Такую примерно лодку и нарисовал Кнут, после анализа и творческой переработки всего, что я на него вывалил из своих воспоминаний из будущего. Эта лодка, тримаран, должна была быть разъездной, быстрой и манёвренной. Мы даже начали делать для неё отдельные узлы. Ну там ПИР, компас, стальные детали для мачт, лебёдок, паровых механизмов. Их должно было быть два, и через цепи крутящий момент передавался на пару винтов. Если один "движок" выходил из строя, надо было с воплями "Мать его так!" перебрасывать дополнительную цепь, и на такой вот пониженной тяге двигаться под паром. Парус тоже претерпел изменения — он будет треугольный, как у яхты, и высокий, для этого собственно и мачту железом укреплять надо.
Как и предполагалось, разговор с бойцами у Торира был тяжёлый. У меня, кстати, не легче. В первый поход планировал отправиться сам и взять с собой одного человека. Народ, ещё год назад бойко планировавший торговлю на Ладоге, теперь, когда время отплытия уже исчислялось месяцами, утратил свой запал. Моя благоверная даже всплакнула. Но деваться-то было особо некуда! Сейчас с нами мурманы, они помогут с данами. А на следующий год? Вдруг Торир уйдёт на запад, а мы тут одни останемся? Конечно, есть вероятность, что конфликт словен и данов сойдет на нет, и станет поспокойнее. Есть вероятность, что мы отобьёмся, даже если на нас нападут. Но сколько так отбиваться? Тут уже геополитика решает за нас. Не отвадим данов этим летом и осенью, поедем потом на Ладогу — можем посёлок вообще не застать. Сожгут, разграбят, убьют оставшихся в деревне или пленят. Погоревали все, особенно барышни наши, сжали зубы и согласились с моими доводами. По-другому никак.
Торир своих бойцов уговаривал дольше. Если для нас придуманный план был вопросом жизни и смерти, то для них такой поворот событий был в новинку. Нет привычного похода, нет боя, нет торговли и захватов городков. А предполагался долгий труд, потом оплата, в виде доспехов и оружия, пиратство на море, причём направленное исключительно на данов. Но Торир авторитетом, логикой, ссылкой на богов и грядущие прибыли добился согласия всех. Кстати, сильно помог ему в этом деле дядя нашего Гуннара, Атли. Тот сообразил, что к чему, порасспрашивал Торира, потом Гуннара долго пытал про нас, сходил на Перуново поле и встал целиком и полностью на сторону вождя.
Совместное совещание нас и мурманов определило дальнейшие действия. Мы вместе начинали крупный проект, а, следовательно, я с Ториром, должны были руководить достаточно крупными массами народа. И если вождю это было не впервой, то я в будущем работал с небольшими коллективами, да ещё и с таки составом участников, где каждый свою работу знал лучше чем я. Теперь вот надо приобретать управленческий опыт.
Буревой озадачен был получением бумаги. Нам много рисунков делать, пусть доведёт до ума свой процесс, разработанный в лаборатории. Девушки садились на ткацкую работу, делать парус, канаты, верёвки, чехлы для доспехов. Мурманы делились на две команды. Одна начинала мыть и таскать руду, под техническим руководством Обеслава и Ивара. Обеслав знал, как устроена установка по промывке, Ивар знал оба языка и мог объяснить своим товарищам что надо делать. Вторая команда, вместе с Кнутом и Кукшей, шла на вырубку деревьев. Мы их должны обеспечить пилами и топорами, Кукша садился на трактор, пилить стволы. Потом всё это надо таскать в деревню, строить стены. И опять рубить — на этот раз для лодки-тримарана. Эти бревна уже надо сушить, тесать или пилить по-хитрому да собирать лодку.
Я же занимался плавкой, ковкой, и созданием доспехов и оружия. Мне в помощь оставались дети. Они же обмеряли всех мурманов — мы ещё когда себе доспехи делали определили характерные размеры человека, по которым их надо создавать.
Да не забыть ещё надо, что посевную никто не отменял. Мои, правда, сказали, что все в порядке, отсеемся быстро. Процесс отлажен, трактора уже два бегает, да и паровики есть, главное — обслуживать их правильно да дрова иметь. На обслуживание опять же привлекались дети.
На утро был митинг. Толпа мурманов согласилась поучаствовать в непонятном деле, но хотела обсудить оплату. И что тут началось! Торгаши, спекулянты, ларёчник — вот кто они, а не суровые северные воины! Чуть не каждый лезет вперёд, рассказывая про свою сложную жизненную ситуацию, и просит себе доспех, оружие. Причём все — из булата, чтобы как меч у Торира. И Ивар наш неприкаянный стоит среди этого бардака, типа он не при делах! А ведь всё с него началось — ну кто просил хвататься новой справой и скоростью её выделки!? Оттащил вождя в сторону, объяснил, что булат тот Ладожский, потому не сильно волшебный.
Тот посмотрел на меня жалостливо, как на идиота, и подтвердил мои давние мысли. Про булат и его волшебные свойства — развесистая клюква процентов на восемьдесят. Однако, и толика правды есть — он сильно меньше тупиться и не так портиться в бою. А приписывают ему свойства вундервафли по двум причинам. Первая — это реклама, ибо сильно дорогое изделие получается и долгое в производстве. Потому кузнецы, кто промышляет таким, и расхваливают свою работу, изрядно привирая о её характеристиках.
А второе связано с местным вооружением, с мечами. По мере рассказов Торира, в голове стирался образ крутых мечников, размахивающих саблями направо и налево. Основное оружие воина — топор да копьё. Копьём строй держать удобно, топором — щиты врагов рулить в щепу. А вот мечом дубовый кругляшок с умбоном, оббитый по краю железом, не расковыряешь, скорее, лезвие разрушишь напрочь. Ибо кромка лезвия тонкая, хрупкая после закалки, гибкости и пружинистости нет. И после каждой битвы на мечах — чаще дуэльной или риутальной — приходится чуть не к кузнецу бежать за исправлением оружия. Хотя в бою штука тоже полезная. Когда строй разбит, щиты уже ополовинены, и вот тогда наступает время режущего оружия. Наносить кучу мелких режущих ударов по телу для увеличения кровопотери противника, чаще всего защищённого только кожей, своей и животной — для такого и местные аналоги Эскалиборов годятся.
Я после этого вышел и объявил всем ценник. Мол, я вам пять штук булатных мечей дам на всех, и всё. Там сами разбирайтесь, кому они нужнее. Случилась небольшая драка, под смех Торира, и запросы изменились. Надо бы доспехи, как у Ивара, и просто нормальное стальное оружие. Ну и Ториру смолы отгрузим, он ей взять плату согласился после осмотра склада.
Начались у нас крутые деньки. Пришлось для начала сгонять на рыбалку на нашем "сейнере", заготовить рыбы, продемонстрировав Ториру преимущества парового хода. И пометить краской белой наших лосей, чтобы их во время охоты не пристрелили. Мы на этом отдельно настояли. И вообще попросили, лосей не трогать. Другую живность будем бить, вон, гуси скоро прилетят, ими и будем кормиться.
Вся деревня гудела. Утро начиналось с распределения команд, обязанностей, ресурсов, теперь уже с учётом почти сорока здоровых мужиков. Сначала делали инструменты, топоры да пилы для леса, носилки и рюкзаки для руды. Потом дрова пускали на выгонку древесного спирта, таскали иголки, девушки взялись за процесс производства ткани.
Так было до воскресенья, мы свято блюли выходной и мурманов к этом приучали. Те сначала не вникли, потом возмутились, мол, как так, время терять, но смирились под мои многозначительные кивки в сторону Перунова поля. С паровой тягой и большим количеством рабочих рук дело спорилось. Руда выплавлялась чуть ли не непрерывно, сталь продувалась, кислота шла к Буревою, тот обрабатывал ей поташ, молол и варил в получившемся растворе дерево, для чего мы с ним сварганили по-быстрому нарубочную машинку, делать из веток, обпилков и дров мелкую щепу. Полученная серая масса раскатывалась на валках в мастерской. Получалась серая, рыхловатая бумага. Стали добавлять в массу смолу да известняк — дело пошло веселее, бумага пожелтела, стала плотнее. Меня такая устраивала. Удивительное дело! Сколько тут жил — хотелось много бумаги. Теперь вот сделали её кучу, реально кучу — а голова совсем другим занята, и даже радости нет никакой от получения желанного продукта.
Зато Торир впечатлился. Сказал, что такого раньше не видел. Писали в основном на тонкой, выделанной коже, бересте, дереве, да даже на железе царапали, но чтобы из дерева получать такой тонкий лист, да светлый, да гибкий... Хороший товар, сказал он, можно много взять за него. Я задумался. Вечером позвал Буревоя и Торира. Выяснял, кто из них мне врёт. Дед говорил, давно ещё, что бумага тут есть. Это противоречило данным мурмана. После недолгих обсуждений, выяснили, что да, пергамент, за который принял мою записную книжку Буревой, тут есть. А вот бумагу видели только мельком, её купцы откуда-то из Азии привозили, ценная вещь. Созрела мысль.
Если тут, на Балтике, зарождаются государства, границы, слой правителей, значит, будет и слой чиновников. Теперь в редкие моменты отдыха я делал набор "Мечта бюрократа". Ну там скрепки, пружинки для блокнотов, папки-скоросшиватели, чернильницы, перьевые ручки, пресс-папье — всякие мелочи, которые сильно помогают в канцелярской работе. Даже карандаши сделал, склеивал сажу рыбьим клеем, хорошенько обжигал да вставляли в проточенные тоненьким сверлом деревянные палочки. Они получились очень неплохие. В столярке сделал набор для черчения, кульман, линейки, транспортиры, поставил у себя в мастерской, рисовал всякое, наслаждался. Пока не увидел Кнут и не спёр у меня весь комплект. Я отдал — ему нужнее. Он рисунки лодки с фанеры начал переносить уже на бумагу. Перьями писчими он, кстати, научился пользоваться быстрее всех.
Странно, но именно бумага подтолкнула наших викингов сесть за обучение письму да языку. Я вышел с утра на планёрку, достал свежеизготовленную записную книгу и начал отмечать, кто тут есть, кого куда направим, вопросы, предложения. Народ потом подходил, интересовался, чего это я там шаманю. Объяснил, список показал, рассказал про замечательные свойства записной книжки. Мол, я вот так посмотрю, и вижу, кто где находится. Мурманы от такого креатива прозрели, особенно когда я рассказал, что надписи у них на браслетах и тут — это одно и тоже. И если потомки спросят, чем их прадед занимался 12 июня 859 года в три часа дня, я им сразу отвечу. Что, мол, руду таскал да водку пьянствовал, о чем было доложено Ториру, вот пометка.
Народ подобрался, возможность в таком свете предстать перед потомками не обрадовала. Я в ответ заявил, что то, что написано пером — не вырубишь топором. Производительность труда подскочила, а чтобы я отсебятину не писал, Гуннар и Кнут с Иваром привели на утро всех на занятия. Что, мол, научить людей надо читать, да пусть проверяют, правду ли я там намалевал.
Дело пошло. Теперь час за завтраком мужики осваивали грамоту, потом шли на работы. Даже читать пробовали сами, на русском! Это ещё больше способствовало изучению языка и упростило общение. Зато я от всей души развернулся! Наделал нарядов на работы, в дереве вырезал штампы для печатей, наделал планочек с именами мурманов и нашими, и началось! С утра в журнале каждый должен расписаться о приходе на занятия. Потом — в наряде работ, что ему все ясно, что и как делать, ознакомление с техникой безопасности — всё под подпись. Такую каждому сам придумал, они как дети радовались, старательно выводя её вечерами. В процессе резьбы по дереву пришла ещё мысль.
В чем сила бюрократа? Правильно, в печати! Нет печать — ты так, сошка мелкая. Надо в набор добавить печать, и, желательно — самонаборную. Потратил время — получил квадратную "мечту бюрократа". Цифры из свинца, лента из кожи, уже с ней пошёл к Ториру, допытывался о символе варягов. Он изображал некое подобие атакующего сокола, со сложенными крыльями. Его мне Веселина из свинца сделать помогла, добавил внутрь печати. Наделал мелких букв, кучу всяких, из них можно было собрать имя, должность, ещё текст какой-нибудь. Зачем это все делал? А в подарок, когда на Ладогу пойдём. Подмажем, так сказать, местных чиновников, и поспособствуем развитию коррупции. Себе я тоже печать сделал, с серпом молотом, и ставил ей оттиск на наряды на работы.
Посевная прошла незаметно, а мы дошли до первой партии доспехов. Собрали на первых троих мурманов, завязали, и отправили их с Гуннаром в лес, тренироваться и привыкать. Да Веселину с ними, она учила их стрелять из винтовок. Сделали земляной вал, стрельбище на поляне, в грунте потом собирали пули. Надоело их терять, вот и накручивали мы новый свинцовый поясок на использованные боеприпасы, и снова пускали их в дело. Доспехи мурманам понравились. Удобные, не мешает ничего и не звенит. А стрельба пугала. Не из-за винтовок незнакомых, нет.
Их пугала сама суть. Я на нескольких занятиях присутствовал, Веселина помогала здоровенным мужикам освоиться с новой справой. После получасовой учёбы мужики умели попадать в круг диаметром в десять сантиметров на расстоянии двадцать метров. После ещё двух часов — на тридцать, правда, там пуля теряла свою убойную силу. Потом ещё три часа — повышалась скорость, отрабатывалась перезарядка. Затем наступала всеобщая грусть.
Ребята осознали изменения, произошедшие с появлением такого оружия. Остроконечная пуля пробивала их кожаные доспехи, на близком расстоянии — даже щиты. Скорострельность, боевая, прицельная, позволяла опустошить один-два десятизарядных магазина за минуту. Теперь, чтобы пробиться к строю стрелков, надо выдержать град таких пуль. И как тут проявить личную доблесть? Как в Вальгалу уйти, если тебя, как куропатку, подстрелят задолго до близкого контакта? Было о чем задуматься ребятам. Технический прогресс наступил на горло славным воинам. Всю жизнь тренируешься, в совершенстве владеешь мечом, топором, щитом, копьём, набираешь боевой опыт. А тут стрелок, за три дня подготовленный, может тебя пристрелить и даже кровью твоей не испачкаться. И даже не лучник, что годами мастерство оттачивает да бьёт при помощи своей силы всё-таки, а так, земледелец простой!
Поэтому после занятий каждый вечер я проводил политинформацию. О том, что такое оружие только у нас, и у других его долго ещё не будет, потому что только нам боги доверили его. О том, что мы-то союзники, а данам каково? О том, что личную доблесть никто не отменял, но проявляться она должна по-другому. О том, что помахать мечом ещё не раз придётся, пуль количество ограничено, винтовка — сложное, высокотехнологичное изделие, и тоже выходит из строя. Вроде успокаивались. И начинали задумываться о развитии ситуации вообще. Сыпались вопросы. А если враги таки завладеют секретом? Как быть? Ведь тогда из похода только тела морем прибьёт к берегу, и всё, никакой славы, доблести и добычи. Вопрос был интересный. Я втолковывал в голову, что пока наша деревня цела и защищена, и мурманы, союзники наши, помогают нам отбиваться от нападений, враги не завладеют секретом точно — боги не позволят. А значит, усилия на защиту деревни придётся всё-таки прикладывать. Производительность труда ещё возросла.
На этом фоне продолжалось строительство лодки. Точнее — переделки старой, дановской, и её модернизация. Винты у нас теперь литые, чугунные, так одинаковее получается. Для их установки переделали чуть днище лодки. Судно обросло брусом со всех сторон, к нем крепили новые корпуса. Без машины лодка чуть не из воды не выскочила центральной частью. Потом, когда паровики поставили, встала криво, высунув нос из воды. Поиграли балластом, вроде выровняли. Ну и стали переделывать корпус. Сначала просто нарастили чуть борта, потом я прикинул местную тактику, людей поспрашивал... Надо чуть менять проект лодки.
