Их усадили вперемешку с эльфами, рядом с Лугаревым оказалось свободное место, но через минуту на него уселась Селестиэль.
— Здравствуй, Игорь.
— Привет, — сказал Лугарев. — А я думал, что ты выскочишь из торта.
— Из торта? — удивленно рассмеялась она.
— Ну да. У нас обычно на праздниках вывозят большой торт, из которого выпрыгивает девица в купальнике и показывает стриптиз, — пояснил Лугарев.
— Ну, до этого мы еще не додумались, — улыбнулась Селестиэль. — Но я думаю, вам и без этого будет весело.
— Особенно Бэнксу, — сказал Лугарев. — Смотри, он уже вовсю веселится.
Бэнкс за обе щеки уписывал все, что попадалось на столе в радиусе действия его рук.
Феанор поднялся и трижды хлопнул в ладони. Наступила тишина, нарушаемая лишь одиноким чавканием Бэнкса. Беляев толкнул его в бок, и чавкание прекратилось.
— Мы собрались здесь, в кругу друзей, — сказал Феанор, — чтобы от всей души поблагодарить наших союзников. Они помогли нам освободиться, восстановили Священные Деревья, сражались с нами плечом к плечу против Предвечного Врага, и с их помощью мы осуществили нашу древнюю мечту! Четвертая эпоха Северного мира закончилась нашей победой. Начинается новая, Пятая эпоха. Пусть она станет мирной для всех народов.
Я рад сообщить всем вам, что Вечность и Королевство Нолдоров заключили соглашение о стратегическом партнерстве, — эльф слегка запнулся, выговаривая непривычные человеческие слова. — Отныне нолдоры и люди из Вечности будут вместе защищать свои интересы и стоять на страже Северного мира.
Для каждого из вас мы приготовили подарки, — продолжал Феанор. — Но прежде я прошу моих сыновей показать всем, из-за чего много тысяч лет назад началась вся эта история.
Он сделал знак рукой. Карантир и Целегорм вынесли из ближайшего шатра большой металлический футляр и установили его на небольшое возвышение возле ствола березы. Целегорм снял металлическую куполообразную крышку, и все зажмурились от неистового белого сияния.
Когда глаза немного привыкли к свету, наемники увидели большой прозрачный ларец из защитного стекла. В нем горели ослепительным светом три больших столбчатых кристалла.
Священные Сильмариллы, вынутые из резонатора лазера, вернулись на свое законное место — в сокровищницу нолдоров. Лугарев увидел, как осветилось радостью залитое их сиянием лицо Селестиэль. Все нолдоры как по команде встали из-за столов, и гости последовали их примеру.
Они низко поклонились сверкающим кристаллам. Затем Целегорм опустил крышку, они с братом подняли футляр и унесли его в безопасное место.
— На наших праздниках я обычно носил Сильмариллы как украшения, — пояснил Феанор, — но для наших гостей их свет может быть опасен. А теперь вручите нашим друзьям приготовленные нами скромные подарки.
"Скромные подарки" представляли собой шкатулки солидных размеров, сделанные из серебра, и наполненные потрясающими воображение ювелирными изделиями древней эльфийской работы. Сверкающая россыпь драгоценных камней, оправленных в витое филигранное золото, заискрилась перед глазами Лугарева, и у него перехватило дыхание.
— Бог ты мой! — сдавленно произнес Бэнкс. — Да ведь здесь миллионы!
— Вот только толку от них мало, — сказал Бартон. — Руки не поднимутся продать такую красоту.
— Зачем продавать? — сказал Голдштейн. — Под них любой банк выдаст тебе какой угодно кредит.
— Наших механических союзников мы тоже не забыли, — сказал Феанор.
БС и Р8 получили энергоконверторы, такие же, как в магическом браслете Селестиэль.
— Эти приборы позволят вам впитывать энергию из окружающей среды, — объяснил Феанор. — А для третьего нашего друга у нас подарок немного побольше.
За шатрами послышался рев мощного двигателя.
— Что я слышу? — радостно произнес Т20.
Эльфы отодвинули в сторону несколько столов, освобождая проход. Взревывая мотором, между шатрами появился новенький танк Т-80, перевязанный розовой лентой с бантом. Он остановился перед столами, и из люка высунулся Мартин Бейли. Он был не в андроидном теле, а в своем собственном.
— Привет, ребята! — крикнул он. — Думали, я смогу пропустить такое торжество? А ну, посмотрите, что я вам привез!
Он нырнул в люк, танк с ревом развернулся, и все увидели стоящий на плоской площадке позади башни огромный многоярусный торт. Из танка грянула музыка, верх торта откинулся в сторону, и оттуда, извиваясь в такт мелодии, вынырнула раскрашенная девица в микроскопическом бикини.
— Гм, — сказала Селестиэль, многозначительно приподняв бровь. — Кажется, ты получил, что хотел...
Бюст у девицы был весьма впечатляющий. Лугарев подумал, что запихнуть ее в торт, вероятно, было нелегким делом.
Бейли снова вынырнул из люка и крикнул:
— Вы только взгляните, парни, какие формы!
— Да, — прогудел киберноид, восхищенно глядя на танк, — мне особенно нравится башня...
— Эй, Мартин! — заорал Бэнкс. — Давай сюда торт, а бабу можешь себе оставить!
Наемники загоготали. Эльфы смотрели на это безобразие с чисто познавательной точки зрения. Глядя на длинные глухие платья эльфийских женщин можно было помереть со скуки.
Танцовщицу изъяли из торта, завернули во что-то и пустили по рукам. Лугарев так и не увидел, куда она подевалась. Бэнкс выпросил у кого-то из эльфов меч и мастерски разрезал торт. Некоторое время царила тишина, все были слишком заняты.
Затем поднялся старший сын Финарфина — Финрод:
— Мне особенно хотелось бы отметить вклад в наше общее дело Игоря и Селестиэль, — сказал эльф. — Без них ничего этого просто не было бы. Нолдоры до сих пор жили бы на Эрессэа, в рукотворных каменных ущельях, в которые даже в полдень не заглядывает солнце. Я знал Берена и Лутиэнь. В свое время я отдал жизнь за них, и, не раздумывая, сделал бы это снова. Игорь и Селестиэль вернули жизнь множеству нолдоров. Они вернули нам Сильмариллы. Они вернули даже Священные Деревья!
— А еще они вернули нолдорам свободу и величие, — добавил, поднимаясь, Феанор. — И это самая большая их заслуга. Поэтому для тебя, Игорь, я приготовил особый подарок.
— Эта сладкая парочка сама по себе — тот еще подарок, — промямлил набитым ртом сидящий напротив Митчелл.
В руках Феанора появился хрустальный шар на серебряной подставке. Он был величиной с апельсин, и походил на обычный Палантир, но он был не темный, как обычно. В его глубине, казалось, пульсировало серебряное пламя.
— Это не простой Палантир, — сказал Феанор. — Он много сильнее всех прочих. Я сделал его специально для тебя, а Селестиэль вложила в него частицу серебряного света Тэлпериона, что вобрал в себя в Валиноре ее браслет.
Где бы ты ни был — в воздухе, под водой, в глубинах Земли или в невообразимо далекой бездне пространства за Стенами Ночи, на любой линии Времени — возьми его в руки, произнеси имя любого из нолдоров, и тот, кого ты позовешь, ответит тебе.
Если ты захочешь посмотреть на наш мир, вспомнить все, что пережил здесь — возьми его в руки и подумай о хрустальных башнях Тириона, или о залитых светом праздничных огней набережных Аваллона, или о белоснежной вершине Таниквэтиль — и Палантир покажет их. А через несколько лет ты сможешь увидеть в нем и роскошные подземные залы Нарготронда, и переливающиеся в лучах солнца фонтаны Гондолина...
И еще один, маленький подарок, пусть он всегда будет при тебе как память о подвиге, который вы совершили, — Феанор подошел к Лугареву, поставил подставку с Палантиром на стол, и снял с пальца изящный золотой перстень.
Его кольцо было как бы свито из нескольких тонких цепочек. Маленькие бриллианты обрамляли цилиндрический цоколь из золота, в который была вделана вырезанная из светящегося внутренним светом сапфира восьмилучевая звезда.
— Это — символ Дома Феанора, — сказал эльф. — Перстень этот не так знаменит, как тот, что носил Берен, а следом за ним — многие поколения людей. Я знаю, что и тебе довелось носить его. Но даже если спустя много тысяч лет твой отдаленный потомок покажет его любому из нолдоров — он получит нашу поддержку и помощь.
Лугарев с трудом нашел подходящие слова, чтобы выразить свою благодарность. Феанор ободряюще улыбнулся ему и сел на свое место. Снова заиграла музыка, потом начались танцы, продолжавшиеся с перерывами до глубокой ночи.
На следующее утро Лугарев проснулся на удивление отдохнувшим и бодрым, словно и не было вчера веселого праздника, затянувшегося почти до утра. Вчера он позволил себе немного расслабиться, но, как ни странно, похмелья не было. "Опять эльфийское колдовство, — подумал он. — Но я вовсе не против такой магии". Он уже вскипятил воду и заварил себе кофе, когда в дверь постучали.
— Входите, — сказал он.
На пороге появился Митчелл.
— Ты готов, Игорек? Самолет будет через час.
— Ага, готов, — кивнул Лугарев на стоящий у стены чемодан.
Наемники не спеша погрузились в несколько "виллисов". Митчелл передал присланному проводить их чиновнику ключи от дома. Лугарев взглянул на Кевина, с самого утра крутившегося возле наемников. Мальчишке явно не хотелось расставаться с новыми друзьями. Лугарев и сам чувствовал нечто похожее. Он уже почти полюбил этот странный сказочный мир, полный невообразимых чудес; его загадочных обитателей... Но он все же был чужим здесь; он был для них пришельцем из другого мира, непонятного и далекого; пришельцем, пусть добрым и полезным, но чужим. Пользуясь всеобщей суматохой отъезда, он прислонился к стене и окинул взглядом остальных наемников. "Интересно, — подумал он, — понимают ли они, как нам всем невероятно повезло? Мы на полгода окунулись в волшебную сказку, мы видели то, чего не довелось видеть никому, кроме нас. Мы дружили с эльфами, гномами, драконами. Мы помогали им вершить историю этого мира. Наверное, после нашего ухода менестрели сложат о нас легенды и песни... Мы столкнулись лицом к лицу с самой зловещей и загадочной расой Галактики, и вырвали у нее их сокровенные тайны — пусть еще не все, но начало положено. Мы отразили вторжение из космоса, и изменили сам лик Земли. Понимают ли они, осознают ли все это?"
Прилетевший за ними Ил-76 грузно разворачивался на полосе. На ее краю Лугарев увидел знакомые фигуры нескольких эльфов. Феанор. Гил-Гэлад. Селестиэль.
Ее платье, выступающее из-под накинутого на плечи мехового плаща, трепетало на промозглом осеннем ветру. С неба сыпал мелкий противный дождь, и она набросила на волосы капюшон. Удерживающий волосы серебряный обруч со вставленным в него изумрудом тускло поблескивал из-под его края.
— Спасибо, что пришли проводить нас, — сказал Лугарев.
— Мы не провожаем, — ответил Гил-Гэлад. — Мы летим с вами. Утром с нами связался Бартон, они улетели еще ночью. Координатор Шильман пригласил нас поговорить с Валарами. И вас тоже.
— Вот как? Интересно, — задумчиво произнес Лугарев. — Ну что ж, поговорим.
Киберноиды и "Эйприл Фест" покинули Гондор еще рано утром, теперь пришла очередь наемников. База совершенно опустела, даже контрольную башню разобрали и увезли в Вечность. Остались только покрытые стальными плитами и бетоном взлетные полосы, стоянки и рулежки, да путаная ржавая спираль колючей проволоки на столбах оборонительного периметра.
Наемники и трое нолдоров погрузились в самолет. Смит, Ковшов и Логан загнали "виллисы" в грузовую кабину. Рампа закрылась, снаружи донесся нарастающий вой моторов, грузный транспортник все быстрее и быстрее покатился вперед, поднял нос, тяжело оторвался от полосы и начал карабкаться в мутное серое ноябрьское небо. Мелкий дождик стучал в стекло, капельки почти горизонтально стекали по иллюминатору, подгоняемые воздушным потоком.
— Говорят, уезжать в дождь — хорошая примета, — вздохнул Лугарев. — Но все равно жалко. Как будто оставляю здесь частицу самого себя.
— А кто помешает тебе вернуться, если захочешь? — спросила сидевшая рядом Селестиэль.
— Я же не принадлежу к этому миру, — ответил он. — Какая бы дружба не связывала всех нас, этот мир никогда не станет родным для меня, так же как мой — для тебя или Гил-Гэлада.
Пространственно-временное окно осветило зеленой вспышкой вечный снег Миндоллуина, приняв в себя самолет. Мальчишка в красной кепке с эмблемой "Феррари", стоявший на вершине Белой башни, грустно смотрел ему вслед.
Ил-76 приземлился на главной базе Вечности под Ленинградом.
— Ну и погодка, ... — сказал Беляев, выходя под такой же мелкий противный дождь, но вовремя осекся. — Будто и не улетали из Гондора.
— Включи телевизор, когда приедешь домой, — посоветовал Бэнкс. — И почувствуй разницу.
К самолету, мягко шипя шинами и разбрызгивая лужи, подкатил большой автобус с затемненными стеклами.
— Если они опять пошлют с нами машину с сиреной, я стану убийцей полицейских, — мрачно сказал Митчелл.
К счастью для копов, машины сопровождения на этот раз не было. Наемники и эльфы залезли в автобус. Селестиэль уселась рядом с Лугаревым.
— Кто знает, увидимся ли мы еще когда-нибудь? — сказала она. — Хотя бы поговорим напоследок...
Они проболтали весь путь до Института Исследования Чуждых Форм. Гил-Гэлад и Феанор сидели в соседнем ряду и тоже участвовали в разговоре, вертевшемся, главным образом, вокруг планов на будущее. У ворот института их встретил все тот же молодой ассистент из лаборатории доктора Донелли. Он проводил их по длинным коридорам к лифту, они спустились на несколько этажей под землю и оказались в уже знакомом помещении, где стояли камеры задержания. Навстречу им поднялись Шильман, Донелли, Бартон и Голдштейн. Внутренние модули Р8 и Т20 стояли у стены.
Присутствовали также несколько офицеров из службы безопасности. При виде эльфов глаза у особистов стали большими, а когда они увидели Селестиэль — и масляными. Лугарев благословил царившую в ведомстве Шильмана жесткую дисциплину.
— Я вынужден предупредить всех вас о необходимости сохранять в строжайшей тайне все, что вы услышите здесь, вплоть до особого распоряжения, — предупредил Шильман. — Должен также довести до сведения присутствующих, что в наших разногласиях с киберноидами в вопросе о дальнейшей судьбе данной группы Пилигримов достигнут компромисс.
— Какой именно? — спросил Феанор, не знавший, что перебивать Координаторов вообще-то не принято.
— Вечность не может предъявить к Пилигримам никаких юридических претензий, поэтому мы будем вынуждены освободить их, — сказал Шильман. — Мы объявили об этом Пилигримам, сообщив также, что они будут вывезены для освобождения за пределы Солнечной системы. На самом деле, звездолет, вывозящий их, будет встречен в условной точке звездолетом киберноидов, и ловушки с Пилигримами будут перегружены с одного корабля на другой. Таким образом, Вечность умывает руки и не связывается больше с этой проблемой, перекладывая ответственность на наших механических союзников. Нас в данном случае не интересует дальнейшая судьба этой группы Пилигримов.
— На мой взгляд, остроумно придумано, — сказал Р8.
— Узнаю стиль "Эйприл Фест", — буркнул Митчелл.
— Но... — не выдержала Селестиэль, — это же... обман! Это же подло!
