— Другими словами, для этого нужны тектомантки, — сказал Кильон.
— Ты опережаешь меня, Резака, — сказал Фрэй. — И вообще, что, черт возьми, такое Врата Земли? Почему бы ей просто не сказать "Земля" и покончить с этим?
— Я не знаю. И я тоже не знаю, что она имеет в виду, когда говорит, что Земля была спасена. Я не думаю, что сейчас это имеет большое значение: мы пришли сюда один раз; мы всегда можем вернуться с новыми вопросами. На данный момент речь идет о Нимче и о том, что она собирается делать.
— Что именно? — спросил Фрэй.
— Быть такой, как эта женщина. Она еще одна тектомантка — или, по крайней мере, была ею когда-то давным-давно. Как и Нимча, она была рождена для этой работы, у нее в голове был правильный механизм, позволяющий ей разговаривать... что бы это ни было, она — они — должны были контролировать. Сеть, что бы это ни было. Но что-то пошло не так, и они либо вымерли, либо были рассеяны по всем четырем ветрам.
— Пока не появилась еще одна. Верно?
— Верно. И теперь Нимча должна занять свое место, иначе напряжение от сопротивления этому убьет ее. — Он виновато посмотрел на девочку, но от правды никуда не деться, и он был уверен, что сейчас она осознает это не меньше, чем он. — Это то, для чего она была рождена, Фрэй. Чтобы навести порядок в этом бардаке.
— Ты имеешь в виду... залезть в эту штуку?
— Это должно произойти, — сказала женщина в машине. — Она пришла, как пришли другие. Она не первая. Она не будет последней. Теперь, когда зов становится сильнее, придут новые. Придут другие, и тогда исцеление будет направляться, и ошибка будет исправлена.
— Я ее мать, — сказала Кэйлис. — Я хочу только одного — чтобы моя дочь снова выздоровела.
— Есть только один способ, которым это произойдет, — сказал Кильон, стремясь утешить ее, как только мог, но зная, что ничто из того, что он скажет или сделает, не облегчит ситуацию. — Она должна занять свое место. Пока она этого не сделает, конфликт будет продолжать разъедать ее изнутри.
Кэйлис посмотрела на свою дочь, затем на пустые саркофаги, один из которых наверняка ждал ее.
— Могу я спать с ней?
— Нет, — сказала женщина в автоответчике. — В состав могут войти только те, у кого есть метка.
— Почему?
— Это было бы вредно для вас. Вы не подготовлены. И место, которое вы занимали бы, в конечном счете должно быть занято другим.
— Как долго? — спросил Кильон. — Если она присоединится к вам, если Нимча займет свое место в составе, сколько времени пройдет до начала работы?.. исцеление ... будет готово?
— Я не могу сказать. Но работа будет трудной до тех пор, пока состав не будет полным.
Он посмотрел на Кэйлис, затем на Нимчу. — Выбор должен быть за тобой. Тебя нельзя принудить к этому силой. Но я высказал свое медицинское мнение: или это или смерть, Нимча. Ничто в моей медицинской сумке не сможет остановить то, что происходит с тобой. — Он указал на ряд ожидающих саркофагов. — Это может. И, возможно, это продлится не так долго, как мы боимся.
— Ты этого не знаешь, — сказала Кэйлис.
— Нет, не знаю. И не могу давать никаких обещаний. Но в последнее время все происходит быстрее, и это должно быть знаком. Ты уже изменила ситуацию, Нимча, просто существуя. Копье почувствовало тебя и откликнулось на тебя задолго до того, как ты сюда попала, так что представь, что ты сможешь делать, став частью этого. Ты уже переместила зоны, Нимча. Я содрогаюсь при мысли о том, на что еще ты способна.
— Но должны прийти и остальные, — сказал Кэйлис. — Она сказала нам.
Кильон снова кивнул. — Так что мы сделаем это проще. Мы отправимся на их поиски. Рою — тому, что осталось от Роя, — теперь нужна новая цель. Что может быть лучше, чем рыскать по Земле в поисках других тектоманток? Гоняться за ними не потому, что они ведьмы, чего следует бояться, а потому, что они самые драгоценные, жизненно важные люди на свете?
— Резака прав, — сказал Фрэй. — Так и должно быть. И ты должна вернуться туда и помочь Резаке сделать это. Ты знаешь, каково это — воспитывать тектомантку — такие знания будут бесценны.
— Я не оставлю свою дочь одну.
— Она не будет одна. — Фрэй сделал усилие, чтобы встать прямо, не опираясь на колено для поддержки. — Я останусь здесь, внизу. В любом случае, у меня не так много шансов пережить это обратное путешествие, так что я не собираюсь сильно жертвовать. Но буду здесь так долго, как смогу.
"Пока не умрешь", — подумал Кильон. Но даже Фрэй не смог так прямо заявить о своих перспективах.
— У тебя ничего нет, — сказал Кильон. — Я могу отдать тебе свою аптечку и то, что в ней, но даже тогда...
— Я обойдусь. Я уже имел дело с Джаггернаутом раньше, помнишь? Джаггернаут может найти мне еду и воду и, вероятно, почти все остальное, что я захочу назвать. Главное, что я могу остаться здесь в живых и буду с Нимчей. Это я обещаю тебе, Кэйлис. Я знаю, тебе от этого будет не намного легче, но, по крайней мере, ты не оставишь Нимчу здесь одну. Я буду присматривать за ней.
— Ты бы сделал это?
— Часть меня ничего так сильно не хотела бы, как вырвать у Талвара запас пара из задницы и понаблюдать, как он падает навзничь. Но, боюсь, на самом деле это не вариант. Лучше оставить такие вещи Мироке и Малкину. Они меня не подведут, я уверен в этом.
— Они точно не подведут, — сказал Кильон.
Тон Фрэя стал предостерегающим. — То же самое касается и тебя, Резака. Знаю, что тебе будет нелегко вернуться на волю. Но ты выжил до сих пор, так что полагаю, ты, должно быть, кое-чему научился у меня. То, о чем мы только что говорили, — найти других, похожих на Нимчу? Не подведи меня в этом, ладно? Прочеши их по планете, как будто это драгоценные камни, и верни на Копье. Теперь ты знаешь, что к чему. — Он поднял палец. — И помни, ты делаешь это не только для меня, но и для Кэйлис. Чем скорее они исправят этот беспорядок, что бы это ни было, тем скорее она вернет свою дочь.
— Мы найдем их. Даю тебе в этом слово.
— Мы никогда не нарушали данного друг другу слова, не так ли? Думаю, сейчас не самое подходящее время начинать.
— Определенно нет, — сказал Кильон.
— Нимча, — сказал Фрэй, подзывая ее к себе. — А теперь попрощайся со своей матерью. Нам с тобой нужно поработать. — И он обнял ее за плечи своей сильной рукой, и на мгновение, всего на мгновение, дрожь прошла, и он показался Кильону самым сильным другом, которого он когда-либо знал.
Они покинули зал Безумных машин, Джаггернаут отвез Кильона и Кэйлис обратно в хранилище, где они впервые столкнулись с ним. На обратном пути Кэйлис была оцепеневшей и молчаливой, все еще не оправившись от расставания с дочерью. Чем больше Кильон размышлял о событиях, тем больше он убеждался в том, что у нее не было другого выхода, и что Кэйлис тоже знала, что это правда. Это был курс, которым она следовала с тех пор, как они прибыли в Рой, возможно, даже дольше, и она, должно быть, всегда знала, что конец будет мучительным. И все же он продолжал убеждать себя, что могло быть и хуже. Это была разлука, а не смерть, и в этом всегда была надежда. Если они еще не спасли Копье, то начали процесс, который мог привести к чему-то близкому к спасению и, возможно, к открытию великих дверей, которые были закрыты дольше, чем помнила история.
— Мы вернемся, — сказал он ей. — Мы найдем остальных и приведем их сюда. Ты снова увидишь Нимчу.
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Кильон.
— А я и не даю, — сказал он. — Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Она кивнула, не столько потому, что поверила ему, как он почувствовал, сколько потому, что хотела этого, и это было лучше, чем ничего.
Фрэй отдал ему свою связку ключей, когда они расставались, чтобы Кильон смог пройти через двери туннельной системы на обратном пути, но он смог дать Кильону лишь самые общие указания относительно того, как он мог бы найти дорогу к другому выходу, тому, который был рядом. Мирока и Малкин направлялись туда. Он мрачно смирился с тем, что заблудится, даже если Кэйлис разделит с ним бремя интерпретации инструкций Фрэя. Но ему не стоило беспокоиться.
— Решила немного подождать, — сказала Мирока. — Просто на случай, если ты подумаешь, что я осточертела тебе на всю жизнь.
Кильон рассмеялся. Он был рад ее видеть. Казалось, прошли столетия с тех пор, как Джаггернаут унес его прочь. — Где Малкин?
— Отправила его вперед. Это не будет иметь большого значения, и это даст ему время зарядить оружие. Вероятно, оно нам понадобятся. — Она сделала паузу. — Эм... не могу не заметить, что вас только двое.
— Фрэй и Нимча решили остаться на некоторое время, — сказал Кильон.
Ему не нужно было больше ничего говорить. Мирока посмотрела на него и поняла.
— И что, все получилось?
— Думаю, что да, но какое-то время мы не будем знать наверняка. — Он понял, что держит Кэйлис за руку. — И это хорошо. Нам все еще нужно доставить и распределить эту сыворотку-15. Если Трясина сейчас закроется, это будет хуже, чем шторм. Но я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. У нас есть время подготовиться, время стать сильнее.
— У нас есть работа, которую нужно сделать, — сказала Кэйлис, говоря четко и решительно, повторяя слова Фрэя, обращенные к Нимче. — Всем нам.
Когда они вышли из скрытого входа в туннель, рядом с безмолвной, похожей на надгробие громадой газовой и электрической подстанции Второго района, воздух ударил по коже Кильона, как лоскут парусины дирижабля, и он понял, что направление ветра не изменилось со вчерашнего дня. Удивительно, но было вскоре после полудня. Улицы были пусты, но всего в нескольких кварталах отсюда и, возможно, чуть дальше по пологому склону уступа раздавалась короткая перестрелка. Бои все еще продолжались. Кильон не знал, была ли это часть города, контролируемая ангелами или ополчением Талвара. Он горячо надеялся, что через некоторое время это почти ничего не изменит.
— Я могу отвести нас в баню, — сказала Мирока. — Я знаю достаточно крысиных лазов и глухих переулков, чтобы избежать большей части разгара. Не говорю, что это будет легко, но думаю, что смогу добиться этого.
— Не думаешь, что тебе следует сначала послать этот сигнал? — спросил Кильон.
— Давай будем оптимистами и предположим, что мы сделаем это позже. Насколько я понимаю, с крыши бани открывается прекрасный вид.
— Надеюсь, ты не планировала стрелять внутрь, когда придешь, потому что не думаю, что ты продвинешься дальше вешалки для шляп.
— Даже Фрэй не поступил бы так опрометчиво, — сказала Мирока. — Кроме того, там много людей, которых мы не хотели бы задеть, если сможем с этим справиться.
— Значит, мы просто... подойдем и попросим впустить нас? Хорошенько, пожалуйста? Когда Талвар скрестит пальцы, мы уже будем мертвы?
— Нет, — сказал Кильон. — Нам не нужно этого делать. Если нам повезет, и они еще не закончили с "Железным выступом", у нас все еще есть способ попасть прямо внутрь.
Малкин прищурил глаза. — Повтори это для меня еще раз, Резака.
Так он и сделал, и когда он закончил, у них появился план. Что порадовало его больше всего, так это то, что Мирока сказала, что это был хороший план.
— Ставьте их сюда, — сказал Талвар своим людям, когда они потели и кряхтели под тяжестью ящиков. Всего их было три: последние припасы, которые можно было извлечь из рассыпавшегося груза воздушного корабля, как бы он ни назывался. Пока не прибудут другие корабли — если прибудут другие корабли, поправил он себя, — это будет последняя партия хорошего лекарства, которая достигнет Копья. Глядя через заполненное паром помещение на покореженные и раздавленные ящики, он задавался вопросом, сколько из них могло уцелеть. У лекарства было свое применение — на каком-то уровне вы не могли бы контролировать город без него, — но для Талвара это был скорее случай, когда меньше значит больше. Он был удивлен тем, как легко Кильон и остальные поверили в его историю о желании лично осмотреть ящики, чтобы убедиться, что ни одна из колб не была загрязнена или испорчена мальчиками-черепами с нижнего уровня. Дело в том, что чистота лекарства не была главной в его заботах. Он гораздо больше заботился о том, чтобы убедиться, что не слишком много информации выплыло наружу за один раз. Да, его ополчению это было нужно, чтобы помочь им в их борьбе с Черепами. Но не было никаких причин, по которым остальную часть запаса нужно было безрассудно растрачивать на больных и нуждающихся. Они получат это в свое время, когда это будет соответствовать его требованиям, а не их. В данный момент он намеревался запастись хорошими флягами здесь, в бане, до тех пор, пока не сочтет целесообразным их раздать. То, что воздушный корабль выпустил все свои внутренности — из-за чего роевикам было трудно отследить ящики и их груз, — было своего рода роковым вмешательством, которое он никогда бы не смог спланировать. Иногда жизнь просто так складывается. Несмотря на все, что с ним случилось, — несмотря на то, что половина того, что делало его человеком, была отнята, — он все еще считал себя необычайно везучим человеком. Но потом ты сам добился своей удачи. Это была та роль, которую Фрэй так и не получил, — безнадежный дурак.
— Теперь вы можете уходить, — сказал он мужчинам. — И скажите кочегару, чтобы вернулся через двадцать минут.
— Ты сможешь продержаться до тех пор? — спросил один из них.
— Давление в норме. Я смогу продержаться.
Когда тяжелые двери закрылись, он подошел к первому ящику. Пуповина натянулась, и он почувствовал, как каллиопа крадется за ним. Он взглянул на дрожащие стрелки своих датчиков на животе. Музыка играла так монотонно, что теперь он едва замечал ее. Если он когда-нибудь снова обретет тишину, это будет тишина, заполненная похожими на пещеры дырами, в которые раньше помещалась музыка.
Он приподнял крышку первого ящика, наклонился, чтобы покопаться в набивке из соломы, пока его деревянная рука не коснулась стекла. Он вытащил фляжку, наблюдая, как прозрачная жидкость наполняет ее почти до пробки. Живет у него на ладони, в буквальном смысле этого слова. Он двинулся, чтобы отставить фляжку в сторону — позже он решит, отправить ее или оставить на хранение, — но какой-то импульс овладел им, и вместо этого он решил разбить фляжку о стенку ящика. Лекарство просачивалось сквозь шарниры его деревянных пальцев. Он не мог сказать, что ему было приятно уничтожать сыворотку-15, но это определенно было важно.
Что-то вылезло из соломы.
У него не было времени среагировать, только осознать тот факт, что это происходит. Он даже не успел сделать шаг назад, когда фигура выпрямилась во весь рост, все еще с головы до ног покрытая соломой, но узнаваемая, очень узнаваемая.
— Подумала, что осталось какое-то незаконченное дело, — сказала Мирока.
Она уже направила на него пистолет. Она выстрелила в упор в один из его датчиков давления пара. Затем она выстрелила еще раз, и еще, направляя каждый выстрел в другую часть его тела. Талвар отшатнулся, пуповина обвисла у него за спиной. Струя горячего белого пара вырвалась из его живота, еще больше наполнив комнату паром.
