— Бухс, чмякс!— лопнул череп данмера, когда булава из темноты ударила по голове эльфа в кожаной броне, вырезаемая им из кости фигурка выпала из рук и покатилась в сторону костра.
— Что такое, кто здесь?— встрепенулся спящий рядом данмер, подложив вместо подушки под голову костяной шлем.
— Бхуууук!— второй удар оборвал еще одну жизнь, но звуки разбудили остальных.
— Ах, ты...— вскочил третий, обнажая меч и направляя его в сторону врага.
— Бахххсс!— прыгнувшая к нему тень, ударила оружием сверху вниз, попытка уйти от удара или заблокировать его не удалась, и третий череп сплющило ударом.
— Аррррааа, сдохни, проклятая тварь!— закричал четвертый данмер и метнул несколько мелких ножей в силуэт врага.
— Харарааааррр ссссс...!— издал гноящийся труп данмера, 'украсившись' воткнувшимися в него ножами и метнул сове оружие в сторону эльфа.
— Дхааа!— всхлипнул данмер, когда в него врезался снаряд и смял ребра бедолаги, откинув его в придорожные кусты.
— Аааааа, умри, отродье!— закричал воин с мечом и кинулся на безоружного монстра, пластая перед собой воздух, но чудище, увернувшись, перехватило руку с мечом и сдавило его своей деформировавшейся лапой.— Ааааааауууу!— взвыл эльф, когда кость руки треснула, клинок выпал, а сам бедняга был отброшен к костер.
— Хм, оружие..., хорошо...— оскалился Ишутлай, осмотрев подобранный клинок, оставшийся в живых эльф, выкатившись из огня, схватил дубину убийцы товарищей и попытался ударить гада с левой руки, но удар был небрежно отбит и меч проткнул сердце храброго торговца.— Ооооочщень хоррррошоооо....— прошипел убийца и... принялся раздевать тела...
Ранним утром, подкрепившись и собрав все продукты и все самое ценное на трех пугливых гуаров, напуганных природой изменений, происходящих с их новым хозяином, закутанная в кожаный плащ, ворох одежд и отрезов ткани, что бы скрыть жуткий облик, Ишутлай продолжил путь к Красной Горе. Он старательно избегал встреч с другими путниками, вскоре, перейдя на ночной образ жизни, запасы стремительно таяли, меняющаяся плоть требовала много еды, особенно мяса, потому, встречавшиеся монстры сами становились пищей. Чем ближе была Гора, тем сильнее был Зов, тем ощутимей горела жажда дойти до цели...
Интерлюдия 1.
Сон о песне.
'...Они стояли на каменной приступке у подножия утёса, высившегося над зияющим ущельем. Но смотрели они в другую сторону, на горы золы и пепла, устилавшие безжизненное поле. Это походило на картину грандиозной битвы, своего рода огненного жертвоприношения. Обуглившиеся ящики, оружие, кости животных, да и сама горная порода— всё это обратилось в едва узнаваемый мусор на земле. Тай и Вастер безмолвно ступили на чёрное поле. Байнара улыбалась, гордясь тем, что всё же нашла нечто, исполненное настоящего чуда и тайны.
— Что это за место?— спросил, наконец, Вастер.
— Не знаю— Байнара пожала плечами.— Сначала я решила, что это какие-то развалины, но потом поняла, что это просто свалка мусора, но не похожая на другие. Посмотрите только на это добро.
Все трое принялись рыться в пыльных завалах. Байнара нашла изогнутый меч, лишь слегка почерневший от пламени, и стала протирать его, чтобы прочесть надписи на клинке. Вастер развлекался тем, что ломал хрупкие ящики руками и ногами, воображая себя великаном неописуемой силы. Тая же привлёк пробитый щит: в нём было что-то такое, что отзывалось в звуке Песни. Тай вытащил щит из груды и протёр его.
— Никогда не видела такого герба— сказала Байнара, заглядывая через плечо Тая.
— А я, кажется, видел, но не помню, где.— прошептал Тай, силясь извлечь воспоминания из своих снов. Он был уверен, что видел его именно там.
— Гляньте-ка сюда!— закричал Вастер, прерывая раздумья Тая. Мальчик держал в руках хрустальный шар. Когда он провёл по нему рукой, сметая песок и пыль, Песня вздыбилась такой высокой нотой, что Тай испытал дрожь во всём теле. Байнара побежала смотреть на сокровище Вастера, Тай же словно окаменел.
— Где ты это нашёл?— выдохнула она, вглядываясь в вихрящуюся спираль в хрустальной глубине.
— Под той повозкой!— Вастер показал на груду почерневшего дерева, выделявшаяся из числа других лишь лопнувшими колёсам с поломанными спицами. Байнара принялась копаться в полуразвалившейся куче, так что торчали только её ноги. Песня набирала силу, наваливаясь на Тая. Он медленно подошёл к Вастеру.
— Отдай его мне!— прошептал он голосом, который едва ли смог бы принять за собственный.
— Нет!— прошептал Вастер в ответ, не отрывая глаз от пёстрого разноцветия, игравшего в сердце шара.— Это моё!
Байнара рылась в останках повозки ещё несколько минут, но так и не сумела найти сокровищ, равных Вастерову. Почти всё, что было там, оказалось уничтожено, а оставшееся было мусором по любым меркам: сломанные стрелы, чешуйки брони, кости гуара. Расстроившись, она вылезла на солнечный свет.
Тай стоял один, на краю обрыва.
— А где Вастер?— спросила девочка.
Тай моргнул, а затем повернулся к кузине с ухмылкой и пожал плечами: 'Он побежал домой похвастаться своей добычей. А ты нашла что-нибудь интересное?'
-Да нет— сказала Байнара.— Наверное, нам стоит вернуться домой, пока Вастер не разболтал что-нибудь такое, из-за чего у нас будут неприятности.
Тай и Байнара пошли прочь быстрым шагом. Тай знал, что Вастер не опередит их. Он вообще никогда не вернётся домой. Хрустальный шар покоился на дне котомки Тая, присыпанный всяким мусором. Всем сердцем Тай молил Песнь, чтобы она вернулась и вымыла память об этом обрыве и долгом, беззвучном падении. Мальчик настолько удивился, что не успел закричать...'
Конец интерлюдии.
Тирдас, 24-ый день, месяца Вечерней звезды, 430-ый год 3-ей Эры.
Призрачные Врата, вечер
Одинокий путник, не говоря ни слова, прошел мимо стражи к вратам и нажал на кнопку механизма.
— Эй, чего надо?— спросил страж, выглянув в окно надвратной башни.
— Я путник, пришел поклониться святыне Горы, открывайте, я спешу.
— В ночь, один? Это же опасно! Ты болен, уважаемый?— спросил удивленно страж.
— Да, на все вопросы, открывай, живо, мне утром надо уже выходить в сторону Альдруна!— прорычал Ишутлай.
— Хех, безумец, одумайся, тебя же разорвут твари, дождись утра, или, давай, мы тебя проводим!?— предложил стражник.
— Нет, уважаемый, я справлюсь сам, благодарю богов за ваше беспокойство, но я бывалый охотник на монстров и всегда хожу один!— ответил незнакомец в лохмотьях, но при богато нагруженных гуарах.
— Что же, каждый сам решает, как умереть!— хохотнув, ответил страж.— Открывай!— крикнул он вглубь башни и решетки стали подниматься, пропуская на Гору. Путник пошел в открывшийся проход, утаскивая за собой гуаров.— Эй, а зверей то с товаром туда зачем тащишь?— удивился страж.— Пропадут же! Эй, уважаемый, ты то отбиться и успеть убежать от тварей Горы сможешь, а вот они то нет, не губи свою скотину и товары! Постой, давай мы за ними присмотрим, для того и место есть!— но путник его доводы проигнорировал.
— Мои гуары, мои товары— что хочу, то и ворочу!— ответил Ишутлай, продолжая путь наверх.
— Тьфу, на тебя, безумец!— сплюнул с досады стражник, выглядывая в другое окошко башни, выходящие на гору и открывающего вид на упрямо бредущую по крутому, черному склону горы, полной заразных и злых монстров. Поднявшийся ветер, закружив пыль и пепел, закрыл обзор и вынудил стража закрыть створки окна, оставив безумца без пригляда, наедине со стихией и прочими опасностями Горы, потому, он не смог увидеть того, что странный паломник не повернул на натоптанную тропинку, ведущему к алтарю, а продолжил подниматься к вершине Красной Горы, туда, где властвует зло...
'...глупцы, пройти на гору через парадные ворота оказалось не сложнее, чем в лесу найти удобные кусты! Путь наверх был крут и извилист, уродливые твари не трогали меня, принимая, как и монстры из подземелья Тель Фира, за своего, чего нельзя было сказать от моих гуарах, когда одного из них разорвали прямо у меня под носом, я взбесился и перебил уродов, но часть груза пришлось бросить и продолжить путь уже с двумя ящерами, защищая их от всех встречных тварей. Простая тактика— подпускаешь к себе урода и мечом в спину и по шее! Впрочем, сопровождение из оскаленных, слепых и голодных морд, скамп их знает, как они ориентируются со слепыми глазами, а то и вовсе без глаз, но алчное внимание от их пустых лиц ощущалось так четко, словно сотня кинжалов воткнувшихся в кожу...
... я имел сомнительную честь видеть все многообразие порождений Дагот Ура, сопровождавших меня весь путь к вершине, лишь у покосившихся врат в цитадель Демона Горы, меня встретили его не измененные слуги— видящие...'— из обгорелого дневника.
— Приветствуем тебя, дитя Дагота, добро пожаловать Домой!— поклонилась самая богато одетая из встречающих, то есть в мантии на голое тело, остальные были одеты лишь в алые и черные набедренные повязки, да браслеты и бусы из костей и ракушек, а вооружены они были в традиционными для эшлендера копьями, топорами и дубинами.— Господин ждет тебя!— указала она на вход в будто сползающую в жерло вулкана крепость двемеров.
— И, как я его там найду?— спросил Ишутлай.
— О, не стоит волноваться, мы тебя проводим, следуй за мной!— оскалилась она, явив миру частокол острых зубов.
— 'Да... ласки не предлагать!'— посетила безумный разум Ишутлая странная мысль.— Кхем, кхем... что же, кхем, кхем..., веди..те...!— откашлявшись, сказал в слух эльф, понимающе улыбнувшись, видящая повела его по извилистым тоннелям к центру горы. Внутри, она была освоена, осквернена и заселена темным культом, всюду были оборудованы спальные помещения, хранилища или малые святилища. Твари с уродливыми ликами и в одеждах жрецов занимались общением с проклятой паствой и существами, утратившими разум от преображений. Спуск был долгий, чем ближе подходили к цели, тем жарче становилось, пока, они не оказались в огромном помещении в центре горы, по сути, это было центральное жерло вулкана, стены и пол, висящий над кипящей магмой, платформы были покрыты толстыми листами двемерского железа, не боящегося ни жара, ни влаги, ни, как казалось, времени и проклятья, стершего двемеров. Платформа, одним краем цеплялась за каменный карниз желоба вулкана, а другим— опиралась на каменный столб, подводя к открытому нутру самого огромного из когда либо создаваемых гениальными, но безумными двемерами, центуриона, должного стать Богом, созданных и подконтрольных смертным создателям и их потомкам! Богом, что позволил бы захватить мир и распространить власть двемеров и их Музыки и Знаний на все его пределы. В раскрытом нутре стального чудовища, подвешенное на десятках различных трубочек и проводов, билось огромное, разноцветное, окаменевшее сердце Лорхана. На пол пути к сердцу, в самом центре платформы, стояло черно-алое кресло, вырезанное из вулканического камня, инкрустированное стеклом и эбонитом, на котором восседала величественная и ужасная фигура, на которой из одежды была только черно-алая набедренная повязка, золотые браслеты на руках и ногах и золотая маска... да это был сам Дагот Ур!
— Приветствую тебя, дитя, я рад тебя видеть..., жаль, что ты не привел суда Неревара..., впрочем, он сделал свой выбор давно, я смог его переубедить за долгие годы, глупо было бы полагаться на тебя в этом вопросе, дитя! Хм, ха, ха!— прогудела маска, поворачиваясь к посетителю.— Что же касается тебя..., да, определенно стоило найти тебя раньше...— повернул демон голову набок, отчего золотые перья маски коснулись одного плеча, а борода— другого.— Однако, возможно, истинный Неревар— это ты, с одной стороны, это было бы даже логично..., потомок! Храа, хра, ха, ха!
— Почему Вы называете меня потомком, почему посылали эти кошмары?— спросил Ишутлай.
— Интересные вопросы, вопросы... это хорошо..., это признак наличия мышления....— подпер голову демон, откидываясь на спинку своего трона, и постучал длинными когтями второй лапы по подлокотнику.— Ты пришел суда сам, по доброй воли, почти, во плоти— один из последних чистокровных потомков и в моей плоти..., делающей тебя моим созданием, порождением, моим дитем, как и все кто находиться на этой горе и вне ее, в каждом святилище и убежище!
— Кхем, я не понимаю, о чем Вы! Скажите, как излечиться, я не могу оставаться таким, я не хочу судьбы тех тварей, что служат... тебе... Повелитель Горы, прошу, избавь меня от чести служить тебе одной из твоих тварей и забери свое про...., кхем, 'благословение', и я уйду прочь, и не вспомню больше ни о дороге суда, ни о служении Империи, Храму или другим твоим врагам!— смиренно сказал Ишутлай, разворачивая одежды и являя свой ужасный облик.
— Хе, хе, хаха, ха!— рассмеялся демон.— Нагло, нагло, просить у бога о таком..., не могу, это Судьба наша, будь ты не пригоден для высшей цели, ты бы не выжил, не продержался так долго без помощи жрецов в твердом уме, не смог бы дойти суда, к сердцу мира! И ты будешь удостоен чести встать у истоков нового мира, мира, рожденного из трупа старого! И, для начала, ты должен пройти полное перерождение и обучение, я лично тебе в этом помогу!— сказал Дагот Ур.— А потом, ты узнаешь и поймешь все, все, что я тебе сегодня сказал и что не успел! Ха, ха, ха!— добавил он и запустил в грудь Ишутлая алый сгусток энергии, окутавший бедолагу.
— Аарараааахххррррр!— закричал, забулькал и упал, содрогаясь в конвульсиях от боли и волны изменений, происходящих с его телом. Стремительно вздувающаяся плоть разорвала одежды, засочилась гноем и черной кровью, пока, он не стал похож на калеку корпруса, тварь встала и остекленевшими, безумными глазами стала перед золотым ликом.
— Иди, дитя, к своим братьям, питайся, развивайся, смотри сны, скоро, ты станешь еще сильнее!— приказал демон, и новый монстр послушно побрел в сторону выхода...
Дальше началось долгое пребывание изувеченного тела в животном состоянии, его держали на верхних уровнях, периодически выводя на поверхность, он питался, менялся, набирал силу, а разум его прибывал в мире снов и видений. Выжженная и пустынная гора скрывала в себе тысячи тварей, легенды и исторические хроники со смаком описывают неисчислимые орды, которые были побеждены в той или иной битве, но нигде не упоминалось о том, чем они питались, кроме тел друг друга и павших героев, согласитесь, что так любая армия быстро сама себя съест... На самом деле, в горе было множество пещер в которых видящие содержали квама и других животных, измененных скверной Дагота Ура, а так же подземные растения, кои возделывали еще древние гномы, они были более живучи и давали достаточно пищи для всех жителей горы. Обманчиво мертвой считалась и поверхность горы, как и окружающий ее остров, она имела богатый растительный и животный мир, особенно разнообразным был выбор летающей дичи, которую некому было беспокоить, ведь лучников и охотников за яйцами среди тварей Дагота почти не встречалось, от того, множество колоний птиц облюбовало вечно теплую гору.
Естественно, долгое время наш герой не мог оценить истинную красоту Горы, пребывая в болезненном состоянии, по понятным причинам, вести дневник он не мог, да и суть своих видений не мог вспомнить, потому, я взял смелость на себя, отныне и далее, вставить отрывки из художественного произведения, которые, как мне кажется, могли бы передать всю порочную суть и безумие Дагота...
