Но Старый Чарис был не таким. О, ни один житель Старого Чариса не собирался просто так подходить к кронпринцессе Эйлане! Он тоже это знал. И все же практически все, от самых обычных грузчиков на набережной Теллесберга до самого знатного герцога во всем королевстве, считали ее своей любимой младшей сестрой. Они уважали ее, и они восхищались ею, и они любили ее, но они не испытывали перед ней благоговения... и она не видела абсолютно никаких причин, почему они должны так делать.
Он думал об этом сейчас, отводя от нее взгляд, пока она поворачивалась, чтобы что-то сказать крошечной светловолосой девушке, ехавшей справа от нее.
Глэдис Фримин была на пять месяцев моложе Эйланы и гораздо застенчивее. Не то чтобы с ее мозгом было что-то не так! Ее мать изобрела двойную трубу, угловую подзорную трубу и "дальномер" имперского флота. Она продолжала продвигаться вперед во всех областях оптики, и Глэдис была такой же умной, как доктор Жейн Фримин. Однако ее интересы лежали в другом месте, и она стала одной из звездных учениц и научных ассистентов Данель Вирнир. Однако за пределами королевского колледжа она была гораздо менее уверена в себе, и тот факт, что она была такой же миниатюрной, как ее мать, из-за чего выглядела еще моложе своего возраста, не помогал. Это было похоже на Эйлану — убедиться, что ее включили в разговор, а не позволить ей уйти в то, что она сама называла своим "ботаническим уголком".
Уитмин понятия не имел, кто придумал это слово — "ботаник". Он подозревал, что это был сейджин Мерлин, хотя Кэйлеб также имел тенденцию оставлять после себя новые слова и искаженный язык. Однако, кто бы это ни придумал, это был идеальный способ описать Глэдис, и он был рад, что Эйлана не захотела позволить ей уйти.
— У нее это хорошо получается, не так ли? — спросил чей-то голос.
— Я и не думал, что ты подметила то же, что и я, — ответил он, улыбаясь молодой женщине, ехавшей с другой стороны от него. Ее волосы были намного темнее, чем у Глэдис, ее глаза были серыми, а не голубыми, и она была на семь лет старше и на пять дюймов выше.
— Я дочь сейджина Мерлина, — ответила Стифини Этроуз с довольно широкой улыбкой, — и она моя наследная принцесса, а не просто моя подруга. Это моя работа — замечать вещи, которые ее касаются.
Ее улыбка исчезла, и она посмотрела на спину Эйланы, когда принцесса рассмеялась над чем-то, что сказала Глэдис.
Уитмину стало интересно, осознает ли она, как много в этот момент открыло выражение ее собственного лица. Сколько искренней и глубокой привязанности... и сколько заботы. Он слышал истории о ней, имел некоторое представление — по крайней мере, умом; он чертовски хорошо знал, что никто из тех, кто был там, не мог по-настоящему понять — о том, что она пережила в концентрационном лагере инквизиции. И он знал, как, пережив все это, она все равно потеряла биологического отца, ради спасения которого бросила вызов самому Наказанию.
И все же все это не сломило ее. Не без шрамов, он знал, что это должно быть правдой, но не сломленной. И, возможно, именно то, что она пережила, что потеряла, а также пример приемного отца, которого она явно любила так же сильно, заставили ее так яростно защищать Эйлану.
— Ты очень ее любишь, не так ли? — услышал он свой голос, и ее глаза снова обратились к нему.
— Она моя подруга, — повторила она через мгновение. — И думаю, ты мог бы сказать, что забота об Армаках — это семейное дело.
— И мир стал намного лучше, потому что ты так хороша в этом, — тихо сказал он. Она выгнула бровь, глядя на него, и он пожал плечами. — Они — причина, по которой инквизиция Жэспара Клинтана не победила, — сказал он, — и Мерлин — причина, по которой они выжили, чтобы остановить его. — Его собственное выражение лица было мрачным. — Я никогда не испытывал ничего подобного тому, через что прошли вы и ваш брат, леди Стифини, но без сейджина Гвиливр и сейджина Кледдифа вся моя семья, вероятно, была бы мертва. Вы могли бы сказать, — он внезапно ухмыльнулся, — что Уитмины и Макзуэйлы — большие сторонники сейджинов!
— Действительно? — она покачала головой и улыбнулась ему в ответ. — Представьте себе это! Похоже, у нас с тобой есть что-то общее. Кроме того, — ее улыбка стала немного озорной, — я имею в виду, что мне тоже нравится Эйлана.
— Принцесса, похоже, хорошо проводит время, — прокомментировал капрал Стрэтмор. Он и сержант Эдкок замыкали небольшую группу, ехавшую позади кронпринцессы и ее гостей. Лейтенант Бинит и капрал Уинстин Дрейфис ехали во главе отряда с одним из проводников, предоставленных бароном Дип-Вэлли, а капрал Отул занял позицию в сотне ярдов впереди них и вне поля зрения на извилистой тропе со вторым проводником Дип-Вэлли.
— Похоже на то, — согласился сержант Эдкок. Как и глаза Стрэтмора, глаза сержанта не отрывались от регулярного осмотра леса по обе стороны от тропы. В свои сорок лет Джиром Эдкок был самым старшим членом личной охраны наследной принцессы Эйланы, и он знал ее буквально с младенчества.
— Однако я должен задаться вопросом, думает ли она, что одурачила кого-нибудь, — сказал Стрэтмор.
— Ты имеешь в виду, что леди Стифини пригласила его с собой? — сухо сказал Эдкок. — Возможно, она одурачила одного или двух оленеводов на Сноу-Крест. Почему-то не думаю, что она что-то объяснила их величествам. И знаю, что она не обманула сейджина!
— Ну, конечно же, нет! — губы Стрэтмора дрогнули, когда он посмотрел вдаль, в лес. — Никто не обманет сейджина, сержант!
— Думаю, что нет, — согласился Эдкок. — Наверное, это и к лучшему, ты так не думаешь?
— Я выгляжу глупо?
— Может быть, не так уж и глупо, — задумчиво произнес сержант, и Стрэтмор усмехнулся. Но затем выражение его лица немного посерьезнело.
— Мне не нравятся эти леса, сержант, — сказал он.
— Мне тоже, — признал Эдкок. — Видимость намного ниже, чем у лейтенанта, и я думал, что это будет по описаниям. — Он нахмурился, затем пожал плечами. — Думаю, хорошая новость в том, что маловероятно, что кто-то будет настолько глуп, чтобы пытаться что-то предпринять, когда на нас наедет стадо сейджинов. — Он фыркнул. — В последние пару раз у кого-то это получалось не очень хорошо.
— Черт возьми, — мягко сказал Кэйлеб, отпуская ногу своего коня. Большой серый опустил переднее копыто, но не до конца. Вместо этого он оставил ногу приподнятой с едва оторвавшимся от земли копытом и повернул голову, чтобы Кайлеб ласково потрепал его по гриве, пока он убирал в ножны нож, который использовал, чтобы вытащить маленький камешек из конского копыта. Император покачал головой и похлопал мерина по шее, затем посмотрел на барона Дип-Вэлли.
— Проклятый камень застрял сбоку и довольно сильно натер стрелку, — сказал он, бросая барону камешек. — Если бы Серый Ветер не был таким упрямым, он бы остановился, хромая, по крайней мере, пятнадцать минут назад.
— Было бы неплохо, если бы он дал нам знать, когда заполучил его, — согласился Мерлин. Сейджин встал на тропе рядом с Кэйлебом и покачал головой. — И, говоря об упрямстве, я бы не хотел ничего говорить о том, что лошади похожи на своих всадников или что-то в этом роде.
— Действительно? — Кэйлеб посмотрел на него. — Это было бы впервые. — Он похлопал мерина по плечу и нахмурился. — Мне не нравится, как сильно он бережет ногу. Думаю, ушиб даже хуже, чем я думал сначала.
— Хейрам! — позвал барон Дип-Вэлли, и седовласый мужчина в охотничьей одежде тронул пятками своего коня, чтобы тот поравнялся рядом.
— Да, милорд?
— Его величество больше не будет ездить на этой лошади сегодня днем.
— Да, мой господин, — согласился Хейрам Фирнандиз, старший егерь Дип-Вэлли, и спрыгнул с седла. — Возьмите мою, ваше величество, — сказал он.
— О, не будь смешным! — ответил Кэйлеб. — Вот почему няня Мерлин настоял на том, чтобы взять с собой запасных лошадей даже для такой короткой прогулки. Я, в своей непогрешимой мудрости, знал, что они нам не понадобятся. Однако, возможно, вы заметили, что Мерлин иногда просто немного умнее меня?
Фирнандиз бросил быстрый взгляд на Мерлина, который только покачал головой с выражением покорности на лице.
— Не отвечай на это, — сказал Кэйлеб с усмешкой. — Ее величество продолжает говорить мне, что я не должен ставить людей в положение, когда им приходится выбирать между дипломатией и честностью. На данный момент, однако, важно то, что из-за предусмотрительности сейджина мы взяли с собой дополнительных лошадей, так что мне нет необходимости брать ваших.
— Но... — начал Дип-Вэлли, затем остановился, когда Кэйлеб покачал головой.
— Как полагаю, мы говорили ранее, я не могу путешествовать так легко, как в те времена, когда я был простым наследником престола. Все это грохочущее стадо отстает от нас не более чем на пятнадцать-двадцать минут. Мне не повредит остудить пятки, пока они не догонят меня. Если уж на то пошло, — он снова похлопал Серого Ветра по плечу, — ожидание может помочь мне вспомнить, что в следующий раз нужно быть немного внимательнее. Я должен был понять, что он прихрамывает, еще до того, как дело дошло до этого.
— Как скажете, ваше величество, — сказал Дип-Вэлли через мгновение и слез со своего седла.
Мерлин незаметно кивнул капралу Бойку Колмину, старшему из стражников, в настоящее время прикрепленных к Кэйлебу, и Колмин кивнул в ответ, затем повернул коня и поскакал обратно тем путем, которым они пришли, чтобы забрать группу поддержки, следовавшую позади. Они могли бы быть ближе, но Кэйлеб намеренно поехал вперед, оставив небольшое пространство между собой и целителем, секретарями, дополнительными стражниками, дополнительными лошадьми и всеми другими препятствиями, которые сопровождали его, куда бы он ни направлялся. По его мнению, вся коллекция — за исключением, возможно, секретарей — была колоссальной тратой времени. К настоящему времени весь мир знал, что тот, кто находится под защитой Мерлина Этроуза, не нуждается ни в чьей другой защите. Он говорил это не раз и более чем раздраженно, но Шарлиэн только смотрела на него так всякий раз, когда он это делал.
Это заставляет их чувствовать себя лучше, — говорила она... и на этом все заканчивалось.
— И пока мы ждем, — сказал он теперь, — кто-нибудь приносил...
Повезло, — подумал он позже, — что никто не понял, как он замолчал на полуслове за долю секунды до того, как Мерлин развернулся, бросил поводья своей лошади и помчался вверх по тропе.
Это была не вина лейтенанта Бинита.
Он и его отряд все делали правильно, и вся поездка, к счастью, шла без происшествий. Во всяком случае, до тех пор, пока он не услышал ужасный крик.
Он понял, что это было, как только услышал это. Он был лейтенантом, но, как и многие офицеры морской пехоты, начинал сержантом, а очень молодой капрал Бинит служил под началом столь же молодого императора в кампании Кэйлеба в Корисанде.
Он и раньше слышал крик умирающих лошадей.
Он поднял голову, когда тот же звук снова донесся до него из-за поворота тропы. Он не был уверен, но на этот раз это прозвучало как вторая лошадь, и его рука автоматически опустилась к револьверу на боку.
— Что за...? — начал проводник, ехавший прямо перед ним.
— Эдкок! — проревел Бинит другому пехотинцу, пришпоривая свою внезапно запаниковавшую лошадь, заставляя ее повиноваться и разворачивая поперек тропы. — Уведи ее отсюда сейчас же!
Эйлана Армак вскинула голову, когда неземной звук прервал ее разговор с Глэдис Фримин. Она только начала поворачиваться к нему, когда закричал Бинит, и Джиром Эдкок мгновенно отреагировал.
— Гоните, ваше высочество! — рявкнул сержант. — Возвращайтесь к своему отцу — сейчас же!
Его лошадь внезапно оказалась рядом с ее лошадью, как раз когда он говорил. Нет, не рядом с ней, поняла она; между ней и тем, что издало этот ужасный звук. И его револьвер был у него в руке.
— Что?.. — начала она, затем резко закрыла рот. Она была дочерью своих родителей, и ее безжалостно учили, что делать, когда телохранители начинали отдавать приказы. Поэтому вместо того, чтобы спорить, она кивнула один раз, развернула лошадь и поехала на каблуках.
Кобыла удивленно вскинула голову, затем собралась с силами и пустилась обратно по тропе.
Мерин Франка Стрэтмора был на полкорпуса впереди кобылы, поскольку капрал автоматически реагировал в соответствии со своими тренировками и постоянно действующими приказами. Он был ближайшим прикрытием Эйланы, телохранителем, которому было поручено оставаться с ней, что бы ни случилось... и всегда быть между ней и угрозой. Он понятия не имел, что приближалось к ним по тропе, кроме того, что это была угроза. Это могут быть убийцы, это могут быть похитители, это может быть что угодно. Он не знал, но план действий в этой ситуации был ясен. Что бы ни стояло за ними, это было за ними, и это возлагало ответственность за это на остальную часть отряда. Его работа заключалась в том, чтобы расчищать путь перед ней, и все, что ждало их впереди, должно было пройти через него, чтобы добраться до нее.
Ливис Уитмин на мгновение отстал от морских пехотинцев в распознавании угрозы — или, во всяком случае, того, что угроза существовала, — потому что ему не хватало их тренированного и отточенного сверхсознания. Когда он это сделал, он развернул свою лошадь, но придержал мерина достаточно долго, чтобы Глэдис и Стифини последовали за капралом Стрэтмором по пятам. Он подождал, чтобы убедиться, что они повернули назад, затем бросил взгляд через плечо на Эдкока.
— Идите, милорд! — рявкнул сержант, даже не взглянув в его сторону. Он убрал свой револьвер в кобуру... Но он также спешился и теперь вытащил винтовку М97 из седельных ножен.
— Но...
— Убирайся отсюда к чертовой матери! — зарычал Эдкок. — Это моя работа — а ты тащишь свою задницу по этой тропе и помогаешь прикрывать ее спину!
Уитмин уставился на него еще одну секунду, затем грязно выругался, щелкнул каблуками и с грохотом бросился вслед за Стрэтмором и женщинами.
— О, черт! — ахнул проводник, когда лошадиный крик резко оборвался, и они услышали другой звук: глубокий, свистящий рев, который пронесся по лесу, как лавина.
— Дракон! — крикнул мужчина, поворачивая лошадь, чтобы убежать. — Это не ящер-резак! Это Шан-вэй — проклятый дра!..
Он так и не закончил фразу.
Капрал Дрейфис был ближе всех к повороту тропы. Он все еще вытаскивал револьвер, когда двадцать футов серо-зеленой чешуйчатой шкуры взорвались вокруг него, открыв пасть с окровавленными клыками длиной в фут. Когтистая лапа, толще груди взрослого мужчины, взмахнула и сбросила пехотинца с седла, как сломанную, окровавленную марионетку.
Проводник был ближе, чем Бинит, и отвратительные челюсти сомкнулись на нем с влажным, ужасным хрустом еще до того, как Дрейфис упал на землю. Его крик страха замер мертворожденным, когда огромный дракон встал на дыбы, вскинул голову и отбросил его изуродованное тело в сторону, и та же лапа, которая убила Дрейфиса, ударила по вставшей на дыбы, испуганной лошади человека.
Когти скользнули один раз, вспоров брюхо лошади, и она завизжала, когда ее выпотрошили. Она упала на колени, затем полностью рухнула, и огромный дракон развернулся к Биниту.
