— Ты не можешь быть уверен, что здесь есть связь, — сказала она.
— На самом деле могу. Мой старый друг Майоль даже указал мне на связь между делом Бланшара и его собственной операцией по борьбе с пиратством. В то время я просто не мог понять, как они могут быть связаны.
— А теперь ты можешь? — спросила Оже.
— Кюстин поговорил с одним из арендаторов Бланшара — парнем по имени Риво, — который видел, как один из ваших мерзких маленьких детей ошивался вокруг здания. Когда я сам попытался поговорить с Риво, он изобразил исчезновение. Несколько дней спустя Майоль рассказал мне, что они нашли его тело, плавающее в затопленном подвале склада в Монруже.
— Мило, — сказала Оже, брезгливо сморщив нос.
— Становится все приятнее. У парня были ссадины на шее, как будто один из этих детей поощрял его держать голову под водой.
— И в чем же значение этого склада?
— Это было то самое место, где Майоль обнаружил завод по производству поддельных пластинок.
— Ты думаешь, Риво был замешан в схеме контрабанды?
— Возможно, так оно и было, — сказал Флойд, — но тогда нам пришлось бы объяснить совпадение того, что он жил в том же здании, где Сьюзен Уайт оказалась квартиранткой.
— Большое совпадение.
— Слишком большое. Более вероятно, что Риво снова увидел одного из этих детей и решил сам поработать над этим делом. Следил за ребенком всю обратную дорогу до склада. Может быть, его даже заманили туда, если дети подумали, что он уже слишком много увидел.
— Возможно, Флойд, ты что-то заподозрил, — сказал Тунгуска. — Вот. Позволь мне осмотреть этот диск.
— Это оригинал? — спросила Оже.
— Нет, это факсимиле, основанное на поверхностном сканировании оригинала, сделанном Кассандрой, — сказал Тунгуска. — Но оно должно быть достаточно точным для наших нужд, если в нем действительно скрыта информация.
— Поверьте мне на слово, — сказал Флойд, — либо этот вирус, убивающий музыку, уже проник в мою голову, либо с этой записью что-то не так.
— В канавке может быть закодирован высокочастотный сигнал, — сказал Тунгуска. — Достаточно, чтобы вместить значительную часть данных с этой антенны. Я могу проверить это очень быстро.
— Как быстро? — спросила Оже, чувствуя, что нетерпение берет над ней верх.
Он моргнул. — Так быстро. Это был всего лишь вопрос изучения голографических данных Кассандры и поиска чего-то аномального в структуре. Всегда гораздо легче определить закономерность, если у вас есть некоторое представление о том, что вы ищете.
— И? — настаивала она, едва удерживаясь на месте.
— Флойд прав. На этой записи запечатлен дополнительный канал передачи информации. Недостаточно, чтобы сделать оригинальную музыку невыносимой, но достаточно, чтобы расстроить кого-то с утонченными вкусами Флойда. — Он наградил Флойда нежной, скорее восхищенной улыбкой. — Иначе мы бы никогда этого не заметили.
Тунгуска поворачивал пластинку то в одну, то в другую сторону, любуясь игрой света на его отражающей черной поверхности. — Действительно, прекрасная вещь. Но в то же время это палка о двух концах.
— Мы помогли им, — сказала Оже. — Мы получили эту информацию из Парижа, думая, что спасаем бесценные артефакты.
— Они, должно быть, все знали о ваших попытках контрабандой вывезти культурные данные из города, — сказал Тунгуска. — Учитывая, что агентам Найагары одновременно нужно было переправить свои собственные данные, ваша операция идеально подходила для их целей. Все, что им нужно было сделать, это скрыть информацию, содержащуюся в этих записях, и убедиться, что они попали в руки Сьюзен. Наводнение рынка подделками было, безусловно, самым простым вариантом.
— Знаешь что? — сказал Флойд. — Я бы не слишком удивился, если бы парижская сфера находилась в том же складском комплексе. Даже если бы Майоль нашел ее, он бы не имел ни малейшего представления о ее значении.
— Они обманули нас, — сказала Оже, возмущенная и смущенная одновременно.
— Ты не должна винить себя, — строго сказал Тунгуска. — Благодаря усилиям Сьюзен из Парижа было спасено огромное количество бесценных материалов. Ни ты, ни она не виноваты в том, что некоторые из этих артефактов были намеренно испорчены.
— Но на одном диске вряд ли может храниться вся информация, — сказала Оже.
— У нас есть коробка, полная пластинок, — сказал Тунгуска. Он снова моргнул: какая-то часть его разума унеслась прочь, чтобы просмотреть данные Кассандры и ее отчет о них. — Похоже, что треть из них имеет аналогичную микроскопическую структуру. Остальные, предположительно, являются подлинными записями.
— Но мы извлекали записи с тех пор, как открыли портал на Фобосе, — сказала Оже. — Это сотни тысяч записей.
— Возможно, это не имеет значения, — сказал Тунгуска. — Вы, наверное, помните, что Найагара очень хотел заполучить в свои руки последнюю партию. Возможно, более ранние поставки содержали данные, которые были в какой-то мере предварительными или ошибочными. Возможно, они только что привели свою антенну в исправное состояние. Предоставление времени для объединения потоков данных из всех трех сфер... и запечатление сигналов на этих записях... и распространение записей таким образом, чтобы они правдоподобно попали в ваши руки... что ж, мне нетрудно поверить, что последний груз был самым значительным.
— Тогда у нас есть шанс, — сказала Оже. — Если вы, конечно, сможете расшифровать этот встроенный сигнал.
— Я не предвижу больших трудностей, — сказал Тунгуска. — Помните, что для осуществления сложного шифрования потребовалась бы значительная вычислительная мощность, что было бы для них такой же проблемой, как и интерпретация данных на E2 в первую очередь. Я не верю, что раскодировка будет бременем.
— Надеюсь, что вы правы.
— Я уже объединяю и обрабатываю данные, — сказал он. — Я выделил значительную часть вычислительных ресурсов моего корабля на эти цели. Конечно, мы все еще могли бы гоняться за тенями...
— Это не так, — твердо сказал Флойд.
С некоторым почтением Тунгуска сунул пластинку Луи Армстронга обратно в футляр. — Мы почти готовы к полной разгонной тяге. Мы продолжим наш нынешний курс, выбрав наиболее вероятный портал. Как только мы окажемся в пути, у нас будет восемь часов, чтобы расшифровать цифры и определить местоположение АКС. Это будет трудно — может быть, даже невозможно, — но, по крайней мере, это дает нам надежду на еще одно преимущество над Найагарой.
— В конце концов, от тебя есть польза, Флойд, — сказала Оже.
— Не благодари меня, — сказал Флойд. — Поблагодари музыку. Я всегда говорил, что она спасет мир.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Это был малоизвестный сегмент гиперсети, в котором наблюдался лишь спорадический трафик с тех пор, как слэшеры начали составлять карты дальних границ сети. Пять порталов располагались близко друг к другу в свободном дрейфующем квинтете, разделенные не более чем световой секундой межзвездного пространства. Здесь не было ни солнц, ни миров, ни блуждающих лун — даже их скалистых фрагментов, нерожденных или разбитых вдребезги. Только витки пяти больших комет, иссохших и мертвых уже миллиарды лет, каждая из которых служила якорем для единственного беспилотного портала.
Но было кое-что еще. Датчики нащупали его в темноте. Там было немыслимо темно, освещаемое только светом звезд. Кроме того, он был немыслимо огромен: шириной с само солнце, и места в нем было предостаточно.
— Мы не слишком опоздали? — спросила Оже, когда Тунгуска собрал составную фотографию АКС на одной из стен.
— Я не знаю. Если я правильно рассчитал время, Найагара должен был выйти из портала всего... девяносто минут назад.
— Тогда почему мы его не видим?
— Там слабый след от прохода, — сказал Тунгуска. — Это говорит о том, что Найагара уже обошел оконечность АКС. Опять же — при условии, что обычные нормы были проигнорированы — у него было бы как раз достаточно времени, чтобы сделать это.
— Так что следуйте за ним.
— Мы готовы. К сожалению, привод просачивания нуждается в дополнительном внимании. Это максимальное ускорение, которое мы можем выдержать.
Составное изображение АКС с каждой секундой становилось все более детализированным, поскольку датчики Тунгуски выделяли из темноты все больше структур. Сложные статистические методы выжимали максимум информации из скудных данных. Оже вспомнила инструктаж, который с ней провели на борту "Двадцатого века Лимитед". Схематическое изображение Питера было окрашено в тусклый серо-голубой цвет, но здесь было недостаточно света, чтобы задействовать цветовые рецепторы глаза. Схема Тунгуски проигнорировала слабое окружающее освещение и выкрасила всю конструкцию в ровный серый цвет, без затенения, за исключением того, что необходимо для придания пластинчатой текстуре поверхности. В обзоре Питера эта пластинообразная структура навела ее на мысль о чем-то вирусном или кристаллическом, но теперь оболочка АКС напомнила ей увеличенный вид кожи человека или животного, с грубым намеком на неровности и — кое-где — признаки того, что процессы заживления не совсем стерли следы болезни. прежние травмы. Это было так, как если бы АКС был выращен, а не сконструирован.
Возможно, так оно и было. Никто не имел ни малейшего представления о том, откуда взялось сырье. Возможно, когда-то в этом космическом кармане находилась целая солнечная система, которая затем была эффективно потрачена, чтобы создать твердую, тонкую оболочку сферы. Или, возможно, необходимая масса-энергия была получена из ничего с помощью какой-то гораздо более сложной версии принципа, лежащего в основе двигателя просачивания.
Оже посмотрела на Флойда, гадая, как он все это воспринимает. — Немногим людям удается это увидеть, — сказала она. — Если это тебя хоть немного утешит.
— Я мог бы прожить и без этого, — сказал он. — Почему-то мне больше нравилась идея, что я могу доверять ночному небу или что Солнце настоящее.
— Твой мир реален, Флойд, и ты сам тоже. Все остальное не имеет значения.
— Я кое-что улавливаю, — сказал Тунгуска со спокойной настойчивостью. — Это может быть Найагара.
— Эхо от его корабля? — спросила Оже.
— Недостаточно близко для этого, — сказал он, — но на оболочке АКС есть движущееся пятно повышенной яркости. Вероятно, это отражение от его привода. Он делает все возможное, чтобы скрыть это, но он мало что может сделать, если все еще хочет управлять полетом.
— Напомни мне: у нас в этой штуке есть еще какие-нибудь ракеты? — спросила Оже.
— Никаких. Я дал указание заводам произвести их, но не могу позволить себе отвлекать слишком много ремонтных мощностей от привода. Думаю, нам придется полагаться на лучевое оружие, по крайней мере, до поры до времени.
— Мы на расстоянии выстрела?
— Пока нет. Для этого нам придется преодолеть довольно большое расстояние.
— Мы можем подойти достаточно близко? — спросила Оже.
— Нет, если Найагара сохранит свой последний курс. Но эта сигнатура отражения наводит на мысль, что он замедляется относительно АКС.
— Зачем ему это делать? — спросил Флойд.
— Вероятно, потому, что он готов применить устройство Молотова, — сказал Тунгуска.
— Ты должен ударить его прежде, чем у него появится шанс.
— Ты уверен, что хочешь этого, Флойд? Если эта бомба с антивеществом не проделает дыру в АКС, ты не вернешься домой.
— Просто сделай это, — сказал Флойд. — Побеспокойся о моем обратном билете позже. Несколько часов назад я даже не ожидал, что проживу так долго.
— Не думаю, что кто-то из нас думал о другом, — ответил Тунгуска. Его лоб наморщился, выдавая некоторый проблеск интереса к буре цифр, захлестнувшей его голову. — Ах. Теперь это может оказаться важным. — Он оглядел их выжидающие лица. — У меня есть некоторые уточненные данные об этом образце отражения. Похоже, что здесь два источника света, а не один.
Оже задалась вопросом, поняла ли она его. — Два тяговых луча?
— Да, но достаточно далеко друг от друга, чтобы их нельзя было связать с одним и тем же кораблем. Похоже, что Найагара выпустил меньший корабль из более крупного. В любой момент у нас должно быть сильное эхо... — Он прижал толстый палец к виску.
— В этом есть смысл, — сказала Оже. — Его главный корабль как раз достаточно велик, чтобы нести устройство Молотова, верно?
— Похоже, что так.
— Он, вероятно, собирается врезаться им в АКС, как таран. Слишком много хлопот с извлечением антивещества из ядра, когда у него уже есть готовая система доставки. — Она подалась вперед на своем сиденье, не обращая внимания на напряжение в спине. — Другой корабль, должно быть, шаттл, что-то с достаточной дальностью полета, чтобы долететь до E2.
— Это, должно быть, корабль, перевозящий "серебряный дождь", — сказал Тунгуска.
— И Найагару, — добавила Оже.
Тунгуска закрыл глаза, отгоняя посторонние мысли о реальном мире. — Я вижу шаттл и корабль-носитель, — сказал он. — Шаттл движется по траектории с высоким ускорением, удаляясь от устройства Молотова.
— Похоже, он пытается увеличить расстояние между собой и точкой взрыва, насколько это возможно, — предположила Оже.
Тунгуска кивнул, его глаза все еще были закрыты.
— Ну, ты бы так и сделала, верно? — прокомментировал Флойд.
— Есть ли вероятность попадания лучом в ближайшее время? — спросила она.
— Пока нет. Поверьте мне, у меня чешется палец на спусковом крючке.
Ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока дистанция сократится. Дальний обзор Тунгуски постепенно становился четче, подтверждая, что два корабля действительно разделились, и что более тяжелый из двух — основной корабль, тот, за которым они следили с Земли, — мчался по ускоряющейся траектории к поверхности АКС, направляя свой двигатель просачивания в сторону оболочки с Землей внутри. Избыточное излучение от поврежденного накопителя делало его объектом, за которым было легко следить даже на таком расстоянии. Часом ранее он двигался параллельно поверхности сферы, но теперь снижался по курсу, который должен был пересекать поверхность под прямым углом.
— Мы не можем это остановить, не так ли? — раздраженно сказала Оже. — Эта проклятая штука попадет в АКС, что бы мы ни делали.
— Но признайся, — сказала Тунгуска с большей игривостью, чем ей хотелось. — Разве тебе не просто немного любопытно посмотреть, что произойдет?
— Я могла бы вынести незнание, — сказала она.
Тунгуска открыл глаза. — Доклад с двигателя просачивания: мы готовы увеличить тягу до пяти g. Я не могу рисковать ничем большим, по крайней мере, сейчас. Нам не понадобятся ускорительные капсулы, хотя кораблю все равно придется обездвижить нас.
— Чего бы это ни стоило, — сказала Оже.
Комната задрожала и поглотила их.
В мягких объятиях защитных систем корабля время вздымалось и тянулось непредсказуемыми, сказочными волнами. Она задавалась вопросом, каково это было Флойду, в голове которого не было мерцающих машин. О чем он думал сейчас, когда был так близко к дому и одновременно так близок к тому, чтобы увидеть разрушение всего, что он знал?
