— И что теперь ты хочешь?
— Чтобы вы стали куратором новой темы моей диссертации. Я пришел, чтобы обсудить ее с вами.
Радугин встал, прошелся по кабинету, затем вдруг подошел совсем близко к Игорю и облокотился на поручни кресла, в котором сидел Каракозов. Борода Радугина неприятно защекотала его лицо.
— Ты не задавался вопросом, что принесет тебе, да и другим эта бесконечная вереница сочинений? — спросил он. — Напишешь еще одну диссертацию, миллионную по счету. Разве этим надо заниматься сегодня?
— А чем же, Александр Селиверствович?
— Помнишь? "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его".
— Разумеется, помню, это одиннадцатый тезис о Фейербахе Карла Маркса. Мы это проходили на третьем курсе.
— Вот я тебе и предлагаю реализовать то, что ты проходил на третьем курсе. Мы должны от теории перейти к практике. Пора не говорить о том, что наша задача кардинально изменить мир, а кардинально его менять. Как твой новый куратор я предлагаю тебе именно этим и заняться.
— Я не совсем понимаю, о чем вы? — одновременно растерянно и встревоженно произнес Игорь. Он, в самом деле, не понимал, куда клонит его собеседник. Но само направление мыслей Радугина пугало.
Радугин снова сел в свое кресло.
— Принято решение о проведение большого форума в одном из областных городов, который пока не определен. Но это дело буквально нескольких дней. Задача мероприятия — придать нашему движению не просто дополнительный импульс, а вложить в него качественно новый смысл, который примет, как исконный, миллионы молодых людей. Поэтому нужно так все организовать, чтобы это стало не очередными посиделками, коих и без того множество, а зажгло бы сердца не только тех, кто примет участие в этом событие, но и огромное число тех, кто за ним будет наблюдать по телевизору или Интернету. Если ты согласен, я включу тебя в подготовительный оргкомитет съезда. Будешь отвечать за постановку новых задач и направлений. Все, что ты увидишь, и станет материалом для твоей диссертации. Это единственное, что я тебе могу предложить. Отвечай немедленно; если тебе требуется время для обдумывания моего предложения, значит, ты к нему не готов. Слушаю.
— Я согласен, Александр Селиверствович.
97.
При всей своей неприязни к Радугину, Игорь через какое-то время сполна оценил его предложение. Вместо того, чтобы корпеть над диссертацией, проводя бесконечные часы в библиотеке или у компьютера, он получил возможность погрузиться в реальную жизнь, узнать множество новых людей, но главное лучше понять, что происходит с общественным сознанием, как его соотечественники и современники воспринимают окружающий их мир и себя в нем. То был бесценный опыт, которым Каракозов дорожил длительное время, пока он не стал ослабевать, вытесняться новыми впечатлениями и знаниями.
По итогам этой своей практики он затем написал диссертацию, которая получила определенный общественный резонанс, и стала еще одним вкладом в копилку его репутации и карьеры. К этой своей работе он относился двойственно; с одной стороны она была причина для гордости, с другой — его охватывал стыд от того, что далеко не весь материал вошел в этот труд. Да и события, которые ему предшествовали, вызывали горькое чувство, от которого хотелось поскорее избавиться. Частично это ему удалось, но не до конца, случившаяся тогда история то сильней, то слабей, мучила его еще долгие годы.
Правда, это произошло позже, пока же он с увлечением погрузился в новую для себя работу. Предстояло сделать очень много, как с точки зрения теории, так и практики.
Игорь не мог не отдать должное своему куратору. Радугин работал с ним очень интенсивно, он, словно нефтяная скважина, фонтанировал идеями, зачастую неожиданными и парадоксальными. Другое дело, что с большинством из них Каракозов был категорически не согласен, они казались ему бредом, но бредом особенным, наполненным каким-то непривычным и по-своему даже притягательным видением мира. При этом Радугин весьма последовательно выстраивал его конструкцию, в которой была и своя логика, и своя привлекательность. Но если раньше Игорю бывало страшно только от одной мысли, что все это может быть однажды воплощено в жизнь, то теперь он свыкся с ней, и она его больше не пугала. По крайней мере, так сильно, как еще относительно недавно.
В каком-то смысле Игорю было даже интересно, что из этого может получиться, как люди воспримут этот набор идей? Хватит ли у них здравого смысла, чтобы их отвергнуть, или человеческое безумие достигло такой апогеи, что превратит их в источник для своих действий.
Дабы как-то успокоить свое сознание, он сам себя называл тайным исследователем, проводящим общественный эксперимент, засланным агентом в страну кривых зеркал. А для науки крайне важно понять, как далеко и глубоко способно человечество отвергнуть здравый смысл, погрузиться в мир бесконечного искажения действительности, полного забвения своих божественных начал. Людьми легко манипулировать, если суметь им внушить или навязать определенную идеологию, религию, систему ценностей. Тогда они превращаются в покорное стадо, которое можно вести, куда угодно. Да, это страшно, но что же делать, если род людской именно такой, какой есть.
Теоритическая подготовка к съезду заняла два месяца. После чего Игорь отправился в город, в котором через более, чем четверть века станет губернатором. Но в тот момент о том, что ему предстоит, у него не возникла и тени мысли. Зато он с интересом знакомился с новым местом, где предстояло провести немало времени.
Как один из организаторов форума Игорь привлекал к себе немалое внимание местной общественности и прессы. Он размещал свои статьи в региональных изданиях и на сайтах, давал интервью, особенно часто на телевидении. Довольно быстро Игорь стал довольно известным в городе человеком, его периодически даже узнавали на улицах.
Игорь не мог скрыть от себя то, что это ему очень даже нравилось. До этого момента он не знал о наличии у себя такой черты, как стремление к популярности, желание быть на виду у людей. Он даже в школе вел себя довольно замкнуто, имел мало друзей, за что периодически укорял его отец. В университете его образ жизни мало изменился, он редко посещал общественные мероприятия. Игорь был убежден, что он принадлежит к той редкой породе людей, которые живут в собственном мире, и любые выходы из него требуют от них больших усилий. Не случайно же он завидовал Андрею, который в любом обществе и в любой обстановке почти мгновенно становился своим. А сейчас Игорь вдруг открыл в себе сильное стремление быть на виду у всех, вести за собой других. Ему доставляло удовольствие, когда его персона становилась центром событий.
А случалось это все чаще, так как неожиданно форум приобрел общероссийскую известность. О нем стали часто говорить на федеральных каналах, писать в газетах, журналах, на сайтах. Во многом это происходило благодаря усилим Радугина, который оказался очень умелым пиарщиком. Ему удалось придать событию чуть ли не историческое значение, от которого зависит ни мало, ни больше дальнейшая судьба мира. По крайней мере, часть аудитории в это верило все больше.
С точки же зрения Каракозова такой утверждение являлось полной ахинеей, не имевшей никакой связи с реальной действительностью. Но его поражало то, какое огромное количество людей воспринимало всерьез аргументы Радугина. Причем, их число постоянно росло, как и градус принятия этих идей.
Каракозов с ужасом наблюдал за тем, как они буквально блокировали разум у миллионов людей, которые то ли не видели, то ли не желали замечать всю их нелепость, то, что они противоречат нормальному образу жизни и здравому смыслу. Зато за короткий период популярность Радугина возросла многократно. Если он еще недавно был довольно редкий гость на телевидении, то теперь его борода мелькала на нем постоянно. Сначала Игорь пытался отслеживать эти выступления, затем перестал.
Чем чаще Радугин выходил в эфир, тем меньше оригинальных мыслей выливалось из его уст. Зато увеличивалась настойчивость, с которой он их повторял. Он все глубже и прочнее входил в роль главного идеолога страны. В итоге оставалось два вида отношений с ним; такому человеку нельзя противоречить, с ним надо во всем соглашаться, либо становиться его личным врагом.
Иногда Игорь думал о том, что однажды они столкнутся с Радугиным в непримиримом противостоянии, но он мысленно относил этот момент на отдаленное будущее. Когда-нибудь он непременно бросит вызов своему нынешнему куратору, но для этого следует укрепить свое общественное положение, иначе поединок окажется уж чересчур неравным. Поэтому пока приходится пребывать в лагере Радугина и играть по его правилам.
Верил ли Каракозов в то, что однажды бросит Радугину вызов, он и сам не знал. Но он нуждался в надежде, что в один прекрасный момент сумеет все изменить и снова обрести себя. Он отдавал себе отчет в том, что тем больше обрастал общественной значимостью, тем больше терял самого себя. А потому периодически остро нуждался в том, чтобы хотя бы на время обрести твердую почву под ногами, хотя бы на что-то опереться.
Таким человеком для него стала Татьяна. Он попросил ее приехать, она тут же согласилась, даже не задав ему ни одного вопроса.
Игорь встретил невесту в аэропорту. Буквально за день до этого ему был выделен персональный автомобиль с персональным водителем. На нем он и отправился туда. Заранее он радовался и гордился тем, что на нее это обстоятельство, свидетельствующее об его новом статусе, произведен на нее неизгладимое впечатление.
Так оно и случилось. Татьяна в первые мгновения даже не могла поверить, что это не розыгрыш. А когда все же поняла, что на самом деле у Игоря теперь есть персональный автомобиль с персональным шофером, поцеловала его в щеку и прошептала: "Молодец, горжусь тобой". Он почувствовал, что тоже гордится собой.
Так как Игорь получал теперь очень даже неплохо, он решил не экономить и снял для Татьяны просторный номер в лучшей гостинице города. Стоило это баснословных средств, но он не стал скупиться. Игорь решил устроить перед невестой свой настоящий бенефис.
Он видел, как сильно впечатлена Татьяна его достижениями. Вечером он повел ее в ресторан, само собой разумеется, самый лучший и дорогой. Ни по ценам, ни по интерьерам, ни по обслуживанию он ничуть не уступал столичным заведениями такого же класса.
— Даже не предполагала, что в провинции могут быть столь классные заведения, — оценила Татьяна. — Ты молодец! Хочешь честно?
— Хочу!
— Не ожидала от тебя такого!
Игорь подумал, что он и сам от себя такого не ожидал. Но вслух не стал распространяться на эту тему. Вместо этого ограничился кратким:
— Я стараюсь.
— Я вижу. — Татьяна задумчиво посмотрела на него. — Когда сюда летела, то мне было немного тревожно, — признавалась она.
— Почему? — удивился он.
— Я боялась, что ты не сумеешь интегрироваться во все это, — пояснила она. — Ты понимаешь, что для тебя это новый этап, когда ты становишься окончательно своим?
— Понимаю.
— И что ты чувствуешь?
Игорь задумался, но совсем ненадолго.
— Мне становится все легче. Я это все воспринимаю уже как свое.
— Я так рада от тебя это слышать. — Татьяна накрыла ладонью его ладонь. — Теперь я до конца хочу стать твоей женой.
Игоря вдруг накрыла теплая и очень приятная эмоциональная волна. Неожиданно для себя он ощутил, что любит эту девушку.
— Мы можем пожениться здесь, в этом городе, — предложил он. — Завтра подадим заявление, а послезавтра нас распишут. Уверен, нам не откажут, мы же хозяева этой страны.
— Ты хочешь жениться уже послезавтра?
— Да. А свадьбу сыграем чуть позже в Москве.
Игорь видел, каким сильным было для Татьяны предложенное им искушение.
— Давай, Игорек, все-таки не станем торопиться, — вдруг услышал он ее голос. — Не надо менять собственных решений под воздействием эмоций, это всегда плохо. Мы решили, что не будем год заниматься сексом, я хочу выдержать этот срок. Если это получится, то одолеем любые испытания.
Игорь удивился ее разумности и терпеливости, хотя заметно, как сильно ей хочется выйти за него замуж. Возможно, впервые за все время их знакомства он почувствовал к ней настоящее уважение.
— Я согласен с твоим решением, — сказал он. — Тем более, ждать уже не так долго.
На следующий день Игорь проводил Татьяну на самолет. Само собой, в аэропорт они отправились на персональной машине Каракозова.
98.
Во время работы над организацией форума Каракозов познакомился с большим количеством людей. Их было так много, что ему с трудом удавалось сохранять в памяти новые имена и фамилии. В этой бесконечной галереей человеческих лиц с какого-то момента он стал выделять одно. Оно принадлежало человеку, которого звали Николай Рассказов. По профессии он был журналистом, блогером и одновременно одним из самых активных членов оргкомитета. Он выполнял большой объем самых разнообразных дел и по этой причине часто контактировал с Игорем.
Но не это обстоятельство привлекло внимание к нему Каракозова. Он вдруг стал ощущать, что этот парень не совсем тот, за кого себя выдает. Внешне все выглядело так, как и должно было выглядеть, Рассказов говорил и делал то, что должен и был делать. В этом плане к нему не только невозможно было придраться, наоборот, его можно было выставлять в качестве примера человека добросовестно выполняющего свои обязанности. Но когда они общались, Игорь не мог подавить в себе внутреннего ощущения, что что-то тут не так.
Возможно, это было связано с глазами Рассказова, они были какими-то другими, чем у остальных активистов. Уж больно они были умными, светились как-то по-особенному. Когда Игорь встречался с ним взглядом, то постоянно возникало ощущение, что тот хотел ему что-то сказать, но так, чтобы он понял бы все без слов.
К тому же был еще один момент, который привлекал внимание к Рассказову, они были не только одногодками, но и появились на свет в одном месяце; Рассказов был старше Игоря всего на две недели; это Каракозов узнал из его анкеты, которую он специально изучал, пытаясь понять загадку этого человека. Это делало их общение более доверительным, по крайней мере, Игорю так казалось.
С какого-то момента они часто стали вместе обедать, так как работали в одном здании, хотя и на разных этажах. Их разговоры касались самых разнообразных вопросов, но никогда не переступали некой, как называл ее Каракозов, черты благоразумия. При этом его не покидало ощущение, что Рассказов тщательно следит за своими словами, чтобы случайно не сказать ничего лишнего. Правда, и восторгов по поводу предстоящего события и вообще движения молодых патриотов он не выказывал, более того, по возможности старался обходить эти темы. Это не могло не заставить задуматься Игоря, он практически не сомневался, что это все не случайно, Николай старается не говорить о том, о чем либо не желает, либо о том, что ему неприятно.
Эта мысль не казалась Игорю неправдоподобный, ведь он сам находился в схожей ситуации. Но он решил, что ни за что не станет откровенничать, что может привести к нежелательным последствиям. Он знал, что органы безопасности пристально наблюдает за тем, как идет подготовка к форуму, что повсюду работают их агенты. А потому им может быть, кто угодно, тот же самый Рассказов. А почему, собственно, нет. Но в глубине души Игорь не верил в такой расклад; у агента не могут быть таких умных и правдивых глаз.
