— Голословное обвинение, — парировал судья Карсер, — все знают, что для вайринга убийство равносильно маленькой внутренней смерти.
— Причины и мотивы, побудившие Сайена совершить это ужасное преступление, нам сейчас и предстоит выяснить, — не стал спорить Омнака, — хотя, думаю, командор Сайен стал жертвой собственного эго. Когда десятилетиями чувствуешь себя непогрешимым борцом с несправедливостью и насилием, поневоле начинаешь ощущать себя избранным, который вправе решать, кто недостоин находиться среди живых. Планета Гирмос не была образцом морали и благочестия, вот Сайен и решил избавить мир от скверны, возомнив себя верховным вершителем судеб!
— Секретарь-советник, — заговорил судья молОк, — мы, как и вы опечалены судьбой Гирмоса. Так же мы расстроены поведением командора Сайена, который вместо того, чтобы сразу прибыть на планету Земля и обелить своё имя, появился перед нами только через неделю. Мы готовы выслушать ваши обвинения, так же как и оправдания команды фрегата "Астрей".
— Тогда разрешите вызвать первого обвиняемого, — Омнака выглядел ка гладиатор, готовый умереть, но не сдаться.
— Разрешаем.
Абак подал знак, и в помещение ввели Громилу Вана. По залу прошёл изумлённый вздох, так как даже для своей расы риман имел выдающуюся комплекцию. Громила поёжился от сотен оценивающих и недоброжелательных взглядов и встал за трибуной на помосте.
— Представьтесь суду, — потребовал Омнака.
— Ван Имбир.
— Какой вы расы? — нудно, придерживаясь протокола, спросил абак.
— А что, не видно? — Ван в искреннем недоумении поднял голову вверх.
— Отвечайте на поставленный вопрос, — строго и угрожающе потребовали сверху.
— Риман, — ручищи Громилы нервно сжали трибуну.
— Чем вы занимаетесь?
Ван снова резко посмотрел наверх, не понимая, зачем этот абак спрашивает то, что им давно известно. Поняв, что там на полном серьёзе ожидали ответа, прокашлялся и, стараясь говорить негромко, сказал:
— Служу на фрегате "Астрей"... я солдат.
— И каков ваш стаж военного? — поинтересовался Омнака.
Ван, видимо, решил смириться с дурацкими вопросами, поэтому мученически вздохнул и смиренно ответил:
— Двадцать лет.
— Недурно, — неожиданно похвалил секретарь-советник, — и все эти двадцать лет вы прослужили на "Астрее"?
Услышав вопрос, Громила на мгновение застыл, нервно сглотнул и после некоторой паузы проговорил:
— Н-нет.
— А где вы служили?
— В штурмовой бригаде риманских войск, — Ван опустил глаза и словно как-то "сдулся"
— Да вы настоящий пример для подрастающего поколения! — делано восхитился обвинитель, — но в вашем послужном списке имеется перерыв в семь лет, чем вы занимались всё это время?
— Секретарь-советник, — вмешался лимириец судья Карсер, — какое отношение ваши вопросы имеют к делу, по которому мы все тут собрались?
— Глубокоуважаемый судья Карсер, — нарочито вежливо проговорил Омнака, — гибель планеты, это следствие поступков отдельных людей, которые они стали совершать не вчера и даже не месяц назад. Я пытаюсь вырисовать картину целиком и мои вопросы отнюдь не праздное любопытство. Думаю, остальные судьи это понимают и позволят мне продолжить.
Судьи сдержанно кивнули и Омнака, победно посмотрев на Карсера, снова развернулся к Громиле.
— Итак, Ван Имбир, отвечайте, чем вы занимались те семь лет, которые не служили.
— Я... сидел в тюрьме, — тихо ответил риман.
По залу пробежал гул изумления.
— Позвольте узнать, за что вас посадили в тюрьму на столь долгий срок? — вкрадчиво поинтересовался абак.
Громила опустил глаза, выдохнул и после некоторой паузы с вызовом произнёс:
— Сломал челюсть командиру своего подразделения.
В зале поражённо ахнули.
— То есть, находясь на боевом задании, перед самым взлётом вы избили своего командира, поставив тем самым под угрозу безопасность всего взвода? — со спокойным удивлением уточнил Омнака.
— Он отдал приказ несовместимый с честью военного! — огрызнулся Ван.
— Уточните — вы решили, что приказ командира каким-то образом порочит вашу честь и поэтому сломали ему челюсть? — издевку в своём голосе абак даже не пытался скрывать, — заметьте, ни у кого из ваших коллег вопросов насчёт приказа не возникло.
— Остальные боялись, поэтому и молчали, — Ван изо всех сил старался отвечать спокойно, но было заметно, что хладнокровие его покинет с минуты на минуту.
Риман был дезориентирован и сбит с толку. Он ожидал вопросов о Гирмосе, готов был рассказать всё, как было, а это проклятый абак бередит старую рану и извращает факты.
— А, может быть, остальные солдаты молчали, потому что понимали — неподчинение приказу в боевых условиях, это верная смерть?
Громила дёрнулся, набрал воздуха, чтобы как следует ответить, но, видимо, вспомнил, что здесь надо сохранять спокойствие, буквально проглотил готовые сорваться с языка слова и замолчал, пытаясь усмирить негодование.
— Или вы испугались?— поняв, что не дождётся ответа, абак решил его подтолкнуть.
— Я ничего не боюсь в этом мире! — Громила повысил голос.
— Или у вас был договор с врагами?— вкрадчиво поинтересовался секретарь-советник.
Такого мерзкого предположения риман перенести не смог, готов был простить Омнаке даже труса, но не изменника.
— Я скорей умру, чем стану предателем! — заорал Громила в полный голос, отчего неподготовленных слушателей слегка оглушило.
— Тогда что могло сподвигнуть вас на такой мерзкий поступок? — рявкнул абак, криком повышая градус допроса.
— Я отказался выполнять приказ садиста! — прогрохотал Ван.
Гнев на несправедливое обвинение полностью лишил его самообладания.
— Я читал характеристику — ваш командир порядочный и мужественный риман! Его послужной список достоин восхищения! -свирепо прошипел Омнака, — а вы поступили как преступник!
— Я невиновен! — исступлённо загорланил Громила.
— Вы военный преступник! Признайте это, наконец, и прекратите обвинять своего командира — благородного и честного римана!
— Я набил ему морду и сделал бы это снова! — красные глаза Вана ещё больше налились кровью, казалось, он уже ничего не соображал от ярости, — никто не заставит меня добивать женщин и детей вместе с ранеными! Даже если это наши враги! — под конец Громила кричал так, что задрожали стены.
— Ван Имбир, — Омнака попытался его перекричать, — факты говорят о том, что вы отказались выполнять приказ и избили своего командира! Трибунал признал вас виновным! И благодарите бога, что вас не обвинили в предательстве! Вы преступник и уголовник!
— Я невиновен!
В праведном гневе, не имея возможности его выплеснуть, Громила поднял кулачищи и обрушил их на ни в чём не повинную трибуну. Удар был такой силы, что возвышение раскрошилось как пряничный домик. Не ожидавший подобного, Ван пошатнулся и сделал шаг вперёд, чтобы удержать равновесие. Но со стороны это выглядело так, словно огромный взбешённый риман, одним ударом разломавший трибуну, собрался идти вперёд и крушить всё, что попадётся под руку. В зале раздался женский визг, перепуганные слушатели повскакивали со своих мест, готовые в панике выбежать из зала. Тут же сработала сирена и на Громилу сверху упали световые лучи, изолируя его от окружающих, риман оказался в своеобразном коконе и через несколько секунд провалился в пол.
После этого воцарилась оглушительная, гнетущая тишина, нарушаемая только возвращающимся полом и выезжающей новой трибуной.
Диана "вынырнула" из трансляции и в ужасе посмотрела на Сайена. Вайринг тут же открыл глаза.
— Куда его поместили и что с ним сделают? — с тревогой спросила девушка.
— Не волнуйся, пока идёт процесс никому из нас физического вреда причинить не смогут.
Иссил и Кавэр мрачно смотрели на Санрино, словно оценивая, сможет ли второй риман сдержать свой темперамент. Начальник хозотсека, который, как и все, кто не мог непосредственно "присутствовать" в зале суда, слушавший краткий пересказ от Кавэра, в ужасе повернулся к Сайену.
— Санрино, — спокойно, ничем не выказывая своих эмоций, проговорил командор, — просто старайтесь держать себя в руках. Это только начало, дальше будет хуже, но мы с Гирмоса выбрались, неужели с этим не справимся? — он ободряюще улыбнулся и риману, казалось, стало легче.
В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Астахов. В этот раз за спиной полковника стояли уже не три бойца, а пять. Видимо, после эксцесса с Громилой, конвой решили усилить.
— Санрино Наско, начальник хозотсека фрегата "Астрей", прошу пройти за мной для дачи показаний в суде по делу о взрыве планеты Гирмос, — официально проговорил Астахов.
Риман сжал кулаки и решительно поднялся.
— Удачи! — Сайен похлопал его по плечу.
— Полковник, — не выдержала Диана, — скажите, что с Ваном, — тревога за друга поборола её нежелание привлекать к себе внимание.
Астахов, который уже развернулся к двери, на несколько секунд застыл, затем медленно повернулся.
— Он находится в отдельном помещении, госпожа Диана, — последовал вежливый ответ, — вы с ним увидитесь после заседания.
По вытянувшимся лицам бойцов девушка поняла, что ответив ей, полковник нарушил какое-то правило. По-видимому, давать подозреваемым какую-либо информацию было строго запрещено.
— Благодарю вас, — Диана улыбнулась, благодаря мужчину за то, что не оставил её в неведении.
Астахов сдержанно кивнул и дал знак конвою покинуть помещение. Оставшиеся астреевцы "вернулись" в зал заседаний, в котором Омнака, со скорбью на челе, вещал с высоты своего балкона:
— Как видите, уважаемые судьи, мы имеем дело с неуравновешенным и агрессивным индивидуумом. Поведение Вана Имбира ярко иллюстрирует нравы, царящие на "Астрее". Поэтому не стоит удивляться, что Гирмос взорван — это их обычные методы, не понравилось — сразу бей и уничтожай.
Монолог серкетаря-советника прервал вошедший в зал Санрино. Присутствующие, увидев ещё одного римана, боязливо заозирались, опасаясь повторения.
Начальник хозотсека, проигнорировав косые взгляды, спокойно и с достоинством занял место за трибуной.
— Представьтесь суду, — строго потребовал Омнака.
— Санрино Наско. Начальник хозотсека фрегата "Астрей".
— Сколько служите на фрегате?
— Семь лет.
— Скажите, это вы посоветовали командору Сайену взять на фрегат своего друга Вана Имбира? — Омнака напоминал довольного паука, только что расставившего сети.
— Да, — Санрино напрягся, понимая, что секретарь-советник и для него приготовил какую-то ловушку.
— И он согласился, не смотря на то, что ваш друг сидел в тюрьме? — уточнил абак.
— Командор Сайен знал, что Ван Имбир был осуждён несправедливо, — голос римана звучал спокойно.
— Что значит несправедливо? — в тоне Омнаки прозвучало космическое удивление, — то есть он посчитал, что военный трибунал риманского государства настолько некомпетентен, что не в состоянии отличить невиновного человека от преступника?
— Он посчитал, что отказ Вана исполнять безнравственный приказ не стоит семи лет тюрьмы, — Санрино внешне оставался невозмутимым.
— Видите, уважаемый суд, командор Сайен не только оправдывает рукоприкладство, но и думает, что вправе сам решать, кто виновен, а кто нет. Авторитетов для него не существует, — озабоченно и печально подытожил абак.
Судя по лицам, с ним были согласны и судьи и слушатели в зале. Омнака, пытаясь скрыть распирающую его радость, посмотрел на Санрино и продолжил:
— И много у вас на "Астрее" служит бывших уголовников?
— Я не знаю, — Санрино дёрнулся, услышав слово "уголовники", но быстро взял себя в руки.
— А я, представьте себе, ознакомился с личными делами всех астреевцев. Уважаемый суд, на фрегате треть экипажа — это неблагонадёжные индивидуумы, которые имели проблемы с законом, занимались контрабандой или сидели в тюрьме за преступления разного рода.
— Командор Сайен чувствует живых существ, — горячо проговорил Санрино, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию, — все, кто служит на "Астрее", честные и порядочные люди. Просто некоторые запутались и стали совершать ошибки, и командор дал им второй шанс. Ни один из них не повёл себя недостойно за все семь лет, что я служу на фрегате. Настоящих преступников фрегат "Астрей" никогда не примет!
— Ну что ж, уважаемые судьи, вы могли сами убедиться на примере поведения Вана Имбира, насколько адекватны и неагрессивны бывшие уголовники, которые служат на фрегате.
Санрино опустил глаза, понимая, что после несдержанности Громилы его словам никто не поверит. По выражениям лиц судей было понятно, что они полностью согласны с Омнакой.
— И сколько вас таких участвовало в операции на Гирмосе? — с издевкой продолжил обвинитель.
— В операции участвовали самые опытные бойцы.
— Одного из них мы видели — очень опытный и рассудительный, — съязвил абак, — но я прошу уважаемый суд обратить внимание на фразу допрашиваемого — "операция на Гирмосе". Уверен, это не простая оговорка, и у них действительно проходила "операция", — Омнака довольно посмотрел на судей.
— Никто этого не скрывает, — не понимая, чему тот радуется, ответил Санрино.
— Ответчик, — строго проговорила судья-риман, — отвечайте, что за операция была у вас на Гирмосе.
Санрино бросил взгляд на Марона и ответил:
— Мы искали принцессу Зеринэ.
Судьи и слушатели, ещё не отошедшие от допроса Громилы и новости про уголовников на "Астрее", испытали новый шок — настолько это заявление было неожиданным и даже нелепым. Взгляды присутствующих обратились к красавице-принцессе и королю Марону. Зеринэ, раздосадованная тем, как повернулся допрос Вана, не спешила огрызаться и вообще что-либо комментировать. Она сидела с очень прямой спиной и с вызовом смотрела на присутствующих.
— Уточните, вы говорите о наследной принцессе Лимирии Зеринэ? — тихо проговорил абак, который выглядел так, словно получил удар под дых.
— Совершенно верно, — ответил Санрино, не скрывая удовлетворения.
Секретарь-советник молчал, нервно вцепившись в стакан с водой. Выстроенный им план обвинения мог полететь к чертям собачьим. Чтобы как-то потянуть время для обдумывания дальнейшего поведения, Омнака приложился к стакану и долго пил воду, мысленно проклиная своих агентов за то, что не смогли узнать самую важную деталь.
— Моя дочь готова дать показания в любой момент, — Марон нарушил затянувшееся молчание.
— При всём уважении, ваше величество, допрашивать наследную принцессу не имеет права никто, кроме Суда Древних, — секретарь-советник пытался осторожно вырулить из неприятной ситуации.
— Это если наследная принцесса против, — не выдержала Зеринэ, — а я даже буду настаивать, я хочу выступить свидетелем.
— Как вам будет угодно, ваше высочество, — приторно улыбнулся Омнака, который, похоже, стал приходить в себя, — это очень похвальное и мужественное решение. И, если вы твёрдо решили стать свидетелем в этом деле, я попрошу вас и многоуважаемого короля Марона покинуть помещение, так как свидетели не имеют права находиться в зале суда.
