— Интересно, была ли я права с самого начала, не так ли? — спросила она, изогнув бровь, и он ухмыльнулся.
Он колебался взад и вперед, с нехарактерной для него нерешительностью, по вопросу о том, где ему следует развернуть четыре эсминца Хьяльмара Сноррасона. После Отличных стрелков большие эсминцы класса Воин были наиболее мощными его противоракетными кораблями, конечно, только в оборонной роли. Фрегаты королевского флота Факела оказались на редкость умелыми (для таких маленьких единиц) по заботе о себе в среде тяжелых ракет, но они просто не были достаточно большими и не имели достаточной емкости противоракетных магазинов, чтобы быть эффективными в области устойчивой обороны зоны. У него было искушение добавить корабли Сноррасона к силам "Молота", как предлагала Хабиб, на всякий случай, если они все-таки окажутся в зоне досягаемости ракет противника. Но он решил, в конце концов, что защита Факела важнее. Было чрезвычайно маловероятно, что любой из нападавших экс-народников подберется к нему достаточно близко, чтобы поразить планету чем-нибудь, кроме неуправляемой и легко уничтожаемой ракеты, которая будет долго двигаться по баллистической траектории. Однако, если окажется, что предположение было ошибочным, последствия могут оказаться катастрофическими, и защита от такого развития событий взяла верх над столь отдаленной возможностью, что силы "Молота" окажутся в досягаемости ракет противника.
— Нет. — Розак покачал головой. — Я никогда не думал, что вы были неправы в этом, Эди. — Он отвернулся от схемы и криво улыбнулся Хабиб. — На самом деле, причина, по которой я так неоднозначно отнесся к этому, в том, что в действительности такое решение — это бросок монеты. — Он пожал плечами. — В конце концов, это все делается для защиты планеты, и на этот момент я не собираюсь пересматривать свое решение относительно Сноррасона. Просто... — Он поморщился. — Просто у меня такой зуд, который я не могу унять.
— Какой "зуд", босс? — Выражение лица Хабиб было гораздо более напряженным, чем раньше.
Луис Розак был чрезвычайно логичным человеком, подумала она. Несмотря на легкомысленное отношение, которое, как известно, обманывало друзей, а также противников, он был кем угодно, только не легкомысленным или импульсивным. Его мозг взвешивал факторы и возможности с точностью аналитика, и обычно он был, по меньшей мере, на два или три хода впереди всех в этой игре. И все же были времена, когда, казалось, начинался своего рода процесс на уровне инстинктов. Когда он принимал решения о том, что другим могло показаться простым порывом или прихотью.
Лично Хабиб давно пришла к выводу, что его "прихоти" на самом деле были его собственной версией логики, но логики, которая проходила ниже уровня сознания, настолько глубокой, что даже он сам стоял за ее пределами, поскольку она оперировала фактами и наблюдениями, которые его разум не сознавал, хотя и обладал ими.
— Если бы я знал, что это за зуд, то знал бы, как его почесать, — отметил он сейчас.
— Если смогу помочь вам понять, что у вас чешется, я рада протянуть руку помощи, — сказала она. Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. — У вас иногда появлялись случайные дикие идеи, которые никуда не вели, босс, но не так чертовски часто.
— Может быть. — Настала его очередь пожать плечами. — И, может быть, — он понизил голос немного больше, — это и нервы перед премьерой. Знаете, ставки в этой игре просто немного выше, чем в любой лиге, в которой я играл раньше.
Хабиб начала было смеяться, но вовремя остановила себя. Она стояла плечом к плечу с Розаком во время всевозможных операций — против пиратов, против контрабандистов, против работорговцев, террористов, повстанцев, отчаянных патриотов, наносящих ответный удар пограничной безопасности. Независимо от операции, независимо от стоимости или цели, он ни разу не потерял контроль над ситуацией или собой.
Тем не менее, несмотря на то, что все это было правдой, она поняла, это будет его первая настоящая битва. Фактически впервые силы флота под его командованием встретились с противником, во много раз превышающим тоннаж его военных кораблей и имеющим гораздо больше персонала. И, мрачно размышляла она, цена, если он потерпит неудачу, будет невыразимой.
Многие из людей, думавших, что знают Луиса Розака, ожидали бы, чтобы он спокойно отнесется к этой возможности. И, в некотором смысле, они тоже были бы правы. Эди Хабиб никогда не сомневалась, что независимо от судьбы планеты Факел, Розак никогда не дрогнет в погоне за своим "Вариантом "Сипай"". Но Хабиб, вероятно, знала его лучше, чем кто-либо другой во Вселенной, в том числе Оравил Баррегос. И потому, что это было так, она знала, что он никогда, никогда не признался бы — даже перед ней. Возможно, даже самому себе.
Она знала, что на самом деле побудило его начать "Вариант "Сипай"" много лет назад. Она знала, что скрывается за цинизмом и аморальной погоней за властью, которую он позволял видеть другим людям. Знала, что действительно придавало ему магнетизм, который привязывал к нему таких разных людей, как Эди Хабиб, Иржи Ватанапонгсе и Као Хуанг.
И что никогда, никогда не позволит ему простить себя, если каким-то образом вставшие перед госбезовские ренегаты доберутся до планеты Факел.
"Если он чувствует себя немного... нервным, это, черт возьми, не должно удивлять", — подумала она.
— Что ж, — сказала она вслух, — может быть, это ваша самая большая игра на данный момент, босс. Но ваш послужной список в низших лигах кажется мне чертовски хорошим. Думаю, вы готовы к высшей лиге.
— Почему-то, — он улыбнулся ей, — я тоже так думаю. Что, как ни странно, в конце концов, не полностью избавляет от внутренней дрожи.
* * *
— Сообщение от адмирала Розака, мэм, — сообщила лейтенант Ренси. — Силы "Молота" будут снижать ускорение через — связист посмотрела на дисплей времени — четыре с половиной минуты.
— Спасибо, Корнелия, — сказала Лора Рэйкрафт и взглянула на лейтенант-коммандера Доббса. — Как вы думаете, они решат сдаться, в конце концов, когда узнают о Марк-17Е? — тихо спросила она.
— Не знаю, мэм, — ответил Доббс. — Но если бы это был я, то уж точно бы пал настолько, чтобы сдаться! — Он покачал головой. — Конечно, если бы это был я, то отступил бы и направился домой в ту же минуту, когда адмирал вышел из гипера. Это самая провальная операция, какую я только видел. Даже если им удастся уничтожить планету, кто-то так или иначе останется, чтобы передать идентификаторы их кораблей флоту и всем остальным.
— Мне пришла в голову та же мысль, — согласилась Рэйкрафт. — И на их месте я бы чертовски беспокоилась о многоступенчатых ракетах. Я знаю, мы идентифицировали себя как солариане, но они должны были понять, что эти корабли построены Эревоном, и на их месте я бы полагала, что это означает, что эти два "транспорта" за адмиралом, вероятно, забиты МСР. Конечно, мы говорим о типах из госбезопасности, а никто, у кого хватило бы мозгов, чтобы вылить мочу из обуви, не будет по-прежнему мечтать о "восстановлении революции" в Новом Париже. Любой, кто настолько далек от реальности, очевидно, с самого начала не очень хорош в анализе угроз.
— И, возможно, они рассчитывают потратить время на то, чтобы выследить кого-нибудь или что-нибудь, что могло бы передать их эмиссионные сигнатуры кому-либо еще, — сказал Доббс более мрачно. Рэйкрафт приподняла бровь, глядя на него, и он пожал плечами. — Если они не думают, что они смотрят на МСР, мэм, то они должны думать, что у них есть подавляющее преимущество по тоннажу.
При том, что они видели до сих пор, предполагая одинаковую дальность полета ракет, они, вероятно, могли бы уничтожить все, что у нас есть, а затем не спеша убедиться, что они также уничтожили всех, у кого записаны их эмиссионные характеристики. Если им это удастся, не останется никаких улик, чтобы потом доказать, кто это сделал... что они и планировали все это время, не так ли?
— Возможно, вы правы насчет этого. Нет, — Рэйкрафт покачала головой, — я уверена, что вы правы в этом. К их несчастью, сейчас у них нет ракет с такой же дальностью, не так ли?
* * *
Адриан Лафф наблюдал за своей собственной схемой, и, несмотря на предстоящее столкновение, несмотря на его собственное затянувшееся отвращение к миссии, которую ему поручили, он чувствовал себя странно... спокойным.
Он и его корабли были брошены в дело. Они были такими с момента, когда сзади них появились силы "Молота" Луиса Розака, и они это знали. Первоначальный план нападения Лаффа катастрофически провалился в тот момент, когда эти корабли вышли из гипера, и все на борту всех его кораблей знали это, так же, как они знали, что он отказался отступить, даже когда ему бросили вызов от имени могущественной Солнечной лиги.
Тем не менее, на борту "Льва Троцкого" и других кораблей НФИ было на удивление мало признаков паники. Возможно, когда-то они были тайными полицейскими госбезопасности, одетыми в форму силовиками жестокого режима, которые после падения Народной республики стали немногим больше, чем обычными пиратами, но все же они были чем-то большим.
Какой бы глупой ни казалась остальной вселенной их мечта о восстановлении Народной республики и комитета общественного спасения, это была мечта, которой они искренне посвятили свои жизни. Это было то, что связывало их вместе, и в этой связи они обрели силу. Долгие месяцы подготовки к миссии, которую практически никто из них не хотел выполнять, спаяли их вновь в единое целое, организованную силу, и в этой ковке они обрели характер, которого никогда раньше не знали.
Даже у некоторых из завербованных "Рабсилой" наемников, пополнивших их ряды, выковалось то же чувство единства, целеустремленности. Поодиночке они все еще могли быть сумасшедшими, отступниками, жестокими агентами, какими их считала вся галактика, но вместе они действительно были народным флотом в изгнании.
Теперь у них это было, и Лафф не собирался отказываться от этого. Чего бы это ни стоило, какими бы ни были последствия, они станут или народным флотом в изгнании, или вообще никем.
* * *
Когда Гоуэн Мэддок сидел на флагманском мостике Адриана Лаффа, наблюдая за тем, как неуклонно сокращаются километры между кораблями гражданина коммодора и их врагами, он понял, насколько сильно он (и остальное мезанское Соответствие) недооценил этих людей. О, они все еще были сумасшедшими, чокнутыми! Но они были сумасшедшими, которые отказывались поддаваться панике. Чокнутыми, которые смирились с тем, что они, вероятно, умрут в погоне за своим безумием, но отказались избавиться от этого безумия, которое придавало им силы.
Он сидел в своем командном кресле, наблюдая, как Лафф вступил в смертельную версию древней игры Старой Земли "кто первым струсит", и знал, что в своих донкихотских поисках мужчины и женщины народного флота в изгнании стали чем-то гораздо большим — чем-то гораздо более жестким и гораздо более опасным — чем он когда-либо признавался себе раньше.
* * *
— Выходим на указанную точку торможения через тридцать пять секунд, сэр, — тихо сказал лейтенант Вомак.
— Спасибо, Роберт, — ответил Луис Розак, внимательно наблюдая за главной схемой.
"Маскарад" и "Кабуки" отступили назад, располагая себя за крейсерами Камстра и их эсминцами. Расстояние между "Отличным стрелком" и вражескими линейными крейсерами упало до заданных одиннадцати миллионов километров, и, как он указал Хабиб, не было смысла слишком быстро приближаться к их выбранному огневому рубежу. Даже при максимально возможном торможении Маскарадов им потребовалось бы больше трех минут, чтобы просто добиться нулевого ускорения по отношению к врагу, и это при условии сохранения противником своего текущего ускорения.
Снижение их собственного обгоняющего ускорения до одного километра в секунду в квадрате означало, что им потребуется еще тринадцать минут, чтобы подойти к выбранной дальности открытия огня... и что их относительная скорость будет менее 500 километров в секунду, когда они сделают это. Если им будет нужно, они могли постоянно выдерживать это расстояние — или сократить его еще больше, если на то пошло — даже со своими кораблями боеприпасов и даже если другая сторона помчится с нулевым запасом компенсаторов, пытаясь достичь их.
* * *
— Противник снизил ускорение, гражданин коммодор! — вдруг сказал гражданин лейтенант-коммандер Стравински. — Оно упало на километр в секунду в квадрате!
Лафф быстро оторвал взгляд от схемы при объявлении офицера-операциониста, а затем повернулся к Хартман.
— Я не думаю, что они снизили бы свое ускорение, если бы не были достаточно близки к запланированному ими расстоянию, — сказал он тихо.
— Верно, гражданин коммодор, — согласилась она, встретившись с ним глазами, и он кивнул. Затем он повернулся к Стравински.
— Открывайте огонь, гражданин лейтенант-коммандер! — решительно сказал он.
Глава 58
— Ракетный пуск!
Голова коммандера Рэйкрафт дернулась с удивлением. Этого не может быть! Корабли "Молота" были еще в одиннадцати миллионах километров от врага!
— Множественные ракеты, несколько запусков! — сказал Трэвис Зигель. — Оценка триста девяносто-плюс — повторяю, три-девять-ноль-плюс!
— Какого черта..? — Рэйкрафт услышала приглушенный вопрос коммандера Доббса, хотя уголок ее сознания, обращавший внимание на такие вещи, был уверен, что он никогда не собирался произносить это вслух. С другой стороны, точно такой же вопрос вертелся в ее собственном мозгу, когда она смотрела на схему.
Это было нелепо. Корабли "Молота" находились не менее чем в трех миллионах километров за предельной дальностью даже противокорабельных Дротиков или Требушетов, а обстрел ракетами, которые будут идти по баллистике, без возможности преследовать уклоняющиеся цели и тем более — поразить их, был глупым! Бесполезная трата боеприпасов! Они никак не могли подумать, что смогут...
"О, да, они могли бы, — сказал ей тоненький голосок. — У нас есть Марк-17Е в подвесках — что, если у них там есть что-то свое? Что-то, о чем мы знали не больше, чем они знают о Марк-17Е?"
Она вспомнила свои ранние мысли о возможности ракетных подвесок у другой стороны. Сбежавшим госбезовским экипажам также было известно все о существовании многоступенчатых ракет. Если на то пошло, "Рабсила" определенно знала о них вскоре после их первого использования, а тот факт, что ФСЛ до сих пор не сделал ничего с этим, не значил, что все остальные были так же слепы. Так что, да, у них может быть свой собственный сюрприз.
Она посмотрела на цифры ускорения, появляющиеся на схеме. До сих пор они выглядели точно так же, как профиль противокорабельной ракеты Дротик, рассчитанной на трехминутное выгорание для максимальной дальности, и ей хотелось верить, что это на самом деле то, чем казалось. Но тот же тоненький голосок сказал ей, что эти ракеты не были такими. Даже кучка сумасшедших из госбезопасности не открыла бы огонь на таком расстоянии, если бы они искренне не верили, что смогут поразить свои цели.
