Увидел "наезд" в глазах Агнии и Леха, кажется. Уж больно подозрительно у друга щека задергалась, да и покашливать начал. Будто смех давил.
— Можно мне заключение? — все так же давясь, поинтересовался он у Бусинки, мотнув головой в сторону бумаг, что она мяла. Протянул руку.
Агния раздумывала пару секунд. Но все-таки отдала, наверное, решив, что так или иначе, а это доверить врачу можно. И еще плотнее подступила к нему.
Леха принялся читать заключение, все еще посмеиваясь. А Вячеслав обнял малышку и притянул совсем близко к себе. Может он и зря стремался, но порой ему казалось, что она так устает, что и стоит с трудом. Его б воля, она бы до сих пор в кровати валялась и никуда не ходила, пока совсем не поправится. Только что-то, несмотря на все витамины, которыми он ее пичкал, несмотря на все процедуры и лечение, эти долбанные простуды не прекращались.
— Все в норме, что я тебе и говорил, — закончив читать, резюмировал Леха.
И снова так глянул на Вячеслава. С намеком на все то, что рассказывал.
Вячеслав включил игнор. Фигня это все. Бусинка не от головы себе что-то выдумала или потому, что глянул на нее не так кто-то. У нее реальные болезни, че он, не видит? Он же сам градусник каждый раз проверяет, потому что малышка вечно норовит сказать, что все хорошо, и никакой-такой температуры у нее и в помине нет. Но, кстати, насчет консерватории он тоже узнает. И разберется, если кто-то ей там на мозги капает.
— И какие рекомендации? — уточнил он.
— Подумай о том, что я сказал, серьезно, Слав, — Леха на его игнор не повелся. — Это основное. А так, я бы пока рекомендовал избегать сильных эмоциональных и физических нагрузок, а так же по максимуму ограничил бы публичность. Покой, дом, только тесный круг. Пока мы не разберемся, что же не так с нашими защитными механизмами, лучше не давать возможности прицепиться к нам еще какой-то новой заразе, — Леха глянул на Агнию и подмигнул малышке, не обращая внимания, что она смотрит на него с подозрением.
— Ладно, — Вячеслав кивнул и потянул Бусинку к двери, где все еще стоял Лысый. Кивнул парню, чтоб они шли на улицу, к машинам. Прикрыл двери и посмотрел на врача. — Ты только ей не вздумай советы свои давать, усек, Леха? Нечего ей еще больше этой чепухой голову забивать.
Алексей поднял ладони, показывая, что оставляет это на его, Борова усмотрение. Довольный и таким, Вячеслав пожал Лехе руку и сам пошел на стоянку.
— Вячек, а можно мы в церковь заедем? Не надолго. Всего на пол часика? — Бусинка пялилась на свои ладони, когда его об этом спрашивала.
Сидела на соседнем сидении, время от времени поглядывая на дорогу. Молчала. А это вдруг прорвало. Интересно, она че, таки успела как-то с Лехой побазарить? Или сама такая же умная?
— Ты же вчера там была, — не позволив, но и не отказав пока, заметил Вячеслав, косо глянув на Бусинку.
— Была, — она прикусила губу, рассматривая маленький прокол на своем безымянном пальце.
Четвертый. Блин. Он уже видеть не мог, как у нее кровь берут. Не важно: из пальца или вены. Все равно бесился. И сейчас глядеть на следы ему было не легче.
Сжав зубы так, что свело челюсть, он цокнул языком и, резко вывернув руль, перестроился через две полосы, не обратив никакого внимания на возмущение других водителей.
— Только недолго, тебе уже отдыхать пора, — проворчал он, и не оборачиваясь видя, что она рада.
Ладно, ради этого он мог и пойти на кое-какие уступки.
Обычно Бусинка торчала в церкви минут тридцать-сорок. Ну, иногда час. Он с ней не заходил, ждал на улице или в машине. И сегодня так же, стоял и курил. А потом-таки не выдержал. Вот что-то из того, что Леха сказал, зацепило его. А может быть страх того, что малышка от него какую-то гадость подцепить могла. Такое, с чем он справиться не сможет. А всякие мысли дурные и сглазы... Поп в этом должен был разбираться, разве не так? Значит подскажет, может такое быть или нет.
Вот он и поперся в церковь. И к своему удивлению тут же наткнулся на уже знакомого священника, который о чем-то разговаривал с хилой бабулькой у одного из окон. Осмотревшись и не заметив нигде Бусинки, Вячеслав уже направился в сторону основного зала, просто, чтобы глянуть на нее. Но тут поп его заметил, и быстро перекрестив бабульку, намылился в сторону Боруцкого.
Вячеслав остановился, так и так собираясь с ним побазарить.
— Она еще молится, — священник смотрел на него с некоторым опасением, словно не был точно уверен в то, что Вячеслав может вычудить.
Боруцкого такое отношение забавляло.
— А я сейчас с тобой переговорить хочу, — он хрустнул суставами пальцев, не совсем понимая, как такое вслух-то спросить, чтоб его полным идиотом не посчитали.
Это заявление, похоже, удивило священника еще больше.
Глава 37
— Со мной? — уточнил поп, словно Вячеслав сказал что-то невнятно. — Что ж, слушаю, — с некоторой растерянностью добавил он, видно заметив раздражение во взгляде Боруцкого.
— Она болеет. — Вячеслав мотнул головой в сторону основного зала, где, как он понимал, находилась сейчас Бусинка. — Врач говорит, что по его теме у нее ничего нет. И намекает на то, что ее, ну, типа, — он хмыкнул, — короче, сглазить могли, или чего-то в этом роде. Такое, вообще, реально? — таки ощущая себя долбанным придурком, поинтересовался Вячеслав. — Может ее отвезти куда-то, чего-то сделать?
Поп стал выглядеть совсем оторопевшим. Проморгался. Откашлялся. И снова моргнул.
Раздраженный от того, что в принципе о таком базарит, да еще и со священником, Боруцкий щелкнул пальцами у него перед носом:
— Эй, ты, вообще, меня слышишь?
— Слышу, — наконец, глубоко вдохнул священник. Уцепился за свой крест, болтающийся на груди. И настороженно посмотрел на Вячеслава. — Человека, верующего в Господа нашего, бережет сила этой веры. Молитва ежедневная и промысел Божий. И грех великий для любого верующего ходить по ведьмам и бабкам. Да и не помогут они Агнии. — Поп глянул на Боруцкого с некоторым превосходством и снисхождением. — Корень ее болезней и слабости в ином.
— И в чем? — хмыкнул Вячеслав, чувствуя, что раздражается все больше.
— Агния очень верующая девочка. И я ведь просил вас отпустить ее, — теперь во взгляде священника читалась настороженность и некоторое опасение. Но и укор, похоже. — Не для нее это. Вся та среда, где вы вынуждаете ее жить. Она так любит. Так искренне верит, что сумеет спасти вас своей верой. Что, как всякая... жена, может молиться и отмолить грехи своего мужа. Думаете, она за себя или за нас по три раза в неделю сюда приходит просить? — Священник криво улыбнулся. — Она все это только ради вас делает. Но вы, вероятней всего, и не крещены. Да и Агния, несмотря на все свое обожание и любовь к вам — никто. Ни перед людьми, ни перед Богом. И живет в грехе блуда, несмотря на всю свою веру.
У Вячеслава руки зачесались встряхнуть этого типа. Донести ему, кто именно такая его Бусинка. Да, плевать Боров хотел на людей и их законы, на все эти нравоучения и промывки мозгов священников. Агния была куда больше, куда конкретней и реальней любой жены любого "праведного" верующего, про которых ему сейчас этот поп распинался. Видно мало Вячеслав тогда ему вдолбил в мозг разъяснений. Хотя, насчет того, как священник хранил в тайне степень его отношения к Бусинке, у Вячеслава претензий не было. Он переговорил с ним тогда, когда стал привозить сюда Бусинку регулярно. И наглядно, с примерами пояснил этому Игорю, чего и как его ждет, если хоть кому-то слово скажет.
Но и вот то, что поп сейчас плел про его малышку, Борова выбешивало.
А Игорь, тем не менее, словно не замечая, что Боруцкий заводится, продолжал:
— Имеет ли она право молиться за вас? Имеет, Бог всякому дает свободу обращения к Нему. Только она же на все готова, и на себя все грехи ваши взять. А там, как я понимаю, искупать немало. И это не может не аукнуться. Я предупреждал ее. Об этом многие праведники, через которых Бог прощение и исцеление грешникам давал, упоминали в своих записях. Я специально изучил эту тему. Это ослабляет ее. Да и все эти разговоры в консерватории, Агния хоть и бравирует, но видно, что ей тяжело...
Вот как-то Вячеслав не въезжал. То ли злость разгоревшаяся мешала, то ли он просто не мог уловить логики в том, что ему тут патякал этот поп. Типа Агния еще и сама виновата? И он ее еще обвиняет в том, что она Боруцкого любит? Ну, нормально, а?
— Че за разговоры? — прищурившись, процедил он сквозь зубы, пока отодвинув всю эту пургу про грехи.
— Сплетни эти все о проституции. О том, как она на жизнь и свою музыкальную карьеру зарабатывает...
— Проституции? — У него аж в затылке заломило.
И от самого смысла, потому что Вячеслав мог себе представить, как его Бусинка отреагировала бы на такие сплетни, и от того, что вот этот вот поп знал обо всем об этом, а он, Боруцкий, ни слухом не духом. Вообще не при делах типа и никакого к ней отношения не имеет.
— Так. Интер-р-ресно... Твою мать!
Отвернувшись от скривившегося священника, Вячеслав прямиком пошел к залу, собираясь забрать свою малышку и популярно, доступно ей объяснить, что и когда она должна ему рассказывать. Но забыл обо всем, если честно, когда увидел, как Агния стоит на коленях в одном из углов этого зала, на замызганном, грязном из-за слякотной погоды кафеле, и крестясь, то и дело кланяется, едва не касаясь лбом пола.
Его не то, что затрясло, заколотило всего.
В голову кровь бабахнула просто.
И захотелось тупо достать пушку и пристрелить того, кто втемячил ей в голову, что она должна нечто подобное делать.
Послав все на фиг, он в несколько шагов преодолел расстояние между ними, не затормозив даже тогда, когда малышка встрепенулась, видно услышав его грохочущие шаги. Схватил ее за плечи, поднял Бусинку на ноги. Аккуратно. Но встряхнув пару раз. Просто у него реально руки вибрировали. Все тело продолжало трястись от ярости, которая нахлынула.
А Бусинка на него такими глазами глянула... Короче, Вячеславу еще хреновей стало и колоть за грудиной начало:
— У тебя вчера тридцать девять температура фигачила, а ты сегодня на кафель уселась?! У тебя мозги есть, Бусинка? Или ты вообще своей головой не думаешь? Тупо делаешь, что они тебе скажут?! — он даже не кричал. Не мог. Шипел от того, насколько злость внутри бурлила. И тут же обнял ее, прижав к себе. Опять встряхнул. — Ты... Ты... Бл..! — Он резко развернулся и пошел к выходу, таща ее за собой. — Никогда больше ты сюда не придешь! Ясно?! Усекла?! Мне осточертело, что они тебе мозги промывают и...
Он вновь глянул на нее, на огромные глазища, смотрящие на него не испуганно даже, а с каким-то отчаянием. И на сжатые губы. Так, что только полоской казались. Упрямой чертой. И снова выругался. Дальше потянул, так глянув на рыпнувшегося было попа, чтоб ясно стало: лучше бы ему не дергаться.
— Никогда не придешь! — еще раз веско повторил он, уже выйдя из церкви и таща ее к машине под дождем.
— Вячеслав, подожди. Послушай...
— Цить! Вот лучше сейчас молчи! — рыкнул он, отчаянно ища свободной рукой сигареты. — Сядь! — велел Вячеслав, распахнув двери.
Не выдержал ее взгляда и дрожащих ресниц. Притянул малышку к себе, все еще злясь. Не на нее. На тех, кто голову Бусинки забил этой белибердой. Уткнулся на мгновение лицом в ее макушку, сдернув долбаный платок.
— Сядь в машину, — немного взяв под контроль всю эту злобу, так и клекочущую внутри, опять велел он.
Практически сам усадил Бусинку на переднее сидение. Если малышка и хотела что-то сказать или убедить его в чем-то, он не собирался ее слушать.
Хватит. Ей пора реально глянуть на всех этих попов и то, что она с собой делает из-за них. До чего себя доводит.
Несколько раз щелкнул поджогом зажигалки, игнорируя дождь. Зло и раздраженно, отчего та никак не желала нормально работать. Наконец, добившись искры, прикурил, глубоко затянувшись, и даже задержал дыхание, не сразу выдохнув, стараясь хоть как-то усмирить эту злую бурю. Получить больше никотина.
— Вячек, — она проигнорировала его распоряжение и попыталась выйти из машины.
Ага, счас. Разбежалась. Он прижал дверь рукой, не дав малышке ее открыть.
— Ты зря так, — опустив стекло, тихо проговорила Бусинка и глянула на него все с тем же выражением в глазах. — Никто меня ничего не заставляет. Понимаешь, я просто хочу...
— Что ты хочешь?! — он все еще шипел, из-за этой ярости. И хорошо, а то разорался бы так, что птицы разлетелись бы, сто пудов. — Что?! Ты хоть знаешь, кем они тебя тут считают? Как в грязь втоптать пытаются?! Хрен им. Я тебя больше унижать не дам ни за какие коврижки. Ты этого не понимаешь, ладно. Ты сейчас, вообще, немного не в себе, на это спишем. Но, бл...! Сюда ты больше ни ногой.
Яростно затоптав окурок, он быстро обошел машину и сел на свое место.
— И да, — не глядя на малышку, боясь испугать ее своей злостью и бешенством, он резко и отрывисто дернул ключ, включая зажигание. — По поводу консерватории и сплетен, о которых ты почему-то отмалчиваешься. — Вячеслав на секунду прервался, чтобы вдохнуть, Уставился в стекло перед собой. — Мы тоже поговорим.
И закрыл глаза, радуясь, что еще не тронулся с места, когда она обхватила его плечи своим руками, коснулась пальчиками щеки.
— Вячек, это неважно, правда. Ну, глупости болтают, ну какая разница? Главное, что правду не знают, ведь так? — Губы Бусинки прижались к его подбородку. — Не сердись. Ты зря так. Просто не так понял...
— Все я понял так. И не дам такое с тобой делать и так ... — Вячеслав прикусил язык, давя рвущийся мат. — Хрен ты сюда вернешься, малышка. И в этот раз я серьезно! — он дернул рычаг переключения скоростей, а потом ухватил ее ладошку, не позволил Бусинке забрать ее от своей щеки, и выехал с этого гребанного двора перед церковью.
Он четко держал свое слово, несмотря на печаль в ее серо-зеленых глазах. Тем более что за последние три недели, с тех пор как он вытащил ее из церкви, Агнии стало гораздо лучше. Не было больше температуры, не было непонятных ознобов и прочей чепухи. Слабость, правда, осталась. Но это и ясно. После двух месяцев хвори она и не уйдет от взмаха руки. Вячеслав следил за тем, чтобы его малышка нормально ела, заставлял гулять с Плюхом во дворе, даже если сама Бусинка не очень хотела (ясно, проверяя, нормально ли она одевалась для этого, октябрь как ни как на дворе, а малышка, что натуральное дите, все время норовила в шлепках выскочить).
Заезжал Боруцкий и в консерваторию. Правда, приняв доводы Бусинки, да и сам пораскинув мозгами, не мог не признать, что как бы его не злили все эти разговоры, пресечь их он не мог, сам настаивал, что девочка не должна светиться. Но, блин, и заставлять терпеть ее подобное, не собирался. Потому и договорился с ректоратом, что Агния будет переведена на заочное обучение, чтоб меньше терлась среди студентов. Тем более что состояние ее здоровья и начавшаяся карьера позволяли ему сделать это все официально.
Хотя, с карьерой Вячеслав тоже немного решил притормозить и велел Михаилу пока не форсировать событий и обойтись без концертов и публичных выступлений, на которые тот собирался начать проталкивать малышку. Хватит пока и песен, которые они уже запустили. Да еще парочки новых. Работать в студии Вячеслав ей не запрещал.
