— А ты сам член Совета? — невозмутимо, и от того ещё более ужасающе поинтересовался Важич, словно исподволь демонстрируя сиянье звериных глаз. — Или, может быть, боевик, коль знаешь премудрости дела? Нет? Тогда занимайся своим делом, пока оно у тебя есть.
— Что ж, — скрежетнул зубами Воронцов, нервно поднимаясь со стула и направляясь к выходу. — Спокойной ночи, Глава, пока остальные гибнут за навязчивые идеи.
— Непременно, — Араон слегка улыбнулся напряжённой спине скрывшегося в коридоре чернокнижника и, обессилено прикрыв рукой глаза, прошептал: — Непременно...
Пышущая внутри сила беспокойно бурлила, требуя немедленного выхода, дёргала нервы вокруг зарубцевавшихся ран, тянула жилы тупой болью, сжимала пульсирующий резерв. Обезумевший светляк метался по колбе, то обращаясь открытым пламенем, чьи языки, прорываясь сквозь узкое горлышко, едва не хватались за планки наборного потолка, то затихая раскалённой звездой, плавящей стеклянные стенки. Боязливо пищал закреплённый в углу датчик чародейской опасности, мигая на критической отметке готового сдетанировать блокирующего заклятья. Молодого человека от сдерживаемой мощи уже начало трясти, а мелкие искры, срывающиеся с пальцев, оставляли на ковре веера ровных мерзко смердящих дыр. Несколько лежащих рядом с чародеем свитков пожелтело и начало скукоживаться, грозя вспыхнуть от общего накала.
— Всё! — нервно вскрикнул Араон, отшвыривая в окно скопившийся в ладони огненный шар. — Мне нужен кофе!
Подскочив с места, чародей бросился к приёмной, где незаменимая госпожа Ризова держала нескончаемые запасы своего волшебного зелья. На самом деле, ему нужно было успокоительное, кружка горячего молока с мёдом или лёгкая травяная наливка с каплей макового сока, но взрослому мужчине и брутальному боевику признаваться в этом казалось унизительным. Взорваться, что иногда случалось с огненными чародеями, не удержавшими взбунтовавшуюся внутреннюю стихию, тоже не хотелось. Тем более, что сегодня представители Совета взрываться уже практиковали.
Новая идея, хоть как-то перекрывающая гнев от разговора с Воронцовым, подействовала успокаивающе, и ручка в приёмную секретарши даже не оплавилась, в отличие от дверей в его собственный кабинет. Вздохнув свободнее, Арн активизировал стационарный светляк и приступил к поискам напитка, раз уж всё равно зашёл. Кабинетик Ризовой был мал и как-то совершенно по-женски уютен. В нём не было кричащих тонов или обилия мелких деталей. Не выстраивались на подоконнике шеренги бесконечных в своём однообразии кактусов, фикусов и прочих непроизносимых цветов, что расцветали только на зимнюю Средницу и то благодаря приклеенной мишуре. Только три маленькие фиалки сгрудились на краю стола, да длинная немного облезлая герань свисала со шкафа. Почему-то это сочетание казалось милым. В каком-то извращённом плане, но всё-таки. Даже кружевные занавески с какими-то причудливыми птицами не казались чем-то безвкусным. Единственное, что ужасно раздражало так это идеальный порядок, что в сравнении с равномерно захламлённым кабинетом Главы особенно бросался в глаза, выглядя изощрённой насмешкой. Выставленные по цвету подшивки документов, словно выверенные под линейку смотрели аккуратно подклеенными корешками строго в одном направлении, как бойцы на параде. Начищенные бронзовые ручки шкафов и тумб идеально сочетались с литыми книгодержателями простой, даже скромной форме. В строгой хронологии располагались своды инквизиторских законов в подарочном издании. Отдельными полотнами под стеклянным колпаком висели особо ценные свитки. Клочки бумаги с различными пометками приколотые булавками к пробковой доске и те создавали идеальную клетку, от чего-то навевая желание заглянуть под каждый листочек, чтобы лично убедиться, нет ли на обратной стороне твоего портрета с мишенью. Вглядываясь в ряд памятных портретов, подвешенных в соответствии с узорами плинтуса, Араон Артэмьевич словил себя на мысли, что при взгляде на этот кабинет до зуда в пятках хочется пнуть мусорную корзину или перевернуть подставку для листовок.
Несмотря на идеальный порядок, отсутствие пылевых наносов и длинных паучьих кос, полных трухи и мошек, найти что-либо в этом выверенном кабинете отчего-то не получалось. Логическое мышление, необходимое охотникам на нечисть не меньше, чем опыт и профессиональное чутьё, столкнувшись с женским представление о порядке потерпело сокрушительное фиаско. В высоком металлическом пенале в углу, где располагался чан для воды и горелка, вместо кофе и турки обнаружились чистящие средства, порошок от тараканов и пару старых истрёпанных курток. В отделе с печеньем, что притаился сразу за полкой с верительными грамотами, сох месячный запас зефира в окружении странного вида конфет, яблочного мармелада и сушенных цветов, пахнущих так терпко, будто их вымачивали в духах. В придвижной тумбе возле небольшого ледника для скоропортящихся продуктов, совершенно случайно обнаружились сменные туфли ядрёно-жёлтого цвета и мужской шейный платок, даже скорее коллекция шейных платков, галстуков, накладных манжет, сменных воротников, нашлись даже новые панталоны, от чего Арн почувствовал себя послушником, открывшим сундук фетишиста. Было в таком соседстве что-то нездоровое, заставившее парня поморщиться.
Мешочек с прожаренными зёрнами совершенно неожиданно обнаружился во внутреннем сейфе, где обычно запирались ценные печати и притащенное на взятки золотишко. Но даже не сумбурное соседство (помимо кофейных зёрен там же обнаружилось несколько шоколадок, коробочка с пудрой и початая бутылка коньяка) и не слишком легко открывшийся замок, так удивили и насторожили чародея. Ещё будучи ребёнком Арнаон часто забегал на работу к отцу и точно не мог обойти своим вниманием подозрительный кабинет в прихожей, а уж содержимое чашек и сервировочных столов и подавно. Артэмий Изотович, уже тогда изрядно зависящий от иноземного бурого пойла, всегда держал много кофе, но весь он был либо сразу же измельчённым в терпко пахнувший лёгкий порошок либо запаянным в липковатые гранулы, упрощающие приготовления. Зёрнами лишь редко украшали тарелку при подаче десертов и то лишь, чтобы сильным запахом отбить шлейф подмешанного зелья. Возможно, в Важиче заговорила мания преследования, может, сказалась нервозность дня, но, прежде, чем прикасаться к зёрнам, чародей опустил в мешок всегда (с недавнего времени) носимый на поясе кирматул. Прозрачный длинный кристаллик, напоминающий сапожную иглу, коснувшись тёмных поджаристых боков, сначала подёрнулся мутной белёсой дымкой дешёвых пестицидов, потом дрогнул и начал стремительно сереть.
Окончательного изменения цвета Арн не стал дожидаться, выдернув тонкий артефакт из столь враждебной среды. Кристалл надрывно пискнул разбитым хрусталём и снова посветлел. Важич осторожно протёр его и запрятал обратно в потайной чехол. Молодого мужчину слегка трясло от осознания того, что, не будь он сыном бывшего Главы, достававшего бедовому чаду редчайшие артефакты, то не заметил бы яда, даже пригоршнями жуя коричневую отраву. А ведь он был не так и далёк от этого, ещё совсем недавно собираясь допить приготовленный заботливой секретаршей напиток. В голове никак не желало укладываться, что его, а, может, ещё и отца холоднокровно травила женщина, что добрым духом правила в приёмной, заботясь о спокойствии и благополучии Главы. Это даже не воспринималось, как предательство, настолько невозможной казалась сама ситуация.
— Отныне только чай... — растерянно прошептал Арн, устало опустился на пол и со стоном сжал ноющие виски. — Сумасшедший, сумасшедший день...
Сил что-то предпринимать, куда-то бежать или в который раз вызывать дознавателей у молодого чародея уже не осталось. Происходящее отдавало невыносимым абсурдом и хотелось немедленно проснуться, пусть даже не в счастливые времена, пускай даже оглушённым в зале заседания, лишь бы не думать, как много информации прямо под носом ищеек и чиститилей уходило в неведомые дали. Глупо было полагать, что ядовитые зёрна могли просто так подбросить в сейф или верная старшему Важичу секретарша ни с того, ни с сего решила избавиться от его сына. Идея заговорщиков была до гениального простой: кто может быть больше в курсе дел, чем личный секретарь и лучшая подруга жены. Тут не только важные решения, даже цвет любимых носков врагам известен станет. Араон тихо простонал, досадуя на свою и отцовскую недальновидность, и дважды стукнулся затылком о стену, будто боль могла разлепить новый ком проблем.
От удара под головой что-то хрустнуло и резная панель беззвучно отъехала в сторону. Глава Совета с затаённым трепетом обернулся, готовый даже получить стрелу в лоб из встроенного самострела, как недавно схлопотал его брат. Внутри тёмной ниши слышался скрип. Не взводимого механизма, как показал запущенный внутрь светляк, а страшного лысоватого пера, что безостановочно металось по бумаге, выводя вслед за своим новым хозяином копии увиденных документов. Если судить по первичным оттискам, то сам хозяин, или точнее хозяйка, в это время с упоением копалась в отчётах по допросу Старших Мастеров, которые самому Главе должны были предоставить только утром. Араон Важич зло сжал челюсть, сдерживаясь от нового приступа агрессии.
— Хоть какая-то польза от этой хрени, — сардонически ухмыльнулся молодой человек, подмечая, как пропавший из его кабинета артефакт красивым подчерком Главы Совета выводит на очередном листе рассуждения на тему анатомических подробностей дознавателя, родословной господина Чушеевского и сорок три вариации названий женских половых органов.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
*
Тяжёлые сапоги с высокой шнуровкой до середины голени и серебряными втачанными пластинками, одна из которых была оторвана и сейчас позорно крепилась на кривоватых самодельных стежках, уже в четвёртый раз огибали этот угол экседры, от чего казалось, что секрет утерянного знания о хождении сквозь неживые предметы наконец-то разгадан. Во всяком случае, у притаившихся в нише складывалось полное впечатление, что хозяин знаменательных сапог ходит вокруг их убежища прямо сквозь стены, как большой кот возле мышиной норы. Пожалуй, именно мышами беглянки в данный момент себя и ощущали, притаившись под тяжёлым пыльным покрывалом, наброшенным на гору убранной с прохода мебели. Резные ножки стульев больно впивались в бока, обтянутая затёртым ситцем кушетка едва не скрипела под неожиданно увеличившимся весом, а декоративный стол отчётливо шатался на своей одной покосившейся ножке.
— Напомни мне, зачем мы всё это терпим, — чуть слышно прохрипела травница, которая в стремлении не выделиться так основательно закопалась в сгружённые стулья, что уже перестала чувствовать собственные ноги.
Духовнику искренне захотелось её пнуть, но поскольку девушка пыталась мимикрировать под тумбочку и при этом не свалиться с опасно накренившегося стола, то ограничилась лишь недовольным шипением. Мужчина (женщине с таким размером ноги стоило посочувствовать) ещё раз прошёлся перед щелью между складками ткани, досадливо сплюнул на пол, тут же воровато затирая следы собственного хамства, и скрылся из поля видимости. Воспользовавшись временной передышкой, Яританна украдкой поправила сползающий угол их укрытия и шёпотом пояснила товарке:
— Что бы ни происходило внутри или снаружи, а самым безопасным местом всегда будет хранилище.
"Если, конечно, не происходит ограбление" — добавила она мысленно, но озвучивать вслух не стала: уж больно нервной после встречи с нежитью была Алеандр для таких измышлений.
— А ты нас туда чутьём опытного мародера тащишь? — недовольно проворчала Валент, но мысль развивать не стала, заслышав возвращение нервного сероплащника.
Тот приближался к нише с таким топотом и энтузиазмом, словно оставил в ней месячную зарплату вместе с любимым слуховым аппаратом. Беглянки испуганно сжались в своём ненадёжном укрытии, с трепетом ожидая обнаружения и неминуемой расправы по условиям военного времени. Алеандр даже подумывала выскочить ему наперерез, чтобы на факторе неожиданности хоть немного уровнять шансы, но побоялась в самый ответственный момент застрять в частоколе стульев.
— Кто здесь? — настороженно, но с толикой едва скрываемой радости прокричал мужчина, чья интуиция никак не позволяла успокоиться и покинуть ничем не примечательный внутренний коридор.
"Интересно, хоть один лазутчик на такое повёлся бы?", — подумала духовник. "Да провались ты хоть куда-нибудь!" — подумала травница и украдкой почесала кончик носа об удачно торчащую перед лицом форфоровую гидру.
Не дождавшись ответа у пустоты и собственной мнительности, заговорщик ещё дважды прошёлся мимо не дающего покоя угла, пнул ближайшую табуретку, прищемив тем самым едва дышащей от волнения Танке три пальца, и, громко цокая металлическими набойками, направился к лестнице. Ругался он при этом тихо, но очень витиевато, демонстрируя изрядную фантазию, сводя общую идею тирады к тому, что нервы лечить всё же нужно. Эхо пустого коридора жадно подхватывало его слова, искажало и гоняло меж стен, бормотанием обкуренной пифии. Собственно, ориентируясь на эти рулады, девушки и определили момент, когда неожиданно бдительный сероплащник наконец-то окончательно покинул этаж.
Выбраться из горы сброшенной мебели оказалось не менее трудно, чем в неё нырнуть, когда на лестнице послышались чужие шаги. Проявляя чудеса акробатики, кои не повторялись даже на занятиях шаманизмом, физкультуры и боя, Чаронит ухитрилась извернуться и змеёй выползти из своего шаткого укрытия, не издав ни звука, хоть свежее ушибленные пальцы уже и начали наливаться нездоровой синевой. Выбираться Эл пришлось уже с посторонней помощью, поскольку занемевшие в неестественной позе ноги слушаться хозяйку просто отказывались, не реагируя на угрозы и волевые усилия, коснувшись же пола, и вовсе одарили девушку таким многообразием ощущений, что Валент пришлось закусить ребро ладони, чтобы в голос не разрыдаться от боли.
— Потерпи немного, — шептала Чаронит, помогая растирать сведённые судорогой икры и постоянно выглядывая из ниши в поисках возможной опасности. — Нам остался один переход и дверь.
Блуждание по вражеской территории во время всеобщего напряжения и повышенной боеготовности заговорщиков порядком утомило их обеих. Лишённые маскировки и необходимых навыков юные подмастерья были вынуждены изгаляться над собственными нервами и телами, пытаясь не попасться на глаза кому-нибудь из местных и не потерять след путеводной нити. В ход шли любые ухищрения: незапертые двери, ниши, постаменты убранных статуй, прислонённые к стене щиты для окон или, как сейчас, груды мешающей мебели. Один раз Алеандр пришлось даже взбираться на потолочную балку, пока растерявшаяся Танка жестами и хмыканьем объясняла какому-то алхимику, где какие-то Приближённые. Неизвестно, как Эл, но Танка уже готовилась ко встрече с ранней сединой после сегодняшнего.
— Если ты так хорошо разобралась в этом доме, — сморщилась от очередного приступа Алеандр, — может, лучше поищем Виля?
— С чего это? — искренне удивилась Танка.
