красного цвета с замысловатым белым знаком на ней и от щелкнул зажимы. — Приготовить средство №6 к приему личным составом, — из пластмассового пенала, ранее запечатанного специальным замком и опечатанной клипсой, посыпались невесомые капсулы серого цвета.
— Всем слушать меня внимательно, — капитан-лейтенант встал на середине отсека, с тревогой прислушиваясь в угрожающе скрипящий корпус лодки. — Два раза повторять не буду... Подходим к старшине и берем по одной капсуле. Давай, давай, не спим! — неровный скрип, последние несколько часов отчаянно действовавший на нервы, в одночасье сменился стоном, не выдерживавшего нагрузки, металла. — Резко выдыхаем воздух из груди, ждем десять секунд и сразу же, сразу же глотаем капсулу. Чего таращим глаза! Взяли! Выдох! И раз!
Он подошел последним, когда старшина с ожесточением мял пенал. Его пальцы, похожие на белгородские сосиски, легко сжимали пластмассовую коробку. Колесников все понял едва встретился глазами со старшиной. Двадцать две капсулы, двойной запас для экипажа отсека... Он быстро приложил палец к губам и обернулся к команде.
— Все приняли? Братцы, это ваш билет домой, — моряки с дико раскрытыми глазами слушали своего командира, не обратив внимание на слова «ваш». — Над нами какая-то сотня метров! Всего-то сотня проклятых метров, которая отделяет ваши глотки от свежего морского воздуха... Капсула даст возможность продержаться это время, — он понимал, что нарушает приказ, выдавая тайну особой государственной важности, но ни мог им ни дать этого шанса.
Потом, через несколько часов, когда над местом их всплытия кружили «крокодилы» морской авиации и, позднее, когда каждого из них допрашивали люди из секретки, они раз за разом задавали себе только один вопрос. Как они могли поверить этому мальчишке и без спасательных аппаратов выйти из лодки? Как эта самоубийственная идея без полновесных доводов могла показаться им реальной? Как? Но это будет потом, когда они, один за другим, отхаркивая соленую воду, вынырнут из морской пучины и с наслаждением вдохнут воздух …
— Дмитрий Романович! — старшина попытался спрятать руку, в которой была зажата так и не принятая капсула. — Дмитрий Романович!
— Иди Гаврилюк, иди, — тихо прошептал Колесников, заставляя его проглотить капсулу. — С ними тоже должен быть командир...
… Свет погас уже несколько часов назад. Вода продолжает прибывать. Он широкого отрывал рот, пытаясь ухватить еще немного живительно кислорода из наполнившей отсек гари.
«Родная, верь мне» — ослабевшая рука с трудом выводила неровные буквы карандашом. — «Я люблю тебя».
________________________________________________________________
На полевых аэродромах взревели моторы самолетов. Сосредоточенные лица пилотов, вслушивающиеся в звуки двигателя механики в комбинезонах. Очередной взлет, очередная бомбардировка. Пальцы, затянутые в тонкие телячьи перчатки, легли на штурвал. Белый шелковый шарф удобно обхватил шею, защищая ее от грубой кожи воротника. Небольшие бомбы с зеленой маркировкой, своими тупорылыми носами так напоминавшие веселых поросят, удобно устроились на своих местах ... Горячая фаза операции «Летний гром» началась...
— Кстати, Отто, а ты бы хотел убить Бога? — этот вопрос из уст главы СД, смаковавшего чашечку бразильского кофе, прозвучал так обыденно, что его племянник растерялся и несколько минут не мог собраться с мыслями. — Задумался, дорогой племянник? — засмеялся мужчина, довольный, что кажется впервые смог сбить с толку своего боевитого родственника. — Хотел бы?
Четыре звена второй эскадрильи, набрав высоту, встали на курс. Командир эскадрильи повел плечами, удобно устраиваясь на сидении. Предстоял еще один вылет за этот казавшийся бесконечным день. Далеко внизу под крылом самолета виднелся лесной океан — этот уже набивший оскомину за десятки вылетов пейзаж.
— Не знаешь? — вновь прозвучал вопрос и Отто, встретился глазами с дядей. — Хм...Я бы в твои годы ответил не задумываясь. Видно твоя матушка постаралась...
Отложив в стороны чашку, он со вздохом встал с кресла и подошел к окну, за которым сновали солдаты. Он долго смотрел на суету за окном и казалось уже совсем забыл про свой вопрос.
— … Знаешь, Отто где будет решен исход этой войны? Где будет поставлена жирная точка, которая завалит своими останками проигравших? — вдруг, спросил он, неожиданно поменяв тему, чему, стоит отметить, сам Отто был несказанно рад.
… Эскадрилья зависла над очередным квадратов, который был определен как место наиболее вероятного расположения крупного отряда партизан. Несколько слов по радио и бомболюки на бомбардировщиках открылись практически синхронно. Почти четыре сотни небольших бомб отправились в свой последний полет к земле. Переворачиваясь в воздухе, сверкая зелеными и красными боками, они стремительно падали вниз. За какие-то секунды бесконечное море зелени, раскинувшееся далеко внизу, покрылось черными подпалинами и прорехами, из которых взлетали вверх сполохи ярко оранжевого огня. Одна вспышка следовала за другой! Слепило глаза от нестерпимого света! Бомбардировщики легли на обратный курс, домой, где их ждал заслуженный отдых. А за ними оставались километры огня и зеленого дыма, поглощавшие все новую и новую площадь...
— На Английских островах, дядя? — задумчиво предположил молодой офицер, с интересом смотря на родственника. — Вы Британию назвали точкой?
— Так думают многие из Генерального штаба. И не обижайся на меня, племянник, но эти люди окончательно пропили все свои мозги! — невесело проговорил дядя. — Эта война решится не в Африке, как думает любимчик фюрера Роммель! — чувствовалось, что глава СД в свое традиционное кофе добавил несколько больше коньяка, чем обычно. — И даже не в Москве, как думает сам фюрер! Мне смешно... , — лицо его являло разительный контраст с его словами. — Неужели русские сложат оружие, когда сапог немецкого гренадера промарширует по брусчатке Красной площади? Не уж то из этих чертовых лесов в нас больше никто не будет стрелять?
Отто несколько напрягся, чувствуя, как разговор переходит в опасное русло.
— Нет, мой мальчик! Нет! Все глубоко ошибаются, — уверенно продолжил он, не обращая на реакцию племянника. — Эта война решиться здесь! Здесь, в эти проклятых лесах, окончательно станет понятно, кто станет победителем... Наследники ариев или недочеловеки... Как и прежде, как и тысячи лет назад, во времена яростного Одина и мудрого Локи, все решиться здесь — на территории Рагнарёка!
Лейтенант чуть отпрянул от исходившего безумством дяди. «Что с ним? Какой к черту Один? Логи? Откуда это все? Рагнарёк?! — Отто был близок к тому, чтобы выбежать из помещения и звать кого-нибудь на помощь, чтобы утихомирить родственника. — О чем он говорит? Совсем что-ли от крови спятил?». Вдруг, сжимавший в ярости кулаки генерал рассмеялся. Сам переход от безумного маньяка, от которого можно было ожидать всего чего угодно, к спокойному и уверенному в себе человеку произошел настолько неожиданно, что был практически незаметен.
— Ха-ха-ха-ха! Отто, сукин ты сын! Видел бы ты себя в зеркале! — задыхался от смеха глава Сд, не сводя глаз с племянника. — Надеюсь ты не поверил во весь этот бред про Одина и Рагнарёк?! — судя по глазам Отто, тот еще больше уверился в безумии своего дядюшки. — Отто, я пошутил лишь про древних богов, и только лишь про это... Ты меня понял?! — привычная маска вновь вернулась на его лицо. — Здесь сосредоточение всего! Уж поверь мне старику, что происходящие здесь в последнее время события будут иметь далеко идущие последствия... для всех нас... И я имею ввиду не наш корпус, не наши войска и даже, не приведи Господи, Рейх. Я говорю обо всем мире! Так! Собирайся! Хватит нам здесь торчать! Мы едем смотреть это действо из особой ложи!
Он стремительно увлек за собой лейтенанта и вышел из кабинета.
— Приготовить машину и сопровождение! Связь с группой капитана Либера! Мы выезжаем к нему!
Даже в таком состоянии, Отто поежился от неприятного озноба, услышав фамилию капитана Либера. Командир второй особой группы СД, капитан Либер пользовался в войсках славой жестокого головореза, которая, стоит заметить, была им полностью заслужена.
— Господин генерал, все готово!
— Отто, где ты там пропадаешь?
Через несколько минут небольшая колонна из черной штабной машины, двух кургузых бронетранспортеров Sd Kfz 251/1 со звеньями массивных траков на бампере, замыкающих колонну, и трех грузовиков с солдатами.
— Посмотрим, как он пережил мой маленький подарок, — негромко пробормотал генерал, садясь на заднее сидение.
— Вы что-то сказали дядя? — переспросил Отто, который не расслышал последней дядиной фразы.
— Все же, дорогой Отто, ты так и не ответил на мой вопрос, — генеральский голос прозвучал неожиданного глухо, словно из какой-то глубоко ямы. — Ты бы хотел убить бога?
… Сажая свой самолет, командир эскадрильи увидел очередную взлетающую группу бомбардировщиков, которая судя по курсу, направлялась точно в том же направлении, откуда прилетели и они.
