Как оказалось, ужин был готов и накрыт. В духовке и на плите вкусно шкворчали сковородки и казаны, на накрытом столе в ожидании салатов поблескивали тарелки, свет играл на гранях бокалов и остриях столовых приборов. Непонятно где играла тихая ненавязчивая музыка. Вся компания, весело болтая, расселась за столом и, не исключая Дзинтона, принялась с энтузиазмом уминать необыкновенно вкусные кушанья.
Когда время приблизилось к десяти, Демиург громко и многозначительно откашлялся. Все головы повернулись к нему.
— Полночь на носу, так что время для новогодних подарков! — объявил он. — Начнем по старшинству. Хи!
— Между прочим, женщине о возрасте напоминать неприлично! — фыркнула Эхира. — Надеюсь, твой подарок компенсирует твою невежливость, блистательный господин!
— Постараюсь! — подмигнул Дзинтон, передавая ей извлеченную из воздуха коробочку. — Как, компенсирует?
— Сережки с бриллиантами? — приподняла бровь женщина. — Э-э-э... красиво, конечно...
— Сережки, — согласился Дзинтон. — Но еще и стимуляторы. До трех суток без сна и усталости, и привыкания не вызывают. Не обязательно носить в ушах, можно просто в кармане или в сумочке. Включаются и выключаются как обычно. А еще можно вот так...
Он вытащил сережки из коробочки и приложил их камешками друг к другу. Металл немедленно поплыл, закрутился, и через несколько секунд сережки превратились в золотое кольцо с двумя алмазами.
— Размер переменный, сам подгоняется под твои пальцы. Чтобы превратить обратно, потяни за камни в разные стороны. В виде кольца функционал аналогичный. Но максимум трое суток подряд, и потом минимум десять-двенадцать часов отсыпаться — не включатся снова, пока в норму не придешь. Не злоупотребляй.
— Спасибо, Дзи! — сказала Эхира, принимая кольцо и надевая его на палец. — Пожалуй, я тебя действительно прощаю. Я давно боялась на стимуляторы подсесть, так что очень даже полезная вещь.
— Так, дальше по старшинству у нас идет Мати. Держи! — Дзинтон протянул мужчине сияющий никелированный браслет.
— Я так понимаю, часы не простые? — полувопросительно сказал он.
— Конечно. Я ж не магазин, я просто так не умею! — улыбнулся Демиург. — Браслет — химическая лаборатория в миниатюре. Анализирует состав газов, жидкостей, твердых веществ с указанием всех известных веществ и субстанций, которые могли являться источником обнаруженных элементарных соединений. Заодно выступает в роли сканера пустот в грунте и показывает внутренности небольших объектов не хуже, чем объемный сканер у Кары. Мне показалось, что тебе как археологу такая штука пригодится. Прямой нейроинтерфейс к твоему полуэффектору, но только для тебя, другим передать не получится. Справочная система встроена, разберешься.
— Действительно, пригодится, и еще как! — согласился Саматта, надевая браслет на руку. — Вот удружил так удружил!
— Так, теперь ты, Цу. Твой старый пелефон действительно какой-то слишком уж старый и потрепанный. Так что вот тебе замена, — он протянул Цукке матово-черный плоский брусок. — Заодно внутри полноценный компьютер с дисплеем на полсажени по диагонали, нормальной сенсорной областью и световой клавиатурой, а также проектор — диагональ проецируемого объема до двух саженей на расстоянии в пять саженей. Когда начнешь преподавать, надеюсь, пригодится.
— Насчет преподавания не знаю, а вот если по другим городам мотаться — очень полезная штука. Дзи, ты лапочка!
— А еще я умница. Кара, тебе я так и не придумал, чего оригинального подарить, так что просто модифицировал твой новый диагност. Нарастил память, добавил новые программы обследования, заменил стандартную батарею на паутинный аккумулятор, а заодно добавил два десятка фантомных сенсоров и прямой интерфейс к твоему сканеру. Теперь сей ужасный аппарат с твоей помощью может работать в режиме томографа и дополнительно диагностировать около трех тысяч проблемных состояний.
— Ой, пап! — Карина аж заерзала на месте от нетерпения. — Здорово! Я сбегаю попробовать?
— Погоди, успеешь еще напробоваться, — улыбнулся Дзинтон. — Новый год вот-вот наступит. Лика, ты у нас известный шалопай...
— Нифига себе! — возмутился юноша. — Никакой я не шалопай, я просто рассеянный! Подумаешь, ерунду всякую забываю иногда! Со всеми случается!
— ...но шалопай талантливый, надо признать, — невозмутимо завершил Демиург. — А таланту нужно поле для деятельности. Держи: портативный мольберт. Полотно объемом до кубической сажени, триста предопределенных виртуальных кистей и двадцать карандашных стилей, двести пятьдесят миллиардов оттенков, память на несколько тысяч работ плюс система моделирования для перевода набросков чертежей в полноценные спецификации нескольких стандартных форматов. Ну и интерфейс для подключения к терминалу.
— Шоб я ногу сломал... — ошарашенно пробормотал Палек, принимая небольшой черный кубик. — Дзи, ты бы почаще такие шняжки дарил — цены бы тебе не было!
— А мне ее и так нет. Меня еще ни разу не покупали, — подмигнул Демиург. — Наконец, Яна — чтобы тебе не приходилось тайком пробираться в концертные залы, чтобы попеть в свое удовольствие, я сваял небольшой акустический резонатор. Обеспечивает усиление твоего голоса и качественную акустику в объеме до пяти тысяч кубических саженей. И не только голоса, кстати, имплантатора ментоблоков — тоже. Поаккуратнее с игрушкой, а то ненароком устроишь благодарным слушателям массовое помешательство. Есть режим звукоизоляции — за пределами объема звук не слышен. Для комплекта — обычный набор функций концертного синтезатора и разъем под стандартную клавиатуру. В общем, можешь устраивать сольные концерты на главной площади.
— Класс! — Яна ухватила бело-золотую пластинку. — Щас спою! А-а-а! — вывела она руладу, и звук ее голоса внезапно оглушающе заполнил столовую. Два бокала на столе лопнули, рассыпав по скатерти стеклянное крошево.
— Эй! — Палек недовольно пихнул ее локтем в плечо. — У меня, между прочим, запасных ушей нет!
— Извините... — пробормотала Яна, пряча пластинку в нагрудный карман. — Потом опробую.
— Только в саду, пожалуйста, моя молодая госпожа, — улыбнулся Дзинтон. — Мароны к звуковым вибрациям более устойчивы, чем посуда, мне так кажется.
Стеклянное крошево и обломки окутались радужной дымкой и пропали, а на их месте возникли новые бокалы.
— Ну что, народ, три минуты до конца года! — сообщил Дзинтон. Он взглянул на висящий на стене телевизор, и тот включился на канале, транслирующем картинку с Площади цветов. В свете прожекторов и переливающихся огней волновалась веселая толпа, трепетали флаги, трещали петарды и хлопушки, а в воздухе летали разноцветные ленты серпантина. Вот резко бухнуло, лопнуло, и камера, переместившись на небо, показала, как расцветает огненный салют, превращаясь в гигантский циферблат, на котором часовая и минутная стрелки почти слились в одну вертикальную черту. Потом циферблат медленно погас, и на его месте распустился огромный розово-белый цветок дарии. Грянула громкая музыка, вокруг цветка затрещали искры фейерверков, начали виться цветные следы ракет, толпа завопила и зашумела с удвоенной силой, и Дзинтон отключил звук.
— Ну, народ, с новым восемьсот пятидесятым годом! — торжественно сказал он, поднимая бокал с соком. — Ура!
— Ура! — восторженно завопили Палек с Яной, и к ним тут же присоединились остальные. — Ура! Новый год! Ура!
В районе часа ночи компания начала потихоньку разбредаться по своим комнатам. Перед сном Карина заглянула к Яне. Та с интересом крутила в руках пластинку резонатора, изучая кнопочки на ее поверхности.
— Здоровская вещичка! — сказала она. — Просто круть немереная! Я на следующей спевке девчонкам покажу — обзавидуются!
— Стоит ли? — усомнилась Карина. — Вопросов слишком много появится, на которые не ответить. И вообще, Яни, тебе не кажется, что что-то... не так?
— Что именно? — с изумлением взглянула та.
— Папа еще никогда не дарил такие замечательные вещи. Ты же помнишь, его подарки... ну, они всегда хорошие, но никогда — необычные, как сегодня. Он никогда не дарил ничего, в чем есть технология Демиургов, кроме Парса разве что. А сегодня их технология просто изо всех щелей лезет.
— Ну и что? — беспечно пожала плечами Яна. — Может, он решил круглую дату отпраздновать. Новое полустолетие все-таки.
— Новое полустолетие начнется в пятьдесят первом, — качнула головой Карина. — Ладно, пойду я спать. Боюсь только, скоро мы услышим что-то не слишком приятное.
Первый день зимников 850 г, древодень. Масария
После завтрака, который по новогодним меркам можно полагать ранним — в семь утра, Дзинтон попросил общего внимания.
— Так, граждане, — сказал он. — Не расползайтесь пока по своим делам. Через пять минут я сделаю важное объявление. Но сначала мне нужно сказать пару слов наедине Каре и Яни. Девчата, пойдемте ко мне в комнату.
Когда он с девушками вышел из столовой, оставшиеся переглянулись.
— Каждый раз, когда Дзи что-то объявляет всей нашей компании, жизнь радикально меняется, — задумчиво проговорила Цукка. — Хи, ты не в курсе, о чем он намерен рассказать?
— Я догадываюсь, Цу, — грустно сказала Эхира. — Меня он уже инструктировал достаточно подробно, и мне очень не нравятся выводы, которые из его указаний следуют. Но лучше пусть скажет сам.
— Пусть скажет, — согласился Саматта. Он встал из-за стола и принялся собирать грязную посуду. — А я до того успею прибраться. Лика, помогай.
— Мати, ты сегодня дежурный, не я! — сонным голосом откликнулся Палек. Он широко зевнул и потер кулаками глаза. — И чего он нас в такую рань поднял? Не мог на полчасика позже...
— Лика! — укоризненно сказала Цукка. — Вот фиг я тебе в твое дежурство помогать стану.
— Ладно, ладно! — пробурчал юноша. — Можно подумать, есть что убирать...
Пять минут спустя, когда посуду уже сгрузили в посудомоечную машину, а Саматта заканчивал вытирать со стола, Яна с Кариной вошли в столовую. На лицах обеих держалось странное выражение: смесь растерянности и какого-то непонятного испуга. Дзинтон вошел вслед за ними и ласково похлопал их по плечам.
— Садитесь, девчата, — произнес он, и в его голосе явно проскользнули виноватые нотки. — Сейчас все объяснится. Но такие новости лучше выслушивать сидя.
Дождавшись, пока все усядутся за стол, он подошел к окну во дворик и уселся на подоконник в своей излюбленной манере, свесив одну ногу и покачивая ей в воздухе. По стеклу снаружи барабанили крупные капли дождя.
— Ребята, — сказал он, — знаете, за последний миллион лет вы, пожалуй, были лучшей моей семьей. Точнее, вообще первой настоящей семьей. И мне чрезвычайно неприятно говорить то, что я вынужден сказать. Я оттягивал до последнего, но дальше уже нельзя.
— Дзи! — тревожно сказала Цукка. — Мне очень не нравится прошедшее время, которое ты употребляешь!
— Да, Цу, милая, — вздохнул Демиург. — Прошедшее время. Ребята-зверята, я ухожу. Насовсем.
— Что? — ахнула Цукка. — Дзи, как уходишь?
— Совсем ухожу, Цу. Я закончил практически все свои дела на планете, и у меня больше нет причин оставаться здесь. Я Корректор, помните? Основная коррекция завершена. А Демиургу, не имеющему определенной цели, в обитаемом мире оставаться опасно. Особенно в технологически развитом мире. Ребята из Института социомоделирования — есть у нас такая рабочая группа — уже несколько раз прозрачно намекали, что мне пора сворачивать свое присутствие. И не только мне. Иначе наши потуги обеспечить вашей цивилизации естественный путь развития так и останутся лишь потугами. Мы не можем присутствовать здесь и не влиять на вас, и чем выше уровень технологического развития, тем сложнее держать наше влияние в тайне. Катастрофа, невольно устроенная Майей, тому яркий пример. Еще сто лет назад мы могли бы успеть среагировать на начинающуюся пандемию эффектора и прервать ее в зародыше. Но в ваш век быстрый транспорт сделал это нереальным. Нет, у нас не осталось реального выбора: мы либо должны уйти, либо в корне пересмотреть нашу стратегию. Но последнее мы пока делать не намерены.
— Папа! — вскинулась Карина. — Но разве ты не можешь остаться просто так? Ни во что не вмешиваясь?
— Нет, Кара, — отрицательно покачал головой Демиург. — У меня слишком много... личной заинтересованности в происходящем. Я не смогу удержаться. Я просто вынужден уйти. Мы уходим все — и я, и Камилл, и Майя. Только Миованна оставляет здесь свою точку присутствия, чтобы контролировать тектонические процессы на случай, если в моделях найдутся ошибки. Но мы оставляем здесь вас.
Он поднял руку, останавливая снова раскрывшую рот Карину.
— Дорогие мои, последние шесть лет я старался совместить несовместимое: удержать ваши яркие неповторимые личности от излишней привязанности ко мне и в то же время показать вам дороги, по которым можно идти в будущее. Кажется, я преуспел. Но мое дальнейшее присутствие окажет вам всем дурную услугу. Вы вполне самостоятельны и приспособлены к жизни в реальном мире, но я не позволяю вам полагаться на самих себя. Под моим крылышком тепло и уютно, но это не настоящая жизнь. Просто существование в тепличных условиях, когда любой сквозняк способен устроить вам фатальное воспаление легких. Кара, вспомни свою практику в Крестоцине. Ты вполне успешно справлялась со своими проблемами, но каждый раз, осознанно или подсознательно, ожидала, что я вмешаюсь, все исправлю и объясню. Меня такое категорически не устраивает. А потому я не могу остаться даже только ради вас. Я лишь причиню вам вред.
— Что-то не замечал я за собой никакой несамостоятельности, — проворчал Саматта. — Наоборот, ты все уши прожужжал, что надо полагаться только на себя.
— И, тем не менее, в Четырех Княжествах ты только и думал, пришло уже время вызывать меня или нет, — мягко улыбнулся Дзинтон. — Нет, дело не в том, чему я вас учил. Дело в том, что вы привыкли полагаться на меня как на высший авторитет. А я таким не являюсь. Я умею играть в подковерные политические игры куда лучше вас, да, но вовсе не намереваюсь указывать, как вам жить. А я только тем и занимаюсь: навязываю вам свой взгляд на жизнь, выбор жизненного пути... Парадокс: больше всего я опасен для тех, кого сильнее всего люблю. Простите, ребята, но я просто вынужден уйти. Я понимаю, как больно для вас расставание, и сам страдаю не меньше. Но иного выхода нет.
— Дзи! — Цукка порывисто встала. — Но мы тебя любим! Мы все очень-очень любим тебя! Ты ведь будешь заходить в гости? Хоть иногда? Хотя бы раз в год, на зимники?
— Нет, Цу. Не буду. Слишком много искушений возникнет и у меня, и у вас. Кроме того, я намерен немного расслабиться. Последние десятилетия оказались слишком напряженными, и мне необходимо как следует отдохнуть. Полностью отключиться от всех забот. Уйти в себя. Заснуть...
— Джао! — Эхира резко наклонилась вперед. — Ты ведь не собираешься?..
— Нет, Хи! — рассмеялся Демиург. — Не Уход, ни в коем случае. Я еще не настолько устал жить. Но мне необходимо разобраться с накопившимся грузом воспоминаний, вычистить ненужное, перенести в архив то, что хотелось бы запомнить навсегда. А вам необходимо научиться жить самостоятельно. И то, и другое требует времени. Но рано или поздно мы снова с вами увидимся. Через десять лет. Или через двадцать. Или через тридцать. Но обязательно увидимся, обещаю.
