— Хорошо хоть, музыки в селе не нашлось. Всего ничего: половину утра уходили на блеск и треск, — заметил Ратин, когда село, наконец, осталось позади, и можно было снять шлемы, а поверх брони натянуть тулупы.
Спарк молча улыбнулся. Атаман свистнул Рикарду: дескать, как там у вас? Маг помахал рукой, не оборачиваясь. Караван понемногу вытягивался вдоль дороги, и скоро до Рикарда с Майсом стало далеко. Обернулись на тонущие в дымке заборчики Тенфиорта.
— Раз отбились, на другой раз сожгут дурней ленивых, — наместник сплюнул. Сын Ратри Длинного буркнул насмешливо:
— Вправду об этом думаешь?
— Нет, конечно, — подхватил игру Спарк, — Рыжая эта покою не дает...
— Которая? Обе рыжие.
— Тогда все равно, которая... — наместник вспомнил, как давным-давно — будто и не с ним то было, а в книжке прочитал или слышал от кого — дочь Берта Этавана, красавица Тайад; да и ее служанка... Брас, кажется, звали? Выпытывали, кто он да что он, да не оборотень ли. Тайад, помнится, черноволосая... Или нет? У теперешней боярышни волосы рыжие. У служанки такие же, но лица разные: Алиенор обычная, миловидная — и только. А вот Лиса, которую подсаживал на иноходца тот странный парень — Лиса яркая красавица и движения у нее куда быстрее, чем у хозяйки... Спарк поймал себя на том, что сравнивает спутниц не как девушек, а как бойцов — фыркнул. Дожился!
Ратин кивнул без усмешки:
— Вот и я сперва подумал, что Лиса эта шустрее...
— Жениться тебе надо, атаман.
Подначка была старая, и сын Ратри Длинного не сбился с мысли:
— А что про парня думаешь?
Теперь согласно кивнул наместник:
— Да, про двоих братьев-близнецов чего и думать: бойцы, охрана. Смотри, все равно между нами и девушками держатся. Не доверяют. А парень... Не мог я его где-нибудь видеть?
— Спарк, опомнись! Ты ж Пояс носил! Сколько ты каждый день встречал людей? И ладно бы в Пустоземье, так ведь на Ручье и в Хадхорде! Где угодно ты его мог видеть.
— При том условии, что он южанин или часто бывал у нас.
— Согласен. А больше гадать нечего: только слова тратить... — Ратин отвлекся подогнать заводного, и разговор прервался. Действительно, наместник не так часто видел Тигренка, чтобы насмерть запомнить; зато Тигренок узнал Людоеда сразу же. Как уж там лицо-походка; а Пояс и вороненый шлем с личиной Шаэррад Кориенталь до сих пор видел в кошмарных снах.
* * *
Сны на новом месте приходят всякий раз новые; сколько же можно узнать неизвестного и увлекательного, если путешествовать, и всякий раз засыпать под иной кровлей! Нынешней ночью, например, Игнат видел во сне Андрея Кузовка, отца и почему-то Ратина. А вот о чем шел разговор, и был ли тот разговор вообще — не помнил наотрез. До утра ломал голову — спорили, может? Да нет, будто руками никто не размахивал... Тогда обсуждали что? Или вовсе песни пели... какие? Разве есть для Земли и Висенны хоть одна песня общая? Или вот: Висенна женщина, а кем воплощается Земля? Как там сказал Рыжий Маг: "черным, желтым и трехголовым" демонами? Думай сколько влезет; благо, дороги в Княжестве все же спокойней пограничных. Да и постоялые дворы за Тенфиортом уже считались безопасными. Конечно, одинокого путника могли в темном углу и подушкой придушить — как повезет. Только где ж теперь на дороге одинокие путники? Всякий, кому можно доверить спину, рано или поздно отыщет себе попутчика; а такого, кому доверять нельзя, быстро убьют.
Все три ночи после Тенфиорта Братство ночевало в тепле и уюте. Комната девушкам — с бадьей горячей воды — да весь общий зал охране. Не особенно роскошный, но плотный ужин, вдвойне приятный, потому что платил Тигренок серебром госпожи Алиенор. Братству, правда, приходилось вносить свою долю длинным рассказом. Госпожа Алиенор выспрашивала о ГадГороде: как там, да что; откуда звери взялись, да почему про них никто раньше не слыхал... По коротким словам, которые Тигренок успевал вставить в разговор, Братство живо узнало в нем коренного горожанина не из последних. Спарк заерзал: после пышного выезда из села Пояс он убрал в мешок. Но Тигренок наверняка его узнал! А козырять бывшей должностью наместнику не хотелось. Еще, чего доброго, из каждого села придется вот так с церемониалом выезжать, как из Тенфиорта... Или наоборот — под конвоем, ежели Князь с Лесом поссорятся.
Тигренок, однако, больше обращал внимания на Лису, чем на беседу. К третьему вечеру вышло так, что братья-воины стерегли один конюшню, другой — комнату девушек. Боярышня в общем зале выпытывала из Спарка очередные подробности о загадочном юге. Сын тысячника и красавицагорничная шептались справа от очага на крайней лавке. Ратин с Рикардом заказали по большой кружке отменного здешнего пива, и теперь сосредоточенно пережимали друг друга руками: пьет победитель! Майс и еще несколько зрителей во главе с самим трактирщиком, увлеченно вымеряли, чья берет. Шум заставлял говорящих все ближе склонять головы; наконец, Ратин заметил две пары у огня, подмигнул Рикарду — маг заревел, напряг руку так, что треснул рукав; сын Ратри Длинного для пущей красоты напряг и спину: его застиранная сорочка лопнула по шву вдоль хребта. Выдох! Борцы навалились из последних сил, Олаус нажал — атаман медленно, по капельке, попятился вдоль скамьи, а потом и вовсе полетел кувырком. Восторженные вопли едва не подняли тростниковую крышу. Хозяин налил обоим по кружке за счет заведения. Ратин поднялся, похлопал Рикарда по плечу. Кашлянул. Подмигнул Спарку:
— Ты ее хоть поцеловать успел? Что ж мы, зря всех отвлекали?
Наместник заморгал, как сова на свету. Тигренок и Лиса неожиданно покраснели. Алиенор изящно поднялась с лавки, спокойно улыбнулась всем и никому:
— Нам пора.
И девушки чинно удалились в свою комнату, откуда почти сразу же долетело заливистое хихиканье.
Атаман спросил уже без улыбки:
— О чем она все время спрашивает?
— Как там у нас на юге, да отчего поехал на север.
— Про Пояс не знает?
— Похоже, тот парень ей просто не сказал. Не счел важным.
— Здорово, что он влюбился. Меньше будет думать... — Ратин забрал подбородок в горсть. — Если он не такой лопух, как некоторые... мои друзья... то в ближайшие пару октаго ему не до нас!
Насколько сильно атаман ошибался, Братство поняло только в городе Алакерт.
* * *
Город Алакерт показался к пятому полудню после пограничной деревни. Сначала вдоль дороги справа и слева долго тянулись странные огороженные пространства: поля не поля, а что-то этакое, протяженное и низкое, где полностью заметенное снегом, а где торчащее из-под белого ковра странными блестящими углами и полосками. Караван двигался прежним порядком: девушки и двое телохранителей впереди, Тигренок поблизости от них. Сторожевая двойка Братства — немного поодаль. За ней вьючные лошади, подгоняемые замыкающими. Так что Спарку оставалось лишь вертеть головой и гадать о назначении странных низких сооружений: рядом не было никого, кто мог бы ответить на вопрос.
Поднялись на холм и въехали в просторную ограду заставы. С холма открылся вид на город: темный пояс стен; острые крыши домов, вставших на носки, тянущих шеи чердаков, чтобы хоть окошком в ладошку да выглянуть за стену; сливающиеся в облако печные дымы; зимние — костистые, безлистые — сады и перелески, вправо и влево по гладким скатам степных оврагов, насколько хватало взгляда.
Из домика на краю загона уже спешили шестеро дружинников в долгополых шубах поверх брони. Четверо с натянутыми самострелами остановились поодаль, двое — вежливо не касаясь мечей на поясах — подошли к передовым. Спарку издали не было видно, какие бумаги или знаки предъявила боярышня, но поклон стражников и широкий приглашающий жест он разглядел очень хорошо. Алиенор отвела иноходца с протоптанной колеи, выпуская свой караван на дорогу к городским воротам. Спарк обратился к телохранителю, как всегда, державшемуся от девушки справа:
— Что это по сторонам дороги, низкое и длинное? На подвязанные виноградники не похоже!
— Кирпичное поле, — без тени насмешки ответил тот. — Там кривыми зеркалами собирают солнце и так обжигают кирпичи, не покупая совсем ни дерева, ни угля. Здешней гильдии владение.
Игнат от неожиданности икнул и закашлялся. Ну, на Земле, положим, солнечные печи есть. В основном, у знатных чабанов на заоблачных пастбищах... А тут — огромное поле, коню почти час ходу, все уставленное зеркалами... откуда столько зеркал? Да из такого же карьера, откуда и глина! Из песка. Ртути на амальгаму немного нужно... или все-таки много? А металлические зеркала? Допустим, полированная сталь? Так ведь сталь еще дороже глины, зеркала бы разворовали мигом: этакие поля да без охраны!... Впрочем, серебро дешевле ртути и гораздо проще достать. Дороже стали, но надо серебра куда как меньше, если на зеркало... А ведь крепкий и долгий мир в Княжестве, если поле с зеркалами стоит нетронутым; мало того — прибыль приносит! Спарк задумался, и не запомнил ни дороги, ни ворот, ни улиц за стеной.
От Алакерта знатная паломница больше не нуждалась в услугах Братства. По-хорошему, так уже от городских ворот Братство могло ехать в свою сторону. Но атаман помнил о письме с рекомендациями — о подорожной на будущее. Сама Алиенор полагала невежливым прощаться в седлах с людьми, которые охраняли ее всю дорогу; не говоря уж — спасли Тенфиорт.
Так что в Алакерте девушки направились прямиком в Ратушу, где Алиенор живо нашла знатных родичей, и те немедленно предоставили кровиночке целый дом: резной деревянный терем с роскошными жилыми покоями на кирпичном высоком цоколе, в котором помещались кони и слуги. Госпожа Алиенор, видимо, вспомнила рассказ десятника про богатый пояс и важного колдуна с юга. Пришла и лично осведомилась у Спарка, где его люди предпочитают разместиться, вверху или внизу. Наместник немного подумал и занял большую комнату рядом с конюшней. Главным достоинством каземата Спарк посчитал отдельный вход прямо с улицы. Ратин целиком и полностью одобрил выбор. На случай, если бы горожане распознали в Братстве лесных колдунов, то кони стояли недалеко; а оборонять требовалось только дверь. Впрочем, на следующий же день Ратин предполагал выехать из города дальше на север. Требовалось лишь доставить командиру здешнего гарнизона доклад и посылку от десятника в Тенфиорте, да почтительно напомнить госпоже Алиенор про обещанную грамоту.
За грамотой Спарк пошел сперва во двор, а оттуда по особой лестнице наверх, в резной терем. Лиса уже разогнала местных служанок мыть, скоблить, подметать комнаты. Алиенор занималась вселением, и потому передала просьбу подождать. Спарк охотно задержался в приемной, наблюдая за игрой. Телохранители с Тигренком забавлялись, искусно наклоняя боевые ножи вверх и вниз, перекатывая ягоды боярышника от крестовины к острию и обратно. Кто ронял ягоду, тот проигрывал.
Рикард и Ратин тем временем отправились к начальнику гарнизона в Толстую Башню, оставив Майса сторожить вещи. Вручили сотнику доклад и несколько вьюков с трофейным оружием, отдельно — вьюк с обожженными головами разбойников. Сотник долго благодарил и кланялся, обещал немедленно же отправить помощь Тенфиорту. Наглую просьбу "замолвить слово в грамотке" вежливо пропустил мимо ушей. Лично поднес лучшего меда непревзойденной крепости — Рикард крякнул, а Ратин поперхнулся и отфыркивался всю дорогу до дома.
В доме атаман с магом обнаружили уже получившего грамоту Спарка; наместник сравнивал герб на печати Алиенор с образцами из книги "Описание мира", том шестьдесят седьмой, "Гербы и знаки северных областей". Повернувшись к вошедшим, Спарк радостно указал место на странице:
— Глянь-ка, нашел! Вот бы еще в книжной лавке спросить здешний гербовник...
— Лучше "выводную книгу" с описанием клейм конских пород, — посоветовал Ратин. — Лучшие конезаводы принадлежат знатным семьям, и потому клеймо чаще всего рисуется как герб. Не знаю, найдется ли в приграничном городке гербовник, а книги со списками клейм есть всегда и везде, чтобы на конской ярмарке всякий мог видеть, что ему продают... — и вдруг схватился за грудь, осел на лавку, зашелся в страшном приступе кашля.
— Рана... открылась... не надо... было... тогда... хвастать... — выдыхал атаман, пока Рикард спешно выставлял бутылочки с зельями из сумки, а Майс и наместник стаскивали с атамана рубашку и устраивали его на лавке, поближе к огню. — Да тут... еще мед... крепкий, зар-раза...
И вдруг рассмеялся горько:
— А ты... даже... не поцеловал... девчонку... прохлопал... пока мы... спину рвали...
Спарк хотел выругаться: какие девчонки! Как теперь дальше ехать! — и тоже вдруг закашлялся, да с такой силой, что язык тряпочкой болтался во рту, царапаясь о зубы.
Потом в груди лопнул бурдюк с болью, и стало темно.
* * *
— Темновато здесь. Его надо перенести наверх. И второго тоже. В тепло. Живо, взяли. Господин Рикард, Майс, ваши вещи?
— Госпожа, нам бы надо ихних коней смотреть. Они ж ваших конюхов не подпустят. Нас — и то не всякий день...
— Ох, ну хорошо, оставайтесь. Но ведь скажут, что я не нашла места гостям! Поселила их в бывшей суконной лавке!
— Не скажут. Мы сами выбирали. Если будет нужно, мы кому угодно это подтвердим.
— Или уши на забор намотаем.
— Угомонись. Не воевать приехали.
— Госпожа, сколько тут будет стоить нанять хорошую сиделку?
— Не желаю даже слышать об этом. В моем доме найдется кому позаботиться о гостях!
— Майс, перестань ее злить. Делай, как она говорит! Что вообще на тебя нашло?
— Госпожа Алиенор, и ты, Рикард. Простите великодушно. Уже почти октаго, как они заболели. Я беспокоюсь, потому что не знаю и не могу даже предположить, долго ли им тут еще лежать.
* * *
Лежащий наместник открыл глаза. Увидел незнакомый потолок: бревенчатый, золотистый, ничуть не похожий на бугристый закопченый свод каземата, в котором заснул еще вчера. Первое, что Спарк вспомнил — госпиталь Академии, в котором провалялся половину зимы. Тогда с болезнью сразилась сама Ледяная Ведьма — уж она-то знала о переохлаждениях больше многих. А лечение все равно затянулось на шесть октаго...
И ведь это письмо Вийви погнало Спарка на север.
— Очухался?
— Ра... тин?
— Не кто иной... — атаман выдыхал слова с отчетливым присвистом, но уже без памятного жуткого хрипа. — Рикард с лица спал, накачивая тебя настойками...
— Можно подумать, ты мои настойки только нюхал! — над больными навис усатый маг. — Когда не видит никто, я вас подколдовываю маленько. Жаль, что полный ритуал не проведешь: это надо от света до света зеленое пламя жечь и заклинание читать. Не скроешь. А тут колдунишек не любят...
— Ну да, — согласился атаман, лежащий в той же комнате у противоположной стены. — Не хотелось бы подводить хозяев дома. И так Алиенора за тобой чуть ли не сама ухаживает.
Наместник фыркнул и покраснел. Рикард поднес ему к губам маленькую керамическую стопочку, пахнущую рябиной и яблоком:
— Быстро, махом выпил!... Думаешь, боярышня раненых не видала? Да с пограничья? Да она перевязки делает как бы не лучше меня!
