— Ты права... Как всегда, — уши Старсвирла поникли. — Лучше уж сейчас, пока грифоны не успели объединиться по настоящему. Но как же я устал от войны...
— Кто, если не мы? — кобыла прикрыла глаза, наслаждаясь моментом тишины и уюта, а также ощущением безопасности, которое возникало только рядом с её особенным пони.
Повернув голову, Блюблад посмотрел на свою супругу, такую маленькую и хрупкую... кажущуюся ещё более беззащитной сейчас, когда потяжелевшие веки скрыли за собой всё ещё лучистые и чистые глаза.
— Смотришь, какой старой я стала? — встретившись взглядом с принцем, невесело усмехнулась королева.
— Любуюсь самой красивой кобылкой в мире, — ткнувшись носом в макушку единорожицы, отозвался Старсвирл.
— Льстец, — хихикнула, словно бы была неопытной кобылкой Платина. — Правильно: хвали меня больше!
...
— Готова? — глядя в доверчивые фиалковые глаза, спросил у ученицы Блюблад, сидя на ковре рядом с кроватью Луны.
Неподалёку, на большой подушке, скрестив ноги под головой лежала Буря, с интересом наблюдающая за дочерью и "мужем". Впрочем, ни единорог, ни младшая пегаска, старшей кобыле особого внимания не уделяли, будучи сосредоточенными на предстоящем событии (первый лихорадочно проверял, правильно ли исполнил заклинание, а вторая предвкушала нечто совершенно новое для себя).
За окном спальни уже стемнело и на небе появились звёзды с луной, так что время для урока было подобрано верно. Хотя, если бы кто-нибудь задал младшей летунье вопрос, то она с готовностью ответила бы, что для занятий с наставником не бывает неверного времени.
— Готова, — уверенно отозвалась Луна.
Принц коснулся кончиком рога середины лба ученицы...
...и они оказались в тёмно-синем, переливающемся фиолетовыми и бордовыми всполохами пространстве, где со всех сторон мигали пока что немногочисленные звёзды. Пегаска тут же инстинктивно распахнула крылья, не ощущая твёрдой поверхности под ногами, но её названный отец продолжал стоять на пустоте, словно бы под ним был обычный пол.
— Нравится? — спросил Старсвирл, ехидно прищурив глаза и улыбаясь уголками губ. — Это — план снов. Вон те звёздочки — это сны: счастливые и печальные, приятные и страшные. Сегодня я покажу тебе, как отличать одни сны от других, а завтра ты начнёшь учиться погружаться сюда самостоятельно. Если успеем, то в конце месяца устроим охоту на какой-нибудь кошмар...
— На кошмар? — удивилась Луна.
— Негативный образ, подпитывающийся страхом сновидца, — пояснил жеребец, на голове у коего появилась его шляпа с бубенчиками. — Если лишить кошмар подпитки, то собранную им силу можно присвоить себе. Однако же, если этим злоупотреблять, то негативная энергия будет влиять уже на тебя... Что происходит с пони, в которых слишком много негативной энергии?
— Они... становятся злыми? — осторожно предположила кобылка, с интересом оглядывая мерно переливающееся пространство.
"Скорее уж сходят с ума", — мысленно заметил белый единорог.
— Подумай над этим, а завтра мы обсудим твои выводы, — вслух произнёс Блюблад. — А сейчас, пойдём-ка к вон той золотистой звёздочке...
* * *
— Жак, догоняй! — воскликнула Грета, одетая в зеркальный плащ с глубоко надвинутым капюшоном, ныряя в заросли какого-то кустарника, тут же превратившиеся в деревянный забор.
— Постой хоть минуту! — взвыв от обречённости, протягиваю к преграде правую переднюю лапу и представляю перед собой дверь, тут же ощущая как пальцы сжимаются на холодной ручке.
Дёрнув створку на себя, оказываюсь во дворе какой-то фермы, заваленном пустыми ящиками. По привычке кручу головой, пытаясь осмотреться, что с круговым зрением радиусом в пять-семь метров — совершенно бесполезное действие. Впрочем, привычка мне никак не мешает, так что избавляться от неё нет никакого смысла...
— Попалась, — прыгнув на медленно отползающий ящик, резко сдёргиваю его с грифоночки, в процессе превратив контейнер в простыню.
— И! — испуганно взвизгнула сестрёнка, попытавшись ускользнуть в сторону нагромождения какого-то мусора, но была схвачена за воротник и оторвана от земли. — Так не честно...
— Грета, ты не забыла, зачем мы этим занимаемся? — склоняю голову к плечу, всем своим видом выражая вопрос.
— Упс... — пташка замерла, а затем виновато произнесла: — Прости. Просто... это ведь так здорово...
"Ещё бы: всамделишная магия, при условии того, что дара у неё нет", — вздохнув, ставлю грифоночку на землю и легко треплю по скрытой под зеркальной тканью макушке.
Сосредоточившись, выплёскиваю в пространство вокруг себя... нет, не магию, а своё желание, подкреплённое волевым усилием. Мир тут же сменился на зелёную полянку, с зелёными деревьями, травой, камнями...
— Пффф-ха-ха-ха... — снова развеселилась сестрёнка.
— Сама бы попробовала, — ворчу с намёком на обиду.
— А вот и попробую, — гордо вздёрнула клювик Грета.
...
Когда мой двойник привёл меня к сестре, для чего нам пришлось пройти шагов пятьдесят по постоянно меняющемуся пространству, пташка уже сидела в зеркальном плаще и вполне мирно общалась со своей копией. На мой вопрос "Как ты получила плащ?", она ответила "Это... секрет", после чего они с второй Гретой рассмеялись, будто бы прозвучала шутка, понятная только им двоим.
А дальше нас стали учить: во-первых, правильно ходить по зеркали (оказывается, нужно держать в голове как точку отправки, так и место прибытия, одновременно с этим осматривая пространство вокруг, чтобы не наткнуться на какую-нибудь опасную зверюгу); во-вторых, нам показали иллюзии, для создания коих нужны только желание и воля, в то время как всё остальное делает само это место (иллюзии в зеркали вполне материальны, так что этот навык перетекает в изменение предметов и собственной внешности).
На всякий случай, не желая полностью доверяться двойникам, найдя островок стабильного пространства, я провёл над нами с Гретой ритуал, связавший нас духовной нитью. Так что теперь, как бы кто ни старался, но свою сестру мне легко узнать в любом виде из сотни вариантов.
Пока что мы ещё только привыкаем к новому восприятию мира, а также учимся своей волей влиять на зеркаль, что только звучит легко и просто. Оказалось, что представить в своём воображении конкретный предмет — это не так-то легко, а заставить его неизменным продержаться сколь-нибудь долгое время — вовсе задачка нетривиальная. Приходится использовать ментальную магию, дающую практически фотографическую память и тем больнее бьёт по самолюбию то, что Грета почти не отстаёт от меня, пусть и не имеет тех же навыков.
"Видимо я действительно слишком много думаю и пытаюсь контролировать то, что нужно чувствовать и понимать интуитивно".
Пока мы с сестрёнкой играем, в процессе получая навыки выживания в зазеркалье, наши отражения обеспечивают нам безопасность, отгоняя мелкую живность и не позволяя слишком далеко уйти от стабильных островков. У кого-нибудь мог бы возникнуть вопрос: а чем мы здесь питаемся? Ответ одновременно прост и сложен: чем захотим и ничем.
Оказалось, что став частично жителями зеркали, находясь здесь мы можем утолять голод отражениями еды, которые по своей сути являются чем-то вроде плотных иллюзий. Одно и то же отражение можно съесть бесчисленное количество раз, если его оригинал остаётся целым. При этом само наше чувство голода — это не более чем иллюзия, так как обитатели зазеркалья в еде, для продолжения своего существования, не нуждаются.
Почему зеркальных магов мало? Причина не в том, что в зеркаль трудно попасть, а в том, что выйти отсюда сложно: во-первых, нужно как-то обзавестись плащом (при этом, чем больше "тараканов" у тебя в голове, тем выше вероятность нарваться на агрессивное и смертельно опасное отражение); во-вторых, требуется научиться основам перемещения и взаимодействия с зеркалью, что само по себе давит на мозги; в-третьих, следует не забыть о том, что нужно вернуться в реальный мир, так как опасность зазеркалья таится ещё и в том, что отсюда может не захотеться уходить (иллюзорное могущество опьяняет); в-четвёртых, оказавшись в реальном мире, придётся долго и упорно тренироваться, чтобы повторить самые основы зеркальной магии, в гораздо меньших масштабах чем здесь, ведь пропускную способность духовных каналов проигнорировать нельзя. И всё это сдабривается сверху ещё и тем, что собственное отражение может не захотеть помогать, или же окажется слишком слабым, чтобы защитить оригинала от местных хищников.
Приходится "рвать жилы" на тренировках, чтобы покинуть это гостеприимное место как можно быстрее, пока Грета не решила, что лучше жить здесь и с магией, а не во внешнем мире, но как обычная пташка. Пожалуй, если бы не связь с Гердой, которая хоть и истончилась, но продолжает напоминать о себе, то я и сам мог бы задуматься о том, что здесь можно и задержаться...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Сезон охоты
Молодой жеребчик бежал по ночному лесу, между кронами деревьев коего мелькали красная луна и звёзды, похожие на маленькие глазки хищных тварей, которые следят за каждым движением жертвы. Справа и слева мелькали чёрные стволы кривых деревьев, словно бы скалящихся пастями дупел, а позади слышались глухое рычание и вой, с каждой секундой приближающиеся всё ближе и ближе...
Ноги наливались тяжестью, корни то и дело пытались схватить за копыта, едва заметная в темноте тропа становилась всё более извилистой, при этом конца ей было не видать. Сердце в груди стучало всё громче, в ушах отдавался эхом издевательский смех...
Внезапно он буквально вывалился на залитую серебристым лунным светом поляну, поросшую необычайно красивыми бело-голубыми цветами, источающими приятный успокаивающий аромат. Всё ещё не осознавая происходящего, молодой жеребчик вскочил на ноги и диким взглядом осмотрелся, чтобы замереть на месте с открытым от восхищения ртом: в десятке шагов от него, окутанная сиянием звёзд, в царственной и вместе с тем какой-то расслабленной позе стояла молодая кобыла невероятной красоты, губы которой изгибались в лёгкой улыбке, а глаза были игриво прищурены.
— П-принцесса? — едва справляясь с собственным языком, из-за чего в душе зародился ужасный стыд, пони постарался собраться с мыслями. — Принцесса, здесь опасно! Вы должны немедленно улетать...
— К сожалению... я не смогу, — ушки тёмно-синей кобылы опустились и она слегка повернулась, чтобы собеседнику было видно прижатое к телу крыло, на котором отчётливо проглядывались следы чьих-то клыков. — Но ты ведь меня защитишь?
— Я... — совсем близкий вой заставил жеребчика передёрнуться, тут же ощутив злость на самого себя из-за своего страха.
"Бежать нельзя — принцесса не сможет поддерживать мой темп. Придётся... Придётся драться", — на несколько секунд зажмурившись, пони открыл глаза и уверенно посмотрел на крылатую кобылу, грива которой слегка колыхалась на неощутимом ветру.
— Ваше Высочество, будьте уверены: я никому не позволю причинить вам вреда.
Он развернулся к проходу между деревьями в тот самый момент, когда на поляну вывалился уродливый алмазный пёс с тремя головами, скалящимися кривыми клыками и сверкающими алыми глазами. Его тело состояло будто бы из клубящейся тьмы, а рост достигал никак не меньше трёх метров.
"Позади меня принцесса... Если не я, то никто её не защитит", — закричав во всё горло (ошибочно принимая это за воинственный рёв) жеребчик бросился в атаку, перед самым противником встав на задние ноги и начав беспорядочно молотить передними копытами по воздуху.
Вопреки тому, что должно было произойти в реальном мире, пёс отступил, а от ударов его тело начало рассыпаться клубами тумана. Пони этого уже не замечал, поймав какой-то безумный кураж...
...
Получив в награду за спасение лёгкий поцелуй в щёку, сновидец проснулся и его сон, переставший быть кошмаром, начал размываться. Луна же вздохнула и, встряхнувшись всем телом, лёгким усилием воли избавилась от следов "жутких ран".
— Герой спасающий принцессу от чудовища, — прозвучал голос Старсвирла, появившегося на поляне рядом с дочерью. — А если бы он не справился?
— Тогда, я бы ему помогла, — самодовольно заявила тёмно-синяя пегаска. — Дала бы какой-нибудь меч, или молот... Сценарий не изменился бы. А теперь, когда он проснётся, то страх перед былыми мучителями уже не будет таким сильным, а в душе появится уверенность в себе. Моё же присутствие во сне даже не запомнится...
— Заигрываешься, — укорил кобылку Блюблад. — С этим кошмаром ты могла бы справиться без каких-либо усилий.
— Пап, — склонив голову, летунья позволила прядям гривы закрыть её правый глаз. — Ты ведь знаешь не хуже меня, что для пони полезнее самим справляться со своими страхами. Тем более, что бывают такие кошмары, разобраться с которыми может только разум, который их и породил.
— Хах, — белый жеребец огладил бороду правой передней ногой (движение, успевшее войти в привычку). — Пожалуй, в магии снов мне больше нечему тебя учить. Да что там: в этом аспекте, ты меня уже превзошла.
— Спасибо, — смущённо опустив мордочку, потемневшую от прилившей к щекам крови, принцесса шаркнула по траве правым передним копытцем и улыбнулась.
— Не задерживайся тут, — шутливо погрозив кобылке правой передней ногой, жеребец вышел из сна, от которого только и осталась полянка, созданная магией Луны.
Подойдя к тому месту, где ещё недавно находился трёхглавый пёс, пегаска прикоснулась копытцем к тёмному пятну, а затем глубоко вдохнула. Кошмар впитался в тело летуньи, на миг зажмурившей вспыхнувшие бирюзовым светом глаза, а когда её веки раскрылись вновь, ничто уже не напоминало о поглощении очередной порции негативной энергии.
"Хорошо, что отъедаясь на кошмарах невозможно потолстеть", — мысленно хихикнула крылатая пони, кинув взгляд на свой круп, где красовалась метка в виде тёмного облака с четырьмя маленькими звёздочками.
Она сама не понимала почему, но кьютимарка, полученная после освоения основ искусства сноходчества, казалась какой-то неполноценной. И пусть Селестия, которая до сих пор не обрела свой знак отличия, откровенно завидовала младшей сестре, а отец только таинственно улыбался на все вопросы по этому поводу, ощущение внутренней неполноценности вызывало раздражение.
"Будто бы какой-то кусочек меня ещё не встал на своё место", — вздохнув, принцесса вернулась мыслями к Старсвирлу, заменившему ей родного отца, ставшему учителем и опорой для них с мамой...
— Нет, — мотнув головой, тёмно-синяя пегаска постаралась откинуть те недостойные чувства, которые вновь и вновь просыпались в глубине души. — Тия права: это только всё испортит.
Настроение, взлетевшее до небес от заслуженной похвалы наставника, стремительно скатилось вниз, до уровня лёгкой грусти. Продолжать охоту на кошмары уже не хотелось и летунья решила, что остаток ночи можно провести посетив какой-нибудь приятный сон.
...
Открыв глаза Блюблад устремил взгляд в потолок спальни, затянутый красным бархатным полотном. Мягкая постель манила ещё ненадолго задержаться в объятьях кобылы, уткнувшейся мордочкой ему в шею и сладко сопящей во сне, но... дела не ждали.
