В первый год работы, согласно преданию, децемвиры работы выработали 10 таблиц законов. Их постатейно обсудили и утвердили в центуриатских комициях. Но возврата к обычной жизни в республике не произошло: при обсуждении законов возникла необходимость их до-полнить. Поскольку работу "десяти мужей" сочли удовлетворительной, было решено еще на год избрать децемвиров, оставив лишь Аппия Клавдия, который и должен был подобрать новый состав коллегии. Так была сформирована вторая коллегия также из десяти человек, причём пять из них были плебеями — разумеется, состоятельными, имеющими время, которое можно посвятить общему делу. Они в 450 г. до н.э. со-здали еще две таблицы.
Так называемая "стена Сервия Туллия" в Риме
Можно предположить и реформу римского календаря, произве-дённую децемвирами. Если первые децемвиры создавали по одной таб-лице законов в месяц и это соответствовало десятимесячному Ромулову календарю, то вторые децемвиры довели число таблиц до двенадати, что соответствует двенадцатимесячному годовому циклу с тринадца-тым добавочным месяцем.
Согласно легенде в её литературной обработке античными писа-телями, вторая комисия децемвиров оказалась гораздо хуже первой. И дело вовсе не в её малой "законодательной производительности". Образ Аппия Клавдия приобретает в описаниях древних авторов черты опере-точного злодея. Он театрально сбросил опостылевшую личину "друга народа". Оказалось, что Аппий Клавдий сколотил комиссию из едино-мышленников, с которрыми заранее сговорился ввести тираническое правление. "Вместе с Аппием Клавдием были выбраны Марк Корнелий Малугинский, Марк Сергий, Луций Мануций, Квинт Фабий Вибулан, Квинт Петилий, Тит Антоний Меренда, Цезон Дуиллий, Спурий Опий Корницин и Маний Рабулей" .
Вообще говоря, если верить античным литераторам, то римлян должен был насторожить уже самый день вступления в должность де-цемвиров второго состава. Они заявились на Форум в сопровождении двенадцати ликторов при каждом! Только вообразите — сто двадцать ликторов и у каждого топор в пучке розог... ("...курьеры, курьеры ку-рьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курье-ров! Каково положение, я спрашиваю?" Н.В.Гоголь, "Ревизор").
Не менее драматично описан произвол, охвативший республику. Децемвиры принимали пристрастные решения в суде, преследуя личных врагов, конфисковали добро осуждённых, приручали ватаги золотой патрицианской молодёжи.
Когда были созданы и предъявлены две добавочных таблицы за-конов, закончился срок полномочий децемвиров. Но, как это случалось сплошь и рядом в истории, временные правители возжаждали стать по-стоянными. Они не созывали комиций для утверждения законов и явно не собирались отчитываться о проделанном перед сложением власти.
Бесконечное противостояние с сабинянами и эквами вновь обострилось. А среди многочисленных полномочий децемвиров не бы-ло прав на сбор войск. Когда же децемвиры созвали заседание сената, то услышали от сенаторов Луция Валерия и Марка Горация обвинения в должностных злоупотреблениях. С большим трудом пожилые и автори-тетные сенаторы провели поручение децемвирам набирать войско и ве-сти его в бой.
Боясь розог ликторов, римляне не сопротивлялись призыву, но особого воинского рвения также не проявили. Когда, распределив ко-мандование децемвиры начали поход, тут же начались неприятности. Последовал ряд поражений от эквов и сабинов, римляне отступили в беспорядке и со значительными потерями в союзный и всегда лояльный Риму Тускул.
Гибель Луция Сикция Дентата. Гравюра Бартоломео Пинелли, 19 в.
Децемвиры не нашли лучшего времени, чтобы продолжить рас-правы с неугодными. В числе бившихся с сабинами воинов был, как утверждает предание, ветеран Луций Сикций Дентат (лат. Lucius Siccius (Sicinius) Dentatus). Его избирали трибуном в 454 г. до н.э., он был про-зван "римским Ахиллесом" за участие в ста двадцати боях, где получил сорок пять ран. Воина восемнадцать раз награждали почётным копьём (лат. hastae purae), двадцать пять раз — нагрудными бляхами-фалерами, восемьюдесятью тремя ожерельями (лат. torques), полутора сотнями браслетов, венком за спасение товарища в бою (лат. coronae civicae), золотым венком за победу в ритуальном единоборстве с противником перед битвой (лат. coronae aureae), тремя венками за восхождение пер-вым на вражескую стену (лат. coronae murales) и одним осадным венком (лат. corona obsidionalis). Лишённый малейшего правдоподобия длин-ный перечень приведён намеренно, дабы показать его фантастичность. Перед нами типичный образ фольклорного народного богатыря, всю жизнь прослужившего в низших чинах (а плебей и не мог сделать карье-ру). Как и всякий выдуманный герой Луций Сикций Дентат отличался патологическим правдолюбием, сочетавшийся с полным отсутствием здравого смысла. "История — есть непрекращающаяся борьба невеже-ства с несправедливостью" . Даже в рядах войска он не прекращал об-личать децемвиров, за что и был послан в разведку, из которых не воз-вращаются. По римскому лагерю поползли слухи о том, что героя-правдолюбца поразили ударом в спину по личному приказу Квинта Фабия Вибулана.
Убийство Вергинии
Если воспринимать легенды на веру, то придётся поверить в то, что и в самом Риме лично Аппий Клавдий с не менее безумным усерди-ем подрывал авторитет "десяти мужей". По заверениям Тита Ливия главный децемвир воспылал страстью к девице из плебса и пожелал во что бы то ни стало удовлетворить свою похоть. Конечно же, отец деви-цы, сотник Луций Вергиний описан как образцово-показательный воин и идеальный римлянин. Столь же густой слой добродетели древние авто-ры накладывают на жену Вергиния и его детвору. Столь же приторно беспорочно выглядит жених красотки, бывший трибун Луций Ицилий. Само собой, Вергиния не прельстилась подарками и обещаниями Аппия Клавдия, и отвергла его домогательства. Тогда, потеряв голову от стра-сти, децемвир приказал своему клиенту Марку Клавдию (тот, как кли-ент, имел родовое имя патрона), провозгласить Вергинию рабыней. Марк Клавдий не стал церемониться и прямо в школе, где дочь сотника обучалась грамоте, объявил ее дочерью своей рабыни, якобы, похищен-ной и подброшенной Вергинию. Не стоит удивляться посещению школы невестой Вергинией — брачный возраст в ту пору приходился на 12-14 лет. Поражаться стоит самому упоминанию школы, поскольку первое учебное учреждение будет открыто лишь в 3 в. до н. э. Карвилием, от-пущенником Спурия Карвилия Максима, консула 234 г.!
Злодей потребовал от девицы отправляться в его дом. Кормили-ца Вергинии устроила громкий скандал, на который сбежались любо-пытные. Толпа вознегодовала и собралась было отбить Вергинию, одна-ко Марк Клавдий горячо заверил, что не собирается нарушать закон, но намерен всё решить через суд скорый и справедливый. Заинтересован-ные стороны явились к трибуналу Аппия Клавдия. Свидетели потребо-вали отложить дело до возвращения Луция Вергиния из похода — нельзя решать дело без отца! Аппий Клавдий согласился, но Вергинию оставил в доме Марка Клавдия. Дядя Вергинии, Публий Нумиторий и ее жених Ицилий выразили бурное возмущение, ликтор потребовал не нарушать порядок. Толпа была на стороне Вергинии, а Аппий Клавдий заявил, что виной всему — вздорный характер Луция Ицилия, который всё ещё вооб-ражает себя трибуном. На деле же, без тени смущения продолжал де-цемвир Луция волнует не Вергиния, а манит возможность нового повода для смуты. Однако повода смутьян не получит, поскольку Аппий Клав-дий попросит клиента до завтра поступиться своим правом и отпустить рабыню. Но, если завтра отец девицы не прибудет в суд, правосудие восторжествует. Попытка Аппия Клавдия задержать прибытие Луция Вергиния не удалась, тот смог приехать в Рим. Далее рассказ Тита Ли-вия: -"А в Риме уже на рассвете все граждане в нетерпении собрались на форуме, куда Вергиний, одетый как на похоронах, привел дочь, об-ряженную в лохмотья, в сопровождении нескольких матрон и толпы защитников. (2) Здесь Вергиний стал обходить людей; обращаясь к ним, он не только просил содействия, но требовал его как должного: он-де каждый день идет в бой за их жен и детей, и никто не сравнится с ним ни храбростью, ни числом совершенных на войне подвигов. Но что в них пользы, когда в городе, не задетом войною, наши дети стоят на краю гибели, как если б он был уже захвачен врагом?.. Вергиния бы-ла признана рабыней... Децемвир, потерявший от похоти разум, за-явил, что... , мол, он, зная о предстоящей борьбе, пришел сюда в сопро-вождении вооруженных людей, но не ради притеснения мирных граж-дан, а для того, чтобы, не роняя высокого сана, обуздать тех, кто нарушает общественное спокойствие... И тогда Вергиний, увидев, что помощи ждать не от кого, ...отошел с дочерью и кормилицей к лавкам, ...и, выхватив там у мясника нож, воскликнул: "Только так, дочь моя, я могу сделать тебя свободной". Тут он пронзает грудь девушки и, обернувшись к судилищу, произносит: "Да падет проклятье за эту кровь на твою голову, Аппий!"
Любительская ре-конструкция. Табли-ца I
Одним словом, каноны жанра мелодрамы и правила популярного риторического жанра контроверсии соблюдены полностью, а напыщен-ность буквально до мелочей повторяютм высокопарность истории с Секстом Тарквинием и Лукрецией. Что не оставляет сомнений в абсо-лютной вымышленности сказания. Да Тит Ливий и не скрывает того, что сам сплетает сюжетные параллели, нагнетает атмосферу напряженности в патетической новелле. Вообще говоря, по римскому праву отец имел власть над жизнью и смертью детей. Однако, если чисто юридически юридически их убийство было допустимо, то с морально-этических по-зиций это могло вызвать сильное осуждение. Но в данном случае толпа была полностью на стороне обезумевшего от горя отца: он не наказывал дитя, а спасал от неминуемого бесчестья, которое по римским понятиям куда хуже смерти.
С точки зрения современного читателя совершённое центурио-ном Луцием Вергинием выглядит столь чудовищно, что ужас смягчает-ся только полным вымыслом сочинителя. Но заметим, что менталитет римлянина был совершенно иным. Для отца убийство дочери тоже от-нюдь не было пустяковым делом, совершенным мимоходом. Но куда больше значили вопросы чести. К смерти римляне относились, в об-щем, спокойно: её не миновать, все мы смертны. А вот позора, ложаще-гося на все последующие поколения, следовало избегать любым спосо-бом. Всопмним хотя бы Горация, поразившего мечом сестру.
Жених умерщвлённой девы Луций Ицилий, Луций Валерий и Марк Гораций подняли толпу, устроили драку с ликторами. Аппий Клавдий, как и положено картонному злодею мелодрамы, трусливо бе-жал с Форума.
Вергиний вернулся в лагерь войск, сражавшихся против эквов, рассказом о злодействах главы децемвиров поднял отряды на мятеж. Восставшие ворвались в Рим, заняли Авентинский холм и заявили, что согласны вести переговоры лишь через Луция Валерия и Марка Гора-ция.
Одновременно Ицилий взбунтовал отряды на сабинском фронте. Это было сделать тем легче, что воины и так были взбудоражены убий-ством Луция Сикция. Часть воинов присоединилась к бунтовщикам на Авентине.
От децемвиров потребовали сложить власть, те отказались и плебеи приняли решение уйти на Священную гору. Эту сецессию при-нято считать достоверной.
Будучи сугубо литературной вставкой в сочинение Тита Ливия, данный эпизод, тем не менее, даёт весьма важную информацию относи-тельно менталитета римлян. Децемвиры умудрились восстановить про-тив себя всех — и патрициат, и плебс. Сенат их не стал поддерживать. Для гражданина теперешнего государства всё просто и очевидно: сверг-нуть, а затем изгнать или уничтожить. Но римляне всё видят иначе. На стороне децемвиров закон. "Десять мужей" были избраны без права апелляции. Пока законодательная коллегия сама не пожелает сложить власть, никто не может лишить их полномочий. Так что плебейская се-цессия стала лишь давлением на совесть децемвиров.
Любительская ре-конструкция. Табли-ца II
Децемвиры — тоже римляне с таким же мировоззрением. Они уступили, прося сенаторов единственно о недопущении расправы с ни-ми по сложении власти. Раздражённые плебеи, правда, пригрозили сжечь децемвиров живьем, но это была словесная формула вроде рус-ского -"Надо бы вам ноги повыдергать, да уж ладно..."
Децемвиры произвели на Форуме необходимый обряд сложения полномочий. Плебеи возвратились в Город. Консулами с правом апел-ляции на их решения на 449 г. до н.э., разумеется, выбрали Луция Вале-рия Потита и Марка Горация Барбата. На будущее было решено одного из консулов избирать из плебеев. Луций Валерий и Марк Гораций про-вели закон о том, что отныне решения трибутских комиций станут обя-зательными для всего римского народа. Было решено с этого времени доставлять в храм Цереры плебейским эдилам копии всех постановле-ний сената. Избрали десять (вместо прежних-четырех) трибунов, среди которых оказались, само собою, Вергиний и Ицилий. Именно тогда народные трибуны и получили неприкосновенность в полном объёме.
Децемвиров изгнали, но Аппия Клавдия всё же арестовали. Не дожидаясь расправы, тот покончил самоубийством. Консулы объявили срочный призыв в войско, довольный победой над патрициями плебс охотно повиновался призыву. Римляне разгромили сначала эквов, потом сабинян.
Felix finis.
2. Leges duodecim tabularum
Два литературных пассажа "древнеримского Карамзина" наибо-лее цветисты и удачны с литературной точки зрения: рассказ о правле-нии Ромула и повесть о децемвирах. Тит Ливий продемонстрировал в них незаурядный талант рассказчика. Но что может извлечь из данного материала историк? Увы, немного.
Историки права предполагают, что первоначальные формы права выступали в форме постановлений рексов (лат. leges regiae). А рексы архаического Рима считались такими же представителями божеств, как и жрецы-понтифики. Легенды невнятно упоминают, что во времена рек-сов были записаны какие-то законы, но, разумеется, до нас абсолютно ничего не дошло.
Старые первобытные социальные нормы поведения поддержива-ла родовая аристократия. Но развитие государственности античного ти-па требовало, чтобы возникло светское право (лат. ius). Нового права, писаных законов требовал прежде всего плебс. Так что Законы Двена-дцати таблиц, безусловно, стали важным продвижением римского об-щества от первобытных отношений к государственности в рамках ан-тичной цивилизации .
Любительская ре-конструкция. Табли-ца III
Многие историки указывали на многочисленные греческие па-раллели в создании правовых структур государства: законы Залевка в Локрах Эпизефирских, Драконта — в Афинах. Как и указанные памятники раннего античного права, Законы Двенадцати таблиц, судя по отзывам о них, создают впечатление громоздкого формализма и казуистичности. В целом нормы древнейшего права Рима по уровню разработки не пре-взошли законы вавилонские законы царя Хаммурапи или индийские за-коны Ману. Многие составы преступлений римским законодательством не были выделены. Неудивительно, что примитивный характер законов просто вынуждал власти к принятию волевых решений.
Прежде всего следует подчеркнуть — текст Законов Двенадцати таблиц не сохранился. Никогда не удастся его реконструировать в пол-ной форме. До нас дошли только высказывания античных писателей и юристов относительно того или иного положения. В этом смысле Две-надцать таблиц представлены хуже, чем, например, законы царя Хам-мурапи, Lex Salica франков или "Русская правда". Именно поэтому ав-тор данной книги отказался от намерения разместить подборку упомя-нутых высказываний для ознакомления с ними читателей. Постараемся лишь сделать краткий обзор тех мнений, которые сложились у истори-ков и правоведов относительно Законов Двенадцати таблиц.
