А по вечерам сразу падаешь и спишь.
Ну а если вдруг появлялось время, то мысли к ней приходили хорошие... хоть и не очень умные. Например, когда вернутся Максик и Слава? Или какой бы из мага Пало получился бы дедушка или дядя? Или — кто все-таки Штуша, мальчик или девочка?
В мультиках друзья-зверики вроде как были мальчиками...
Жабчик у Принцессы-Лебеди, Осел у Фионы, у Рапунцель... у Рапунцель Янка питомца не помнила, но он точно был с мальчиковыми повадками. Это как-то... ну... правильно, что ли.
А Штушик? То кидается камушками, как мальчик, и дразнится, то отбирает муфточку и вертится перед зеркалом. Кинулся ее тогда защищать — ну прямо рыцарь как в мультиках или кино... а потом стащил ленточку — поясок делать. И вот сейчас...
Конечно, эти мысли не так чтобы всерьез. Янка уже не маленькая, чтобы верить в сказки и думать, что в мультфильмах все-все правда. Но так интересно иногда почувствовать себя героиней! Храброй, доброй, красивой-красивой! И самую чуточку вредной. Янка хихикнула и снова закопалась в шкатулку с подарками. Ей тут уже столько всего надарили! Красивую деревянную расчесочку, резной кулон из зеленого камушка на плетеном шнурочке, хорошенький обруч в волосы. И... и...
Ой, вот сейчас она, кажется, будет вредной. Немножко.
— Штушик... а, Штушик?
— Чвирррк? — прострекотал зверек, настораживая ушки.
— А скажи мне, пожалуйста... ты не знаешь, случайно...
— Чир-чир? — Штуша всем видом выразил напряженное внимание к словам маленькой хозяйки...
— Вряд ли ты, конечно, видел... но чисто на всякий случай... ты не видел, куда подевались мои новые бусики?
— Чирвирррк! — зверек с честным-пречестным видом помотал головой. Вот только почему-то попятился назад, правда стараясь сделать это незаметно.
Ой, зря.
Девочка еще не знала формулы "Бегство — признак вины", но интуиция у нее действовала не хуже, чем у взрослой. И светлые глазки тут же прищурились...
— Штушик? — ласково-ласково прозвучал нежный голосок. — Иди сюда, а?
Но в чем никак нельзя было отказать меурам — так это в эмпатии. Лесные крылатики рождались без крыльев и первые полгода вынуждены были выживать в не самых простых условиях, бегать по земле, выискивая еду, прятаться по кустикам и между корнями и карабкаться по деревьям при малейшей угрозе. И поэтому прекрасно умели чувствовать человеческие эмоции.
— Чвирк! — вздохнул он и бросился наутек.
Хозяйка немедленно вообразила себя Покахонтас, у которой отобрали добычу. Она торжествующе завопила, изображая боевой клич, и метнулась следом.
Можно сказать, все получилось из-за этого...
Может, по чистому совпадению. Ведь всякое бывает...
А может, потому, что Янке очень хотелось приключений.
К концу дня Пало устал до... хотя нет. Устал он примерно к полудню. К концу дня это уже было "вымотался до предела". А дел еще было прилично.
Просмотреть и одобрить очередной доклад Виды своему "покровителю". Попытаться ободрить коллегу, нарваться на мрачный взгляд и запланировать разговор на потом, когда (и если) они оба будут в более спокойном состоянии. Еще раз просмотреть и положить в шкатулку собственный "донос". Ничего особенного: жалобы на хлопоты с бестолковыми "дичками", доносы на коллег по Руке — с каждым разом их все сложнее выдумывать — намеки на интриги и наглая просьба о поставках продовольствия...
Словом, все, чтобы его "доброму другу" поменьше захотелось лезть в это недоброе место. Пало давно привык давать информацию не целиком, а в измененном и урезанном виде. Привык врать и выкручиваться. Может быть, "покровителю" даже стоит сказать спасибо? Без этого — вне всякого сомнения полезного — навыка он, возможно, и не дожил бы до своего нынешнего возраста. И уж точно упустил бы ситуацию в этом веселом городе.
Просмотреть сводку происшествий... хвала Богам, за исключением внезапно появившейся "хрени", странной металлической статуи диковатого вида (смесь ежана с медузой), ничего такого больше не случилось. Сходить посмотреть на "статую". Кажется, обычный металл, без магии, без какого-либо заряда. Обычный безвредный "отпечаток".
Вдобавок и на сердце было смутно и тревожно, хотелось куда-то идти, что-то делать, притом делать срочно. А что? Сееверянин посмотрел на почти угасший закат и решил пройтись. Сводка сводкой, а личные впечатления — это личные впечатления.
Заодно и побеседовал с почтенным главой города о малой печати и прочих веселых вещах, как оказалось, водившихся у сектантов.
Понаблюдал за тренировкой "сектантоненавистник обучает сектанта".
Веселое зрелище.
Сам Знак Шага нанести довольно просто. Церемония, обычно имевшая для новичков почти сакральное значение, сейчас, в их... необычных условиях... дивно упростилась. Намучавшись с первыми экспериментами и столкнувшись с тем, что сложные рисунки не доступны и вряд ли когда-либо будут доступны пекарям, быкарям, сторожникам, вельхо плюнули на неписаные традиции и смело ввели в обиход нанесение Знаков чужими руками и по готовым образцам. Вида смастерил специальные пластинки с прорезями, паренек из ювелиров освоил набивку татуировок за считанные часы. Так что вместо суток процедура теперь занимала одну-две долгие минуты. Подходишь к магу, подставляешь руку. И, пока он набивает тебе картинку, впитываешь взглядом очертания, стараясь при этом касаться своей сферы. Нанесенный рисунок словно протаивает в кожу, впечатывается, его золотая "тень" отделяется от истока, плывет вниз, к средоточию силы — сфере и закрепляется. Рисунок, если смотреть на него через магию, выглядит двойным: один Знак на коже, один на сфере, и светящаяся нить связи между ними. Остается только научиться активировать его. Так что все просто, если есть глаза, внимание и фантазия.
Трудность в том, чтобы его правильно активировать. Особенно в первый раз. И особенно такие Знаки, которые оперируют не малым количеством магии.
И сейчас Пало наблюдал довольно забавную картину: почтенный градоправитель вместе с соратниками и подчиненными общим количество пятеро лиц бодро скакали по снегу, точнее, по специальным линиям, размеченным зеленой краской.
Шаг — трудный Знак...
Сначала необходимо освоить перемещение вообще. Первый раз лучше "шагать" вместе с более опытным вельхо, чтобы тело ощутило, как это — "уходить" в энергию и "выходить" из нее. Два-три таких перемещения — и тело приноравливается к необычным действиям, как привыкают дети к катанию на ходнях. Потом, когда первичный навык отработан, следует натренировать навык перемещение в Шаг на открытой местности в пределах прямой видимости. Для этого на полигоне размещают "метки", специально заряженные магией камни или плашки — и "ученик" как бы получает путеводный ориентир. Заодно и приучается соразмерять расстояние и прилагаемую для перемещения силу. Для этого и нужны прыжки и бег по размеченным линиям.
А когда и это пройденный этап, то метка выносится за пределы видимости... а потом и вовсе убирается, чтобы привыкнуть "Шагать" по желанию и личным "приметам".
Пока команда будущих Шагателей проходила, судя по всему, второй этап... а зрители (на Полигоне их сегодня было непривычно много) развлекались вовсю. В последнее время горожане почему-то полюбили собираться вечером именно тут. Обменивались новыми достижениями, болтали, сбрасывали напряжение, заряжали Гэрвину многочисленные амулеты. И с удовольствием наблюдали за чужими тренировками.
Белого лиса, судя по всему, горожане уважали — но все равно, видеть градоправителя прыгающим по снежку...
Кто такое выдержит? Ну а те, кто выдержал это зрелище, сдался на прибытии его самозваной "внучки" с ее пушистым другом. Шустрая девчонка гонялась за меуром, требуя с него какие-то бусики, а тот прилежно улепетывал, прячась то на чьей-то голове, то у поварши под фартуком.
— Штуша, вернись!
— Чирк!
Пало бы и сам с удовольствием посмеялся, но ему не давало покоя то смутное ощущение тревоги. Что-то было не так, что-то странное ощущалось последние полчаса, неясное, смутное...
Непонятно.
Гэрвина, что ли, спросить...
А где Гэрвин?
Стоп!
Вчерашнее вечернее заседание, где Гэрвин высказался об исследовании каких-то контуров, снятых с покойного вторженца. А потом обсуждение свернуло на возможное прибытие драконов.
Прямого запрета не было. Прямого запрета не было... Гэрвин мог посчитать, что ему дана свобода отправиться в эту "исследовательскую экспедицию". Он же любопытный, как истинный исследователь... неужели он выбрался за барьер?
Откликаясь на наступившую темноту, налились сиянием закрепленные на столбах зачарованные светильники. И, будто отозвавшись на этот свет, на полигоне дрогнула вода.
Пало замер.
Медленно-медленно, очень медленно, он опустил взгляд на темное зеркало отводного канала...
Стихли, словно отодвинулись далеко-далеко голоса людей на полигоне, четкие команды Виды, смешки зрителей...
Дрогнул, тускнея, точно выцветая свет зачарованных фонарей...
Сбился Шаг одного из "учеников", и он "выпал" из переноса на полпути, зажимая руками виски...
И вода дрогнула снова.
Резко похолодело запястье — там, где своеобразным браслетом теснились метки членов Руки, похолодело, будто метка Гэрвина потянула из него энергию, много энергии... много... много...
И эхом пролетает над резко затихшей толпой тревожный вскрик...
Еще одна дрожь воды, резко отозвавшаяся краткой дрожью земли под ногами.
Что-то билось о незримый барьер города, рвалось сюда, внутрь, что-то большое, очень большое, билось и не могло прорваться, и тянуло силы для нового рывка...
И отчаянным призывом хлестнуло:
"Пало! Пало, помогииииииии!!!"
Гэрвин... что происходит...
"Помоги... Шаг..."
Ничего не понимая, Пало потянулся, раскрывая свою энергию, настраиваясь, готовясь подхватить... и покатился по земле, сбитый с ног, почти ослепленный непонятной вспышкой... успев рассмотреть, как пространство перед ним лопнуло, выпуская... гору.
Слух вернулся почти сразу, силы возвращаться не спешили. Во рту вкус земли. Откуда тут земля? Снег же был...
— Боги...
— И что это было?
— Я так последний раз получал от своей супруги, когда...
— Дядя Пало, вам плохо?
— Что это?!
На последний голос Пало все-таки нашел завалявшиеся где-то силы и кое-как сел. Несостоявшаяся внучка или племянница жалась рядом вместе со своим зверьком, а гора земли перед ними — не показалось, гора! — стала осыпаться.
Дальше сознание выхватывало события как-то урывками. Вот сыплется земля — сначала горстями, потом целым водопадом. Потом очередная глыба не упала, а зависла и открыла — черные, блестящие. Рядом кто-то заверещал. Земля посыпалась снова, выпуская что-то извивающееся, черное, поблескивающее. По сфере хлестануло дикой вспышкой сырой, неоформленной энергии, по телу — воздушной волной. А потом холм земли рассыпался окончательно, точно взорвался изнутри — и выпустил двух человек... и дракона.
— О-па... кха-кха... мы что, всю эту землю с собой тащили?
— Аг-ха... тьфу...
— Гэрвин, тебе что, дракона мало было? Ох ты божья задница...
— Я не хотел! Это случа... пятеро богов!
— Вииииирк... — тихонечко сказал третий член их группы — драконыш. И все немедленно заткнулись. Только дико смотрели в сторону Пало.
— Пало... а ты... а тебе...
— А ты где дракончика взял? — спросил более решительный Коготь.
— Я?
Пало повернул голову... и не успел. Драконыш, выползший из земли, тощий, черный, какой-то ободранный... он жалобно пискнул и кинулся к Пало. Точнее, ко второму драконышу, который с растерянным видом сидел на снегу с Штушей на коронке.
Глава 30
Суета вокруг дракона)))
— Пятеро богов!
На миг, всего на одно бесконечно долгое мгновение Пало позволяет себе закрыть глаза — потому что боги порой так невыносимо несправедливы...
Он помнил, кто малую минуту назад стоял по правую руку от него. У него всегда была отменная память. И даже не будь ее, зверек, сейчас сидящий на зубце крохотной, еще детской драконьей короны, выдавал его маленькую хозяйку с головой.
Значит, вот откуда взялись драконьи следы на снегу — там, где на девочку напали. Не было никакой непонятно откуда прилетевшей твари, никакого "отпечатка", который могла сотворить перепуганная малышка.
Она просто сама стала драконом...
Понимала ли она, что делает, когда убивала нападавших? Осознавала ли себя в тот миг? Знала ли она вообще, что дракон?
Мысли и обрывки некогда прочитанного и услышанного всполошенными птицами метались в голове...
"Они могут пребывать в облике людском и ходить среди людей, пряча свою суть"
"Дракон есть тварь кровавая, и Пятеро погрузили их в безумие, дабы оказать людям помощь".
"Драконоверы же пребывают в богопротивном убеждении, что магии дар не пришел от Пяти, как то Заветом заповедано, а драконы мерзостные с людьми поделились..."
"Если они могут превращаться в нас — можем ли и мы стать ими? При определенных условиях".
Кажется, да.
И — что там было с телами? Помнится, Гэрвин восхищался, как интересно проморожены тела... мечтал узнать, как это возможно было сотворить.
Сейчас у них есть шанс это узнать, если повезет.
Или не повезет?
И что теперь будет с городом, проклятье, проклятье, проклятье! С городом, где привыкли бояться драконов, жизнь в котором уже один раз перевернулась из-за драконов... с городом, где тысячи дичков еще не привыкли удерживать контроль над своей буйной магией. С городом, который напоминал Северянину горючий газ на болотах. Он мог кипеть и бурлить годами, но стоило поднести к нему огонь — и он рвался, будто применили мощное Эксплози.
Что будет с городом при виде дракона, дракона, который получился из человека, из такого же, как они сами?
Как несправедливо, боги.
Как быстро бегут человеческие мысли! Земля, которую стряхнул со своего лица дико перемазанный Гэрвин, еще не успела осыпаться, а Пало открыл глаза.
Ничего еще не успело измениться.
Мерцание зачарованных светильников. Драконыш рядом с растерянно оттопыренными крыльями — серебристый. Драконыш напротив, светлая шкурка которого черна от налипшей грязи. Пара вельхо чуть дальше — неукротимых исследователей, подпали им Пятый бог хвосты за дивную идею притащить в город драконьего детеныша... Холм черной едко пахнущей земли — парни до сих пор в ней по самый пояс. С перемазанных лиц потихоньку сползают улыбки — вельхо постепенно осознают, насколько неудачны обстоятельства их появления. И драконовер-градоправитель, быстро и молча проталкивающийся к месту событий. Первый раз Пало так рад был увидеть "белого лиса".
И — полигон. Замерший в ошеломленном молчании. Почему-то Пало видел только глаза — недоверчивые... непонимающие пока... Только глаза.
Сейчас.
Сейчас все... решится.
Стоит кому-то сейчас крикнуть... Пало мог бы удержать любую толпу — но не магов дичков, не владеющих собой. И стоит людям сорваться — конец. Он не может позволить навредить драконышу. Дело не только в дракончиках, не только в малышке "внучке". Если дички начнут убивать, если сорвутся в атаку на голой силе, их будет не остановить. Города не станет. Останется... что-то. Кровавая каша и дикие отпечатки, от которых еще века будет веять безумной жутью.
