— Продолжаем, — минимальная капля чакры разошлась по мускулам, лишь слегка увеличивая мою реакцию и убирая оставшуюся слабость.
Да, прямо сейчас я со своего же согласия потеряю пару зубов, моё лицо будет весь следующий день одним большим больным синяком, мои внутренние органы будут молить меня о пощаде, но только так, через боль, через литры пролитого пота, через упорный и неблагодарный труд, я смогу научиться чему-то новому. Чему-то новому, чтобы вести ход сражения, а не выезжать за счёт грубой силы и разогнанной в разы скорости реакции. Сегодня это сработает, но сегодня — это не завтра. Всегда ведь найдется кто-то лучше и даже одно такое поражение может решить всё. А значит надо, просто надо прямо сейчас стиснуть покрепче зубы и сделать этот самый первый шаг. Никакого Покрова или сверхускорения, сейчас я учусь именно технике.
Нарочно медленно мой партнёр стал в стойку... Вот же...
— Регенерация? — просто задал вопрос бывший туманник, когда я в очередной раз рухнул на землю, а Кролик вместо того, чтобы продолжить пытку... в смысле я хотел сказать тренировку, сложил руки и слегка поклонился. Постояв так мгновение, он неторопливо подобрал и накинул обратно свой плащ — на нём не было ни царапины.
Ну да, сначала меня вываляли по земле, потом мы тренировали движения, восстанавливая мои знания, а потом меня этими же, вроде как уже немного изученными ударами, измочалили до настолько бедственного состояния. Ну ничего, теперь-то я запомнил, что оставлять ногу в таком положении, когда на тебя... ну ладно, челюсть снова противно заныла... всё, всё, закончили.
— Ы... — выплюнув зуб коротко 'произнёс' я.
— Долго?
— Хватит нескольких часов, — ответил за меня Кролик, когда я, отчаявшись выдавить из себя хоть ещё один звук, просто указал на него. — Всё не так и плохо, как я думал, но всё равно следует остерегаться боя на сверхблизкой дистанции. У нас было слишком мало времени.
— Я фсё рафно... дфался... не ф пофнуу... — ещё несколько зубов выпало из своих гнёзд, сменяясь неторопливо, а от того это было очень больно, вырастающими новыми. Кариес мне точно не грозит.
— Потом ещё раз? — уточнил джонин и, увидев мой усталый, но оттого ещё более красноречивый жест одобрения, добавил: — Нет, я в вас не разочарован.
Можно было сказать, что сегодня я разрушил свою репутацию? Да, будь рядом со мной простые люди. Да, будь со мной рядом настолько крутые перцы, что никогда в жизни не проигрывали. Вот только мышление настоящих воинов, мышление шиноби... Чего они только за свою жизнь не пережили, через что только не пришли, чтобы сейчас оказаться вот тут, рядом со мной. Только парень, едва обладающий крохами боевого опыта, не понял, что, используй я все свои силы, всего этого бы не случилось. Не понял, что спустя год-другой необходимой подготовки, а сегодня я показал, насколько могу быть упорен, я сверну любого из присутствующих в бараний рог только за счёт необходимой техники. Не понял, что даже джонин сомневался в своей собственной способности успеть осознать ту атаку, а после увернуться. Ага, психология шиноби она вот такая, заставляет, зараза, смотреть куда глубже.
* * *
Повстанцам понадобилось четыре дня для того, чтобы взять в осаду Скрытую Деревню. Могли и быстрее, но, по словам схваченного намедни 'языка', для штурма собирали вообще всех, а потом ещё и ждали прибывшие от даймё войска. Зачем, как и почему этот молодой парень уже не знал, потому получил по затылку от Кролика на чём наш с ним разговор и завершился. Значит, кроме шиноби будет ещё несколько тысяч просто пехоты и командующих ей самураев — по факту этих сил всё равно не хватит, чтобы серьёзно переломить ход боя. Зато, я в этом был уверен, местный даймё сможет после говорить о том, что именно он закончил или во всяком случае помог закончить войну. У-у-у, хитрые...
— Разговор, — коротко кивнул мне Кролик, едва мы закончили ужин.
Походный перекус после тяжёлого дня был стал меня священен: первую половину дня мы с Таро нарабатывали мне рефлексы, а во второй я учился падать. Оказалось, что в этом, несомненно, важном деле я полный профан и приземление в Покрове прямо на ноги пусть и эффектно, но крайне, просто крайне непродуктивно. А теперь ещё непонятный разговор... вставать снова было тяжело, тело так и норовило уйти в отработанный десятки раз перекат и остановиться только у мягкой кровати.
— Иду, — всё же отложил я ложку в сторону, неторопливо поднимаясь. — Одну секунду...
— Я... — вдруг поднял он перед собой руку, стоило мне направиться в его сторону, — нет, уже всё... Спасибо, — совершенно внезапно для меня слегка поклонился он на чём мы и разошлись. Кхм, ну как мы: я-то остался стоять как вкопанный на месте, а он скрылся в ночи.
И что это сейчас такое было? Я должен был что-то понять?
Спал я как всегда чутко, а сейчас, прямо посреди боевых действий, мой сон обострился ещё больше. Странный шум, причём совсем не природный, заставил меня слегка приоткрыть глаза, сразу сканируя окружение остальными чувствами. Странно, очень странно, вокруг совсем ещё темень, а я всё равно слышу странный далёкий вибрирующий гул, вырвавший меня из царства сна. Подозрительно, а если подозрительно, следует всё проверить. Лично.
— Мне кажется или это... голоса людей? — обратился я к Кролику, сейчас была его смена вплоть до самого рассвета.
Я всё же решил встать, всё равно с этими звуками, то и дело мелькающими на краю слышимости, я уже не мог заснуть снова.
— Да, — скупо подтвердил он. — Это из лагеря.
— Лагеря? — относительно недалеко был только один лагерь, его поставили повстанцы пару дней назад. — Опасность? — по мере разговора я продолжал одеваться, готовясь к неприятностям. Штаны, мягкая водолазка на голый торс, обмотки-портянки на ноги, сапоги и глухой плащ. Платок из тёмной мягкой дышащей ткани, найденной в схроне Тумана, на голову, прикрывая нижнюю часть лица, и я был готов. Слабое усилие, миг ожидания и тьма вокруг меня раскрасилась оттенками багрового.
— Слишком далеко, — оказывается, всё это время он смотрел на меня.
— Хм... — я ещё раз прислушался, пытаясь разобрать хоть что-то. Нет, всё равно слишком далеко, даже со своим слухом не могу разобрать, что там происходит. — Тогда проверим, не нравится мне это. Сейчас подниму остальных и вернусь.
— Я уже не сплю, — тихо отозвался джонин, едва я спустился в подземное убежище. Спал он, в отличие от меня, никогда не снимая формы, просто укрывшись плащом. — Я посторожу. Если что, возвращайтесь, нам есть куда отступить, тут есть недалеко ещё один такой бункер.
— Отлично, — кивнул я в ответ, выбираясь обратно на поверхность.
По мере приближения к источнику звуков всё более и более ясно становилось понятно, что это была... песня. Размеренная, медленная, спокойная. Тягучая, как кисель. Тоскливая только, но в местной культуре традиционные песни в большинстве своём примерно все были такими.
— Я не могу разобрать слов. Они поют о победе? — прислушался я ещё раз. Отдельные слова уже можно было разобрать, но смысл терялся.
— Они поют о смерти, — замер рядом со мной напряжённой каменной статуей Кролик, вслушиваясь в далекие звуки.
Мерная песнь продолжала изливаться ручьём скорби в кромешной темноте. Неразборчиво, иногда затухая, иногда восставая снова, она продолжала бежать по болотам, по лесам и полям, заставляя задуматься о чём-то высоком.
Звуки несколько заглушались, съедались наползающим предрассветным туманом и казалось, что и со стороны Кири доносятся что-то подобное в ответ.
— Они тоже? — указал я в белёсую дымку. Где-то там, на западе от нас, должна была быть Скрытая Деревня.
— Нет, шиноби это не нужно.
Ага, как же не нужно, если вы испытываете такие же чувства, как и все люди? Вот сегодня, хотел же поговорить со мной о чём-то, но не стал. Ну так что: нужно это шиноби или нет?
Твою же ж... Если так подумать, то эти люди, простые ведь люди, они прекрасно понимают, что будет ждать их во время боя, осознают, насколько мало у них шансов выжить, а если ещё вспомнить про полосу ловушек перед стенами, настоящее 'минное поле', только с местной спецификой... Страшно, очень страшно, я сам прекрасно помню свой собственный самый первый страх — сейчас он уже затупился, но забыть полностью я его уже не смогу никогда, — когда я только оказался один на один с этим миром, когда меня какой-то палкой едва ли не забил до смерти рыбак... а эти люди, зная, что умрут, всё равно продолжают идти вперёд и выполнять поставленные перед ними приказы.
Мы стояли не проронив ни слова, слушая этот плач до тех пор, пока последние отзвуки 'поминальной молитвы' не затерялись в ночном лесу. Пробирало до самой глубины души.
— Ладно, надо возвращаться, рассказать о чём узнали, — произнёс я. Просто стоять и слушать эту молитву умирающих было как-то слишком для меня. — Ну что, идём?
Взяв меня за край плаща, Кролик заставил меня остановиться.
— Что?
С ним опять творилось что-то странное. Сначала сам позвал, после сбежав, теперь вот это. У шиноби и так огромное количество психических проблем, а тут ещё и его прошлые срывы. Наверняка эта молитва снова разбередила старые раны. Кстати, сколько там дней прошло с его обещания завязать с наркотиками? Сколько он уже не принимал морфий, больше недели выходит?
— Я благодарен тебе за то, что ты не задавал вопросов, — тихо начал он, продолжая удерживать меня. — Да, благодарен. Я... никому и никогда... тогда в прошлый раз ты выслушал меня... Проклятье, — наконец отпустив меня, он отвернулся. — Слишком сложно...
— Мне нет до этого дела. Мне нет дела до твоих тайн и секретов. Для меня важен лишь результат. И вот... — слегка развёл я руками, снова начиная успокаивать его. Можно сказать, что это постепенно входило у меня в привычку, — и вот я здесь, а в остальном теперь нет смысла.
— Ты идёшь за Ягурой, потому что это твоя цель или потому что я попросил сделать это? — внезапно напомнил он мне о своих же словах.
— Разное, знаешь ли, — я прислонился к стволу ближайшего дерева, разговор должен был выйти сложным. — Перемешалось всё вместе. Я не местный, но успел посмотреть на жизнь это страны, увидел, какой кошмар принесла людям война. Ну и да, я же пообещал помочь тебе в твоей мести, ты сам сказал, что Ягура убил тебя... — я глубоко вдохнул холодный ночной воздух. Я ведь и правда просто хочу помочь, пусть мне вечно это выходит боком. — Я не знаю, что это значит для тебя, но от своих слов не отказываюсь.
— Месть, — с помощью эмпатии я почувствовал негативные эмоции расходящиеся от шиноби. — Месть за клан, месть за себя, месть за ад всей моей жизни. Он разрушил мой дом, — Кролик всё таки сбросил с головы капюшон и я, благодаря своему ночному зрению теперь видел его лицо. В этих глазах плескалась боль всего мира. Пусть голос не изменился, но сейчас, совершенно не подавая вида, он бесшумно рыдал. Я не видел слёз, быть может из-за ран он уже не был способен на это чисто физически. — Он уничтожил мой клан, — корка безразличия трещала, разламываясь с каждым словом. — Да, он убил меня, — прошептал Кролик. — Он убил меня! — он ударил меня в грудь, но не с желанием навредить, не в полную силу, я даже боли не почувствовал. — Убил! — ещё несколько ударов, уже чуть сильнее, заставили меня покачнуться.
— ... — схватив за плечи, я с силой оторвал его от себя.
— Это было совсем недалеко, — он задыхался, пытаясь сказать как можно больше. — Всех нас, весь клан... В одну кучу всех, а потом шёл и ломал... Потом наш дом... До последнего человека... Всех!
— ...
— Он шел по нашим телам, — его глаза, эти черные океаны боли, на изуродованном лице казались провалами в ад. — Он убил всех.
— И ты решил убить его... Отомстить... Я понимаю. А что потом? — попытался я увести ход его мыслей несколько в другую сторону.
— Что? — непонимающе посмотрел он на меня. — Что потом?
— После будет... после мести?
— Может быть... мир? — вопросом на вопрос машинально, даже не задумываясь над словами, ответил он и одно только это слово словно заставило его вынырнуть из той пучины, куда загнала его жизнь, а меня едва сдержать удивление. А говорят в тихом омуте черти водятся... Ни я, ни он сам точно не ожидали услышать такое. — Нет, мира быть не может... — кривая улыбка разрезала изуродованное лицо. — Никогда не было и не будет.
— Есть одно слово, — шум далёкого лагеря повстанцев окончательно затихал, а вокруг нас медленно просыпалась природа — совсем скоро тьму должны были разогнать солнечные лучи, давая жизнь новому дню. — И слово это мечта. Я знаю про месть, я обещал помочь, но разве это настоящая мечта? Твоя мечта?
— Новый мир правды, а не лжи. Без всей гадости, в которой мы всегда... — внезапно стукнулся он мне лбом в грудь. Эх, чакра, чакра, всего пара месяцев и вымахал вверх на добрый десяток сантиметров. Ну и это... странно было как-то успокаивать его, слегка приобнимая, словно маленького ребёнка. — Но что ляжет в его основу? — раздался несколько неразборчивый вопрос. — Снова кровь?
Те люди, они ведь пели не просто так, совсем неспроста. Оставалось всего пару часов до рассвета и в прошлые дни я ничего подобного не слышал. Лучшее время для нападения — предрассветный час, когда крепкий сон с таким трудом отпускает человека. И тысячи людей всё равно продолжали петь. Петь о своей судьбе, петь, зная, что этот день им не пережить и я верю, что не ослышался, и что те, кто стоял на стенах перед нами вторили этой песне сами. Один народ, одна кровь и небольшая группа людей, которые не поступится своими амбициями, что с той, что с этой стороны. Можно ещё успеть.
— Снова кровь, — его плечи вздрогнули, словно он хотел услышать от меня нечто другое. Люди хотят слышать хорошее, они жаждут надежды. Совсем недавно я тоже думал, что мне всё по силам. Теперь убедился, что нужно быть большим реалистом. — Только намного меньше, чем раньше. Только те, кто виновен. Только те, кто обладает властью. Единицы, а не тысячи. И я не знаю верного рецепта, чтобы достичь даже этого. Можно просто пробовать, получать по голове за ошибки, исправлять их и снова идти дальше...
— Не в нашем мире. Я знаю, что это невозможно. Но я всё равно пойду в бой и умру, пытаясь достать Ягуру. Все они, — оглянулся он туда, где смолкли песни, где люди прямо сейчас готовились к своему последнему бою, — будут пытаться. Так было всегда. Так будет. Вечно.
— Значит на смерть? Не веришь в меня? — весёлая злость медленно заполняла меня.
— Верю, но...
— Ты знаешь где находится командующий этим участком? — положил я ему на плечо руку, заканчивая эту бессмыслицу — главное я уже услышал. — У повстанцев, конечно.
— Могу найти, — он дернулся, но я держал его крепко. — У тебя глаза... снова.
— Пошли, — дернул я его за руку.
— Да... биджу, куда? Да что за... — вся эта его уверенность куда-то исчезла, когда я схватил его за руку.
— Ты же так жаждал мести? — мир расцвел для меня таким родным багрянцем. — Ну так пошли!
— Прямо сейчас? — удивлённо спросил он.
