Овандо немедленно отправил для подавления мятежа и наказания участников убийства Хуана де Эскибеля, поставив этого смелого офицера во главе отряда из четырехсот человек. Котабанама собрал своих воинов и приготовился к отчаянному сопротивлению. Не доверяя испанцам, вождь отверг все мирные предложения, и война продолжилась с некоторым преимуществом туземцев. Индейцы к этому времени уже преодолели свой суеверный страх перед белыми людьми как существами сверхъестественными, и хотя превосходство европейского оружия было неоспоримо, они демонстрировали смелость и сообразительность, с которыми невозможно было не считаться. Лас Касас и другие историки повествуют о дерзкой и романтической встрече индейца с двумя верховыми испанцами по имени Вальтенебро и Портеведра, во время которой индеец, будучи пронзенным пиками и мечами обоих нападавших, продолжал свирепо сражаться, пока не упал замертво. Эта история об отваге туземца получила широкую известность.
Индейцы вскоре потерпели поражение и вынуждены были укрыться в горах. Испанцы шли за ними по пятам, а обнаружив их жен и детей, жесточайшим образом их истязали и убивали, вождей же сжигали на костре. Пожилая и очень уважаемая женщина-касик по имени Игуанама была также захвачена и повешена.
На остров Саона был послан отряд, чтобы отомстить за уничтожение шлюпа и его экипажа. Туземцы оказали упорное сопротивление, но затем были вынуждены отступить. Местность на острове была гористая и изобиловала пещерами, в которых тщетно пытались укрыться индейцы. Шестьсот или семьсот человек одновременно были захвачены в плен, а затем заколоты шпагами или кинжалами. Те из туземцев, кого пощадили, были обращены в рабство и, таким образом, как нам об этом повествует Лас Касас, на острове не осталось ни одного живого человека.
Доведенные до отчаяния индейцы Игуэя, увидев, что нет им спасения даже в недрах земных, запросили мира, который и был заключен при условии, что они будут возделывать обширный земельный надел и выплачивать испанцам дань большими количествами хлеба. После заключения мира Котабанама посетил лагерь испанцев, возбудив их любопытство и восхищение своим телосложением и воинственным видом. Эскибель принял его с большими почестями, и они обменялись именами, а значит, по индейскому обычаю, навечно стали братьями и друзьями. С этого времени туземцы называли своего касика не иначе, как Хуан де Эскибель, а предводителя испанцев — Котабанама. Эскибель построил в индейском селении возле моря деревянную крепость и оставил в ней девять человек во главе с капитаном по имени Мартин де Вильяман. После этого отряд был распущен, и испанцы разошлись по домам вместе с захваченными во время этой экспедиции рабами.
Но примирение оказалось недолгим. Примерно в то время, когда к Колумбу на Ямайку были посланы корабли, чтобы вызволить его оттуда, в Игуэе вспыхнуло новое восстание, вызванное притеснениями испанцев и нарушением договора, заключенного с Эскибелем. Мартин де Вильяман требовал, чтобы туземцы не только выращивали зерно, как это оговаривалось в соглашении, но и доставляли его в Санто-Доминго, получив же отказ, обошелся с ними очень жестоко. Он также попустительствовал распутному обращению своих людей с индейскими женщинами, и испанцы часто похищали у туземцев их дочерей, сестер и даже жен. Наконец взбешенные индейцы восстали против своих тиранов, убили их и сожгли дотла деревянную крепость. Только одному испанцу удалось скрыться, и он принес весть о постигшем их бедствии в Санто-Доминго.
Овандо немедленно распорядился огнем и мечом пройти по Игуэю. Испанские войска, расквартированные на границе этой провинции, были стянуты в одно место. Хуан де Эскибель возглавил их и взял с собой много индейских воинов в качестве союзников. Селения в Игуэе обычно строились среди гор. Эти скалистые горы высились на равнинах или террасах и простирались на десять — пятнадцать лиг в длину и ширину, а в ущельях лежали узкие долины с необычайно плодородной красной почвой, где индейцы и выращивали свой маниоковый хлеб. Переходы от одной такой долины к другой были крутыми и обрывистыми. Вырубленные в скалах, они достигали пятидесяти футов и напоминали стены с высеченными на них ступенями. В каждой деревне было четыре широких улицы, расположенных крестом. На них и на площади в центре деревни были вырублены все деревья.
Когда на окраины провинции прибыли испанские войска, туземцы разожгли в горах костры, а днем для предупреждения служили столбы дыма. Стариков, женщин и детей индейцы отправили в потайные места в лесах и пещерах, а воины приготовились к сражению. Кастильцы расположились в одной из долин, свободной от лесов, где они могли передвигаться верхом. Они захватили в плен нескольких туземцев и подвергли их пыткам, пытаясь выведать у них планы и силы противника. Но истязания не принесли желаемого результата, настолько преданы были эти люди своим касикам. Испанцы углубились в горы и обнаружили, что воины из нескольких селений собрались в одном. Они были вооружены луками и стрелами, но обнажены и не защищены никакими доспехами. Увидев испанцев, они испустили ужасающий вопль и выпустили по ним тучу стрел, которые, впрочем, упали, не долетев до противника. Испанцы ответили им выстрелами из арбалетов и двух — трех аркебуз, потому что в это время у них было мало огнестрельного оружия. Когда индейцы увидели, что несколько их товарищей убиты, они обратились в бегство. Испанцы преследовали бегущих туземцев с обнаженными шпагами. Некоторые раненые, в чьи тела стрелы из арбалетов проникли до самого оперения, вытаскивали их руками, обламывали зубами и, в бессильной ярости швырнув их в испанцев, падали замертво.
Все силы индейцев оказались рассеянными, каждая семья или группа соседей бежала в своем направлении и укрылась среди неприступных гор. Испанцы попытались было их преследовать, но погоня среди густых лесов и обрывистых скал оказалась тяжелой. Они взяли в качестве проводников нескольких пленных и применили к ним невообразимые пытки, чтобы заставить их предать своих соплеменников. Они гнали их впереди себя, обвязав вокруг их шей веревки, и некоторые индейцы, проходя по краю пропасти, вдруг бросались вниз, в надежде увлечь за собой и испанцев. Когда, наконец, преследователи нашли пещеру, в которой спряталась группа индейцев, они не сделали скидки ни на пол, ни на возраст. Под безжалостными ударами их мечей падали даже беременные женщины и матери с младенцами на руках. Хладнокровная жестокость, проявленная ими во время этой первой резни, не поддается описанию.
Затем Эскибель направился на штурм селения, где расположился Котабанама, собравший большие силы для сопротивления испанцам. Он сначала шел вдоль берега моря и, наконец, достиг места, откуда в горы по направлению к селению вели две дороги. Одна из дорог была открытой и удобной, поскольку ветви деревьев индейцы обрезали, а кустарники расчистили. Здесь индейцы устроили засаду, чтобы напасть на испанцев сзади. Другая дорога была почти полностью завалена срубленными деревьями и кустарниками. Эскибель был очень осторожен и недоверчив; он разгадал замысел индейцев и выбрал заваленную дорогу. Селение находилось примерно в полутора лигах от моря. Первые пол-лиги испанцы прошли с большим трудом. Остальная часть пути была свободна от каких-либо препятствий, что подтверждало справедливость подозрений Эскибеля. Теперь они продвигались очень быстро и, почти достигнув селения, внезапно свернули на другую дорогу, застали врасплох отряд, находившийся в засаде, и произвели в его рядах огромное опустошение своими арбалетами.
Тогда укрывшиеся в селении индейские воины устремились на испанцев, другие же, выскочив из домов на улицы, выпустили по ним множество стрел, но расстояние было слишком велико, и стрелы не причинили им никакого вреда. Тогда туземцы подошли ближе и, будучи незнакомы с пращой, начали руками бросать в своих врагов камни. Гибель товарищей вместо того, чтобы испугать их, только ожесточила, и теперь они испускали ужасающие вопли. Сражение, которое, вероятно, представляло собой яростную драку, длилось с двух часов дня до самой ночи. Лас Касас присутствовал при этом, и по его словам, индейцы демонстрировали необычайную отвагу, хотя слабость их оружия и отсутствие защитных доспехов сводили на нет все их усилия. По мере наступления темноты угасала и их воинственность, и постепенно они все исчезли во мраке окружавшего селение леса. Их боевые кличи и вопли сменила глубокая тишина, а испанцы на всю ночь завладели их селением.
Глава 4
Окончание войны с индейцами в Игуэе. Судьба Котабанамы
(1504)
На следующее утро нигде не было видно ни одного индейца. Обнаружив, что даже их великий вождь Котабанама не в силах противостоять доблести белых людей, они в отчаянии отказались от сопротивления и бежали в горы. Испанцы, разделившись на небольшие отряды, преследовали их, как диких животных; их целью было захватить касиков и, прежде всего, Котабанаму. Они прочесывали все ущелья и скрытые тропинки, которые вели в отдаленные глухие места, где укрылись беглецы. Отступая, индейцы были очень осторожны: они шли друг за другом так, что двадцать человек оставляли позади себя такой же след, как если бы прошел только один, и они ступали так легко, что почти не приминали траву и кусты. Однако испанцы были настолько искушены в охоте на индейцев, что могли их выследить даже по перевернутому засохшему листку и среди перепутанных следов тысяч животных.
До них также доносился запах дыма от костров, которые индейцы разводили на стоянках, и поэтому они настигали их даже в самых секретных убежищах. Иногда они ловили отставшего от своих соплеменников индейца и пытками заставляли выдать эти убежища, затем связывали его и гнали впереди себя как проводника. Когда же они обнаруживали какое-либо из укрытий, в котором прятались старики и больные, слабые женщины и беспомощные дети, они их всех безжалостно уничтожали. Они хотели привести в ужас всех жителей этих мест и тем самым вынудить целое племя к сдаче. Они отрезали кисти рук случайно наткнувшимся на них индейцам и отправляли несчастных отнести их, как они говорили, вместо писем своим друзьям, требуя, чтобы те сдались. Количество тех, кому таким образом ампутировали руки, было, по свидетельству Лас Касаса, огромно, и многие из них в дороге падали и умирали от мучений и потери крови.
Завоеватели упивались своей изощренной жестокостью. Они сочетали в себе внушающее ужас веселье с кровожадностью. Они строили длинные и низкие виселицы так, что ноги страдальцев доставали до земли, и смерть была долгой и мучительной. Однажды они повесили сразу тринадцать человек в знак глубокого почитания Спасителя и двенадцати апостолов, как об этом с возмущением поведал Лас Касас. Когда же жертвы были подвешены, но еще не умерли, испанцы начали рубить их мечами, хвастаясь друг перед другом силой рук и остротой оружия. Затем они забросали их сухой соломой и подожгли, сделав их конец невыразимо мучительным.
Эти подробности ужасны, но испанцы творили и еще более гнусные злодеяния. О них также рассказал почтенный Лас Касас, который был свидетелем описываемых событий. Он был тогда молод, но записал их уже в зрелые годы. "Все эти преступления, — говорит он, — а также другие, в равной мере отвратительные человеческой природе, я видел собственными глазами, и теперь мне страшно даже описывать их, и я с трудом верю в то, что мне все это не приснилось".
Я бы не стал приводить здесь все эти подробности, позорящие человечество, из нежелания запятнать отважную и благородную нацию. Но тогда бы я отступил от принципа исторической достоверности, так как лежащие передо мной документы молчаливо повествуют о чудовищных зверствах, свидетелями которых были люди, чья правдивость не подлежит сомнению. Эти события показывают, как далеко может зайти человеческая жестокость, подхлестываемая алчностью, жаждой мести или даже извращенной набожностью. Доказательства этому можно найти в истории любой нации. Как и в настоящем случае, это, как правило, были преступления, совершенные отдельными людьми, а не нациями в целом. И все же правительствам долженствует неусыпно следить за теми, кого они наделили властью в отдаленных колониях. Настоятельный долг историка заключается в том, чтобы записать все подобные события, дабы служили они предостережением грядущим поколениям.
Хуан де Эскибель понял, что всей его жестокости недостаточно, чтобы покорить племя игуэй, до тех пор, пока на свободе находится касик Котабанама. Этот вождь Удалился на небольшой остров Саона, примерно в двух лигах от побережья Игуэя, в центре которого в лабиринте скал и лесов он укрылся с женой и детьми в огромной пещере.
Незадолго до этого из Санто-Доминго прибыла каравелла с припасами для лагеря, и Эскибель решил использовать ее, чтобы изловить касика. Он знал, что Котабанама начеку и зорко следит за окружающей местностью, расставив на скалах острова часовых для наблюдения за перемещениями каравеллы. Поэтому Эскибель направился на остров ночью, взяв с собой пятьдесят человек. Держась в глубокой тени побережья, он, никем не замеченный, прибыл на Саону на рассвете. Скрытый утесами и лесами острова, он бросил якорь недалеко от берега и прежде, чем разведчик Котабанамы его заметили, высадил сорок человек. Двоих индейцев застали врасплох и привели к Эскибелю, который, узнав от них, что касик совсем рядом, заколол одного из дозорных кинжалом, а другого заставил отвести испанцев к пещере Котабанамы. Несколько испанцев побежали вперед, поскольку каждому хотелось отличиться, захватив касика. Они вышли к двум дорогам, и весь отряд свернул направо, за исключением одного человека — Хуана Лопеса. Это был сильный и искушенный в войнах с индейцами мужчина. Он пошел по левой тропинке, петляющей между невысоких холмов, так густо поросших лесом, что невозможно было кого-либо увидеть уже на расстоянии нескольких шагов. Внезапно в узком проходе между скал и деревьев он встретил двенадцать индейских воинов, вооруженных луками и стрелами и идущих по своему обычаю цепочкой. Появление Лопеса сбило их с толку, они тут же вообразили, что за ним следует целый отряд солдат. Туземцы легко могли бы пронзить его своими стрелами, но полностью утратили присутствие духа. Лопес потребовал выдачи их вождя. Они ответили, что он позади, и расступились, так что Лопес увидел идущего за ними касика. Увидев испанца, Котабанама согнул свой гигантский лук и уже был готов выпустить одну из своих зазубренных стрел, как Лопес напал на него и ранил своей шпагой. Другие индейцы, охваченные паникой, бежали. Котабанама, пораженный шпагой, закричал, что он — Хуан де Эскибель, требуя к себе уважения, как к человеку, обменявшемуся именем с командиром испанцев. Лопес схватил его за волосы и приготовился пронзить шпагой, но касик выбил это оружие из его рук и, обхватив своего соперника, бросил его спиной на камни. Так как они оба обладали огромной силой, схватка была долгой и ожесточенной. Шпага лежала на земле, но Котабанама схватил испанца мощной рукой за горло и попытался задушить его. Звуки борьбы привели на это место и других испанцев. Они обнаружили своего товарища корчащимся, задыхающимся и полумертвым в руках огромного индейца. Испанцы схватили касика, связали его и привели в заброшенную индейскую деревню, расположенную неподалеку. К этому времени они уже рашли дорогу в потайную пещеру, но бежавшие индейцы сообщили жене и детям Котабанамы о его пленении, и они успели укрыться в другой части острова. В пещере нашли цепь, которой были связаны ранее захваченные в плен индейцы. Им, однако, тогда удалось сбежать, убив троих охранявших их испанцев. Индейцы бежали на этот остров и в качестве трофеев принесли своему касику шпаги убитых ими испанцев, которые также валялись в пещере. Этой цепью теперь связали Котабанаму.
