Под мудрым руководством телеграфиста, на базе Первой механизированный бригады, в 1932-ом году был создан первый в мире Механизированный корпус — состоящий из двух механизированных и одной стрелковой бригады, а также зенитно-артиллерийского дивизиона. На вооружении корпуса в том числе, имелось пятьсот танков и всего…
Двести автомобилей, с грузоподъёмностью в тонну каждый!
Последнее, без всяких экивоков говорит — что это была заведомо пустышка, чтоб пустить пыль в глаза стоящим на трибуне Мавзолея лохам. Но не способная ни к каким «самостоятельным оперативным действиям» по прорыву обороны противника и развития успеха в глубину его территории — для чего это формирование официально предназначалось.
Казалось бы: если командарм 2-го ранга Халепский по прежней профессии — связист-телеграфист и, до этого странного назначения — даже якобы книжки на эту тему писал, то связь в танковых войсках — должна быть в идеальнейшем состоянии и на высочайшей высоте… Тогда ему можно простить и кой-какие грешки-промашки по части неудачной организации и всего прочего «картонно-быстроходного».
Ан, нет!
Оказывается и связист из него хреновый донельзя.
Как-то раз, ещё в детстве видел ещё довоенный фильм про танкистов, не помню, как называется. Так там, чтоб доставить письменное донесение начальству, в тыл оправляют танк «БТ»…
Вот это по-нашему — вот так и воевали летом 1941-го года!
Один танк уехал с пакетом искать вышестоящий штаб, другой послали ловить парашютистов, на третьем — комдив повёз свою бабу с сопливыми детишками в тыл, четвёртый отдали для поддержки пехоте и, те его тупо утопили в болоте, а пятый сломался и был брошен на обочине дороги.
В принципе то, рации на танках имелись… Но руководство танковыми подразделениями в бою осуществлялось с помощью флажков, как на линейной парусном флоте времен адмирала Гороха. Так что расстреляли «папу» советских бронетанковых войск в 1937-м году вполне заслуженно: не лезь, дуРРРак, туда — в чём ни хрена не соображаешь.
Следующим руководителем советских «Автобронетанковых войск72» был уже нам знакомый генерал Павлов, затем назначенный на Западный особый военный округ, а ныне благодаря мне — успешно осваивающий нелегкое ремесло колхозного тракториста.
При нём, жидко обосравшись при освобождении Западной Украины и Белоруссии, умывшись кровью в Финляндии — механизированные корпуса расформировали, оставив отдельные механизированные бригады и моторизованные дивизии.
Однако, после того как в мае 1940-го Панцерваффе — именно механизированными (танковыми) корпусами раскатало французов в тонкий блин с паюсной икрой из англичан, голландцев и прочих датчан — в высшем руководстве РККА произошли кое-какие изменения.
Ворошилов был снят с должности Наркома обороны, Сталин — выведен из состава Главного военного совета РККА (ГВС РККА), генерал Павлов — задвинут на Западный военный округ. Во главе Красной Армии встали выходцы из Киевского военного округа.
После назначения Тимошенко Наркомом обороны СССР, «Управление по механизации и моторизации РККА» (УММ РККА) возглавил его явный клеврет — генерал-лейтенант Федоренко Яков Николаевич, до этого бывшего Начальником автобронетанковых войск Киевского особого военного округа73.
При нём летом 1940-го года, УММ РККА было реорганизовано в «Главное автобронетанковое управление Красной Армии» (ГАБТУ РККА), состоящее из:
1) Управления боевой подготовки автобронетанковых войск.
2) Бронетанкового управления.
3) Автотракторного управления.
4) Управления эксплуатации и ремонта автобронетанкового и тракторного парка.
5) Мобилизационно-планового отдела.
6) Отдела кадров и так далее…
Дальше в довоенной «реальной истории» этот род войск развивался таким образом.
В соответствии с утвержденным в начале 1941-го года положением «О Главных и Центральных управлениях НКО», на ГАБТУ была возложена ответственность за боевую и мобилизационную подготовку родов войск, своевременное его материальное обеспечение, совершенствование вооружения и техники. Начальник ГАБТУ является одновременно начальником Автобронетанковых войск Красной Армии и по этой линии осуществлял руководство начальниками автобронетанковых войск военных округов…
Тогда же началось и восстановление механизированных корпусов: сперва всего восьми, затем когда вместо ленинградца Мерецкова, Начальником Генерального штаба РККА стал киевлянин Жуков — ещё двадцати одного…
Всего таким образом, накануне «внезапного и вероломного» — у Красной Армии было 29 (ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ, КАРЛ, ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!!) механизированных корпусов, в той ли иной степени укомплектованности.
Хотя по количеству танков (по штату — 1031 штук), каждый такой «мехкорпус» не уступал танковой группе Вермахта или советской танковой армии образца 1943-1945 годов — ничего общего с ними он не имел. Что и во всей своей кровавой красе, показали потрясающе-разгромные итоги Приграничного сражения — после которых вновь пришлось возвратиться к танковым бригадам, чтоб хоть как-то залатать дыры.
Однако, после моего «вселения» в Сталина и произошедших вследствие этого событий — «реальная история» сменилась на «текущую реальность» и такого дурдома с танковыми войсками, я ни в коем случае не допущу!
По меньшей мере я на это надеюсь.
* * *
После вечернего чаепития с Шапошниковым, я вернулся в свой кремлёвский кабинет и, буквально тут же явился не запылился мой главный танкист:
— Здравия желаю, товарищ Сталин!
И кладёт на стол две довольно толстые папки.
Не ответив на приветствие, в достаточно грудой форме:
— Знаю, что я Сталин, а вот в том, что Вы мне «товарищ» — сильно сомневаюсь!
Вообще-то я про этого «главного танкиста РККА», многое читал — и хорошего и плохого. Скорее всего, так и было — истина всегда где-то посередине.
Но априори считая каждого «краснозвёздного оленя» конченным мудозвоном и, ни кем другим, я на него конкретно вызверился:
— Есть люди, Федоренко, при одном лишь взгляде на которых чувствуешь лютую неприязнь…
Привстав, опершись руками об край письменного стола, рычу усцурийским тигром:
— …И к этой плеяде, в должной мере относишься ты!
Тычу указательным пальцем в побледневшего — как только что выпавший иней генерала, словно стволом пистолета:
— И я б уже давно пристрелил тебя к ебеням собачьим… И до сих пор не сделал это только потому, что любой другой говнюк — пришедший на твоё место, может оказаться ещё большей сволочью…!
Примерно так, в таком же стиле всю войну разговаривал с подчинёнными Жуков и, стал за это маршалом Победы. А почему бы и мне не последовать его примеру?
— …Но я согласен с тобой возиться — лишь до первого твоего залёта, конченный недоумок!
По ходу, я перестарался: главный советский танкист впал в ступор.
Машу перед его остекленевшими глазами рукой, щёлкаю пальцами и наконец — отвешиваю хотя и лёгкую, но звонкую пощёчину:
— Как меня понял, приём?
Ответом, был вопль:
— ЗА, ЧТО?!
Заглядываю ему в глаза и с изрядной плотоядной ехидцей:
— А ты думаешь — пристрелить тебя прямо сейчас, так уж прям и не за что?
Беру его папки и даже не открывая их, а лишь положив на стол и прижав сверху ладонью — бегло читаю из «послезнания» все основные дефекты — выявленные при осенних испытаниях танков «Т-34» и «КВ», что заняло примерно час…
Это произвело впечатление!
Затем:
— Я хорошо понимаю, что большинство из этих дефектов органически связаны с конструктивными промахами — допущенными ещё на стадии проектирования и, трудно устранимы… А то и вообще неустранимы. Но почему не делается, то что сделать возможно и причём — почти без всяких усилий? Взять хотя бы элементарнейшее — обзорность. «Броня крепка, но танки наши…».
Сделав из двух пальцев «козу» и резким движением — чуть не лишив собеседника зрения, приставляю к глазам:
— …Наши новейшие танки слепошарые — как вождь древних греков Гомер, выглядывающий из-под хвоста Троянской лошади. Ты согласен с этим, Федоренко, или мне тебя всё же пристрелить?
С поспешной готовностью:
— Согласен, тов… Но товарищи конструкторы говоря, что…
Кулаком по столу:
— Да мне насрать, что они говорят! В танках гореть не им.
— А что же делать?
Насмешливо:
— Сухари сушить.
Главный танкист, ваше потерялся и поник… Я же после довольно продолжительной паузы, изрядно помучив (что не скрою — принесло немало удовольствия), подсказываю:
— Во время польского похода нами были захвачено несколько польских танков «7ТР» и танкеток «TKS». При обследовании этой отстойно-убогой пшекской шелупони, нашими специалистами было обращено особое внимание на нечто полезное — что не грех скоопирайтить: перископический прибор инженера Рудольфа Гундляха. Он, по словам наших специалистов — прост и компактен, обеспечивает почти идеальный круговой обзор и при повреждении легко заменяется изнутри самого танка…
С грохотом долблю кулаком по столу:
— …Так почему же он до сих пор не скопирован и не состоит на вооружении наших танков?
Федоренко растерянно оправдывается:
— Тов… Возможно… Я не знал, это было ещё до меня!
Слегка остыв, всё же недоверчивым тоном спрашиваю:
— Не врёшь?
— Нет, тов…
Прищурившись, на него глядя, почти ласково:
— Но теперь то, Федоренко, ты знаешь про этот прибор?
— Так точно! Знаю!
Я не стал ставить перед ним невыполнимых задач — типа командирской башенки на трёхместной башне «Т-34» и развёрнутого поперёк корпуса дизеля… Не самодур же какой-нибудь средневековый, в самом-то деле!
— Ну раз знаешь, значит к маю месяцу этого года — чтоб каждый советский танк нового типа имел вращающийся перископический прибор наблюдения, как минимум — хотя бы у командира. К осени же этого года, его должен иметь каждый член экипажа находящийся в башне. Задача ясна?
— Ясна, тов…!
«Втрое открытие» этих приборов произошло уже во время войны, когда по «Ленд-Лизу» стали прибывать британские танки с установленными на них перископическими приборами польского инженера Рудольфа Гундляха, выпускаемыми по довоенной лицензии. Лишь тогда наши конструкторы на пару с производственниками задвигались-зашевелились и, в довольно короткий срок — обеспечили их «скоопитайтенными клонами» советскую бронетехнику.
Если моя затея с репликой «МК-4» выгорит, то обзорность советских танков — возможно будет лучше чем у немецких, даже без пресловутой «командирской башенки» — уже навязшей притцей во язытцах. Ведь, последняя увеличивает высоту и общий силуэт танка, что крайне нежелательно.
Посмотрите на любую немецкую фотографию «Тигра», где командир торчит по пояс из башни:
«Командиры танков, которые задраивают люки в начале атаки и открывают их лишь после того, как цель достигнута, никуда не годятся или, по меньшей мере, второсортные командиры», — писал в мемуарах Отто Кариус, немецкий танковый ас.
Почему?
У командира «Тигра» для наблюдения за полем боя, обнаружения целей и целеуказания имеется в наличии в командирской башенке девять смотровых щелей в броне — затянутых бронестеклом и, стоит ему закрыть люк — как он слеп, аки обкуренный гашишем крот. То в одну мутную щелочку посмотрит, то в другую…
Командир же советского танка «ИС-2» образца 1944-го года, к примеру, имел полноценный вращающийся прицел «МК-4», с полем обзора 360 градусов.
Ему не нужна командирская башенка, он и так всё прекрасно видит!
Конечно, каплей дёгтя может стать качество стёкол «Изюмского завода оптического стекла»… Но это уже ария из несколько другой оперы.
* * *
Не особенно спеша сделав круг вокруг стола в кабинете, останавливаюсь напротив своего визави, и:
— Это ещё не всё, Федоренко! Во время боёв с японцами на Халхин-Голе, Красной Армией было захвачено несколько самурайских танков «Тип 95» (Ха-Го). Сами эти «жестянки» слова доброго не стоят (как впрочем и наши, не улыбайся!), но при обследовании специалистами «НИБТ Полигон» в Кубинке, у них было обнаружено очень полезное устройство — «кнопка внешнего вызова» пехотой экипажа…
Одной из основных задач танков является взаимодействие с пехотными подразделениями, без которого как правило, танковая атака является лишь зрящной тратой ресурсов.
А как его обеспечить, это взаимодействие — если в бою, ни пехотинцы, ни танкисты — друг друга не видят и не слышат?
Казалось бы, идея лежит на поверхности, но японцы почему-то догадались не только первыми — но и единственными из всех стран принимавших участие во Второй мировой войне.
Исполнение этой идеи было очень простым и на практике оказалось крайне полезным: японские инженеры-конструкторы разместили на корме танка замаскированную под обычную заклёпку электрическую кнопочку, а в его кабине — соответственно электрическую кнопочку. В случае какой-либо нужды, пехотинец, идущий сзади танка — в той или иной последовательности нажимал на эту самую «заклёпочку» и, у экипажа танка — тут же срабатывал той или иной звуковой сигнал. Таким образом командир танка получал предупреждение об грозящей опасности.
И шо ви думали?
Советские танкостроители вспомнили про этот девайс аж осенью 1943-го года!
И между дополнительными топливными баками экспериментального тяжелого танка «Объект 237» (ИС-85), появилась та самая кнопка — которую в отличие от японцев, советские конструкторы прятать не стали. Позже, ее внедрили на «ИС-2», а также и на все «ИСУ» на базе этого танка. Что просто убивает: на «Т-34» ничего подобного внедрять не стали — хотя там-то следовало бы в первую очередь. Подобный апгрейд совершили уже после войны чехи, установив свою версию кнопки вызова экипажа на лицензионных «Т-34-85» и «ИСУ-100».
— …Почему про кнопку внешнего вызова экипажа прочно забыли?
Федоренко пришлось во второй раз вспотеть и недоумённо пожать плечами:
— Я не владею информацией на этот счёт, тов…
Тыча в него пальцем:
— Заведите себе технического секретаря-референта, генерал! Иначе в следующий раз, ваше невладение информацией по подобным «заклёпкам» — обойдётся Вам слишком дорого.
— Понял, тов…
— А эта самая «кнопка внешнего вызова экипажа», чтоб к лету была на каждом советском новейшем танке.
Кивнув на портрет Реципиента на стене:
— Выполнишь эти два задания — вновь будешь «товарищем» для товарища Сталина, а пока извини! Буду называть тебя по фамилии да по незаслуженному тобой званию, Федоренко.
