— Глубже, мать твою! Глубже! — стонала Беллатриса.
Быстро разогнавшись, уже минуту спустя Снейп долбился в нее на максимальной скорости, громко шлепаясь о ее пышную, залитую маслом задницу. Тем временем Люциус подошел к ней спереди и, обильно полив маслом свой пенис, сунул его Беллатрисе в рот. Сразу же схватив ее за волосы, он насадил на свой ствол так глубоко, как только смог. Горло Беллатрисы сжалось и она, давясь, захрипела. Он повторил данную процедуру еще несколько раз, а потом залил остатки масла ей в рот и принялся быстро-быстро толкаться в него. Пока он грубо сношал лицо ее, масло во все стороны брызжало из переполненного рта.
Она покорно принимала его член, высунув наружу кончик языка, чтобы не мешал. Когда же он вышел из ее рта, она опустилась к его яйцам, слизывая с них масло и сплевывая на член.
Тем временем Северус вышел из ее растянутой попки, зияющей круглым черным отверстием, схватил черную плеть и больно шлепнул ею по ее киске, заставив Беллатрису громко вскрикнуть. Он повторил это еще несколько раз так, что ее нижние губы покраснели, а потом присел перед ней на корточки, вынул из ее вагины трусики и, сунув их ей в рот, просунул между половых губ рукоять хлыста внутрь, вогнав ее на полную глубину. Беллатриса снова вскрикнула и раздвинула ноги еще шире. Северус снова поднялся на ноги и вошел в ее попку. Он еще несколько минут бешенно толкался в нее, чувствуя, за тонкой перегородкой твердую рукоять хлыста.
Беллатриса довольно скоро кончила. Ее оргазм был невероятно бурным. Она совершенно позабыла о члене Люциуса. Запрокинув голову, она во все горло кричала, наслаждаясь грубыми толчками Снейпа.
Она все еще извивалась на полу, надрывно всхлипывая, когда он, выйдя из нее, вынул из ее влагалища плетку и принялся хлестать ее по заднице, чуть ли не до крови исполосовав нежную кожу.
Когда она наконец кончила, Северус уступил место Люциусу, который, подняв с пола, бросил ее в кресло. Завалившись на спину, она задрала ноги, приготовившись получать удовольствие.
— Сиськи! — гаркнул Люциус.
Она послушно высвободила из-под корсета пышные груди, и он тут же шлепнул по ним плеткой. Беллатриса взвизгнула, но это его не остановило, он продолжал хлестать ее по груди, оставляя на ней красные следы. Она кричала и кричала, но по всему было видно, что она получает какое-то дикое мазохистское удовлетворение. Северус, отдышавшись, с ухмылкой наблюдал за этим представлением. Отбросив плетку, Люциус, взяв из корзины на столике яблоко, сунул его ей в рот вместо кляпа. Вставив в вагину три пальца, он просунул их внутрь по самые костяшки, а свободной рукой стиснул ее горло. Он начал быстро двигать рукой, вводя пальцы в ее киску под разными углами. Скоро он добавил еще один палец, затем еще один, и вскоре в ее влагалище входила уже все пять его пальцев. В конце концов Люциус просунул внутрь весь кулак. Яблоко выпало у Беллы изо рта и она закричала.
— Ебать меня в глаз!!! О че-е-ерт! — голосила она, выучив глаза.
— Да-да-да-да, — пыхтел Люциус, не замедляясь ни на секунду.
Ей не было больно, напротив, она испытывала новый оргазм. Продолжая двигать внутри нее всей кистью, он отпустил ее горло и освободившейся рукой принялся теребить ее клитор. Беллатриса взвизгнула, дернулась так, что едва не перевернула кресло и, когда Люциус вынул из нее кулак, брызнула струей. Это был удивительной мощи сквирт, брызги попали даже на стоявшего в трех метрах Северуса. Люциус удовлетворенно засмеялся и похлопал по ее по половым губам.
— Пора бы проведать твою духовку, зассыха ты наша маленькая, — сказал Люциус, вытирая мокрую руку о ее лицо.
Пристроившись перед ней, он вонзил в ее разработанную попку член и сладостно застонал, ощутив, как сфинктер крепко обхватил его тугим кольцом. Начав ритмично двигаться, он навис над ней и сунул четыре пальца ей в рот. Свободной рукой он схватил за горло, не давая дышать. Беллатриса давилась его пальцами, задыхалась от крепкой хватки его руки, и придушено скулила, глядя на него заполненными слезами глазами. Резкие, отрывистые движения Люциуса, терзающего ее попку быстро довели ее до исступления, и она снова кончила, буквально несколько минут спустя. Вздрогнув, она выкрикнула что-то неразборчивое и Люциус почувствовал, как и без того тугой сфинктер вдруг сжался еще сильнее.
— У-у-у... И-и-и... — стонала Беллатриса, совсем задыхаясь.
Люциус отпустил ее горло.
— Чего ты там скулишь? — хрипло спросил он, сжав ее груди.
— Я хочу втроем! — простонала она.
* * *
Минуту спустя она уже сидела на нем, чувствуя в своей тесной киске его крепкий, жилистый ствол, а Северус, пристроившись позади нее, вставил ей в попку. Потянув ее за взлохмаченные волосы, он протолкнул налившуюся кровью, твердую головку вглубь, и Беллатриса застонала. Северус, разумеется, и не думал медлить или осторожничать. Войдя по в нее по самые яйца и принялся вшибаться в нее. Член скользил в ее заднице, как шомпол в дуле автомата. Все трое были перепачканы маслом, руки волшебников безостановочно блуждали по скользкому телу колдуньи. Они тискали ее груди, теребили темные соски, хватали ее за горло, шлепали по ягодицам и бедрам. Закусив губу, она прикрыла глаза и, вцепившись в Люциуса, как в спасательный круг, предавалась несравненному наслаждению. Горячая плоть сразу двоих мужчин заполняла ее изнутри. Два толстых член буквально разрывали ее, доставляя болезненное, но бесподобное удовольствие. Она стонала, чувствуя, как тушь, размоченная слезами, растекается по скулам. Северус тянул ее за волосы, Люциус душил ее и терзал затвердевшие соски. Оба ритмично толкались в нее, жестко и грубо, и пять минут спустя она вновь начала терять голову. Размеренные движения магов доводили ее до безумия. За прошедшие полчаса она уже охрипла, но все равно кричала в голос, и изо всех сил старалась насаживаться на их члены, словно они входили в нее недостаточно глубоко.
— Я хочу сразу два, я хочу сразу два! — стонала Беллатриса. — Порвите мою жопу, подонки!
Северус посмотрел на Люциуса и подмигнул ему. Выйдя из задницы рабыни, он позволил приятелю вставить туда свой член, а затем добавил свой. Для этого пришлось приложить усилия, но они того стоили. В таких тугих тисках его пенис еще не оказывался. Он едва мог двигаться, но удовольствие в разы перекрывало усилия. Сама Беллатриса буквально обезумела. Лежащий под ней Люциус увидел, что ее глаза закатились, а изо рта свисали слюни. Он шлепнул ее ладонью по перепачканному слюной и тушью лицу и, схватив за подбородок, плюнул в ее раскрытый рот, из которого каждую секунду вырывались исполненные безумного наслаждения крики.
Северус уже взобрался на диван и долбился в нее, нависая сверху. Запрокинув ее голову назад, он зажал ей ладонью рот и нос, не давая дышать, в то время как Люциус обмотал вокруг ее шеи поводок и потянул за него. Беллатриса едва не лишилась чувств от нехватки воздуха, но это лишь довело ее нового оргазма. Когда Северус и Люциус, чуть ли не с минуту душившие ее, наконец-то позволили ей набрать воздуха, она, судорожно вдохнув, совершенно охрипшим голосом заорала так, что у обоих заложило уши. Люциус почувствовал, как из нее вновь брызнула струя, заливая его живот. Северус, уже несколько минут чудом сдерживавший оргазм, наконец потерял волю и вышел из ануса Беллатрисы, чтобы, стащив ее за волосы с Люциуса, повалить на пол и, уложив на спину, затолкать член в самую глотку. Сделав несколько резких толчков, отчего Беллатрису едва не вывернуло, он вышел и, едва ухватив член, кончил в ее раскрытый рот. Огромное количество тягучей спермы брызнуло меж ее призывно распахнутых губ, заполняя рот до краев. Она еще не успела проглотить все это, как он уселся на ее голову, продолжая массировать все еще твердый член. Лицо Беллатрисы оказалось зажато между его ягодиц, нос уткнулся прямо в его анус, и доступ кислорода снова был перекрыт.
Тем временем Люциус, пристроившись перед ней, вонзил член в ее киску и несколько минут долбился в нее, как отбойный молоток, беспрестанно выкручивая ее набухшие соски, а потом вдруг замер. Беллатриса почувствовала, как ее влагалище заполняет горячая моча. Использовав ее вагину в качестве туалета, Люциус продолжил входить в нее, любуясь на то, как жидкость вытекает наружу. Снейп никогда не видел ничего подобного, но оценил креативность своего соратника. Приподнявшись, он позволил Белле вдохнуть, и та, словно в благодарность, облизала его задницу.
— Встань на четвереньки! — приказал Люциус, выйдя из ее влагалища. — Раскрой жопу!
Волшебница послушно выполнила приказ и, встав на четвереньки, раздвинула руками ягодицы, открыв его взору зияющую круглым отверстием попку. Люциус поднял с пола яблоко, которым еще в самом начале заткнул ей рот, и засунул прямо туда, едва не порвав ее несчастную задницу. Беллатриса вскрикнула, почувствовав это, но тут же поняла, что от нее требуется. Изо всех сил натужившись, она постаралась вытолкнуть яблоко наружу.
— У-у-у! — довольно завопил Люциус, когда яблоко наконец упало на пол.
Нависнув над нею, он кончил прямо на ее раскрытый, растерзанный анус, заливая спермой всю ее промежность, а потом с наслаждением погрузил член внутрь.
64. В ЗАТОЧЕНИИ (Гарри Поттер/Нарцисса Малфой)
Примечание к части
Ремейк еще одной старой главы.
Они сидели тут уже третью неделю. Втроем в этом темном подземелье, с решеткой в высоченном потолке вместо окна и тяжелой железной дверью. Первую неделю их хотя бы время от времени вытаскивали на допрос, а последние несколько дней они сидели здесь безвылазно, не видя белого света. И хотя в гигантском особняке Малфоев даже подземелья оказались с налетом роскоши, пребывание в плену никак нельзя было назвать комфортным. Их заперли в просторной комнате, беспорядочно заставленной старой, но дорогой и некогда очень красивой мебелью. Места хватало на всех, Гермионе с Роном и вовсе досталась двуспальная кровать, которая, хотя и поскрипывала, выглядела очень солидно. Гарри же расположился на потертом диване из слоновой кости, заваленном шелковыми подушками. Обедали все за большим круглым столом, причем кормили вовсе не какими-нибудь скотскими помоями, а объедками с хозяйского стола. При том вполне сносными, при условии, что объедки вообще можно называть «сносными». Недоедали Малфои много, порой домовики приносили совсем нетронутые блюда, да такие, каких Гарри в жизни не пробовал. В общем, как говорил Рон, в плену они жили на два порядка богаче, чем на свободе.
— Если бы только не этот проклятый дурман, — говорила Гермиона, имея в виду ароматный сиреневый пар, который дважды в день пускали в комнату через вентиляционное отверстие. — Мы бы уже давно придумали, как отсюда выбраться.
— Если бы этот «дурман» где-нибудь продавался, я готов был бы за него большие деньги платить на свободе, — протянул Рон. — Офигенная дурь!
— Рон! Ты же понимаешь, что из-за этой дури мы теряем способность трезво...
— Да все я понимаю, Гермиона! Но ты же не станешь спорить, что это кайф!
Однажды, когда все они, в очередной раз надышавшись «дурманом», отключились, Гарри сквозь сон услышал, как кто-то спускается вниз, к их двери. Впервые за многие дни. Он слышал, как с помощью заклятия повернулся тяжелый засов, и дверь распахнулась, но даже не пошевелился. Зачем? Если им так нужно — пусть сами тащат его, он не собирается идти на допрос своими ногами.
Почувствовав, что кто-то коснулся его плеча, Гарри все же обернулся. И увидел Нарциссу Малфой.
— Идем со мной, Поттер, — сухо сказала она и снова пошевелила его за плечо, так как он не двинулся с места.
Она достала палочку и сказала уже громче и резче:
— Немедленно поднимайся и иди за мной! Это в твоих же интересах!
Увидев направленную ему между глаз палочку, Гарри все же решил, что стоит пойти, хотя бы для того, чтобы хоть на час очутиться вне этого ужасного сырого подземелья. Он с трудом поднялся на озябшие ноги и медленно побрел к выходу, чувствуя, как палочка Нарциссы упирается ему между лопаток.
Очутившись наверху, в просторной светлой комнате, Гарри сразу почувствовал прилив сил и гордо выпрямился. Даже неяркий свет слепил его привыкшие к сумраку глаза, и он стоял, зажмурившись, рассматривая окружающую комнату одним полуоткрытым глазом. Нарцисса подтолкнула его к креслу у растопленного камина.
— Садись, — сказала она.
Гарри повиновался, придвинувшись ближе к огню.
— Я думаю, ты знаешь, что мне от тебя нужно, Поттер, — произнесла Нарцисса, садясь в кресло напротив. — Я хочу, наконец, узнать, что с моим сыном.
— Я видел его месяц назад, — прохрипел Гарри.
— Это не имеет значения. Если с ним все было хорошо тогда, значит, и сейчас с ним все в порядке, — сказала Нарцисса. — Потому что это означает, что он принял правильное решение.
— Какого черта я буду тебе это говорить? Как в твою тупую голову пришла мысль о том, что я тебе когда-нибудь что-нибудь расскажу?! — заголосил Гарри, сжимая кулаки.
— Поттер, — начала она, смотря ему прямо в глаза. — Пойми меня правильно. Не я тебя схватила и бросила в подземелье. Твоя судьба мне абсолютно безразлична, мне всегда было попросту плевать на тебя. Я всего лишь несчастная мать, которая боится потерять сына.
— Это ничего не меняет, — сказал Гарри. — Мы враги.
— Я тебе не враг, Поттер, — Нарцисса словно посмотрела ему в глаза. — Люциус — да, Темный Лорд — да. А я просто никто. Я даже не Пожиратель Смерти.
Гарри опустил взгляд, раздумывая.
— Я приготовила тебе поесть, — сказала Нарцисса, поднявшись с кресла, и подкатила к нему столик с аппетитно пахнущими яствами.
Гарри искоса посмотрел на него и, после секундного раздумья, накинулся на еду. Еды оказалось немного, но после такого продолжительного голодания есть много может быть опасно, поэтому Гарри и не подумал огорчаться. Пока он ел, Нарцисса смотрела на него задумчивым взглядом. Дожевав последний кусок хлеба и, запив его бокалом вина, Гарри почувствовал себя гораздо лучше и внезапно ощутил, как стала напрягаться его эрекция. Еще бы: Нарцисса всегда была невероятно сексуальной женщиной, а сейчас, лишенное надменного выражения миловидное личико казалось еще привлекательнее. Гарри, отхлебнув еще вина, скользнул взглядом по ее телу. Ее аппетитные формы были хорошо различимы даже несмотря на то, что она сидела. Пышная попка, высокая, не испортившаяся, но ставшая объемнее с возрастом грудь, тонкая шея и практически осиная талия. И это в ее-то годы. Она была облачена в шелковый халат, но Гарри заметил, что под ним скрыта лишь легкая кружевная туника. И халат, и туника были такими короткими, что ей приходилось постоянно поправлять подол, чтобы оголенные бедра не смотрелись слишком уж вызывающе, но Гарри все равно была видна вся ее стройная нога аж до самой ягодицы. Довершали ее наряд лаконичные лабутены, как и полагается — лаковые. Возбуждение росло стремительно. Гарри, еле оторвав взгляд от бедра женщины, посмотрел на нее и сразу понял, что она прекрасно все уяснила.
