Волосы подстригла сзади покороче, чем и довершила свое превращение в молчаливого, стеснительного юношу. Полюбившего одинокие прогулки по городу.
Однажды, чисто от скуки, купила в книжной лавке потрепанный том "Тайны природы". Нет бы сперва полистать, прежде чем отдать полреала ни за что. Это оказалось не развлекательное чтиво для любознательных невежд, а начальный курс физики и высшей математики.
Дни шли, Тамми так и не решила, что делать дальше, куда направиться и чем заняться. Ее обостренное чувство опасности молчало. Задумалась, не пора ли дать о себе весточку? Железная рука, небось, переживает, хотя виду никогда не подаст. А папик, наверное, извелся весь. Однажды, в ходе бесцельной прогулки по городу, Тамми остановилась у газетной тумбы. Как раз свежий номер.
"Внезапный рейд эльберо!" "Хозяйка Острова наносит новый удар!" — кричали заголовки. Вчерашней ночью, переправившись, никем не замеченные, через Пролив, десантники Острова без боя овладели Пескадом. Последние из независимых торговцев орхой истреблены в короткой, яростной схватке. Завершив зачистку, эльберо организованно отступили. Узнаваемая манера Экселенсы. Высунуться, ударить крепко, и слинять. Враг повержен, а налетчиков — ищи ветра в поле.
Но... если князьки, царьки и прочие повелители орхи сдохли, то Тамми больше нечего бояться! Возвращайся домой, выслушай ругань Железной руки. Улыбнись, ответно, отцу. Возьми на руки малыша Рауля. Всё кончилось! Все беды — позади.
Газетные строчки расплывались в глазах Тамми. Что такое? Разве уже сумерки? Как быстро наступил вечер! Или видеть мешают слёзы?
В тот день Тамми поняла, что не в силах вернуться домой. К прежней убогой жизни. К себе прежней. К глупой, невежественной и дерзкой девке.
И тогда же она отправила денежный перевод. На сумму, достаточную, чтобы благополучно прожить двум взрослым и ребенку в течение года. На бланке поставила галочку "Уведомить меня о вручении".
Когда вернулась в гостиницу, портье, подавая ключи, спросил приветливо:
— Господин готовится к экзаменам в Университет?
Тамми сообразила, что мальчишка, убиравший номер в ее отсутствие, увидел на столе забытую премудрую книгу. Не признаваться же, что не читала, а просто листала страницы, рассматривая непонятные рисунки, чертежи, формулы. И столь же загадочный текст. Поэтому Тамми небрежно ответила фразой из когда-то читанной книжки:
— Пусть шансов нет, надежда остается.
— Всё получится, молодой господин! Уж поверьте.
Вечером, после ужина, Тамми вновь открыла книгу. На этот раз с самого начала...
...И, вот, пожалуйста... она сидит в экзаменационном зале, вместе с сотней таких же взвинченных и напуганных молодых людей. Тупо глядя на условия задач, напечатанные на тонком, желтоватом листе бумаги. Всего заданий пять. Все — хрен разбери, а последнее — самое кошмарное.
Решить систему уравнений:
x^1000 + y^1000 = 1
x^3 + y^3 = 0
Земфира Хорхан, печально поджав губы, смотрела на квитанцию, аккуратно зажатую стальной клешней протеза. Она давно научилась выполнять им тонкие операции. Где же ты, Тамми? Почему не подаешь вестей? Почему эта бумажка с внушительной цифрой в реалах — словно знак прощания, словно последний привет?
"Доброго пути, дитя. Не бойся рвать с прошлым. Чем больше горящих мостов за спиной, тем ярче освещена дорога впереди".
5 сентября 1351 года. Университет Ганы.
— Из пяти задач, вы решили одну, молодой человек. — пожилой преподаватель покачал головой.
Заключительное собеседование проводилось с глазу на глаз, и напомнило Тамми привод в полицию, когда ей исполнилось двенадцать лет. Такое же сокрушенное лицо, поджимание губ и качание лысой головой. Как мол, докатились до жизни такой?
Она поудобнее устроилась на стуле, в привольной позе. Так должен вести себя мальчишка, сдуру или на спор попробовавший поступить в Университет Ганы.
— Открою секрет, юноша... Задания были слишком сложными. Поэтому тройку мы ставим даже за одну правильно решенную задачу.
Тамми насторожилась. О чём он талдычит? У пацана по имени Торо появился шанс? Быть того не может. Препод, между тем, раскрыл картонную папку с тремя листками ее экзаменационной работы. На двух — задумчивые, замысловатые каракули, и рисунок дерева с повешенным человечком. Воспоминание о будущем, наверное. На третьем одна строчка:
x^3 = — y^3; x = — y; 2*x^1000 = 1; x = Ђ (1/2)^(1/1000)
— Задачу вы получили с подвохом. Со школьных лет в памяти сидит, крепко вбитое, что корень из отрицательного числа извлекать нельзя. Квадратный. Но... кубический, и вообще любой нечетный — запросто!
— Ага, — согласилась Тамми, — Как только я допер, что тут наё... мм-м... обманка... То на тройку наработал, да?
— Я поставил вам отлично, — сказал препод, и в голосе его прозвучала неподдельная грусть. Оттого, наверное, что сам в молодости не был таким же сообразительным и нахальным, как этот подросток.
11 сентября 1351.
Утро. Амфитеатр аудитории. Деревянные столы и лавки, блестящие от многолетней полировки их задницами студентов. Восемьдесят пять штук... ээ-э, человек юношей, и семнадцать девушек, считая переодетую пареньком Тамми.
Лысый, низкорослый, круглый как колобок, профессор Видес вошел бодро, с улыбкой на лице. Пиджак расстегнут, галстук сбился на бок. Встал, руки в боки. Жизнерадостно возгласил:
— Здра-а-авствуйте... хлопцы!
Сидящая рядом с Тамми девушка нахмурилась. Парни чуть слышно хмыкнули. Тамми, по роли — хлопец, сдержанно улыбнулась.
Видес смешливо продолжал:
— Сегодня я должен прочесть вводную лекцию! Но, поскольку вы еще — полные неучи, то ничего не поймете! Значит, надо мне читать заключительную лекцию, по окончании семестра. Но, вы тогда уже всё будете знать, и лекция вам будет не интересна! Поэтому, сразу приступим к делу. Откройте тетради, достаньте ручки, и запишите заголовок... "Конечномерные векторные пространства"!
Так начался первый день учебы Тамми в Университете Ганы.
Октябрь 1351 — февраль 1353.
К удивлению Тамми, учиться ей оказалось не трудно, и доставляло удовольствие. Для человека, едва не исключенного из школы по причине врожденной глупости, это было странновато.
В школе арифметика вызывала у нее отвращение! А еще — оцепенение, непонимание и ужас. Все эти дроби, общие знаменатели... Идиотские задачи про бассейн и трубы, или про двух землекопов. Хуже всего был устный счет. Учительница, почтенная миз Вероника — полная тетка с ярко накрашенными, хищными губами, засекала время по секундомеру. Тамми никогда не успевала записать в тетрадку ответ.
— Ох, уж эта Роббер, чемпион так чемпион, по двойкам! Ей надо черную повязку на рукав, чтобы все видели, какая она тупая!
Двенадцатилетняя Тамми сидела за партой, низко опустив голову, и молча глотала слезы.
Начатки элементарной алгебры она усвоила позже, когда ее, вместе с нескольким такими же дебилами, перевели в новый, специально созданный класс. Туда выкинули таких же несчастных из нескольких других классов. К изумлению многих, это сборище неудачников меньше чем за год поднялось по успеваемости вровень с остальными. Оттого ли, что учительница была другая?
Молодая, худощавая, с бледным одухотворенным лицом. Любимая похвала у нее была: "Молоток!" Научила детей краткой записи условий и решений задач. Это страшно понравилось, потому что удобно для составления шпаргалок. Вот только провести миз Ивонну не удавалось.
— Дамьен! Ты списал контрольную у Тамми! Я узнала ее сжатый, емкий стиль. Но списал правильно, поэтому — четыре. В следующий раз — пощады не жди!
Они-то с Дамьеном полагали, что учительница не заметила меткого броска бумажного шарика! И то, как Дамьен его тайком развернул. Если и не заметила сразу, то поняла всё потом.
А еще Ивонна, напутствуя класс перед недельными каникулами, сказала:
— У нас будет новый предмет. Алгебра. Учебники вы получили. Я тоже. Не успела только просмотреть, домашние дела замучили. На досуге, полистайте, прочтите первую главу. Потом расскажете — очень мне этим поможете.
Первую главу, как оказалось, прочли все. Ивонна опрашивала класс, выслушивая детей с восторгом и благодарностью.
— Молоток! — воскликнула она, услышав от Тамми, что та дошла аж до третьей главы.
В самом деле, Тамми тогда увлеклась. Вычисления без цифр! Это было забавно, загадочно, и невыразимо прекрасно.
Спустя два года, уже здесь, в Универе Ганы, до Тамми дошло, что у нее — нешуточные математические способности! С тайным злорадством воображала, какая физиономия стала бы у мерзкой миз Вероники, узнай та, что чемпионка по тупости поступила на матфак! Умение быстро считать в уме — это еще не ум. Так говорила Ивонна, и ее слова запомнились навсегда.
Высшая алгебра и математический анализ... Вот настоящая математика. Молчаливый юноша, по имени Торо, показывал успехи. Отличником он не был. Случалось, и занятия пропускал. На вопрос: как он думает сдавать зачет по аналитической геометрии, Торо, помявшись, предложил дать ему задач побольше. В общем, зачет он сдал.
Сокурсники пересказали ему подслушанный разговор декана. Тот жаловался профессору Видесу:
— Ох, уж этот Торо! Он — не хорошист, у него нет четверок! Он — не отличник, у него три тройки! Он — не троечник, у него три пятерки! И... средний балл — ровно четыре, и я должен назначить ему стипендию!
— Сами же издали приказ: стипендия по среднему баллу не меньше четырех, — с улыбкой ответил Видес.
Торо никак не отреагировал на это известие. Похоже, его не интересовала собственная репутация в глазах преподавателей. Дело было на практикуме по методам вычислений, и он даже не поднял головы. Продолжая аккуратно настраивать механический калькулятор.
— Торо! Как перевести натуральный логарифм в десятичный? — спросила симпатичная сокурсница.
— Умножь на ноль сорок три, четыре два девять, — ответил он.
— Торо! Ты — чудесный человек! У меня всё получилось!
Торо молча кивнул, будто не сомневался в собственной чудесности. Середина второго курса. Штук пять слабаков отсеялись, остальные уверились в своих силах. Тамара Роббер в их числе. Т.Р. Торо.
К шестнадцати годам она заметно подросла. И так не слабенькая, еще больше окрепла. Зарядка с гантелями развила мускулатуру, ей стало легче походить на парня. Правда, руки, на людях, предпочитала держать в карманах. Однажды кто-то обратил внимание, какие у Торо изящные кисти рук. Явно не знавшие тяжелого труда.
— На пианино играл, — отмахнулся Торо. — Бросил. Не мое.
С некоторой тревогой Тамми ждала неизбежного дня, когда все поймут, что с этим красавчиком что-то не так. Стройный, со сдержанными манерами, увереный в себе. Физически довольно сильный. И... ни малейших признаков усов и бороды.
Чем позже разоблачат, тем лучше. На физкультуру Торо не ходил, отговорившись, что занимается в частной спортивной школе. Никогда не подавал заявления на комнату в общежитии, мол, снимает квартиру. При том, что никого к себе домой не приглашал. Среди сокурсников укрепилось мнение, что он — сын богатых родителей, ослушавшийся их воли. Отлученный от отчего дома, ведет жизнь в гордом одиночестве.
Или, не совсем. Однажды у него в руках увидели письмо. Прочтя, положил на стол, и вновь всё внимание на лектора. Сокурник вывернул глаза, сумев прочесть несколько строк. Почерк ровный, аккуратный. "Дорогой Торо! Я так давно тебя не видела. Ты, наверное, совсем забыл свою Жаклин..."
Торо поймал взгляд товарища. Тот шепотом спросил:
— Красивая?
— Так себе.
— Я не привередливый. Познакомь.
— После занятий.
На выходе из Универа Торо сунул ему в руку записку.
— Адрес указан. Дальше сам.
Ничего себе, сводник! Как-то поспешно и грубо красавчик сбрасывает балласт с корабля. Наверное, эта самая Жанна, или как там ее — шлюха первостатейная. Вот и спешит сдать с рук на руки.
Твердо решив не ходить, сам не заметил, как ноги привели к указанному дому. Ну, да... Доходный дом, квартиры дороговизны средней, простому студенту не по карману. Из подъезда вышла стройная светловолосая девушка, в длинном платье. Глаза прикрывали очки в розовой оправе, с дымчатыми стеклами.
Задержалась на секунду.
— Привет! Ты — Генри, да? Торо мне звонил.
Так состоялось это знакомство. Девушка оказалась не из тех, кому покажи на звезды — и снимай с нее трусики. Нужна долгая осада, требующая средств. Да откуда же их взять? На стипендию не разгуляешься. Выпить пива в баре, прошвырнуться по городу, раз в неделю поужинать в ресторане... Такими темпами у Генри отрастет двухметровая седая борода, пока он добьется успеха. Понятно, почему Торо отступился.
В очередное свидание у Генри недостало грошей в карманах, чтобы расплатиться в кафе. И Жаклин добавила своих. Уши Генри горели от стыда, но его спутница ничего не заметила.
— Всё было классно, спасибо.
Она чмокнула его в щеку. От легкого запаха духов и тепла ее тела у Генри перехватило дыхание. Черт возьми... есть ли достойный способ завоевать сердце этой девчонки?
— Слушай, Генри... у меня к тебе просьба, — она заторопилась, будто вспомнив что-то. — Ничего сложного.
Просьба, точнее задание, порученное ему Жаклин, не содержало ничего невыполнимого. Так же в нем не было ничего преступного или аморального. Зато выглядело оно очень странно.
В течение месяца посещать самое крупное в Гане казино. Играть в рулетку по маленькой, на деньги Жаклин. Не огорчаться проигрышам. Выигрыши оставлять себе.
Но что же тогда останется ей?!
Взамен Жаклин просила приносить ей записи всех выпавших номеров.
И Генри всё стало ясно! Девушка его мечты — сумасшедшая игроманка. Вообразившая, будто открыла систему! Сколько таких несчастных фантазеров разорились дотла, сошли с ума, покончили с собой... Он надеялся, что первый же крупный проигрыш ее образумит. Явно, не богачка. Скромные сбережения достались от кого-то из умерших родственников. Лишившись их, дева спустится с небес на землю. Или, лучше, в постель Генри.
День 14 февраля 1353 года он запомнил навсегда. Они с Жаклин, вошли в игровой зал, рука об руку, как молодая пара. Под любопытными взорами, поставили немного здесь, немного там. Пока не обосновались за приглянувшимся Жаклин столом. Сегодня Генри не играл. Сегодня играла Жаклин.
Она начала со ставки в 2000 реалов и выиграла пять раз подряд, беспорядочно ставя на разные номера. Потом выигрыши стали чередоваться с проигрышами. К концу третьего часа Жаклин осталась ни с чем.
Лицо ее разрумянилось. Руки дрожали, когда она открывала ридикюль. Купюра в 10000 реалов произвела впечатление. Генри успел заметить, что таких продолговатых, узорных бумажек с золотым обрезом у Жаклин целая пачка. От внимания крупье это также не ускользнуло.
Обезумевшая девчонка на глазах у всех собиралась пустить по ветру родительское наследство. Их стол плотно окружила толпа игроков. Все бросили свою игру и глазели только на Жаклин. И на столбцы фишек, обозначавших ее выигрыш. Глаза девушки плохо были видны за дымчатыми стеклами очков. Но, без сомнения, они сияли. Это был тот момент, когда от сказочного везения игрок окончательно теряет разум.
